Дым и зеркала

Поэтому, приняв правильное решение, я отложила маску и карточку, и принялась изучать основной подарок.

Ожидание, что наряд окажется достоин роскошной маски, полностью оправдалось. Лучшие ткани, вышивка золотом... Ко всему великолепию прилагалась пара тяжёлых браслетов; хотелось верить, что просто позолоченных.

Примерять подарок я не стала. Не было ни малейшего сомнения, что всё подойдёт по размеру, цвету и стилю. А вот расстроиться, разнервничаться и испереживаться успела очень быстро.

И точно также быстро взяла себя в руки. Сегодня мне предстоял очень, очень тяжёлый труд. Ох, а ведь ещё Хар зачем-то хотел зайти! Будем надеяться, он не выберет для визита самый неудачный момент и не собьёт мне настрой.

Ухнув с головой в работу, я тем не менее малодушно пыталась отодвинуть момент, когда придётся заняться самой страшной частью иллюзии. Уже были готовы все танцы, уже была готова иллюзия дора Керца, уже видна была ярость Странника. Но собственно Пляски пока не было.

И вот тут, спасая меня от необходимости решительно переступить через собственное отвращение, раздался мелодичный звонок, возвестивший о приходе посетителя.

— Привет, кошка, — улыбающийся Хаарам привлёк меня за талию и поцеловал в висок. — Я к тебе.

— Да, я помню, — я улыбнулась в ответ. — Как вчера погуляли?

— Да как-то вяло, — пожал плечами друг, вслед за мной втягиваясь в жилую часть дома. — Не поверишь, просидели как два старых зануды, под ту же броженицу обсуждая жизнь и работу. Ни драк, ни девочек, — грустно вздохнул он. — Надо было Фрея звать, с ним бы точно получилось отдохнуть.

— Ну, зато голова потом не болела, — хмыкнула я. — Кофе хочешь?

— Если не трудно; очень уж он у тебя вкусный получается. А ты, я гляжу, работаешь? — он окинул взглядом разложенные по всем доступным поверхностям, включая пол, книги и листы с расчётами. Углубляться в чтение, впрочем, не стал, просто аккуратно освободил место возле стола.

— Ага, всю ночь возилась, — поделилась я и прошла на кухню. Хар двинулся следом и завис в дверях, наблюдая за моими хлопотами. — А утром компенсатор умер, — поделилась печалью. — А ты по какому делу-то?

— Что, уже надоел?

— Нет, — отмахнулась я. — Я всегда рада тебя видеть, но тут правда очень много работы, боюсь не успеть.

— Может, тебе помочь? — странно задумчивым тоном уточнил Хар. Я бросила на него растерянный взгляд; друг очень внимательно меня разглядывал, будто пытался прочитать что-то по моему лицу и в моей душе.

— Это ты случайно глупость сказал, или обвиняешь меня в профессиональной несостоятельности? — пошутила я.

— Я не про работу.

— Вы что с Бьорном, вчера сговорились, что ли? — опешила от такой заботы. Нет, друзья у меня хорошие, но такая параноидальная заботливость обычно была им не свойственна.

— В некотором роде, — поморщился он. — Лель, я понимаю, что не имею права на этот вопрос, но всё равно его задам. Мы очень за тебя беспокоимся. Какие отношения связывают тебя с Дайроном Тай-ай-Арселем, дором Керцем?

— С чего ты взял, что нас вообще связывают какие-то отношения? — так растерялась я, что даже не обиделась. Я, конечно, не думала, что наша вчерашняя поездка окажется совсем уж никем не замеченной, или заказ останется тайной, но слишком быстро друзья всё узнали. И слишком сильно встревожились.

— Я помню, что ты не читаешь газеты, и опасался, что ты будешь отрицать, — кивнул он и достал из кармана шаровар сложенную газету. — Передовицу посмотри.

