Аве, фемина!

Я улыбнулся и поманил рыженькую. Та, настороженно глядя, приблизилась.

— Мой друг говорит, что ты ему нравишься, и приглашает к себе в повозку.

Рыженькая заулыбалась и послала коня вперед. Поравнявшись с повозкой, бросила поводья и прыгнула внутрь. Случайно или нет, но при этом она покачнулась и плюхнулась Олегу на колени. Тот немедленно схватил и прижал к себе женщину.

— Аматус? — спросил деловито...

Виталия, "дикая кошка". Слегка мокрая

Дисциплину в турме удалось сохранить с трудом. После того, как трое пришлых выбрали себе женщин, девочки, с неохотой подчинившись моей команде, отпрянули от повозок, но продолжали поглядывать на скакавшего неподалеку Игрра. Осознавали, что он достанется Лавинии, но надежды не теряли. Если пришлый сразу отвадил дочь понтифика, может, это всерьез? Лавиния красива, но Игрру почему-то не глянулась. "Лола и Калисса поступили мудро, не став гнаться за несбыточным, и сумели договориться с мальчиками, — подумала я. — Аурелию третий из пришлых выбрал сам. Остался Игрр. А он из четверых самый красивый и желанный..."

Я не на шутку опасалась, что все может кончиться дракой. В Роме женщина не смеет пристать к мужчине; за это наказывают — и строго. Но здесь степь и две декады пути. Уникальная возможность получить желаемое без чьего-либо надзора. Поэтому войско рвется к бургу, алы в поход ходят по жребию. Но в обычном конвое триста воинов, пробиться к мужчине обычной "кошке" не светит. В але тридцать декурионов, из которых десять старшие. Пока не натешатся, рядовых не подпустят. А там и Рома на горизонте... Здесь же такая возможность!

"Хоть бы он, наконец, выбрал! — злилась я. — Другие б отстали и принялись ждать своей очереди. Странный он, этот Игрр. Про меня спрашивал. Как будто видел моего лица! Или решил посмеяться?"

Думать об этом было горько и приятно одновременно. Я с трудом отрешилась от несвоевременных мыслей. Конвой требовал пригляда.

К озеру мы пришли засветло — сказалась короткая дневка. Девочки бросились распрягать и расседлывать коней, ставить палатки и разжигать костры. Вскоре, оставив дежурных, турма сорвала одежды и посыпалась в воду. Глубина озера в центре не превышает трех футов, вода прогрелась до самого дна, все радовались возможности смыть грязь. Я распорядилась поставить на берег кувшин с мылом — в бурге не пожалели — и стала наблюдать за плещущимися девочками. Пришлых из виду, однако, не выпускала. Поначалу те уставились на купальщиц, не решившись последовать их примеру, но долго это не продлилось. Игрр что-то сказал пришлым, затем подскочили Лола, Калисса и Аурелия. Они сорвали с избранников одежду и потащили в воду. Там стали их мыть, натирая спины и головы мылом. Мужчинам это понравилось. Скоро они гонялись за девочками, пытаясь их схватить, а те делали вид, что убегают. Ясное дело, притворно. Раз за разом попадаясь в руки мужчин, они визжали, делая вид, что расстроены. Остальные смотрели на них с нескрываемой завистью. В этот момент к Игрру подошла Лавиния.

Без одежды она выглядела еще прекраснее. Белая, нежная кожа, тяжелая грудь, стройные ноги... Жрицам храма не нужно декадами скакать в седле, их не мочит дождь, не сжигает солнце, а степной ветер не высекает глаза песком. Лавиния протянула Игрру руку.

— Идем!

Он покачал головой.

— Ты меня боишься?

— Нет! — сказал он. — Просто не хочу.

— Зря! — сощурилась Лавиния. — Я умелая. Мужчины кричат, когда я их ласкаю.

— Вот и иди к ним! — посоветовал Игрр, добавив непонятное мне слово.

