Синеглазка

Слуга подал первое и закуски. Его мальчик говорил так открыто, так жаловался...

— Получается, я твое очередное несчастье? — господин не улыбался. — Выкравший тебя ненормальный богатый извращенец... — короткая пауза. Тим сжался на той стороне стола. Синие глаза заблестели новыми слезами. — А знаешь, у меня тоже не было родителей. Я рос на улице, а потом пошел на биржу. И заработал первые деньги. И деньги стали делать деньги. И еще деньги... Я их тратил, а их становилось все больше. Я развлекался, спускал, а они вновь и вновь появлялись. — ложка с супом закончила свой путь перед губами мужчины. — И мне нравится красивое. Но ты прав, что боишься меня. Я действительно могу тебе сделать больно. И убить. Или не убить, а покалечить... И ты мой теперь.

Тим слушал его, пытаясь сдержать глупые слезы.

— Да, я знаю, что я никчемный... и ничего не умею... — тихо сказал он. — И наверно для такого, как я, это счастье, что нашелся тот, кому захотелось подобрать... пусть даже для того, чтобы потом сломать... — он сжал губы и уткнулся в тарелку... Есть не хотелось... — Я бы учился... — он снова поднял глаза, — Мне просто нужно было пережить все это... с бабушкой... я собирался восстановиться на заочном... я на архитектора хотел... Впрочем, это Вам, наверное, не интересно... — он опять потупился, рассеяно мешая суп в тарелке, — Вас другое во мне интересует. Хорошо, я буду учиться танцевать или... ну все, что Вы захотите... — и еще тише, еле слышно, — если конечно успею...

— Вот это уже другой разговор. — бросив салфетку на стол, Брайтон налил себе вина. — Архитектурный? Замечательно, Лотос. Будет тебе архитектурный. Только учти, я буду следить с кем, как и когда ты общаешься? Устроит тебя это? И каждую неделю я буду проверять, что ты там знаешь...

Тим удивленно захлопал глазами. Это не шутка? Ему дадут такую свободу? И такие возможности?! Но зачем господину все это?! Куклу он и без всех этих хлопот и трат получит. Зачем ему еще и ученая кукла?!

— Устроит?! Да о чем Вы?! Я не знаю, как мне Вас благодарить... Я не думал... я совсем не понимаю своего положения у Вас... — он пожал плечами. Он все еще смотрел на Брайтона и искал признаки, что тот просто шутит или так... ну издевается что ли...

— Оно вполне тебе известно! Ты радуешь меня любыми тебе доступными способами, я исполняю твои желания. Ты меня огорчаешь — я тебя наказываю. Что может быть проще такой милой игры?

— Я постараюсь... научиться Вас радовать, — ответил Тим, с легким холодком осознавая что вот только что уже сознательно "продался" этому человеку. Так все странно... Тима то обдавало мистическим ужасом от Брайтона и он отчетливо понимал, что там в этой голове помимо экономических расчетов такой мрак, что хотелось убежать на другой край вселенной. А то... казалось, что он попал в сказку... очень странную, где фигурирует богач с причудами... и пока он ведь ему страшного ничего не сделал... зато наобещал златые горы, от которых кружится голова.... Только вот другие "цветочки"... они ведь тоже наверно так обманывались... и где они теперь?!

Тим наконец распробовал суп, он даже остывший был очень вкусным.

Брайтон попросил, чтобы принесли второе. Подали жаркое, овощи и еще какие-то странные угощения. Все это время он молчал, явно о чем-то размышляя. А когда обед закончился, вдруг встал и поманил юношу пойти за собой. Они сначала шли по саду. А потом завернули на заброшенную аллею. Деревья тянулись с двух сторон и вели к мрачного вида одноэтажному зданию с одним окном. Господин перед самым входом остановился у железной двери и обернулся к Тиму с ледяным выражением лица.

— Ты ведь волнуешься, куда я дел своих кукол... Хочешь посмотреть, чтобы знать, что со мной не следует играть? — спросил он .

Тим помотал головой, ноги словно приросли к земле.

— Не надо, пожалуйста... я ведь Вам послушен... я же не давал повода... — он заставил себя сделать шаг, вцепился пальцами в рубашку мужчины, умоляюще заглядывая в глаза. — Пожалуйста... я не хочу это видеть... умоляю Вас... пожалуйста, — он ткнулся лицом ему в грудь и всхлипнул.

