— Мне нужна вода. Я не знаю сколько... — голос был хриплым, едва слышным. — Давай потом поговорим, — герцог сполз с колен Кристиана и по стенке пополз вверх, стараясь не сделать себе еще раз больно. — Сейчас я хочу один остаться, извини.

Легрэ по сердцу стегануло болью и он, сам не зная почему, ухватил Луиса за запястье, когда тот уже приоткрыл завесу гобелена.

— Луис... — Кристиан был ненормально бледен и, кажется, испуган. Он едва мог шевелить губами: — Что произошло? Что я сделал?

— Ничего, — в глазах юноши стояли слезы. — Все нормально. Мы потом поговорим, да?

Легрэ окинул взглядом фигуру юноши, замечая, что тот напряжен и сильно измучен. Нехорошее предчувствие охватило Кристиана — очень знакомое, совсем как раньше, когда он, будучи в гневе или пьяным, без зазрения совести мучил и убивал людей. Страх его стремительно нарастал, делаясь почти паническим.

— Луис, — он схватил герцога за плечи, разворачивая к себе лицом и пытаясь заглянуть в его лицо. — Послушай, я ни черта не помню... Ответь мне только одно. Я... Господи, надеюсь, я не пытался тебя убить? — Легрэ заглянул в голубые глаза мальчика, ища в них ответ. — Или пытался?

— Я не помню, — отвел глаза юноша. Алые пятна на лице еще не сошли, а на шее проступали синие пятна и кровоподтеки от пальцев, что так странно смотрелись в белых кружевах воротника. Зрачки были расширены. — Все хорошо, Кристиан. Я дойду сам.

— Господи! — Легрэ отодвинул ворот на шее Луиса и ужаснулся. Он не верил собственным глазам, не хотел думать, что своими собственными руками он сделал такое. — Боже мой, Луис, тебе нужен лекарь. Срочно, — с этими словами Кристиан подхватил юношу на руки и отнес в его спальню. Укладывая Луиса в постель, Легрэ увидел кровь на его и своих одеждах — и похолодел. Он крикнул стражника, приказал ему послать за лекарем и за Фернандо, потом принес Луису воды в чаше. — Пей, — он протянул ее мальчику, — немного полегчает.

Тот сделал несколько глотков, чтобы подтянуть ноги к животу и теперь лежать тихо, не шевелясь, но иногда смотрел на обеспокоенного любовника.

— Не надо было звать Фернандо. Ему сейчас и так не по себе, — сказал через несколько затянувшихся минут. — Я бы сам справился.

Кристиан горестно обнял мальчика и беспомощно уткнулся лбом в его плечо. Ему было стыдно за то, что случилось, за то, что герцог будучи ни в чем не виноватым так глупо и нечаянно попался ему под руку.

— Прости меня, — сказал он. — Прости, Луис.

В ответ рука пробежала по волосам мужчины, словно успокаивала. Герцог кусал губы, чтобы сдержаться от новых слез, но они предательски текли из глаз.

Легрэ не знал, что еще сказать. Наверное, ему было бы легче, если б он в ответ на свои слова получил пощечину. Он же хотел оберегать Луиса. Всегда. Но, видимо, теперь нужно Луиса оберегать от него самого, от того, кого сам Кристиан так долго сдерживал.

Когда пришел лекарь, Легрэ встал в стороне и, молча скрестив руки на груди, угрюмо наблюдал за происходящим. Луиса заставили смазать раны и синяки специальной регенерирующей мазью и рекомендовали полный покой несколько дней. Кристиан сказал, что сам будет заботиться о нем. В конце концов, Легрэ совершенно не представлял, как загладить свою вину.

Теперь Луис лежал в кровати с закрытыми глазами, и могло показаться, что он спит. На самом же деле герцог лишь делал вид, пытаясь понять, что произошло. Он ужасно боялся того, что Фернандо доложат о случившемся, если уже не сказали. Пытался придумать, как загладить произошедшее и даже воспаленным разумом пытался осмыслить зверя Кристиана, который пытался его задушить.

Дверь скрипнула и на пороге спальни появился король.