Лавиния фыркнула и пошла к озеру. Шагала она медленно, вызывающе покачивая бедрами — так, чтобы Игрр мог одуматься и устремиться следом. Но он не смотрел в ее сторону. Сорвал лист лопуха, зачерпнул из кувшина горсть вязкого, как глина, мыла, плюхнул на лист и пошел берегом. Подумав, я отправилась следом. Лунное озеро очертаниями походит на полумесяц, потому и получило такое название. Турма плескалась в центральной, самой широкой части, пришлый направился к дальнему рогу. Там, спрятавшись за кустами, разделся. Я, притаившись, наблюдала. Игрр первым делом выстирал набедренную повязку и тунику. Отжав их, развесил сушиться. Я одобрительно кивнула. Пропотевшая одежда натирает тело и легко рвется. Пришлый мог попросить девочек, те охотно бы помогли, но он стирал сам. Мне это понравилось. Покончив с одеждой, Игрр зачерпнул мыла и вошел в воду.

В этом конце озера совсем мелко, и вода едва достигала мужчине колена. Я, прикусив язык, наблюдала, как он, не торопясь, намыливается. Подглядывать нехорошо, но я не смогла удержаться. "Богиня-воительница, как он красив! — думала я. — Эти руки, плечи и ноги... Мускулистый живот... Ни единой складки жира! Он словно сошел с постамента!"

Тем временем Игрр, разобравшись со всеми частями тела, попытался намылить спину. Руки его оказались коротковаты, достать до хребта не получалось. Он изгибался, пытаясь тянуться пальцами, но бесполезно. Поколебавшись, я сбросила одежду и вошла в воду.

— Давай помогу!

Он обернулся и уставился на меня. Взгляд у него был странным: не то испуганный, не то удивленный. Я поборола смущение и приблизилась. Он протянул мне руку с остатками мыла. Я сгребла их и стала натирать ему спину. Он, чтоб было легче, пригнулся. Мои пальцы скользили по гладкой коже, загрубевшими подушечками я ощущала упругость и крепость его мышц, и все мылила и мылила, не в силах остановиться. Наконец, он мягко перехватил я руку.

— Теперь я!

Я сбегала за порцией мыла, он взял его и развернул меня. Его руки мяли и гладили мои плечи, спину, крестец. Это было невыразимо приятно. От удовольствия я прикрыла глаза. Его ладонь достигла ягодиц, огладила их, затем он повернул меня и стал мылить грудь, живот, руки... Меня окатила волна блаженства. Богиня, как хорошо! Я опомнилась, когда его пальцы скользнули в промежность.

— Дальше сама! — сказала я хрипло.

Он пожал плечами и отступил. Плюхнувшись в воду, заплескался, смывая мыло. Я последовала его примеру. Мы ныряли и фыркали, поглядывая друг на друга. "Чего он смотрит? — сердилась я. — Глаза моего не видел? Сама знаю, что уродка!"

* * *

Если б Виталия могла проникнуть в мысли пришлого, она бы удивилась. "Отвал башки! — думал Игорь. — Это ж надо такое встретить! И где?"

Голые "кошки" его не впечатлили. Обветренные лица, приземистые фигуры, жилистые ноги... Воины. Это в кино амазонки красивые. Высокие, длинноногие, с лоскутками ткани, едва прикрывающими попы и роскошные бюсты. "Замечательные бойцыцы! — смеялся по этому поводу дядя Миша. — Ручки тоненькие — меч не удержит, тело нежное, ножки голые... В крапиву зайдет — завизжит и выскочит. А если веткой по сиськам? По личику, краской намазанному? Эти тебе навоюют! Снимают блядей, чтоб мужики пялились..."

Лавиния походила на киношных красоток (если забыть о хвосте, конечно), но она слишком напоминала Ольгу. А к той стерве Игорь испытывал дикую аллергию. Виталию он, как женщину, не воспринимал; выяснилось, что зря. У декуриона оказались красивые, стройные ноги, в меру широкие бедра, узкая талия и плоский живот с заметными квадратами мышц. Плюс сильные руки и выпуклые, сильные ягодицы. У знакомых Игорю девушек зады были или плоскими, или обвисшими, что и понятно: физкультурой в последний раз они занимались в школе. Военная служба развила тело Виталии, но не лишила его женского очарования. Даже грудь не поддалась воздействию тяжелого панциря, и теперь выступала вперед упругими полушариями. Для такой и бюстгалтер не нужен!