Брайтон обнял куколку и поцеловал в темные шелковистые волосы.

— Надеюсь, мы никогда сюда не придем, — сказал он еще тише. В который раз он говорил эту волшебную фразу и каждый раз его милый мальчики делали одно и то же. Плакали, утыкались в грудь, обещали. А он был готов им дарить всего себя. — Пойдем, Лотос. Я познакомлю тебя с учителем танцев, а еще с известным фотографом, который будет учить тебя работать с техникой и учить рисовать на планшете. А потом, вечером, я надеюсь ты разденешься для меня. Красиво разденешься? Обещаешь?

Тим уже чуть расслабился, ощутив поцелуй в макушку — значит, господин на него не злится. А от успокаивающих слов, он облегченно выдохнул и совсем обмяк, на секунду обессилено привалившись к мужчине. Последний вопрос заставил его задышать чаще.

— Я не уверен, что у меня получится красиво... я совсем не умею такое... но я постараюсь, — быстро заверил Тим и поднял голову, бледность сменилась румянцем. Но сейчас, рядом с этим пугающим местом, услуги в виде стриптиза казались такой мелочью...

— Получится. Ты же постараешься, правда? — бровь приподнялась. Господин повел Тима подальше от мрачного места к дому. Там его уже ждала приятная разрядка. Пришел учитель танцев, и юноша почти два часа занимался странными па. А затем его развлекал словоохотливый фотограф, который показывал различные приемы на графических программах и рекламировал новейшие диски с обучением.

Лишь к девяти юноша освободился и должен был отправиться в спальню, где его ждал Брайтон, который полулежал в кровати и читал какие-то графики. При появлении Тима он заулыбался

— Закончили? Прекрасно... А теперь порадуй меня, милый...

Тим робко улыбнулся в ответ... щеки горели румянцем уже когда он входил... Танцами он занимался в леггинсах и майке, потом перед визитом фотографа он заходил переодеться, и выбрал новое... из принесенных в спальню пакетов. Рубашку и простые мужские брюки. Так что сейчас он именно в этом и предстал перед господином. "Я этого не умею... совсем... и урок танца не помог... буду чувствовать себя скованно, он опять посчитает, что во мне сплошные изъяны... нет, лучше буду думать о хорошем. О том, что он столько всего для меня сделает, и я должен его отблагодарить" — Тим медленно подходил ближе к постели, расстегивая кончиками пальцев верхнюю пуговицу. Красиво... ну как это сделать красиво? Он облизал пересохшие губы... заставил себя сделать это медленно... такое ведь должно нравится? Женщины в эротических фильмах так делают... Ох, он ведь стриптиз видел только в кино, да и то женский... и то там... не подробно. Он провел кончиками пальцев по вырезу рубашки, еще одна пуговица, пальцы касаются груди... и кажется, что сердце бьется прямо в них. Он запрокинул голову, тряхнул длинными волосами, продолжая путь пальцев, расстегивающих рубашку... до пупка, пальцы обвели ямку... последняя пуговка вылетела из петли... Тим решился посмотреть на мужчину... поводя плечами и позволяя рубашке соскользнуть до локтей.

Брайтон отложил в сторону графики. Куколка раздевалась. Тонкие пальцы расстегивали пуговицы, и положительно — это очень нравилось мужчине. Длинные темные волосы, горящие глаза Тима, который стесняется и все же пытается произвести впечатление. Рубашка, расстегнутая, открывающая тонкое и такое красивое тело поползла с плеч. Юноша откинул назад голову и продемонстрировал длинную шею... Брайтон сощурился. Конечно, мальчик стесняется. Так осторожны и неловки его движения, его попытка показать себя. Но даже теперь он изящен и радует глаз. Когда расстегивает брюки, когда те падают на пол, обнажая стройные ноги.

— Достаточно, — улыбка и удовлетворенный кивок. — Теперь мыться и спать... Я завтра должен рано вставать, — мужчина кивнул на ванную, а сам опять опустил голову, чтобы рассматривать графики.