Всё ещё недоумевая, я послушно развернула бумагу и застыла, парализованная увиденным. В голове вдруг стало совершенно пусто, а в сердце — как-то особенно жутко. Особенно когда я посмотрела дату выпуска газеты. На первой странице красовалась крупная магография, на которой Дайрон Тай-ай-Арсель был запечатлён в обнимку с женщиной. Со мной. Заголовок гласил "Самый богатый жених столицы определился?", а газета была отпечатана неделю назад.

— Хар, этого не может быть! — я трясущейся рукой протянула газету другу, чувствуя, что в глазах темнеет, а ноги подкашиваются. Цепляясь за мебель, я начала аккуратно сползать на пол, чтобы не упасть. Вот теперь можно было не предполагать; теперь я точно знала, что вляпалась в очень, очень, очень плохую историю, и всё уже точно не обойдётся!

— Лель, ты чего? — не на шутку всполошился мужчина, поспешно опустился рядом со мной на корточки.

— Хар, этого не было, понимаешь! — пытаясь взять себя в руки, пробормотала я, с надеждой глядя на друга. Что вот сейчас он рассмеётся и скажет, что это просто шутка, и я смогу с чистой совестью его убить. — Первый раз дора Керца я увидела вчера днём, когда он пришёл ко мне с заказом. Я с ним до этого не то что не общалась, я его в глаза не видела! — с трудом выдохнула я, чувствуя, как невидимые тиски сдавливают грудь, и почти физически ощущая на горле чьи-то сжимающие его руки. — Хар... — с трудом выдавила я.

Но друг, к счастью, знал, что следует делать. Несколько мгновений, и сильные пальцы уверенно уцепили меня за подбородок, между зубов протиснулась узкая керамическая трубка, а в горло хлынул горький холодный дым.

Удушье прошло почти мгновенно, и я сумела сфокусировать взгляд на сосредоточенной смуглой физиономии. Видя, что приступ кончился, Хаарам чуть отстранился, выпуская моё лицо и сжимая в ладони небольшую изящную колбу ингалятора.

— Полегчало? — вздохнул он. — Каждый раз пугаюсь. Давненько с тобой такого не было.

— Жизнь была спокойная, — вздохнула я, пытаясь проглотить противный привкус лекарства. — А тут мало мне было этого заказа, так ещё вот выясняется...

— Ладно, пойдём, не здесь же разговаривать, — решительно оборвал мои стенания Хар и легко подхватил меня на руки, чтобы перенести на диван.

Пока я приходила в себя, умница Хаарам сварил кофе и даже нашёл вазочку с конфетами. Вручив мне распространяющую дивный аромат чашку, развернул конфету и едва не силком заставил съесть. Странный, конечно, способ оказания помощи, но мне неожиданно и правда помогло. Вряд ли шоколадка; скорее, просто присутствие рядом спокойного, сильного, уверенного человека.

— Это какое-то безумие, — вздохнула я. — Как такое возможно? Впрочем, нет, о чём я, — я тряхнула головой. — "Как" вариантов много. Непонятно другое — зачем? Почему я? Кому это всё нужно? И почему он был уверен, что я ничего не знаю, и не испугаюсь, и не откажусь от заказа, только увидев его на пороге? И Пир же, как назло, ничего не сказал! — раздражённо проворчала я.

— Ну, Пир, положим, скорее всего, не знал, — пожал плечами Хаарам. — Он только "Царского вестника" читает, а это солидное издание, они сплетни не пересказывают. Девчонки, наверное, или не в курсе, или просто не поверили. А, может, решили не сглазить — романтика же, Бессердечный дор Керц влюбился и исправился. А мы с Бьорном просто имеем представление, что это за человек, поэтому и забеспокоились. Хорошо, что это глупости.

— Лучше бы я его любовницей была, — с тоской пробормотала я. — Да не влюбилась я, не смотри на меня так. Просто я понятия не имею, кому и зачем это понадобилось. И, в свете заказа, мне очень тревожно.

— А что за заказ?

— Извини, я подписала договор, не имею права рассказывать, — я развела руками. — Но заказ правда странный. И слишком высокая за него была дана плата. Я уже тогда заподозрила беду, но таким людям, как Тай-ай-Арсель, не отказывают.

