Как песок сквозь пальцы

Артефакты подобного вида, 'ключи', всегда стоили прилично, а уж достаточно мощный для взлома чар здесь 'ключ' стоил бы столько, сколько не стоит четверть артефактов в этом схроне, и его наличие свидетельствовало бы о том, насколько сильно кому-то нужен хранящийся артефакт. Но если это был не артефакт, а пропуск старейшины... Пальцы сами собой скользнули к вороту кимоно, за которым на кожаном шнурке висела нефритовая подвеска в виде раскрытой ладони — пропуск Шин, как и остальные старейшины, предпочитала даже не показывать лишний раз, не говоря уж о том, чтобы допускать в чужие руки попадание одно из семи артефактов, открывающих в Кимикай любые двери. Эти подвески старались вообще не светить, на ремешки, коробочки-инро и кошели, в которых хранились пропуски, старейшины всегда накладывали защитные чары, отчего символы их власти было практически невозможно незаметно украсть. То, что он был использован, значило лишь то, что эту кражу покрывает кто-то из старейшин, ведущих свою игру — и Шин не хотела ломать голову над тем, кто решил использовать её в своих планах или и вовсе действовать против неё. Все Твари Бездны, да если начать составлять список всех, у кого на неё зуб, она не управится не то, что до утра, ей до конца луны времени не хватит!

Нет уж. Стоит заняться чем-нибудь более практичным.

Кивнув своим мыслям, девушка на несколько мгновений остановилась перед дверью, которая перегораживала коридор после лестницы — и смогла открыть её, только приложив к ней подвеску, отчего по двери прокатилась серебристая волна Хмари, отчётливо заметная в тусклом свете магического светлячка, чья сфера сейчас подрагивала над её плечом. Все охранные чары на месте... пожалуй, тут и в самом деле имело место либо предательство, либо возня за ширмами! Удручённо вздохнув, Шин толкнула дверь и прошла в схрон, привычно окидывая взглядом свои владения. Вот шкаф со свитками у одной из стен — на пропитанной Хмарью бумаге кровью написаны чары, способные создать барьеры, питающиеся Пламенем заклинателя и укорачивающие срок его жизни. Вот сундуки на стеллаже у другой — в каждом из них на мягких подложках лежат клинки, в которые запечатаны Твари, дающие своим носителям невероятную силу и живучесть в обмен на постепенную утрату разума. Вот стенд в середине помещения, где на ветхом от времени шёлке лежат 'три проклятых сокровища', как называл их господин Таро — пара соединённых цепью тэссэнов из костяных пластин, угольно-чёрный лук, насквозь пропитавшийся Хмарью, и яркий алый зонт из костей и чешуи океанских Тварей. Вот стеллаж в дальнем углу, где в коробках лежат проклятые предметы и артефакты, являющиеся особо опасными трофеями с рейдов...

... и, судя по словам Юкиэ, воровка забрала что-то именно оттуда — по крайней мере, объекты с четырёхсотого и далее, которые она собирала уже после своего назначения на пост хозяйки Серого Квартала, хранятся именно там. Нахмурившись, Шин подошла к стеллажу, аккуратно проводя пальцем по полкам, на которых стояли ряды пронумерованных коробочек разного размера. Никаких следов погрома, на пыли, протереть которую у неё редко доходили руки, нет никаких следов... ну что же, злоумышленница действовала аккуратно и явно знала, что искать. Или не знала? Недовольно дёрнув щекой, девушка наклонилась, взглянув на попавшую в свет бумажного фонаря нитку, зацепившуюся за окованный металлом уголок сундука на соседнем стеллаже. Хоши жалась к самой стене, что ли? Наверное, выискивала что-то, что не сразу найдут. Кивнув своим мыслям, Шин подняла взгляд — и замерла.

След на пыли, который она изначально не заметила, был около самой крайней коробки на самой нижней полке.

На той самой коробке, которую она в глаза видеть не хотела.

На крышке которой стоял собственноручно выведенный номер четыреста одиннадцать.

