Восточное направление

-Недолет три кабельтовых, вправо один. Невозмутимым голосом внес поправки оператор артиллерийского радара. Херрик внутренне поморщился. "Мэддокс" был старым и изношенным кораблем. Ветеран сражений 1944-45 годов у Формозы и Окинавы, прошедший всю корейскую войну, герой высадки в Инчхоне, эсминец ни разу не был в капитальном ремонте. Нет, на нем меняли какое-то радиотехническое оборудование, но все программы модернизации, все эти FRAM-ы проходили мимо него. Он всегда был занят. То война в Корее, то патруль во время Тайваньского кризиса 1955 года, то участие в маневрах сил SEATO, или совместных маневрах с Тайванем и Японией. И сейчас эсминец к серьезной войне был не очень готов. Радар откровенно барахлил, акустическая станция работала через раз, да еще в команде было полно новичков. И этим пацанам приходилось разбираться с техникой, на которой вполне могли воевать их отцы. Коммодор принял решение.

-Передать на "Тернер Джой". Поворот "все вдруг" на курс 110. Через минуту лечь на курс 160. Кораблям открывать огонь по возможности. И что там у нас с авиацией? Херрик запросил авиационную поддержку еще семь минут назад, если на авиабазе в Дананге дежурное звено мышей не ловило, "Инвейдеры" должны вот-вот появиться здесь.

-Коммодор, авиабаза Дананг на повторные вызовы не отвечает!

-Так запросите авиационный центр Комитета в Бьен Хоа! Раздраженно бросил Херрик.

-Центр в Бьен Хоа тоже не выходит на связь! Херрик расстегнул верхнюю пуговицу форменной рубашки, ему внезапно показалось, что в рубке эсминца стало очень душно. Эсминцы уже повернули на курс 160, постепенно уходя к югу, причем "Тернер Джой", как и рассчитывал коммодор, шел головным. Вражеские катера, словно что-то выжидая, держались на правой раковине американцев. Они не форсировали двигатели, не ускорялись на сближение с эсминцами, только разошлись в стороны, непрерывно маневрируя. Редкий огонь главного калибра эсминце на большой дальности пока не привел ни каким результатам. "Чего же они ждут?", только подумал коммодор, как два рапорта дали ему ответ.

-С "Тернер Джоя" передают, девять воздушных целей по азимутам от 320 до 40, высота 1000, скорость 400, идут прямо на нас. Это вражеские, повторяю, вражеские самолеты! Радар на "Тернер Джое" был гораздо более современный, да и работал без сбоев, поэтому он первым и заметил новую угрозу. Но она была не единственная.

-Это пост РЛС! Наблюдаю еще надводные цели, четыре единицы, отставить, шесть единиц! Скорость тридцать семь, дальность шесть, они подходят к нам с правой раковины! Это тоже торпедные катера, сэр! Ближние три катера тоже набирают скорость, пока идут параллельно нам по правому борту!

-Передать на "Тернер Джой", последовательный поворот на курс 90, увеличить ход до 30!

Силовая установка "Мэддокса" уже не могла выдать паспортную скорость в 34 узла. Тридцать узлов, и в течение не более часа, вот и все, на что способно сейчас было изношенное "сердце" эсминца.

-И постарайтесь связаться со штабом второй воздушной дивизии, выясните, что произошло с нашими авиабазами! Обратился он к радисту.

Тем временем девять бомбардировщиков Ил-28 из состава 929 бомбардировочной эскадрильи приближались к американским эсминцам. Эскадрилья уже пролетела над Ханоем 9 октября, на параде в честь дня Независимости. Дикторы, комментировавшие парад по радио, взахлеб рассказывали о новых бомбардировщиках, которые получили ВВС ДРВ, о том, как в скором времени эти грозные самолеты, в кабинах которых сидят верные сыны Вьетнама, выметут, как мусор, американских империалистов и их пособников из числа отщепенцев вьетнамского народа, освободив многострадальный Юг. Но на самом деле все было далеко не так радужно. Списочный состав эскадрильи включал в себя двенадцать бомбардировщиков Ил-28, два разведчика Ил-28Р и два учебно-боевых самолета Ил-28У. Но к 31 октября число вьетнамских летчиков и штурманов, способных совершать ночные полеты, хотя бы в строю, держась за опытным ведущим, едва превышало число пальцев двух рук. Применение реактивных торпед РАТ-52, способных нанести значительный ущерб кораблям, не освоил никто. Поэтому сейчас в воздухе находились всего девять машин, в кабинах которых сидели все шесть советских инструкторов и все вьетнамцы, которые хоть как-то освоили полеты с горизонтальным бомбометанием. Исключение составляли стрелки, вот они все были вьетнамцы. А в кабинах ведущих троек сидели советские пилот и штурман. В кабине ведущего девятки сейчас шел разговор, между "вьетнамским" пилотом Беркутовым и "вьетнамским" штурманом Хачемизовым.

