В конце февраля выкатили первый Пе-8м, первый, собранный по новой схеме, с большим количеством сварки под аргоном, полностью изменённым центропланом. Благодаря поступившему американскому листовому дюралю, задняя часть корпуса уже выполнена с несущей обшивкой. Этому самолёту не суждено летать. Он выполнит 1 полёт над заводом, и, если не выявится неисправностей, то сядет под Москвой и будет сломан в ЦАГИ, поэтому на нём стоят АМ-35А, которые не используются для дальних рейдов. С некоторой грустью проводили его в первый и последний полёт. Начинаю беспокоиться по срокам поступления полноценного инерционного стола. Уже 23 февраля, а у нас конь не валялся! Все оставшиеся корпуса 3М-14 уже оборудованы двигателями, поступила ГСН (головка самонаведения), даже отъюстировали её на земле, а полноценного автопилота до сих пор нет. Позвонил Светлане:

— Работаем, заканчиваем. — и положила трубку. Видать её уже достали. Привезла через семь дней сама. Шесть штук, ровно на то количество корпусов, которые есть на заводе.

— Вычислители достали! На компьютере получается один результат, у них — совершенно другой. Чёртова механика! Точность изготовления требуется просто невероятная! Как американцы умудрялись такое делать?

— Они систему поправок применяли, и рассчитывали их для каждого вычислителя.

— А что не сказал?

— А ты спрашивала? Я откуда знал, во что вы там уткнулись? Так готово? Или требуется перепроверить?

— Готово. Полностью.

— Ну, умница!

— Я знаю!

— От скромности ты не умрёшь!

— Значит так: у нас всего две попытки, поэтому: что ты знаешь про Тирпица?

— Седьмого марта будет вот тут: 72R35'N, 10R50'E.

— То есть, через трое суток? Во сколько?

— Около полудня местного. В это время рассветает очень поздно.

— Он использовал какую-нибудь радиоаппаратуру?

— Неизвестно. Плюс, это данные той войны! Задачей 'Тирпица' был перехват двух конвоев: PQ-12 и QP-8. Где сейчас эти конвои?

— Не знаю.

— Милая, так войсковые операции не планируют. Требуется точно знать, что делаешь. А ты хочешь на удачу сработать. А, между прочим, там будет экипаж самолёта. Заводские лётчики-испытатели. На отходе их могут перехватить с Хебухтена. Ты об этом подумала?

Светлана сняла ВЧ.

— Товарища Иванова, товарищ Громова. Здравствуйте, товарищ Иванов... Да, я сейчас у него на заводе, привезла недостающие приборы. Меня интересуют координаты двух конвоев союзников: PQ-12 и QP-8... Нет таких? ... А что сейчас происходит в Баренцевом море? ... Так... Так... Поняла... Да, существует... Уточню... То есть, некоторая активность немецких радиостанций зафиксирована? ... Нет, конечно... Я направлю туда товарища Громова и две машины... Нет, не будем... Нет, не готово... Да, чисто авиацией... Монтаж начнём сегодня. До свидания, товарищ Иванов.

— Он дал добро на проведение войсковых испытаний. Необходимо поставить РЛС на носитель.

— Куда и какую?

— РБП-3, под носовую турель.

— Слушай, у нас и так нос перегружен. Ты из машины делаешь ракетоносец, а он бомбардировщик. Куда бомбовый прицел воткнём?

— Тот, который стоит, выбросим на помойку. Я привезла новые прицелы с вычислителем, гирополукомпас, автопилот, новый лаг.

— На этой машине ничего менять не будем. Это — невозможно. Всё это пойдёт на третий носитель, потому, что придётся менять всю проводку, заново проходить государственные испытания. Это авиация, а не экспериментальная ядерная физика. Это там ты можешь произвольно устанавливать новые приборы. Здесь — нет! Даже на второй ты уже опоздала с этими вопросами.