Пожалуй, будь у неё чуть больше сил, девушка бы нервно рассмеялась, выругалась, пнула что-нибудь... Вот только сил не было. Последние две недели были выматывающими, а сегодняшний день словно задался целью её доконать, она не чувствовала ни злости, ни стыда, ни страха — лишь густое, обволакивающее неверие. Словно это всё было сном. Словно это было не по-настоящему...

Вот только кража имела место быть. Имели место быть и убийства — и, как бы ей ни хотелось спрятать своё прошлое куда подальше, как она когда-то спрятала напоминания о нём в эту самую коробку, она не имела право это сделать.

И именно поэтому, наклонившись, девушка резко выдохнула, словно перед нырком в холодную воду — и распахнула коробку.

В ней не было ничего. Ни капсулы из тонкого стекла с ядом, какие обычно умельцы Кимикай помещали в ловушки, ни талисмана с боевым заклятием, ни намёка на то, что же происходит... И, разумеется, в коробке не было хранимого там предмета. Шёлковая подложка ещё хранила очертания изогнутого кинжала, который когда-то был выточен из лопатки Трупоглота, а потом превращён в артефакт с помощью иероглифа 'яд', вырезанного у самой рукояти, и выдерживании в смеси практически сотни ядов...

... в том числе и экстракта ландыша, который после обработки Хмарью мог практически мгновенно останавливать сердце цели.

Сил держаться больше не было, и Шин устало опустилась на холодные каменные плиты. Вот вам и убийца. Вот вам и 'Тварь', которая оказалась на территории Кимикай. Всего лишь один-единственный кинжал в не тех руках, просто артефакт, даже не проклятый, лишь достаточно сильный... Впрочем, нет. Он в каком-то смысле тоже проклят, пусть и по-своему.

В любом случае — его место не под светом солнца, не в чьих-либо руках и вообще нигде, кроме этой самой шкатулки. А значит, нужно как можно быстрее его найти и вернуть.

... но для начала её определённо не помешало бы выпить.

Спустя недолгое время Шин вернулась в ту самую комнату, где услышала от Юкиэ неприятные новости — но на этот раз компанию ей составляли лишь прихваченные с кухни бутылки рисового вина. Дождь всё так же лил, фонари без пригляда со стороны горели уже куда тусклее, а собственное настроение грозило опуститься на дно залива. И даже алкоголь не помогал — было только хуже; усталость, одолевавшая и раньше, теперь опустилась на плечи одеялом, из тех, через которые даже в холодные зимние ночи не проникнет ни нотки прохлады, и через которые не пробиться ярчайшему утреннему свету. Вот только сейчас компанию усталости составила застарелая боль, толком не дающая дышать, и в какой-то момент Шин поймала себя на том, что опустошила от силы пару бутылок, и так и сидит за столиком с полупустой пиалой в руках, смотря в заливаемый дождём сад. В кои-то веки собственные действия, всегда подчинённые достижению какой-либо цели, не имели ни малейшего смысла... впрочем, как и вся ситуация.

Ей действительно не стоило оставлять кинжал в хранилище. Ведь...

— ... от прошлого не отгородиться, — собственный шёпот из-за шума дождя был еле слышен даже ей. — Ты так тоже думаешь, Гостья?

На плечи словно легли ладони — узкие и тёплые, такие же, как были у Гостьи в их последнюю встречу... а затем в голове прозвучал давно знакомый голос.

'Если бы ты умела отгораживаться от прошлого, мы обе бы не застряли в этой ситуации.'

Ах да. Верно. Если обычно её вечное наказание приходит разве что во снах, то такой повод появиться Гостья не могла проигнорировать — ни с учётом чувств, сжигающими Шин изнутри, ни с учётом того, кому именно принадлежал тот кинжал.

— Вновь будешь сыпать упрёками? — наконец криво усмехнулась девушка, опрокинув в себя остаток рисового вина из пиалы. — Или попытаешься завершить то, что начала девять лет назад?

'Имеешь в виду — убить тебя?'

— А что ещё ты пыталась тогда сделать? — равнодушно выдохнула Шин, крутя в руках пустую пиалу, и теперь желтоватый оттенок уже кончившегося рисового вина не мешал разглядеть двух нарисованных карпов на дне, что сплелись тонкими штрихами в танце гармонии. — По крайней мере... пусть это и было больно, но такова уж твоя суть. Знаешь, мне никак не выдавалось случая поблагодарить тебя за тот день. Может, из-за тебя и погибли многие, может, моя жизнь и пошла под откос из-за тебя — но ты мне наглядно показала, каковыми могут быть люди, и что у любого действия, из каких бы побуждений оно ни было совершено, есть последствия. Спасибо. Этот урок был бесценным.