Подумав, Игорь решил, что недостатки во внешности декриона все же имеются. Во-первых, рослая: выше его почти на ладонь. Не страшно, Игоря это никогда не смущало... Закрытый складкой из кожи глаз. Поправимо. А вот хвост... В озере Игорь хорошо разглядел и даже пощупал незнакомую ему часть тела. Шерстки на хвостике не имелось — только на самом кончике. Сам не длинный — примерно до колена. В принципе ничего удивительного: на Земле до сих пор, случается, рождаются люди с хвостами. Это считается атавизмом. Младенец в утробе матери поначалу имеет хвостик, но, вырастая, тело поглощает эту ненужную современному человеку деталь. Бегали некогда наши предки с хвостами, куда денешься. Поразмыслив, Игорь пришел к выводу, что хвостик Виталию не портит, а придает ее облику особую пикантность.

...Они выбрались на берег и присели на траву, обсыхая. Виталия оделась первой.

— Дел много! — сказала, вставая.

— Ты красивая! — крикнул он ей вслед и добавил: — Очень!

Она дернула плечом, но не остановилась.

Виталия, "дикая кошка". Растерянная

Зачем он мне это сказал? Если хотел обидеть, то это удалось. А если нет? Вряд ли. Даже трибун старается не смотреть мне в лицо, а уж ей... У нол обостренное чувство красоты, любое уродство вызывает отвращение. У пришлых, наверное, также так. Я помню взгляды большого мужчины и двух мальчиков, устремленные на мой глаз. А вот Игрр смотрел без отвращения. Что было в его взгляде? И мыл он меня уж слишком старательно, похоже, ему это нравилось...

"Виталия, угомонись! — приказала я себе. — Довольно! Этот красавчик не для тебя. Он знает себе цену. Если Лавинию отшил... Дела не ждут!"

Дела, естественно, нашлись. Следовало расставить посты, проследить, правильно ли расположили палатки, хорош ли ужин (в этот раз готовили девочки), не скисло ли вино... Ужин, впрочем, не затянулся. После перехода и купания многим захотелось спать. Воины, пожевав каши и запив ее теплой водой с вином, разбредались по палаткам. Большим. Маленькие, предназначенные для пришлых, стояли пустыми. Недолго. Заметив, что мужчины поели, Лола с Калиссой увели туда мальчиков, затем Аурелия — большого пришлого. У костра остались Игрр, Лавиния и я. Игрр сидел, задумчиво вороша веточкой угли, Лавиния опрокидывала кубок за кубком, а я приглядывала за обоими со стороны. Меня тревожило предчувствие беды. И та не замедлила случиться.

Лавиния, швырнув на землю пустой кубок, подскочила к Игрру и схватила его за руку.

— Идем со мной!

— Нет! — сказал тот, вырывая руку. — Я же сказал!

— Как смеешь! — зашипела она. — Да знаешь, кто я?

— Насрать! — сказал Игорь.

Он произнес это на неизвестном мне языке, но, странное дело, мы обе поняли.

— Ты! — задохнулась Лавиния. — Лупа!

— Сама лупа! — не замедлил Игорь. Я аж подскочила. Лавиния — сука! Зачем она так сказала? Пришлым нельзя этого говорить!

Лавиния взвизгнула и выхватила кинжал. Я вскочила, но опоздала: лезвие сверкнуло в свете костра. Я закричала, но когда подлетела, Лавиния лежала носом к земле, а Игрр, сидя на ней верхом, выкручивал ей руку.

— Вот ведь, блядь! — сказал, отбрасывая кинжал в темноту. — Могла и порезать!

Он опять сказал это по-своему, но я догадалась о смысле слов.

На мой крик сбежались "кошки". Игрр встал и освободил дочь понтифика. Та поднялась, явив всем мятое лицо и испачканную землей тунику. Я ощутила, как меня охватывает бешенство.

— Ты пыталась убить пришлого! Без всякой причины. За это полагается смерть. По возвращению в Рому, я доложу претору, и тебя казнят!

— Не докажешь! — скривилась Лавиния. — Суд не поверит!

