— Вон пошел, — рыкнул Змий, магией захлопывая дверь и ласково улыбаясь Авелю. — Желаешь суп из овощей. Есть рыба, тушеная в кисло-сладком соусе... Иди сюда, не бойся!

Ангел робко покинул кресло, как защитную обитель, подошел к столу и сел на предложенный стул. Желудок сжался от вкусных ароматов. А тут еще хозяин дома налил в тарелку густого золотистого бульона с разноцветными кубиками овощей.

— Спасибо... — юноша ел с такой жадностью, словно утром вообще не завтракал. Дни, проведенные в фургоне, в котором имелась лишь дырка для испорожнения, постоянный голод и жажда вымотали Авеля за несколько дней. И теперь, когда он наелся, то сразу стал клевать носом, при этом продолжая вздрагивать и вскидываться, поглядывая на сидящего напротив и медленно пьющего темный напиток граана.

— Тебе нужен хороший сон, малыш, — мужчина не выдержал противостояния ангела с дремой и решительно поднял того на ноги, чтобы начать расстегивать рубашку.

Ангел отсткочил. Голубые глаза вспыхнули ярким светом взорвавшейся энергии, волосы загорелись неистовой радугой возмущения.

— Я всего лишь хотел помочь уложить тебя в кровать, — пожал плечами Змий, а сам стал опять приближаться. — Ты упрям, но я упрямее. Ты будешь спать в моей кровати.

Опять завязалось молчаливое сопротивление, в котором темный лорд постепенно одерживал победу. В конце концов, юноша сдался и лишь молил небеса, чтобы зверь убил его быстрее и без мучений. Однако у лорда на это имелись другие соображения. Он достал длинную рубашку и ловко надел ту на ангела, подхватил на руки и уложил на широкую постель, на пуховую перину, закрыв пушистым и мягким одеялом.

— Так-то лучше! Маленький! — Змий поцеловал Авеля в лобик и улыбнулся. — Ты настолько ребенок... Не понимаешь, что от тебя хочет Альтазар?

— Мы собирались жить вместе... — ангел завозился, устраиваясь в новом гнездышке, полчиняясь безумно зеленым глазам.

— Сколько тебе лет? Только честно... В документах написано шестнадцать, но глаза меня не обманывают...

— Пятнадцать, — Авель прикусил губу. — Почти. Через пять месяцев будет пятнадцать.

— И ты говоришь, что готов... Глупыш! — Змий покачал головой, погасил свет светильника и поднялся. — Спи!

Юноша закрыл глаза. Он не хотел видеть, как мужчина раздевается. Сердце билось неистово, ноги никак не желали согреваться. В окне кружились снежинки, синие отблески огней Маата проникали в спальню, как в волшебную страну, где правит древнее чудовище. Тикали часы на стене с золотым циферблатом.

Тело темного лорда продавило где-то рядом постель. Больше всего Авель опасался, что сейчас рука притянет его, но ничего такого не произошло. Шло время. Ангел постепенно согревался, а вой непогоды уносил его все дальше в неведомые страны и дали. Уже сомкнулись веки, уже выровнялось дыхание. Сон. Глубокий сон посетил чело агнца прямо в кровати дракона.

Змий знал, что его малыш уже видит сны. Во тьме глаза его отражали отблески огня в камине, темные отростки из спины тянулись к спине ангела. Они быстро нашли входы в каналы, удостоверились в их невинности и отступили...

Суул прав, Авель должен привыкнуть. Смириться с мыслью, что теперь останется во вране. А с Альтазаром разобраться будет несложно, учитывая, что и он — всего лишь ребенок, способности которого лишь начинают развиваться.

...Змий проснулся от копошения где-то под собой. Ночью ангел замерз и практически подкопался под мужчину, чтобы согреться. Теперь он лежал, растянувшись, расслабленно, закинув руку на грудь граана и уткнувшись носом куда-то в область подмышки. Все тесемки на рубашке развязались, ткань сползла с нежного белого плечика.

Граан не собирался лишать себя возможности близости.

