Да, мне предстоит противостоять в авторитете вот этой — старшей мрази. И его жонке, матери будущего подонка. Они-то своё не упустят и воспитают сыночка первостатейным подлецом. Но вот убоится или не убоится он реализовывать свои потенции и воспитание — уже зависит от меня.

Мелочно?

Да на фоне того, что я видел там, в будущем?

Ничуть!

Уже убедился.

Маленькими шажками, по правке морд и характеров вот таких "социальных чикатило", ВСЯ реальность медленно но верно "плывёт". И "уплывает" она всё больше расходясь с изначальным вариантом с жесточайшей неизбежностью приводящей к лютой смерти вида Хомо Сапиенс. От руки вот таких скотов. Алчных, подлых нарциссов-эгоистов, считавших что весь мир существует только для них любимых, а все остальные должны сдохнуть во славу их. Чтобы не осквернять эту землю своим присутствием.

Беда, что последнее — не фигура речи.

Они ДЕЙСТВИТЕЛЬНО так думали. Почему и запускали раз за разом всё более изощрённо сконструированные вирусы, "для утилизации лишнего населения". И в результате, последнее произведение безвестных генных инженеров, мутировав в естественной среде, снесло всё человечество.

А ведь их специалисты предупреждали! Нобелевские лауреаты!

Криком кричали, что будет так.

Но они слушали только себя.

Также как и сейчас вот этот, конкретный, будет "танцевать" себе в угоду. Чтобы заполучить наше благорасположение для ещё большего возвышения над нами и обретения большей власти над нами. Для добывания через нас выгоды себе. Только для себя. Против нас.

Обойдя приветствиями всех взрослых, этот... не поворачивается язык назвать его человеком... "обращает своё благосклонное внимание" на меня.

В кавычках, — потому, что я вижу игру.

На самом деле я для него, также как и все остальные присутствующие, — "...куски дерьма, с которыми Он, вынужден иметь дело".

Именно так, он когда-то в будущем скажет. Да ещё под телекамеру.

— Ну, здравствуйте, молодой человек! — растянув в улыбке рот, приторно слащавым тоном приветствует меня Владимир Владимирович.

На протянутую руку я никак не реагирую. Лишь хлопаю глазами и держу свои руки жёстко сжатыми за спиной. Вот кому-кому, а этому гаду я никогда руки не подам! И тем более не инициирую его память. Таких как этот — надо убивать. Так как уже готовые предатели Родины.

Да, сейчас он не шибко большой начальник, и как-бы даже на своём месте, помогает людям... Но пройдёт всего-то пятнадцать-двадцать лет, и эта мразь "вспомнит", что у него в предках графья-бароны, и что он типа-голубых-кровей. И будет с радостью и энтузиазмом убивать Мою Страну. Чтобы стать тем самым графом-бароном-князем, с вотчинами, недвижимостью и холопами.

В сущности холопами он уже сейчас окружает себя не без успеха. Есть такая порода людишек, которых хлебом не корми, но дай вылизать до блеска начальственную задницу. Вот он таких и собирает.

Но этому же хочется чтобы побольше, чтобы с "сиятельствами" и лакеями, чтобы все ему кланялись. И не по тому, что он что-то сделал хорошего, доброго и много как тот же наш родной участковый врач по прозвищу "Айболит". А чисто по титулу. По мешкам денег. Наворованных.

И ведь реально достанет те мешки денег.

Уже в начале девяностых. Откровенно торгуя Родиной. Землями, заводами, гостайнами.

Тогда его рожа расплывётся в хайло, больше достойное откормленного хряка со свинофермы. Сейчас же, даже благообразен и поджар. И всё равно противен. Вот этой фальшью, которую дети чуют "на раз".

Мать шипит на меня, требуя соблюдения приличий. Но я ещё больше сжимаю кулаки за спиной, "неловко" кланяюсь и делаю пару шагов назад. Типа "я испугался большого и грозного дядичку".

После, для убедительности, ещё пара шагов в сторону — за спину взрослым. Типа-спрятался.