— Ты дочь верховного понтифика, — согласилась я. — Но твоей матери здесь нет. Зато есть "кошки", и любая с удовольствием тебя зарежет. В Роме мы скажем, что это дело рук сарм. Если хочешь жить, уезжай! Не медля!

— Ты пожалеешь! — взвизгнула Лавиния, но лицо ее выдало страх. Я не шутила, и она это поняла. Опустив взгляд, она побежала к коням, и спустя короткое время в ночной тиши послышался одинокий топот.

— Идите спать! — приказала я девочкам. — Хватит на сегодня! Игрр ляжет в моей палатке.

"Не хочу, чтоб из-за него дрались!" — хотела добавить я, но удержалась. Пришлому не нужно этого знать.

"Кошки" рассосались. Игорь направился к моей палатке. Присев у входа, он стащил сандалии и скрылся внутри. Я, успокаивая сердцебиение, прошлась по стоянке. Девочки или спали, или притворялись спящими. Часовые несли службу. Я направилась к себе. У входа в палатку сняла сапоги и пояс с оружием. Забросила это в ближний от входа угол. В случае тревоги окажется под рукой. Затем на четвереньках вползла внутрь.

Дыхания Игрра не было слышно. "Спит! — успокоилась я. — Вот и хорошо!" Я замерла, пытаясь разглядеть, где он устроился, чтобы лечь в стороне, но в этот момент сильные руки схватили меня под мышки. Я ойкнула и попыталась высвободиться, но он оказался сильнее.

— Тихо! — раздался шепот. — Всех перебудишь.

Я замерла. Горячие губы коснулись моего лица и заскользили по нему. "Что он делает?" — испугалась я, но тут его губы отыскали мои, его язык проник мне рот и затрепетал там. Волна неведомого удовольствия накрыла меня. Я ощутила, как тело мое обмякает. Его руки погладили меня по спинке, затем скользнули ниже. Ухватив за подол туники, он потащил ее вверх, и я невольно подняла руки, помогая. Снятая туника полетела в угол. Затем пришла очередь штанов. Он запутался в шнурке, стягивавших их, и я развязала его сама. Штаны последовали за туникой. После чего меня обняли, и я обнаружила, что Игрр тоже без одежды. "Он меня ждал! — поняла я. — Мог ведь замерзнуть. Ночи прохладные..."

Эта мысль пришла и исчезла. Он стал гладить меня — бережно и ласково, и волна блаженства прокатилась по моему телу. Его губы снова нашли мои. Затем наши тела слились, и я разом перестала о чем-либо думать...

5.

Пробуждение было необыкновенным. Открыв глаза, Виталия обнаружила, что голова ее покоится на мускулистой руке, а сама она прижимается к горячему мужскому телу. Ничего удивительного, что жмется: ночи в степи в это время года стоят прохладные. Под тонкой попоной или плащом не очень согреешься. Девочки стараются спать вместе, но при этом они одетые, а не голые, как Виталия сейчас. Но ведь тепло!

Дыхание Игрра щекотало ей щеку. Какое-то время Виталия лежала, улыбаясь и вспоминая произошедшее ночью, затем вздохнула и отбросила попону. После чего попыталась встать.

— Куда? — раздалось сзади, и сильная рука опрокинула ее обратно. Виталия от неожиданности взвизгнула. Его губы, приникшие к ее губам, заставили ее умолкнуть, а затем они вновь стали одним целым. В этот раз он ласкал ее нежно, не доводя до страстного крика, но это было не менее приятно, чем ночью — даже лучше. Словом, из палатки она выбралась уже после рассвета и слегка помятая.

Турма давно встала; "кошки" копошились у коней и костра, ожидая, пока согреется вода, припозднившегося декуриона они встретили понимающими улыбками. Виталия сделала безразличный вид. Подумаешь! Она не заставляла Игрра ее ласкать, он сам захотел. Она лишь взяла его в свою палатку, остальное — его желание.

Она успела умыться и позавтракать, когда из палатки выбрался Игрр. Турма немедленно уставилась на пришлого. Игрр не обратил на эти взгляды никакого внимания. Позевывая, двинулся к озеру, умылся и направился к костру. Дежурная воин протянула ему хлеб и испеченные в золе куриные яйца. Он поблагодарил и устроился рядом с Виталией.