Авель зашевелился, вздохнул и, еще окончательно не очнувшись, стал отодвигаться от мужчины, пока не оказался на небольшом расстоянии. Только тогда открыл глаза и смущенно отвел, потому что повелитель врана в упор разглядывал маленького прелестного сати.

— Доброе утро! Как спалось на новом месте? — Змий не предпринял поползновений пристать, накинул халат и босиком отправился в бассейн, представляя ангелу возможность одеться и привести себя в порядок.

На столике уже были приготовлены принадлежности для умывания, стоял кувшин с водой.

Когда Змий вернулся, то застал ангела как раз за тем, что тот, чистит зубы. Волосы уже были зачесаны и убраны в хвост. Успел суетливый сати натянуть и штаны с рубашкой.

— Похоже, ты не понимаешь, что я тебе говорю до сих пор, — снисходительно заявил граан, скидывая халат и заставляя обернувшегося Авеля снова краснеть до корней волос.

Демон был великолепен. Природная грация хищника сочетала в себе крепкую фигуру с литыми мышцами и одновременно гибкую силу, свойственную тиграм. Черные, как беззвездная долгая зимняя ночь, волосы вились непокорной гривой мустанга.

Ангелу стало не по себе. Он стоял напряженно несколько минут, пытаясь выровнять дыхание и привести сердцебиение в норму. Отвечать? Как он мог отвечать, если язык, словно каменный? Если голова кружится от меда?

— Все хорошо, малыш? — демон подкрался неслышно и коснулся плеча. — Пойдем. Сегодня будем завтракать в зале.

Ангел беспомощно и робко последовал за повелителем врана, переодевшимся в военную форму. Огромный дом, с его каменными стенами, красно-черными гербами, красными же ковровыми дорожками на лестницах и лабиринте коридоров, казался огромным и уродливым чудовищем. И юноше все время мерещилось, что он здесь уже когда-то был. Воображение рисовало огромную светлую комнату с остроконечными окнами, широкий стол, на котором расставлено угощение для гостей. Красные флаги, свисающие с потолка.

А когда лакей открыл дверь в зал, то Авель чуть не ахнул. Картинка повторилась в точности, с единственной разницей, что была настоящей. Весь завтрак, а затем уже и утро ангелом занимались странные люди, которых пригласил демон. Они обмеряли юношу с ног до головы, показывали различные ткани, ожидая лишь удовлетворенного кивка хозяина.

Все попытки что-либо сказать, оборачивались тем, что вопросы начинал задавать Змий. Не терпящий никаких возражений, он наконец не сдержался, поднялся с дивана в одной из гостиных, находящихся на первом этаже и, подхватив несговорчивого сати под локоть, подвел к огромному зеркалу.

— Ты видишь, что одежда болтается? — спрсил строго.

Авель кивнул.

— Зима у нас очень холодная. Ты намерен проходить в одном костюме и не выбираться на улицу?

— Нет, но я... — попытался вновь противостоять аргументам юноша.

— Тебе четырнадцать лет. Ты — РЕБЕНОК! Решать буду я. Точка. Продолжайте, господа! — повелитель врана кивнул ожидавшим окончания спора замерщикам и швеям, а Авель тяжело вздохнул. Он не собирался оставаться здесь. Он хотел к Альтазару... Или лучше домой.

— Теперь, прежде, чем я разрешу тебе поговорить с моим сыном, — едва приглашенные мастера ушли, получив заказ, демон поманил ангела подойти, — мы должны до конца договориться. Ты один не можешь решать теперь. Вот письмо, которое я направлю с гонцом в приат. В нем я пишу о тебе и о том, что происходит. Ты будешь жить с Альтазаром?

— Да, — Авель кивнул. Свет волос засиял волнением.

— Неправильный ответ. Неужели ты не видишь, что от тебя нужно моему сыну?

Сати опустил голову. И раньше, и теперь, когда выяснилось про рабство и аукцион, сомнения грызли душу.

— Можно мне с ним поговорить? — тихий вопрос практически под нос.