После того, как Кристиан с Луисом ушли, мужчина впал в странное состояние оцепенения. Внешне он выглядел нормально — слушал речи, поднимал кубок, улыбался обращающимся к нему. А разум витал где-то далеко. Если бы Фернандо спросили, о чем он думал, или что было — он бы не смог ответить. Очнулся король когда музыка почти стихла и гости уже посваливались под столы или удалились, иногда не самостоятельно, в отведенные им покои. Некоторое время мучительно пытался сообразить, что ему нужно делать, а потом махнул рукой и отправился в покои Луиса. Почему именно туда — ответить опять-таки не смог бы, но других вариантов разум почему-то не предлагал.

По пути ему встретился стражник, сообщивший, что лорд барон Моунт просит немедленно прийти к его светлости герцогу Сильвурсонни. Фернандо сначала пытался понять, зачем его об этом просят, раз он и так идет к Луису, потом продолжил свой путь. Стражник, ожидавший реакции монарха, последовал за ним.

Около двери в покои юноши Фернандо столкнулся со своим лекарем, метром Рамондом. Тот поклонился и, сообщив, что жизни герцога Сильвурсонни ничего не угрожает, попросил разрешения удалиться, если он не нужен его величеству. Король взмахом руки отпустил его и только когда метр удалился, мужчина осознал, что именно ему сказали. Внутренности захлестнуло неприятным ощущением чего-то страшного, и монарх постарался как можно быстрее пройти в спальню — мальчик мог быть только там.

В комнате царил полумрак, лишь одинокая свеча в подсвечнике, стоящем на столе, давала слабый колеблющийся свет. Остальные свечи, почему-то незажженные, стояли неприятными беловатыми столбиками. Фернандо сглотнул наступающий нутряной страх и перевел взгляд с подсвечника на кровать. Мальчик спал. Три мягких шага — и стали заметны черные в таком освещении синяки на шее юноши. Не синяки. Отпечатки. Король протянул руку, но так и не коснулся Луиса. Опустив руку и судорожно сжав пальцы в кулак, тихо спросил Кристиана, продолжая разглядывать герцога:

— Что произошло?

Легрэ прямо смотрел на короля, около минуты не решаясь ничего сказать. В груди у него будто залили расплавленный свинец. Кристиан страшился гнева короля, но потерять его, их с Луисом, страшился еще больше. Тем не менее, пауза затянулась и надо было что-то отвечать.

— Наверное... я его придушил, — Кристиан пробормотал это так неуверенно, словно его там вообще не было. Но он был и об этом, к несчастью своему, еще неплохо помнил. — Я не помню точно, что именно произошло, Фернандо.

Король перевел немного неосмысленный взгляд на брата, пытаясь вникнуть в смысл услышанной фразы. Простые слова никак не хотели выстраиваться в связную картину. Он зачем-то осмотрел свою ладонь, потом в упор уставился на Легрэ.

— Не понял.

Луис зашевелился и открыл глаза, мутные от боли.

— Он не виноват, — шепнул едва слышно. Связки все же были повреждены.

Фернандо нахмурился, как будто это простое действие могло прибавить ясности мыслям. Раздраженно растер лицо, стараясь прийти в себя. Страх потихоньку отпускал, оставляя странную пустоту.

— А кто?

— Это я... я хотел... — герцог старался говорить спокойно, опасался, что король поймет сейчас, что Кристиан сорвался. Невовремя... Из ревности? Рука коснулась сидящего рядом Легрэ.

— Это неправда, — перебил Легрэ, почему-то поддавшись необъяснимому раздражению. Он взял Луиса за руку. — Прости, но я точно знаю, что это неправда.

Фернандо огляделся вокруг, подвинул стул и установил напротив кровати. Вино не давало трезво мыслить, да и вообще нормально соображать, но оставить просто так ситуацию он не мог. Пустоту в руках мучительно хотелось чем-нибудь заполнить, и он сердито обозрев комнату, подхватил кочергу, лежащую около камина. Брезгливо осмотрев ее, король обтер железный узорчатый предмет о покрывало. Из-за установившейся теплой погоды не было нужды протапливать помещения, поэтому кочерга оказалась достаточно чистой.