На это её незримая собеседница лишь фыркнула.

'Только не говори, что ты и до того не знала, каковыми могут быть люди.'

— Ты смеёшься? Мне было девять лет! — истерический смешок сорвался сам собой. Поставив пиалу на стол, девушка зарылась пальцами в волосы, окончательно приводя в неприглядный вид и без того растрепавшуюся причёску. — И, знаешь... После того меня многие спрашивали, сожалею ли я о чём-либо. Поначалу, в первые месяцы, я не могла вымолвить ни слова из-за шока, из-за чего многие лишь сильнее злились, затем смирилась с этим и научилась встречать их злость смехом — но ответа я так никому и не дала. Знаешь, о чём я сожалею? Не о том, что я ошиблась. Не о том, что доверилась тебе. Не о том, что поняла всё так поздно. Не о том, что выжила, когда умерли все вокруг. И даже не о том, что мне не хватило сил убить тебя в тот день! Нет, я сожалею о том, что в тот день не смогла убить тебя раньше, чем Шима встал на моём пути.

Какое-то время её незримая собеседница молчала — и Шин, горько усмехнувшись, потянулась за очередной бутылкой, открыв которую, начала пить прямо из горла. Хах, ну и низко же она пала, если даже Гостья, её персональное проклятие, не желает ей отвечать!

... вот только Гостья ответила, пусть и не сразу. И на этот раз звучавший в голове голос был куда тише.

'Вот уж не думала, что кто-то вроде тебя может быть столь редкостной дурой.'

— Спасибо за столь лестную оценку, — оторвавшись от вина, негромко рассмеялась Шин. Даже Гостья — и та считает её дурой! Должно быть, это о чём-то да говорит... — Эй, скажи мне... А ты сожалеешь? Я понимаю, мы все для тебя — лишь мошки, летящие на свет фонаря, чтобы быть безжалостно сожжёнными... но Шима привязался к тебе, раз уж бросился тогда защищать. Ты сожалеешь о том, что он умер за тебя?

Ответа не последовало — и Шин лишь вновь приложилась к бутылке. Неужели Гостья в кои-то веки решила проявить милость и оставить её в покое, не бросаясь бесконечными непонятными обвинениями и не пытаясь доломать и без того хрупкое самообладание? Это было как-то... дико, что ли? Мерзко и противно — вот, пожалуй, подходящие эпитеты. Даже Гостья, чудовище, чьи руки в крови по плечи, оставила её в покое сейчас! А окружающие люди, узнай они, что 'злобная госпожа Серого Квартала' находится в таком состоянии, наоборот, постарались бы добить! И как раз это было самым худшим — необычное милосердие Гостьи, той, кому выгодна смерть Шин, проявленное тогда, когда никто этого милосердия не проявил бы. Или это было не милосердие, а брезгливость? Ну да, зачем марать руки о кого-то, вроде неё...

Опустевшая бутылка была заброшена в угол и разбилась на осколки, разлетевшиеся по татами

— а девушка, согнувшись над столом, беззвучно рассмеялась. Усталость и равнодушие, отвращение и застарелая боль сплелись в причудливый клубок, и непонятно было где начинается одно и кончается другое. Эта причудливая смесь доломала привычную маску, и то, что было за ней, наконец-то вырвалось наружу, отчего хотелось просто завыть, по-звериному, долго и протяжно.

Шум дождя над Серым Кварталом прорезал крик.

* * *

— Госпожа Юкиэ, это не лучшая идея... — в очередной раз начал привычную речь слуга, несущий её зонт — но Юкиэ лишь ускорила темп, проходя под аркой в заборе, огораживающим мастерские резчиков от остального Серого Квартала. И так потратили много времени на дорогу сюда!