— Не шуми, я это знаю. Дополнительно пробросить требуется всего 16 одножильных проводов. Установить 8 разъёмов. Остальные провода пробрасываются внутри одного отсека, без нарушения имеющейся проводки и конструкций. Смотри сюда! — она открыла схему изменений. — За день управиться можно. Назовём это не модернизацией, а 'подвеской дополнительного оборудования' для выполнения программы испытаний новой ракеты. И никаких государственных испытаний не будет. Самая сложная работа: это протащить волноводы. Всё, пошли в ангар, работать надо, а не бухтеть: невозможно, не получится, нельзя.

Она собрала всех техников самолёта, и четырех слесарей-сборщиков, предварительно расспросив Самуила Яковлевича, кто способен выполнить работу. Поставила задачу демонтировать приборы, и раздала каждому лист операций. Три инженера, которых она привезла с собой, и два слесаря начали размечать отверстия под обтекатель прицела. Чуть выдвинутый вперёд, он оставлял только три ряда иллюминаторов от кабины стрелка-бомбардировщика: первое и два последних. Одно из бронестёкол вытащили, и заменили его листом дюраля с тремя отверстиями, на которых были установлены резиновые уплотнители. Завели два жгута проводов и волновод. Быстро закрепили сначала сам прицел, затем закрыли его обтекателем. Индикатор прицела установили в штурманской рубке. Там же поставили автопилот, вскрыли пол пилотской кабины и поставили между стрингерами исполнительный механизм автопилота. Соединили его с тягами рулей управления и механизмом триммеров. Работали так быстро, что можно было подумать, что они всю жизнь этим занимались. Заминка возникла только один раз, когда выяснилось, что рука в перчатке может не пройти между волноводом и новым прицелом ОПБ-11Р. Один из инженеров сбегал к С-47, на котором они прилетели, и принёс изогнутый волновод. Репитер компаса установили и у правого, и у левого лётчика. Через 5 часов монтажные работы были завершены. Машину вытащили из ангара, подключили к аэродромной сети и начали юстировать прицел и локатор. Мы со Светланой пошли немного отдохнуть. Но, войдя в мою комнату, и увидев тот бардак, который накопился за 4 месяца, меня припахали на уборке помещения.

— Как ты можешь жить в таком свинарнике? В цехах у тебя чисто! А здесь?

— Я здесь почти не бываю!

— Не ври! Судя по количеству окурков: бываешь и регулярно! Постельное бельё где?

— В шкафу. Здесь часто живут Расплетин и компания, иногда лётчики строевых полков, а я ночую, обычно, в кабинете.

— Дорогой, сделай так, чтобы твоя квартира была твоей! И заведи уборщицу! Денег на её оплату у тебя хватит. Всё, давай спать! Я устала!

Толком поспать, конечно, не удалось. Меня выдернули из постели через два с половиной часа, так как майор Степанов забарабанил в дверь: на самолёте установлены новые приборы, неизвестной конструкции, что делать? Ведь у них плановый вылет в Капустин Яр! В итоге, они взяли другую машину и частично заменили экипаж, оставив штурманов и стрелка-бомбардира.

Машину в воздух подняли через пять часов, вместо Степанова её вёл Алифанов. Предстояло отбомбиться на заводском полигоне тремя видами бомб. Вместо одного из штурманов и носового стрелка взяли двух инженеров. По возвращению Николай Григорьевич доложил, что при первом включении автопилота машина рыскала, и только после регулировок держала уверенно курс и высоту. Вторичная регулировка понадобилась после каждого из заходов на бомбометание из-за изменения центровки. При переходе с ручного на автоматическое управление и обратно непредвиденных ситуаций не возникало. Очень непривычно, что на боевом не надо управлять самолётом, всё делает автопилот и бомбардир. Выявлено расхождение альтиметра с реальной высотой почти сорок метров.

— А попали бомбами?

— Да, попали, и на боевом находились всего 36 секунд. Хороший прицел!

— Пишите отзыв.

— Уже написал.

— А бомбардир? Где он, кстати?

— В санчасти! С непривычки ударился о новый ящик в кабине. Ему инженер немного помешал. Сейчас придёт. Машине подвешивают другие бомбы, сходим ещё раз, уже без 'помощников'. Попробуем отбомбиться полностью без оптики.