— Несомненно.

... Альтазара затрясло, когда Змий привел юношу, на пороге остановил, обнял и поцеловал — внезапно, с какой-то больной страстью. Авель упирался ладонями, но избежать близости так и не смог, и теперь сидел напротив молодого демона, смущаясь и не зная что сказать. Четверо слуг, в том числе и вчерашний старикашка, зорко следили за каждым жестом и словом, а потому Альтазару приходилось давить ревность и горечь свидания.

— Что это было? — демон перешел на шепот, шипя, как взбудораженная в летний зной змея. — Почему ты обнимаешься с ним?

— Это не я, клянусь! — Авель заерзал на кресле. Желание протянуть навстречу руки, коснуться останавливал черный блеск в глазах любимого.

— Потому мой отец целовал тебя в губы? Авель, он что-то делал? Скажи!

— Лишь говорил со мной. Больше ничего, — ангел смущался, вспоминая вчерашний день и ночь.

— Что говорил?

— Про тебя. Говорил, что мое место в приате и что ты...

— Ну? — Альтазар выражал нетерпение и внезапную ярость.

— Ты на самом деле любишь меня? — внимательные глаза следили за реакцией молодого граана. Тот сжал губы, подался всем корпусом вперед.

— Тогда зачем я практически выкрал тебя? Авель, мой отец лжет... Всегда! Никогда не говорит правды.

— Я ушел из приата сам. Я надеялся, что ты встретишь меня, что... Ты явился лишь у слимов. Ты... что ты скажешь на это?

— Что тебе медленно и верно промывают мозги. Я искренен с тобой. Я не лгу. Другого способа попасть во вран не было. Да, я рисковал...

— Не ты, а я... Меня собирались продать с аукциона. — Ангел сильно нервничал. Его зеленоглазый идеал таял на глазах. — А теперь твой отец купил меня. Как зверушку. Как...

— Этого не должно было произойти. Умоляю, поверь мне. Я клянусь! — Альтазар только дотронулся до своего мальчика, как Суул сразу подошел и дал понять, что делать этого не следует.

Молодой демон вскочил, заходил из стороны в сторону, как шальной ветер, раскачивающий стволы молодого леса, но нисколько не трогающий старые и равнодушные деревья. Выругался на вранском и обратился уже к терпеливо ждущему окончания тиррады старику:

— Где мой отец? Пусть объяснит, почему я не могу трогать Авеля? Что за дурацкие игры? Я сыт по горло!

— Успокойтесь, мой господин... Успокойтесь... — бес пытался вразумить молодого демона, но тот распалялся еще больше, чем неимоверно пугал ангела, который заметил, что в волосах Альтазара появились изогнутые черные рога, а глаза вдруг утратили белки и почернели. Еще секунда, и Авель бросился бежать. Неважно куда. Из этого дома, в снег, в дождь, в неизвестность... Он выскочил из зала, перескочил несколько ступенек, сумел открыть входные двери.

Ледяной порыв ветра ударил в лицо. Внизу, на площадке, стоял Змий, который уже собирался садиться в огромную блестящую машину.

Один взгляд, и вот он взлетает по лестнице и накидывает на непослушного мальчишку свое пальто.

— Ты с ума сошел? Что ты делаешь? — Умоляю вас, пожалуйста, отвезите меня домой!

В самом начале мироздания семь поселений света царили вокруг великой мощи источника. Самые большие из них — Келеб и Алкра — находились в сотне тысяч километров друг от друга, связанные системой отражений и магических проходов. В те времена в поселениях правили пресветлые существа, крылья которых могли изменять время и судьбу. А еще их называли сариилами, или Великими Мастерами. Известно также, что потомки — сущие высшие ангелы — не утратили многих качеств и владели знаниями, переданными от первых правителей. Но и сущие сгорели в страшной войне, навсегда похоронив истину о начале. Лишь немногим жрецам удалось расшифровать отдельные страницы той далекой, загадочной истории...