— Да, хорошо, — кивнул Тим, подбирая с пола одежду и складывая ее на стул. В ванной он быстро залез под душ, волосы мочить не стал — он уже мыл сегодня голову после урока танцев. Чувствовал он себя ужасно неуверенно, он прекрасно сознавал, как неуклюже выглядел сейчас, пытаясь "красиво раздеться"... вряд ли господину понравилось... и какие тот сделал выводы из этого непонятно... и эта непонятность создавала неприятную тревогу... хотя вроде бы улыбнулся... Значит, не все так плохо... Тим вздохнул, ему было нелегко... он бы с удовольствием проснулся сейчас в своей темной квартире и с облегчением выдохнул, что это был только кошмар... или нет? ... в голове нарисовалось странное сомнение. Да, там его жизнь принадлежала только ему самому... ага, и была совершенно никому не нужна... и ему не приходилось делать странные, ужасно неудобные для него вещи... но там и не было таких возможностей... хотя здесь все эти возможности могут разлететься в одну секунду из-за неудовольствия его господина... причем вместе с его, Тима, жизнью... а там он бы смог постепенно всего добиваться сам... и никто бы этого не отнял. Хотя последнее — это иллюзия. С людьми часто случается всякое. Нет, конечно, их не похищают сумасшедшие богачи, но может сбить машина, поразить какая-нибудь ужасная болезнь, их дома разрушают стихийные бедствия, а их самих калечит случайно прилетевший кусок собственной крыши... и жизнь, и судьба вырываются из пальцев, становится уже не совсем принадлежащей человеку и никто вроде в этом не виноват — слепой рок не умалишь, уткнувшись носом ему в грудь. С Тимом просто случилось это... и оно такое же непреодолимое, как стихийное бедствие... и надо просто смириться и как-то жить дальше... и еще не исключен шанс... Тим помотал головой, отгоняя опасную мысль. Он здесь не первый такой умный... только все закончили весьма плачевно. Он вернулся в спальню, надеясь, что господин уже устроился спать, но мужчина все еще был поглощен своими графиками. Юноша тихонько присел на край постели, подобрав коленки к подбородку, чтобы не слишком смущаться своей наготы... хотя ему наверно стоит этому научиться.

— Ложись, милый, еще пять минут, — Брайтон не поднял головы. Он старался не обращать внимания на сидящую рядом куколку, но про себя отметил и тонкие щиколотки, и линию икры. Красивый, только ему принадлежащий. Будет ли так всегда, Лотос? Сможешь ли ты удержаться от страстей и порывов, когда тебе откроется целый мир, когда клетка распахнется и откроет тебе весь мир.

Мужчина снял очки и переложил графики на стол, чтобы нырнуть под одеяло и поманить Тима поближе, прижать его нагого и начать ласкать. По плечам, по груди... Целовать в губы.

Тим теперь знал, чего стоит по-настоящему бояться... страх близости с мужчиной, который к тому же себя далеко не всегда контролирует, не исчез, но побледнел перед более серьезными угрозами. А их было две — первая вполне понятная — когда Брайтон приходил в бешенство из-за малейшего проявления неподчинения, и вторая... вторая, от которой внутри все холодело и почва уходила из-под ног... это когда взгляд мужчины леденел и он начинал говорить про изъяны... вот этого Тим боялся гораздо больше, чем его покалечат или убьют в приступе ярости... ему почему-то казалось, что Брайтон об этом потом пожалеет... ну хоть на минутку... а вот если он решит, что игрушка бракованная и хладнокровно уничтожит разочаровавшую его куклу — от этого Тиму делалось так жутко и больно, что это ни в какое сравнение не шло с опасностью приступов ярости... тем более, что Тим питал иллюзию, что сможет их избежать, если научится себя правильно вести... ну хотя бы не доводить их до степени смертоубийства... да и не впервой он на себе испытывал подобное... в детстве его часто били ... просто потому, что сошедшая с ума от горя старуха вымещала накопившееся отчаяние на ребенке, который невольно стал причиной смерти ее дочери... Только тогда потом его никто не жалел, не целовал в макушку и не говорил "я зря на тебя разозлился", не дарил подарков...

Тим сам на себя удивлялся, но вот этот раз, когда его притянули ближе и начали целовать... это его наоборот успокоило... изгнало все это время нывшую тревогу, поселившуюся внутри после разговоров про изъяны, да еще и этого похода вглубь сада — отчего юноша до сих пор не мог прийти в себя. Он просто расслабился... и по телу побежало тепло от рук и губ господина.