— Если тебе не по себе, можешь подождать меня на энгаве, Рёдзи, — обернувшись к мальчишке, который нёс её зонт, улыбнулась девушка. И вот как тут поверить, что он был среди пиратов, атаковавших корабль госпожи Шин, когда та возвращалась с рейда? Наверное, этот мальчишка был новичком в команде — вежливость и робость как-то не подходили бывалому грабителю и беспощадному убийце. Да и слишком юн он был! Однозначно, он просто новичок. — Сейчас я только забегу за парой вещей, и мы пойдём обратно.

— Но... вы уверены, госпожа Юкиэ? Может, стоит вернуться сейчас? — нерешительно склонил голову на плечо паренёк. — Нам же недаром говорят не гулять по этому кварталу после темноты! Мастер Кенджи говорил, что тут водятся самые настоящие призраки, что на этом месте лежит проклятие самой Дочери Бездны, что мастера-резчики не просто со временем превращаются в Тварей, а с самого начала были Тварями, принявшими человеческий облик... А ещё я слышал, что старейшина Шин — самое настоящее чудовище, обращающая в пепел всё, к чему прикоснётся!

— Про Серый Квартал много говорят, но большая часть этих слухов — заблуждения, если и вовсе не бред, — только и покачала головой Юкиэ, дойдя до ступенек и поднявшись на прикрытую крышей энгаву. А вот то, что остальная часть слухов — чистейшая правда... нет, лучше пока молчать об этом, чтобы не напугать сопровождающего её слугу. — Впрочем, если ты так боишься, можешь подождать меня здесь.

— Но... — следующие слова Рёдзи донеслись уже ей в спину — девушка заглянула в холл, и кивнула своим мыслям. Нашла! Рядом с подставкой для зонтов и впрямь лежал свёрток с посылкой, который она забыла вечером, увлёкшись разговором со спросившим её совета коллегой. Взяв посылку в руки, Юкиэ улыбнулась, увидев, что восковая печать ещё цела... и вздрогнула, услышав за спиной знакомый голос и топот ног. — Госпожа Юкиэ!

— В чём дело? — обернулась она к дверям, на пороге которых стоял мальчишка-слуга, судорожно дышащий и сжимающий в руках зонт, с которого на потемневшие от времени доски капала вода. — Я же сказала, что ты можешь подождать меня на веранде.

— А... простите, — смущённо отозвался собеседник, отводя взгляд. — Просто... мне показалось, что тут кто-то есть. Заметил какую-то тень краем глаза...

— Говорю же — нет тут никаких призраков! — устало выдохнула заклинательница, прежде чем сделать пару шагов и впихнуть посылку в руки слуги. Врать лишний раз, конечно, не стоит — но разок можно ввести собеседника в заблуждение, особенно если это поможет унять волнение. — Вот, держи. Это посылка от моих родителей, они, должно быть, прислали отпугивающий Тварей амулет, как и обещали. Постереги его, пока я не заберу остальные вещи, ладно?

На этот раз она не стала дожидаться ответа и быстро устремилась прочь по коридору, успев лишь запустить ленту Хмари в почти потухший фонарь в холле, чтобы отделить от того сгусток света и, подпитав тот Хмарью, использовать такой незатейливый магический светлячок вместо настоящего фонаря. Его неяркого света хватало, чтобы разгонять сумрак пустого коридора, и вместе с тем заклятие не слепило, позволяя сохранить бдительность и, случись что, вовремя распознать угрозу. Впрочем... какая угроза здесь, в стенах Серого Квартала, где она когда-то резвилась и играла ещё в детстве, и которые за прошедшие месяцы снова стали чуть ли не ближе родного дома? Это всё из-за дурацкого разговора с Рёдзи — если бы не он, ей бы и не лезли в голову эти нелепые мысли! Раздражённо фыркнув, Юкиэ дошла до дверей в конце коридора, за которыми скрывался кабинет госпожи Шин, и мотнула головой, прежде чем открыть их. Хах, всё так же, как и всегда! Светлые сёдзи, открывающие вид на сад камней за верандой, оставлены в открытом состоянии ещё с вечера, в нише висит свиток с картиной тушью, на которой изображён буйный куст крапивы, на невысоком столике царит некоторый беспорядок... Разве что чашка с чаем, в отличие от других дней, далеко не пуста — но вот и всё отличие.