-Тебе хорошо, даже не надо глаза особо щурить, а мне как? У меня даже фамилия на местный лад не склоняется, как Лисицын или там Синицын. Или Хач Миз Ов. Прикалывался над своим старым напарником майор Беркутов.

-Да, мы, татары такие! Ко всему привыкнуть можем, даже водку пить у русских научились, без закуски, не то, что за каких-то вьетнамцев закосить. С гордостью заявил штурман.

-А вот у тебя, Беркутов, проблемы будут. Когда тебя Хо Ши Мин или Зиап награждать будет, опозоришься! Потому, что ему руку надо будет пожимать, а у тебя обе руки заняты будут! Не остался он в долгу.

-Так ладно, шутки в сторону. Как американцев брать будем? Сколько до них, кстати?

Штурман прильнул к планшету, и что-то быстро прикинул.

-Согласно донесению с торпедных катеров, пять минут назад они шли в этой точке, курсом 160, со скоростью 45.

-Значит, мы со второй тройкой заходим на них с кормы, а третья тройка пусть атакует их с левого борта. Он включил тумблер командной радиостанции РСИУ-3М.

-Я первый, вызываю третьего, прием.

-Третий на связи.

-Третий, со своим звеном занимай высоту четыреста, уходи влево на четыре, разгоняйся на максимал, чтобы выйти вперед. Мы зайдем на них с кормы, а ты атакуешь с левого борта.

Внезапно ожила связная радиостанция РСБ-5, из нее посыпалась скороговоркой вьетнамская речь. Потом раздались русские слова, с сильным акцентом:

-Т-333 вызывает группу 929, Т-333 вызывает группу 929. Прием.

-Это торпедные катера, сказал Беркутов. "Группа 929", это был позывной их девятки самолетов.

-Группа 929 на связи. Прием.

-Группа 929, корабли противника увеличили скорость и сменили курс. Сейчас они в квадрате 17-48, идут курсом 90, скорость 55. Как поняли, прием?

-Т-333, понял вас. Беркутов посмотрел на Хачемизова, который что-то лихорадочно считал на штурманской линейке НЛ-10. Наконец, тот поднял голову, и увидев вопросительный взгляд командира, показал ему четыре пальца.

-Т-333, мы атакуем через четыре минуты, как поняли, прием.

-Группа 929, понял вас. Мы выходим в атаку сейчас. Успеха! Конец связи.

-Смотри командир, так получается по-другому, но тоже хорошо. Они сейчас здесь, нам надо сбросить скорость до 450 и через минуту довернуть на 20 влево, а третья тройка через три минуты выходит прямо на них, под углом где-то шестьдесят к их курсу. И, получается, она будет первой.

Беркутов, вполголоса слушая последнюю фразу штурмана, уже отдавал команды остальным самолетам.

Тем временем на "Мэддоксе" обстановка все накалялась. Коммодор Херрик уже пожалел о своей команде, в результате которой эсминец оказался концевым. Судя по всему, неприятель и будет атаковать ордер с концевого корабля. Нервов добавило еще одно неприятное известие. Удалось связаться со штабом второй воздушной дивизии. И новости были совершенно ошеломляющими. Авиабазы Бьен Хоа и Дананг подверглись мощному обстрелу противника. Потери в Дананге еще уточняются, но В-26 небоеспособны все, это уже точно. Авиабаза и город Бьен Хоа, вдобавок, после обстрела атакованы пехотой Вьетконга, причем ВПП уже захвачена противником. Более того, кадровые дивизии ДРВ перешли в наступление на семнадцатой параллели, а также со стороны Лаоса на Контум и Плейку. А Вьетконг атаковал практически все военные объекты на территории Юга. Включая Сайгон, там коммунисты умудрились захватить целые городские кварталы. Из всей ударной авиации США и ВВС Южного Вьетнама осталось горстка южновьетнамских "Скайрейдеров" на аэродромах в Плейку и На Транге, эскадрилья "Супер Сейбров", недавно севшая на авиабазу Таншоннят, прибывшая из штата Нью-Мексико, и три "Крусейдера" из состава VF-51 c авианосца "Рэндольф". Все американские самолеты без вооружения. Пилоты после трансокеанского перелета очень устали, но основной проблемой было не это. На аэродроме, где они находились, "Супер Сейбры" могли только заправить топливом. Основные запасы вооружения были на базе в Бьен Хоа, а там уже хозяйничали бойцы Вьетконга. Еще были запасы Дананга, но сначала на этой базе надо было расчистить полосу и рулежки от последствий минометного обстрела, а потом сажать туда реактивные истребители-бомбардировщики. А на южновьетнамских аэродромах и запасов было негусто, и техников, которые смогли бы обслужить F-100D, в наличии не было. Короче, главное, что понял коммодор Херрик из пространного доклада оперативного дежурного второй воздушной дивизии, им предлагали выкручиваться самим из этой ситуации. "Хреново", только и успел подумать Херрик, как по натянутым нервам ударил крик оператора РЛС:

-Вражеские катера увеличивают скорость и поворачивают на нас! И, сразу вслед за этим:

-Воздушная тревога! Группа самолетов не меньше шести единиц заходит на корабль с кормы! Еще одна группа, из трех единиц, атакует с левого борта!