Усевшись на стул, Фернандо крутанул в руке железо и велел спокойным голосом:

— А теперь подробно. Сначала Луис, потом Кристиан.

— Не злись, пожалуйста, — юноша закричал бы, но его осипший голос захлебнулся в долгом кашле. Герцог согнулся пополам, чувствуя, как в животе медленно от каждого вздоха разрастается новая тягучая тупая боль. — Кристиан говорил, что затащит меня в арку еще до свадьбы. Я... спровоцировал его... я так думаю.

Король стиснул кочергу, чувствуя как чеканный узор врезается в ладонь, и перевел потемневший взгляд на брата.

— Я уже все сказал тебе, Фернандо. — Взгляд Легрэ стал ответно-ледяным. — Я не собирался делать такого с Луисом и я... мало что помню. Не знаю я, как это случилось. Я только знаю, что это сделал я. Допрос окончен? Теперь я могу уйти?

— Нет, — юноша сильнее сжал руку Кристиана. — Не уходи... — из глаз снова потекли слезы.

Слова юноши сбили Легрэ с толку и вся его холодность слетела в раз, будто осенние листья под порывами ветра. Удивленно моргнув, он погладил ладонью щеку Луиса.

— Если хочешь, — сказал он, — останусь... Никуда не уйду, если разрешишь.

— Да, пожалуйста... Только не ругайтесь, я вас умоляю, — забормотал Луис накрывая руку Кристиана своей.

Фернандо с некоторым неприятным удивлением понял, что картинка сложилась. Он перевел взгляд на изогнутый железный силуэт в руке. Мало. Самый кончик кочерги принялся мерно, с глухим, тонущем в ковре, звуком ударять по полу. Легрэ действительно изнасиловал и чуть не убил Луиса. Тот теперь боится, причем не Кристиана. Хмель наваливался мягким душащим покрывалом. Или не хмель. Уголок рта дернулся, как в судороге. Было очень горько, до вкуса хины, стоящем комом в глотке.

— Кристиан, — король, не скрывая чувств, посмотрел на брата, — выйдем.

И, не ожидая ответной реакции, поднялся и направился к двери.

Глаза юноши стали совершенно черными из-за расширенного зрачка. Он боялся — король разозлился. Страшно было себе признаться в том, что сейчас угнетало юношу сильнее всего: они ведь могут убить друг друга. Те, кого он любил. Не надо... нет... ускользающая реальность.

Кристиан взял лицо Луиса в ладони и поцеловал мальчика в лоб.

— Все будет хорошо, слышишь? — сказал он, надеясь, что юноша слышит его. — И со мной... И с Фернандо. Отдохни пока, милый. Нам с его величеством действительно следует кое-что обсудить.

Луис никак не отреагировал и Легрэ обеспокоенно поднялся.

— Фернандо? — окликнул он короля. — Ему плохо. Прикажи за лекарем послать.

Монарх подошел к кровати.

— Проверь пульс и зрачки, — рублено велел он Легрэ.

Кристиан осмотрел юношу с излишней тревогой.

— Он без сознания, — сообщил он в конце концов и медленно обернулся к королю. — Пошли за доктором. Луису слишком сильно досталось в последние дни. Ему необходимо дать успокоительного и не тревожить сверх меры.

Фернандо что-то кликнул в дверь и так и остался стоять около нее, пристально смотря на кровать, скорее даже сквозь нее — казалось, мужчина не видит ни Кристиана, ни Луиса. В дверь аккуратно протиснулась Кармелита и его величество, как будто очнувшись, поманил брата и вышел в коридор. Кормилица короля поставила на стол небольшую корзинку, и, расправив передник, аккуратно села на стул около кровати юноши. От пожилой женщины веяло таким спокойствием и уверенностью, что в комнате даже стало легче находиться.