— Вы извините, но он у нас такой стеснительный! — извиняется мать. На что удостаивается красноречивого взгляда деда.

Тот-то как раз понимает всё. Так как Видит. И таких как Киндюки — с трудом терпит. Чувствует его гнилую натуру. Как истинный художник, который привык видеть суть вещей и отображать их на полотне.

Он же однажды в будущем, под заказ, от которого долго отбивался, напишет картину с этими... из наших Отцов Города. И среди них будет тот самый Киндюк Владимир Владимирович. Все, кто мало-мальски смыслит в живописи скажут, что он его натуру прописал истинно. За что, собственно, после поплатится на излёте Советской Власти. Кто-то Киндюку-старшему донёс истинный смысл картины и изображённой натуры.

Впрочем почему "кто-то"?

Этот "кто-то" имеет вполне конкретные имя и фамилию. И я И ЕГО тоже помню. УЖЕ помню.

Дед привлекает моё внимание и указывает на акварельки.

— Ты очень хорошо написал.

Он всегда о картинах так и говорит — "написана", а не "нарисована".

— Но когда будешь снова писать, я тебе подарю нужную кисть. Такие вещи надо писать "белкой"**. Ты же и сам ощутил, что вот здесь и здесь, тем помелом, что ты орудовал, так как надо не выводится да?

**/ "Белка" — акварельная кисть из мягкой беличьей шерсти. Или подобной ей./

— Да, деда, истинно так! Я понял. А когда мне кисть из белки получать?

Взрослые смеются. Киндюк-старший, подхихикивает, типа тоже понял о чём речь. Но также, вместе со всеми ощущает, что дед его старательно игнорирует, так как сильно недолюбливает. Вот только за что — этот бюрократ так и не понял до конца своих дней. Ведь привык, что остальные из его окружения, пред ним стелются, так как за ним власть и деньги. Таких как дед, у которых система ценностей кардинально другая, где в фундаменте не материальное и денежное, а таланты и умения — эти купи-продаи никогда не понимали и не поймут.

И, что очень интересно, как раз воспитатели и заведующая прекрасно понимают вот этот нюанс. И отношений, и причин.

— Они сегодня будут пробовать снова?

— Ну-у... мы не планировали... — Начала Нина Андреевна, красноречиво посмотрев в сторону заведующей.

— Тогда я завтра занесу кисть. — отвечает дед поняв эти переглядывания. Вам. Чтобы когда дойдёт до дела вы выдали Алёшке. И... ведь возможно, чтобы он не по теме рисовал, а то, что мыслит и видит?

— Вполне! — горячо поддерживает его заведующая, так как понимает, и что "таланты надо растить" и что конкретно для их садика это очень больших размеров "плюс" к отчётности и вообще к конкурсам. Гласным или негласным — уже десятый вопрос.

Также ясно и то, что сейчас подлизываются к деду, чтобы после можно было по мелочёвке что-то у него попросить "изобразить если возможно".

Кстати Киндюку так и не обломилось высказать в мой адрес что-либо. Ведь "не поймут". Так что меня в ходе обсуждения, таки отпускают в группу и я, с радостью бегу наверх, провожаемый обеспокоенным взглядом Киндюка-старшего.

Нич-чо! Если его сучёныш не будет снова лгать и клеветать, не будет пытаться кого-то с кем-то стравить, морду сохранит в целости и сохранности. Это уж я как "альфа-бабуин" нашей группы гарантирую.

Почему "альфа-бабуин"?

Смешно, но как-то давно, ещё по первому разу, так меня сам батя назвал. И пояснил.

— Ты пока мозги не отрастишь, не поймёшь, что мериться силой — пустое, а мериться надо совершенно другими вещами, — конкретно талантами и умом, — будешь изображать из себя только бабуина, главсамца стаи обезьян.

Я понял это достаточно быстро, чтобы в школе хорошо учиться, а не выяснять на каждой перемене за школой, у кого кулаки крепче и у кого мозги "бетон-чугунней".

Вбегаю в группу. Оглядываюсь.