— Действительно, беда, — задумчиво кивнул Хар. Почему-то когда он бывал вот таким спокойно-сосредоточенным, у меня рядом с ним возникало ощущение, что этот человек способен решить любой вопрос и защитить от любой беды. Впрочем, именно так обычно всё и происходило. Каким образом у Хаарама это получалось, никто не знал, но он действительно часто бывал последней надеждой и спасителем. Пир, конечно, отличный наставник, но к наставнику с некоторыми вопросами не пойдёшь. Вернее, это сейчас я могла отправиться к нему с чем угодно, а раньше, во время учёбы, стеснялась. А Хар всегда был свой.

Самая загадочная личность из всей нашей компании. Даже мы, его кровники, не знаем ничего о его семье и происхождении; вроде бы, родители его живы, и даже, кажется, есть братья или сёстры, но в разговоре с Харом это абсолютное табу. Наверное, Пир знает больше, но он всё-таки наставник.

— И ведь совершенно непонятно, почему именно ты? Может быть, это всё-таки связано с твоими родителями?

— Угу, — пробурчала я. — Как в дешёвой мелодраме, дор Керц — мой настоящий отец, и теперь решил не то подчистить, не то исправить грехи юности. А моя мамаша подбросила меня под дверь Дома Иллюзий, чтобы спасти от страшного папочки. Хар, я уже немного не в том возрасте, когда можно верить в сказки о замечательных родителях, которые обязательно за мной вернутся, или об их героической гибели. Дешёвая проститутка, нерадивая служанка, едва сводящая концы с концами работница — это гораздо более реальный портрет моей матери. И отец мой либо спился, либо сбежал, либо просто так отбросил концы. Люди уровня дора Керца не вписываются в мою родословную никаким боком. Да и внешне ты гораздо больше похож на аристократа, чем я.

— Ладно, извини, глупость сказал, — поморщился Хаарам. — Но ты в любом случае помни, что у тебя есть мы.

— Конечно, Хар. Спасибо. И за это, и за то, что предупредил о моих якобы "отношениях", — кивнула я.

Удостоверившись, что я окончательно пришла в себя, друг откланялся. А я осталась один на один с недоделанной важной работой и мрачными мыслями. И переключиться со второго на первое всё никак не получалось.

Вывод из принесённых Хаарамом известий можно было сделать только один: что-то готовилось, и в этом "чём-то" я должна была принять непосредственное участие. Что-то грандиозное, страшное, важное. Смерть, обещанная пророчицей? Я слишком мелкая фигура, чтобы быть целью такой грандиозной интриги. Я могу быть только средством или способом, разменной монетой. Моей иллюзией хотят прикрыть смерть или повесить преступление на меня? Это возможно, но опять же — почему именно я? Случайно попалась под руку? Подошла, как сильный Иллюзионист, не входящий в Дом Иллюзий, и потому беззащитный? Много ли вообще женщин практикуют не под эгидой Дома? А если судить по газетным статьям, мужчина не подходил.

Дор Керц решил убить зарвавшуюся любовницу, и свалить это на меня? Бред. Убить меня, и свалить на любовницу? Бред ещё больший. С другой стороны, смерть его якобы возлюбленной (то есть, меня) можно повесить на кого-то из врагов. Но тогда опять вопрос: зачем нужна заказанная мне иллюзия, и причём тут я?

Через некоторое время мне всё-таки удалось изгнать панические мысли и сосредоточиться на работе. Я Иллюзионист, лицедейка, творец; логика никогда не была моей сильной стороной, не стоило и пытаться. Не мне тягаться с великими интриганами мира сего, я могу только уповать на милость Инины.

Неожиданно дело пошло ещё бодрее, чем вчера. Видимо, мои размышления о том, что на балу случится реальное убийство, добавили жизни кровавой Безумной Пляске. Так что спать я ложилась снова под утро, с тяжёлым сердцем, больной головой и комом в горле, полностью сосредоточенная на предстоящих снах, а, точнее, их отсутствии.