"Черт, они заходят в атаку с разных направлений. И поворот корабля ничего не даст, уклоняясь от атаки одной группы самолетов, мы подставляем борт под атаку другой. Еще бы знать, что по нам сейчас полетит, бомбы или торпеды?" -лихорадочно думал коммодор Херрик.

На двух из четырех кассетных бомбовых держателях, имевшихся в бомбоотсеке каждого Ил-28, висели по четыре двухсот пятидесятикилограммовых фугасных бомбы. На остальных двух были по четыре стокилограммовых фугаски. Итого, каждый бомбардировщик мог высыпать серию из 16 фугасных бомб общим весом в две тонны восемьсот килограмм. А вся девятка самолетов — больше двадцати пяти тонн смертоносного груза, дело осталось только за малым, попасть этим грузом в корабли. Хотя бы десятой, даже двадцатой частью, эсминцам этого хватит.

Первую тройку атакующих Илов встретил плотный огонь из всех стволов зенитной артиллерии. Если бы полуавтоматические пятидюймовки главного калибра эсминцев не были развернуты на другой борт для отражения атаки торпедных катеров, тройку самолетов ссадили бы еще на подлете. А так, три Ил-28 смогли прорваться почти до самых эсминцев. Но именно "почти", все-таки частокол трасс 20-мм автоматов и огненных мячиков 40-мм "бофорсов" был слишком плотным. Да, советские металлические бомбардировщики Ил-28 были гораздо более прочными и живучими машинами, чем японские "зажигалки", бомбардировщики "Вэл" или "Кейт" времен второй мировой войны. Одной разнообразной брони на каждом Ил-28 было чуть меньше полтонны, поэтому 20-мм снаряды большей частью не могли сбить эти самолеты, все уязвимые и важные места были бронированы, и как раз броня и была рассчитана на противостояние 20-мм снарядам. Другое дело 40-мм снаряды "бофорсов", попадание одного такого вело к серьезным повреждениям, а нескольких, гарантированно сбивало бомбардировщик. До поры до времени выручала высокая скорость самолета, все-таки попасть в несущийся со скоростью восемьсот километров в час самолет из системы, которая была рассчитана и спроектирована на поражение воздушных целей со скоростями, почти в два раза меньшими, непросто. Но уж больно много стволов сейчас непрерывно изрыгали смерть в сторону трех стремительно низко несущихся теней. С двух эсминцев по трем атакующим самолета сейчас стреляло двенадцать 40-мм и одиннадцать 20-мм зенитных автомата с "Мэддокса" и еще четыре 76-мм зенитных орудия с "Тернер Джоя". Воздушный океан огромен, но конкретно сейчас, и конкретно в этом месте, он стал очень тесен для трех машин, сделанных десять лет назад в Воронеже. Одна за другой, двадцати тонные машины, "искусанные" многочисленными попаданиями, горя и разваливаясь, падали в океан. Но полностью, хотя и с большим трудом, отразив атаку с левого борта, американцы ничего не успели сделать против атаки шестерки Ил-28 с кормы. Вдобавок, сработал стереотип, вбитый в голову корабельным зенитчикам еще двадцать лет назад: наиболее опасен самолет, заходящий с борта. Этот стереотип был наиболее правильным по отношению к самым опасным для тогдашних кораблей самолетам, торпедоносцам. Ведь боковая проекция корабля в несколько порядков больше кормовой, к тому же торпеда, идущая с кормы, может быть отброшена бешено вращающимися винтами. Этот стереотип казался разумным, ведь одна торпеда, сброшенная одним торпедоносцем, при попадании гарантированно выводила из строя эсминец, даже такой большой, как "Тернер Джой", не говоря о маленьком "Мэддоксе". А даже такой маленький эсминец, как "Мэддокс", мог выдержать удар, или близкий разрыв, четырех или пяти авиабомб калибра 250 килограмм, а японские самолеты таких бомб несли всего от одной на пикировщике "Вэл" до трех на бомбардировщике "Кейт". Нет, конечно, коммодор Херрик читал соответствующие справочники об авиации Восточного блока, и был знаком с бомбовой нагрузкой советского "Бигля", или как его еще называли, "Батчера" *.