Кристиан покорно следовал за монархом, размышляя о том, что это уже давненько вошло у него в привычку — покорность. За что Фернандо его любит? Неужели только за нее? И чем дольше в больную голову Кристиана лезли такие мысли, тем сильнее становилось искушение — ослушаться. Тревога за Луиса отчасти подавляла это желание и это сдерживало Легрэ в рамках разумного. Он ничуть не удивился, когда король привел его в темницу, завел в темную сырую камеру и за ними закрылась дверь. За весь путь Фернандо не обмолвился с Кристианом ни словом.

Легрэ осмотрелся и, будто ожидая чего-то, замер посреди камеры.

— Кристиан, оглядись как следует. Чего здесь не хватает? — устало спросил Фернандо, опустившись на узкую деревянную скамью, стоящую вдоль одной стены.

— Луиса, — просто ответил Легрэ. — Снова начинаешь играть в загадки, Фернандо? Зачем?

— Я спросил "здесь". Ты хочешь именно здесь видеть Луиса? Почему? — тихо откликнулся король.

— Не коверкай мои слова, ты знаешь, о чем я говорил. Впрочем, — Легрэ не торопясь подошел к Фернандо и присел рядом. Откинувшись спиной на стену, он взглянул на профиль брата, — может быть все это совсем не важно. Знаешь, я в последнее время не уверен, что что-то должно стоять вон там, а кто-то вот здесь, или наоборот. Я вообще ни в чем уже не уверен. Мне жаль, что я так поступил с Луисом, но это был не выбор. Я понятия не имею, что на меня нашло, а ты в праве поступать как знаешь. Ты в последнее время делаешь это блестяще.

Фернандо некоторое время как будто чего-то ждал, потом с удивлением посмотрел кочергу, которую продолжал держать. Взгляд скользнул дальше, остановившись на Кристиане.

— Хорошо, — и он несколько раз ударил в дверь. — Подождем.

Через несколько минут в дверь втолкнули троих молодых пареньков. Руки у каждого были скованы недлинной цепью. Стражники подвесили всех троих на специальные крюки, вделанные в стены, так, что юноши едва касались пола пальцами ног.

— Выбирай, — Фернандо прикрыл глаза и оперся о стену.

Легрэ присмотрелся к пленникам внимательнее: один — смуглый брюнет с грубоватым лицом — явно крестьянин. Второй — рыжий и худощавый с широким шрамом на груди. Третий светловолос, но совершенно не красив. Но как бы они разительно не отличались друг от друга — в глазах каждого жил страх.

Кристиан усмехнулся:

— Я не хочу, — сказал он ровно.

— Почему?

— Какая тебе разница? — Кристиан покачал головой, обращаясь в пустоту: — Господи, это просто смешно. Все это. Долги чести, любви, трону, власти... Это какой-то балаган. Чего ты хочешь от меня, Фернандо? Бери уже и спи спокойно.

— Ты сорвался. Ты сорвался до такой степени, что изнасиловал Луиса, — король не обвинял, просто констатировал. — Тебе нужна разрядка. Не нравятся эти, бери любого смертника. Или ты хочешь в конце концов убить мальчика?

Легрэ на какое-то время задумался. Убить. Сорвался. Все было не совсем так, как виделось Фернандо, и Легрэ зря не расставил сразу все по местам — с первой минуты, с самого начала. А теперь не осталось ни сил, ни желания что-то объяснять.

— Хорошо. Оставь рыжего со мной, и пусть все уйдут, — сказал он, разглядывая собственные пальцы, следы от которых остались на шее Луиса. Кристиан вздохнул и перевел цепкий взгляд на короля. — Ты тоже, Фернандо. Уходи.

Еще два удара в дверь, и стражники, повинуясь приказу короля, увели двух пленников, оставив выбранного Легрэ.

— Кристиан, — монарх на мгновение задержался на пороге, потом решительно вернулся и поцеловал брата. Мир уже окутал Фернандо пуховым одеялом, отчаянно зовя его в сон. Глядя в синие глаза, с трудом подавил желание позвать любимого с собой. — Расслабишься — приходи, поговорим, — король легко провел пальцами по щеке Легрэ и быстро развернувшись, пошел к себе.

Через несколько долгих часов, Легрэ в прежней задумчивости вернулся в спальню герцога — тот по-прежнему лежал в своей постели.