Брайтон целовал цветок с наслаждением и восхищением. Два года назад, когда у него появилась орхидея, он тоже восхищался его красотой. Орхидея был нежным на вкус, так извивался в его руках, умоляя не трогать. Лотос наоборот льнул ближе, расцветая под каждым поцелуем, позволяя дотрагиваться до сосков, пробегать кончиками пальцев по ключицам, по плечам, неразвитым и таким женственным. Господин сравнивал своих последних кукол и находил, что Лотос совершенен, что все его изъяны исправимы. Но внутри также жила и другая, страшная догадка, что не может быть все так хорошо, что со временем и новая куколка перейдет границы.

Мужчина обнимал Тима, спускался по спине ладонью, расслаблял. Губы его касались то шеи, то маленького круглого ушка, то добирались до лица.

— Ты очень красиво разделся, милый. Поцелуй меня, хочу чувствовать твои губы, — прошептал Брайтон горячим дыханием, опаляясь и сам о ту глубинную страсть, что возникала в нем при близости к совершенству.

Тим открыл глаза... всего лишь поцелуй... ничего страшного. Он робко потянулся к губам мужчины, нежно коснулся, стал осторожно ласкать, иногда едва касаясь кончиком языка.

Брайтон ответил нежностью. Губы его ласкали, любили, дарили. Что бы там не говорили, но он изо всех сил старался не пугать Тима, а потом, когда отпустил, уложил на плечо и велел спать.

Хотя сердце бешено колотилось от страсти, что скрывалась там, на дне черной пропасти.

У Тима возникло ощущение чего-то большого и теплого, во что он медленно погружался. Тихие поцелуи в темноте, прикосновения рук... словно юноша и правда цветок и они боятся смять хрупкий венчик. А потом его уложили спать, Тим умиротворенно вздохнул... и обнял мужчину поперек груди, ладонь ощутила бешеный стук сердца, и от этого внутри отчего-то стало тревожно, уютное ощущение на мгновение пошатнулось, но Тим легонько потерся щекой о плечо мужчины и закрыл глаза, отгоняя от себя дурные мысли. Завтра будет завтра... а сегодня ему разрешили спокойно уснуть.

Брайтон лежал тихо, чувствуя, как трепещут ресницы юноши, он невольно провел по волосам, перебирая между пальцами. Прошло почти полчаса, а волнение не укладывалось. Мужчина думал о том, что обрел и одновременно опасался, что его новая кукла убежит. Дай только повод. Дай только малейшую возможность. Он размышлял, брать ли с собой Лотоса в компанию, и в конце концов сказал себе "да".

8

Поутру господин растолкал Тима очень рано. Уже в костюме, он нависал над кроватью.

— Просыпайся, ты едешь со мной. Оденешь то, что лежит в кресле. — Голос господина был ледяным и немного злым. — И спускайся вниз. Позавтракаем.

Тим ошеломленно посмотрел на мужчину, не понимая, чем вызвал его неудовольствие... он ведь спал и уж точно ни в чем не успел провиниться. Юноша кивнул и быстро выскочил из постели, сбегал на минутку в ванную, умывшись холодной водой. Подняв глаза на зеркало, заметил темные пятна на шее — последствия вчерашнего гнева господина, осторожно коснулся пальцами, вздохнул и поспешил одеваться. На кресле нашелся золотистый, полупрозрачный комбинезон. Тим некоторое время бестолково провозился, даже не сразу поняв, что это за конструкция, путаясь в складках и пытаясь понять, куда тут просовывать руки. К тому же, чем дольше он с этим мучился, тем больше суетился. Наконец ему удалось правильно уложить драпировку, она крыльями спускалась чуть ниже плеч, глубокий v-образный вырез спереди тянулся почти до пупка, а сзади почти спина была почти полностью открыта. Из высокого зеркала на Тима вновь смотрела фея в летящих одеждах... словно сотканных из золотистой пыльцы. Впечатление портили только синяки на шее. Тим полез в шкаф, нашел там шелковый платок синего цвета... он не был уверен, что это подходит, но такого же золотистого он не нашел. Решив, что хоть к глазам подойдет, повязал на шею, расчесал еще раз волосы, обул золотистые сандалии и поспешил вниз, уже будучи уверен, что остался без завтрака.