— Нет, возле завода — запрещаю. Если перепутаете цель, могут быть большие неприятности. Учиться бомбить по радиоприцелу будем на противнике, а не на заводе.

— Нет, Алексей Николаевич, я буду контролировать визуально. Кнопка 'отбой атаки' у меня под рукой. Всё предусмотрено. Цели — контрастные, мы проверяли. Одно бомбометание выполнено инженером. Было попадание. Это же просто клад! Все мосты наши! Помните, у нас на полигоне 'заколдованный мост', по которому никто попасть не может из-за леса? Вот по нему и ударим.

После посадки весь экипаж долго качал бедных светкиных инженеров! Мост они разнесли с первого захода! Два прямых попадания! В этот момент появилась Светлана, она шла от диспетчерской и не поняла сразу, что происходит. Попалась, голубушка, ликующим лётчикам! Но, лицо у неё было довольное. Сразу после этого, она задала вопрос:

— Машина готова, а ракеты?

— На тестах, через час закончат.

— Всё, товарищи, не расходиться, быть в готовности к вылету через два часа. Проработайте маршрут на один из северных аэродромов, в Мурманской области.

— Там нет аэродромов, пригодных для нас!

— Аэродромов нет, но есть Пермус-озеро в одном километре от железнодорожной станции Оленья. Там начали готовить площадку для нас. Поэтому, вначале садитесь в Ленинграде, по готовности вылетаете в Оленью. Предположительно, наша цель находится или может находиться в Альтен-фиорде. Через час я уточню задачу.

Она развернулась и пошла в управление, а мы недоумённо переглядывались между собой. 'Как можно так планировать операцию? Ничего неизвестно, ничего не подготовлено, и вот на тебе!' Спустя минут пятнадцать прибежал дежурный по заводу, передал, что меня вызывают по ВЧ.

Звонил Голованов, он уточнил задачи, подтвердил наличие топлива, зенитной артиллерии и готовности полосы на Оленьем.

— Там базируется 19 гвардейский полк, они удлиняют полосу, готовность к 24 часам сегодня.

— А освещение?

— Костры вдоль полосы. Толщина льда позволяет взлетать с полной нагрузкой. Сейчас отправляю туда две машины на лыжном шасси.

После разговора я повернулся к Светлане:

— Почему такая спешка?

— Англичане подтвердили, что зафиксировали обмен шифровками из Альтен-фьорда, они объявили тревогу на караванах. Их эскадра находится в 600 милях от места гибели 'Ижоры'. Самой 'Ижоры' в море нет. Надо будет сделать два рейса, и взять две ракеты. Больше не успеем. Первым бортом летишь на озеро. Учти, ты сидишь на земле. В воздухе тебе делать нечего. На тебе обе ракеты, и всё. Остальное проводит Голованов. Ты только обеспечиваешь подготовку и подвеску. Машина готова?

— Ещё не знаю! Пойду, переоденусь.

Облачился в унты, меховой комбинезон, взял 'Тигра', оптику и 'ТТ' с патронами. На стоянке в усмерть обиженный Степанов доказывает Алифанову, что это его машина и должен лететь он.

— Нет, товарищ майор, вылет будет выполнять капитан Алифанов. Можете пойти 2 пилотом.

— Иду вторым!

Ещё в воздухе стало известно, что лыжные машины 860 полка сели в Оленьей. Мы довернули и пошли туда. На посадке здорово тряхнуло, но сели нормально. На оленьих упряжках везут на станцию, а оттуда таким же транспортом везут топливо для машин. Моторы укрыли попонами из ваты и брезента, под ними разожгли печки, моторы держат горячими. Второй вылет отменён, нечем снять и подвесить ракету. Чёртова спешка! Здесь Голованов, Водопьянов и Головко, командующий флотом. Представился.

— Как думаете обнаружить ордер? — задал вопрос Головко.