Из угла, уже с другой игрушкой нежели вчера, машет мне Серёга. Но я ищу не его. Я ищу свою Прелесть. Но... Ведь обещали, что она придёт сегодня! Что уже выздоровела!

Первый порыв — сбежать вниз. Но там Киндюки. Пока оба. И наверняка, в моё отсутствие, обсуждают меня с моими родными. Родные — отобьются, но зная маман, та напоследок мне мозг вынесет насчёт драк. Правда папаня всё равно скажет, что поступил правильно, но...

Нарезаю круги по группе нигде не останавливаясь.

Серёга что-то там нашёл с другими пацанами и до меня пока ему дела нет. И, как назло, ещё и Нина Андреевна задерживается.

Ага! Слышу, как кто-то поднимается по лестнице. Из взрослых. Наверняка это наша Нина Андреевна! Сейчас спрошу.

И точно она. Набираю воздуха в грудь чтобы начать диалог и тут...

Да уж! Что-то она исхудала и лицо измождённое.

И передвигается как-то осторожно. Крадучись.

Нина Андреевна её слегка поторапливает и Натаха таки переступает порог нашей группы.

— Шикарный бантик! — приветствую я Свою Прелесть. Натали растерянно смотрит на меня и наконец-то улыбается. Правда улыбка неуверенная.

Кстати, бантик реально шикарный. Мать Натахи в этом знает толк. И всегда они у неё огромные.

— Привет! — как-то тускло она отвечает. Но... Это Натаха. Та, кто никогда меня не предавала. То Сокровище, которое я никогда... В глазах защипало, но я всё равно додумал. Никогда не брошу!

— Я знаю, можешь не хвастаться — я тоже болел. Только вчера в садик пришёл. — Дурашливо заявляю я Натахе. — Ты пока выглядишь плоховато, но мы тебя откормим! Снова станешь здоровой и радостной.

Пока Натаха хлопает глазами пытаясь понять что я ей такое выдал, оборачиваюсь в сторону, где последний раз видел Серёгу и окликаю его. Делаю заговорщическое лицо, подмигиваю и машу рукой. Тот понимает правильно и немедленно, бросив всё, рысит к нам.

Широким жестом достаю из карманов своих штанов по шоколадному батончику и протягиваю друзьям.

— Вот! Я же говорил!

— А себе? — вопрошает Серёга.

— А я уже свой съел! — Бодро заявляю я, хотя дело состоит несколько по-иному: я просто не смог за семейным завтраком стащить больше. Только дед заметил. Но лишь усмехнулся. А то, что я потащил конфеты в садик, а не где-то в углу захомячил, — оценил.

— Друзьям! — коротко ответил я, на его короткий вопрос "Кому?", заданный при сборах в садик.

— Всего две? — Попытался подначить дед.

— Так лучшим! — Возмутился я.

Всё как в первый раз.

Тогда, мама мне уши прозудела что "с девочками надо дружить! И защищать, а не драться!". Ну а я, как и все дошколятники речи родителей, воспринял как приказ и руководство к действию.

Долго приглядывался, и выбрал одну из всех. Самую спокойную. Ту, кто меня никогда не задирала словами. Чернявую, кареглазую, худую. Да ещё и ростом ниже себя. Помню, что тогда, как раз вот это её спокойствие и внешняя рассудительность, проявляемая в играх, имели для меня решающее значение. От игр со сверстницами я её сильно не отвлекал. Понимал, что это важно. Но, тем не менее и старался как-то вовлекать в совместные игры. Что интересно, было дело, что даже читать вместе пытались.

Сейчас же... даже не знаю с чего начинать. Ведь если и у неё проявится Старшая Память, то... Хорошо бы. Но для инициации нужно много сделать. Я сам пока в силу не вошёл. Не могу вот так сразу кому-то ввернуть ту память, что о будущем. Не вернуть. А именно что ВВЕРНУТЬ. Ведь для них будущее — не существует. Это для меня, "Стоящему на Волне", она актуальна.

Поэтому...

— Натаха! Будем танцевать! Ты же любишь танцевать?