... Главный праздник в Келебе проходил всегда пышно и торжественно. С вечера младшие ангелы украшали многочисленные храмы цветами и сияющими золотом и охрой отрезами священной ткани. Готовили пышные столы с угощениями всю ночь. А по утру, под звуки духовного пения, к главному храму, расположенному на центральной площади, подтягивались все жители столицы света и многочисленные гости, прибывшие из всех семи поселений во главе с пресветлыми сариилами.

Лучезарный господин Сеараль приезжал на открытой повозке, запряженной шестеркой белоснежных лошадей, ровно к полудню, когда начиналось основное служение. Он выходил на площадь под руку со своим вечным супругом, который правил в Алкре, и шел через ряды ожидающих сошествия света ангелов.

Сеараль был Первым. Самым первым пречистым лучом энергии, воплощенным в материю. Его божественность, проявленная в неземной внешности, могла склонить любое живое существо к подчинению одним движением руки. Высокий и тонкий, как изящная ветвь, Сеараль предпочитал даже в великий день чистую и непорочную скромность. Его серые одежды были украшены лишь атрибутами власти. Длинные светлые волосы — заплетены в косы, спускавшиеся ниже пояса. Великий шел медленно, обнимая прекрасного Ланаэля, который так редко посещал чертоги главного Дома. И что-то шептал на ухо, касаясь губами, практически целуя. Юный мастер — золотоволосый, в белоснежном платье с изящной вышивкой — не смотрел по сторонам: все мысли его, вся душа была повернута к Сеаралю. И даже не разомкнув губ, он мог общаться лишь с одним голосом возлюбленного, звучащим в голове.

Церемония для пресветлых существ начиналась лишь в то мгновение, когда все семь мастеров заходили в храм, и двери плотно закрывались. Многие ангелы видели, как вспыхивает источник, но вряд ли когда-нибудь они созерцали фантастических сариилов в их нефизической ипостаси.

Открываясь, источник все заполнял собой. Энергия проходила через Великих Мастеров, преобразуясь в новые вселенные. И древние существа сами становились солнцем, смотреть на которое никому не под силу.

Небом отраженные, ветром обновленные, силой мироздания слитые в радугу, начальное не рожденное... Источник... Свидетельство света.

Сеараль улыбался драгоценности из драгоценностей, милому супругу, протягивая руки:

— С новым светом, — шептал тихо. — Год сменился... Новый дарован нам в вечности.

Ланаэль отвечал поклоном, почтительно становился на колени, чтобы Первый возложил на голову венок энергии, подтверждающий их глубокую связь. А потом они вместе с другими Мастерами выходили к крылатым и сливались в пестром веселом празднестве, где звучала веселая музыка и столы с обильными яствами ждали гостей, где царили общность и доверие.

Ланаэль не слушал музыку. Ничего не ел. Прямо сидел на стуле, сложив руки на коленях, и наблюдал за танцем белокрылых ангелов с венками из алых цветов. Взгляд его, равнодушный и холодный, изредка вспыхивал странным потаенным огнем. Но на лице замерла благосклонная и добрая улыбка.

— Ты устал? — Сеараль склонился к супругу и тронув за плечо, заставил обернуться и посмотреть прямо, не скрываясь за тысячами масок.

— Нет. — юноша чуть сдвинул брови, уголки губ на мгновение опустились, выражая скорбь. Это так не вязалось с радостной песней невидимого певца и кружением и пластикой танцующих, что Сеараль сразу помрачнел.

— Ты нервничаешь...

— Скажи мне... — Ланаэль сцепил пальцы и склонил голову набок. Золото волос шелковым водопадом заструилось на левое плечо — округлое, совершенное...

Пресветлый правитель Келеба медлил. Отставил бокал с золотистым вином, вытер губы кончиком белоснежной салфетки. А затем внезапно поднялся.

— Пойдем. Я хотел оставить разговор на вечер... Но я не желаю, чтобы ты нервничал и искал во мне изъяны, которых нет, — рука потянулась к юноше приглашая. Серые глаза старшего мастера перестали улыбаться.