— На машине установлен радиолокационный прицел. Две машины пойдут впереди, будем их поддерживать в поиске. Задача: вызвать боевую воздушную тревогу на 'Тирпице', чтобы он включил свой радиолокатор. Как только его засечем, так мы пускаем ракету. Дальности у нас с избытком.

— А какой вес заряда?

— 340 килограммов.

— Вы не сможете пробить ни его палубу, ни его башню. Зачем этот цирк?

— Попасть бы! А там пробьем! Заряд кумулятивный, бронепрожигающий. Вторая часть — фугасная, она взорвётся внутри.

— Так что? Ждём рассвета? — спросил Голованов.

— Нет, сразу по готовности, ваши машины готовы?

— Да, уже заправились, подвешены бронебойные 1000 килограммовки по две штуки.

— А зачем? Вы собираетесь атаковать ордер двумя машинами? Снимайте бомбы, вешайте обычные 250, на отходе ударим по какой-нибудь другой цели. Если подобьём, то успеем слетать за другими ракетами, и тогда уже по нему будет работать и наша, и британская, и американская авиация. Уйти не дадим. А людей гробить не нужно. Вы должны только спровоцировать его, добиться включения локаторов в активном режиме, и отвернуть по команде командира носителя.

Водопьянов вышел отдать приказания. Через три часа, в два ночи по Москве, все взлетели. Головко и я сидели у радиостанции. Машины шли в режиме радиомолчания. Штурман отмечал для нас их полёт. Через час машины дали условный сигнал, что прошли точку 1, поселок Альта. Вдруг пришёл сигнал, что в воздухе противник! Кто-то из немцев решил взлететь. Опять тишина. Время тянется уж очень медленно. Головко постоянно курит, нервничает. А я наоборот, почти сплю.

— Как Вы можете спать в такое время?

— Считаю, что операция плохо подготовлена, и никакого чуда не произойдёт. Хорошо будет, если машины не потеряем.

Пришел сигнал о том, что в Альтен-фьорде чисто, противник не обнаружен, продолжаем поиск. Это четыре точки на карте, одна из них имеет координаты гибели 'Ижоры'.

— Товарищ адмирал! А где сейчас союзный конвой?

— Был вот здесь, а обратный вот тут.

— Вы поэтому тут точку поставили?

— Да. А почему у Вас звание морское, а я Вас не знаю? И что у Вас за винтовка?

— Это не мой секрет, товарищ адмирал.

Принесли поесть, давно бы так, а то уже в желудке часа два бурчит. Пока ели, пришёл сигнал о том, что обнаружен локатор, но частота союзная, меняют курс. Алифанов дал новый курс впереди идущей паре. Пошли навстречу обратному конвою. Неожиданно Водопьянов дал сигнал, что возвращается, на борту неполадки с оборудованием. Через три часа должен появиться над нами. Через час оба оставшихся самолёта повернули на обратный курс. Для бомбёжки выбрали Хаммерфест. Идут туда. Немцев в море они не обнаружили. Вдруг радист Алиханова стал давать шифровку. Довольно длинную. После дешифровки прочли: 'Обнаружил разрозненные цели севернее Хаммерфеста. Предположительно позиции подводных лодок противника, их координаты...' и шесть групп цифр.

— Не наша зона ответственности. — пробурчал Головко, но распорядился передать данные адмиралу Фрейзеру.

Именно в этот момент заговорила радиостанция 49-го.

— Вижу цель: 10 вымпелов, идут противолодочным зигзагом, коробочкой. Две крупные отметки, остальные меньше. 036! Вам влево на курс 57 истинный. До целей 54 километра. Я пошёл на круг!

— 049, Вас понял! Ложусь на 57. — раздался голос Голованова.

— Идите вверх + 1!

— Понял!

— Есть работа РЛС! Частота — немецкая! Работают два локатора! Товсь! Сброс! Ракета пошла! 036, маневрируй, но не приближайся близко!

— Понял.

— 036, отворачиваем, домой!

— Там же 'Тирпиц'!

— Домой, тридцать шестой, домой!

— Вижу взрыв! Всё, отходим.

— Отхожу.

Головко стукнул кулаком по столу!