За работой оставшееся до праздника время пробежало очень быстро. Правда, к полудню зимнего солнцеворота я уже не вполне понимала, на котором свете нахожусь. Солнечный свет на улице казался каким-то ненастоящим, шум города звучал в ушах гулко, сквозь непонятную пелену. Я чувствовала себя отделённой от всего мира, сторонним наблюдателем не очень правдивого спектакля.

Одевалась и собиралась я механически, даже не глядя в зеркало. Так что стоило ещё раз сказать "спасибо" дору Керцу за его предусмотрительность: если бы наряд не был готов заранее, кто знает, что бы я нацепила?

Я всё никак не могла отделаться от симпатии к этому человеку. Разум знал, что он опасен, что от него надо держаться подальше, но все остальные части моей личности были покорены обаятельным и предусмотрительным дором. Нет, о влюблённости речи не шло, но не восхищаться им было невозможно. Да, он задумал что-то страшное, но вдруг это меня не коснётся? Вдруг всё ещё обойдётся, я просто выполню заказ, и забуду о нём?

Лучше всего Иллюзионисты умеют обманывать себя. А уж в той нереальности, в которой я пребывала, правдой было то, во что я верила. Это был главный её закон; по-другому со сложными иллюзиями работать нельзя.

Дорога до Закатного дворца мне совершенно не запомнилось. Кажется, я взяла первый попавшийся экипаж, но поручиться за это не смогла бы, с меня сталось бы и пешком дойти. Мир вокруг был мешаниной ярких красок; меня непрерывно сопровождал всё тот же гул праздничного города, или, может быть, гул этот застрял у меня в голове?

Калитка в воротах, через которую я покидала дворец в прошлый визит, оказалась незаперта. А на территории, лежащей за воротами и запомнившейся мне пустой тишиной, кипела жизнь. Суетились многочисленные люди, что-то куда-то несли, что-то строили, что-то колдовали; я опознала в присутствующих пару Материалистов и пятерых коллег по цеху. Но на меня, кажется, никто не обратил внимания.

Не совсем понимая, что мне делать здесь сейчас, я медленно двинулась ко дворцу через парк. Ощущение собственной непричастности не только к этим людям, но к этому миру, крепло. В мою сторону никто даже не смотрел; для них меня тоже не существовало.

— Рад, что ты всё-таки пришла, — ворвался в моё одиночество знакомый вкрадчивый голос. Я вздрогнула от неожиданности и заозиралась. Буквально только что вокруг простирался дворцовый парк, а вот я уже стою, по щиколотку утопая в пушистом ковре кофейного цвета. И помещение вокруг никак не вяжется с предыдущим пейзажем; это роскошная комната в кофейно-бурых тонах с золотом.

Несмотря на непритязательный на первый взгляд цвет, всё вокруг буквально дышало роскошью. Мой взгляд на полпути к лицу хозяина комнаты споткнулся об изящный кофейный столик, покрытый настолько тонкой резьбой, что дерево казалось плетёным кружевом. Серебряный кофейник и белоснежный сервиз из тонкого фарфора на буром дереве смотрелись особенно великолепно.

— Лейла! — со смешком окликнул меня всё тот же голос, я снова вздрогнула, и в этот раз таки сфокусировала взгляд на мужчине.

Он улыбался. Но глаза по-прежнему оставались холодными.

В классических шароварах и рубахе с кожаной жилеткой дор Керц смотрелся очень странно. И походил на собственную кофейную чашку — бело-серебряный на благородном коричневом фоне мягкого дивана. На коленях мужчины лежала какая-то папка с документами, а на носу красовались очки в тонкой изящной оправе. Странно; зачем этому человеку очки? С его деньгами не существует таких болезней, от которых нельзя вылечиться.

— Вы носите очки? — растерянно проговорила я, всё ещё пребывая где-то в иных мирах. О том, что этот вопрос может обидеть моего заказчика, я даже не подумала.

— Иногда, — расплывчато откликнулся он. — Садись. Извини, что я вот так проводил тебя к себе; не хотелось посвящать в наши планы кого-то ещё.