Получив горячие заверения что это так, энергичными кивками, продолжаю.

— Меня научили танцам. Они весёлые. Я и тебя научу и будем веселиться вместе!

— И тебя тоже! — Добавляю я Серёге. — Ты только выбери кого-то для этого. Или...

Оборачиваюсь к Натали.

— Или ты ему выберешь?

Натаха смеривает Серёгу оценивающим взглядом и задаёт важный вопрос.

— А он драться не будет?

— Не! Он правильный пацан! С девочками не дерётся. Ты же знаешь!

Натаха нахмуривается. Видать, есть у неё сомнения. Но всё равно кивает.

— А ты покажешь как это?

— Покажем! — заявляю я с апломбом.

И пока никаких завтраков-полдников не видно, пока все только собираются, начинаем.

— Сначала медленно. Повторяй то, что и я. А после будем делать всё быстрее и быстрее, — говорю Натали, становясь прямо перед ней. — Заодно и вместо зарядки... Разомнёмся.

Когда-то это же, изобрела одна из подруг Натали — хореограф. Она как раз обучала танцам детей и сколотила весьма неплохой коллектив. Помню, даже получила множество наград на фестивалях детских коллективов разъезжая по стране.

Всё построено на элементарных движениях. На любимых играх детей в хлопки, "ладушки". И что интересно, чем дальше, тем больше элементов можно добавлять. Всё более и более сложных.

— Ты только скажи, когда устанешь. Хорошо? Главное, чтобы было весело! — осторожничаю я.

— Давай! — Натали, похоже, окончательно проснулась. А вместе с ней, проснулось и всегдашнее её любопытство. От былой "помятости" уже нет и следа. Но всё равно, надо помнить что болела. Для неё может быть тяжело.

Как и надо, начинаю с самого элементарного, что уже все знают — с хлопков. Постепенно добавляю элементы в движения.

Серёга смотрит на меня и тоже повторяет.

Натаха следует без проблем.

Чуть ускоряюсь.

Опять нет проблем.

После нескольких повторений пробую добавить ещё элементов.

И всё равно нет проблем.

Вообще эти танцы такая штука, что легко поймать транс.

Смотря на нас, — пара Серёга Смирнов-Люда Меньшикова — тоже ловят его и так же, повторяют без ошибок. Тем более, что я добавляю элементарное, перед этим заявляя что добавляю.

Минуту, выйдя на первый этап, как его обозначала хореограф (время освоения — просто феерическое!), продолжаем просто танцевать. Тем более, что хлопки, задающие ритм, завораживают и подстёгивают.

— Всё! Хватит! — Обрываю я танец на финальном движении. Том, за которым начинался повтор. — Хорошо повеселились!

Обвожу взглядом группу. Те, побросав свои занятия, смотрят на нас круглыми глазами. Кто-то даже пытается что-то из нашего повторить. Криво, неуклюже.

И тут до меня доходит вся необычность ситуации: ведь четыре человека, сейчас повторили танец, и без ошибок! Я увлёкся. И не заметил сразу!

Так! Вспоминай!

Серёга — ходил на тот кружок. Со мной. Не только Натаха. И... чёрт побери! Почему забыл?! Или просто на... Чёрт! Ведь память только восстанавливается! Да! Точно! И Люда Меньшикова ТОЖЕ ходила на тот кружок! И была партнёром именно Серёги!!!

Смотря на моё удивлённое лицо, раскрасневшаяся Натаха, начинает подпрыгивать.

— Давай ещё!!!

— Ты подожди! Ты же болела! — Торможу её я. — Тебе же надо восстановиться. А то ещё снова заболеешь!

Натаха немедленно хмурится, подозревая "заговор".

— Нич-чё, Натаха! Сейчас слегка отдохнём, и после полдника...

— А-а... откуда ты этот танец знаешь? — Слышу я неожиданно прямо над ухом.

Тихо вошедшая в зал группы Дина Петровна, и заметившая такое "нарушение режима", постаралась не привлекать внимания, досмотреть чем же закончится. И теперь тихо подкралась сзади.