*"Бигль" — "Гончая", раннее кодовое обозначение НАТО для советского фронтового бомбардировщика Ил-28. "Батчер" — "Мясник", более позднее кодовое обозначение НАТО для того же самолета. По непроверенным данным, присвоено человеком, которому посчастливилось попасть под налет Ил-28 и выжить.

Но одно дело читать строчки в журнале с сухими цифрами, а другое, внезапно ощутить себя очень уязвимым, когда над головой у тебя стремительно проносятся свистящие, тени, из которых тебе на голову высыпается не одна, не пять, а целая сотня авиабомб! В течение нескольких секунд, за которые авиабомбы преодолели расстояние до поверхности, картина боя резко поменялась. Только что два американских эсминца представляли из себя картинку, достойную разворота в дорогом иллюстрированном журнале. Сами посудите, красивые корабли, идущие на максимальной скорости, да так, что белопенные гребни волн, разрезаемые их острыми носами поднимались выше бортов. Все орудия главного калибра, повернутые на правый борт, ведут огонь по вражеским торпедным катерам, и не безрезультатно, один из красных катеров горит, остановившись, другой подбит, и дымя, медленно отползает назад. Из скошенных труб эсминцев стелется дым, стремительно уходящий назад. Красота! Но через несколько секунд море вокруг кораблей вскипело от многочисленных разрывов, встающих фонтанами выше надстроек кораблей, а их корпуса стали содрогаться от прямых попаданий. "Мэддокс" получил пять попаданий, две 250 килограммовыми фугасками и три сотками. Вдобавок в шести местах обшивка эсминца стала рваться как бумага, от гидравлического удара близких разрывов. Некоторое время он как бы раздумывал, как ему тонуть, носом вперед, кормой назад, или вообще опрокинутся на борт, только непонятно, через какой. Но через несколько секунд решение за него приняла авиабомба, у эсминца детонировал кормовой погреб главного калибра, и ветеран японской и корейской компаний сначала пыхнул багрово-красным пламенем, а потом его нос резко задрался вверх. Море стремительно врывалась в разрушенную корму эсминца, и находившиеся на корме идущего впереди "Тернер Джоя" с ужасом увидели, как "Мэддокс" стремительно встает вертикально, как будто показывает своему собрату гигантский "фак", а потом так же стремительно погружается в воду. Однако времени на поиск и спасение моряков с "Мэддокса" у команды "Тернер Джоя" не оставалось, сберечь бы свою шкуру. В эсминец попала всего одна 100-кг бомба, жизненно важные механизмы и системы она не задела. Еще две разорвались настолько близко, что повредили обшивку, вызвав затопление нескольких отсеков. Тоже не смертельно. Но вот третья взорвалась рядом с левым винтом, оторвав его к чертовой матери. И вот это было уже серьезно. Во-первых, эсминец сразу потерял в скорости, теперь он максимум мог выдавать 25 узлов. А во-вторых, этот же взрыв, по всей видимости, покорежил или согнул перо руля, и корабль все время тащило вправо. Эти факты не стали бы большой проблемой, если бы кораблю просто надо бы было дойти до ближайшего дружественного порта, Дананга. С такими повреждениями можно было дойти и до Сайгона. Но с правого борта на корабль уже выходили в атаку вьетнамские торпедные катера, и превращение стремительного корабля в неповоротливую хромую клячу было уже фатальным. Да и с артиллерией были проблемы, то есть с ее отсутствием. На коротких дистанциях торпедных атак командир "Тернер Джоя" очень рассчитывал на многочисленные "бофорсы" Мэддокса, а сейчас они ушли на дно вместе с самим эсминцем. Нет, огонь главного калибра двух эсминцев, несмотря на все маневры торпедных катеров, дал свои результаты. Из девяти катеров, выходивших в атаку, осталось шесть, Т-339 уже горел, погружаясь, Т-333 застыл на месте, получив повреждение двигателя, дымящийся Т-336 медленно отползал назад. Но остальная шестерка, разошедшись в стороны, неумолимо приближалась со стороны правого борта. А у американцев, с потоплением "Мэддокса", осталось только три пятидюймовки и четыре зенитных автоматических трехдюймовки, стволы двух из них еще только опускались к горизонту и поворачивались на правый борт, после стрельбы по самолетам. Но не успели зенитки добавить свои первые очереди в торопливый лай пятидюймовок, как на катерах засверкали вспышки торпедных аппаратов. А потом низкие маленькие стремительные тени начали поворачивать, а по надстройкам "Тернер Джоя" словно застучал железный ливень. Дистанция между кораблями сократилась до дальности эффективной стрельбы из крупнокалиберных пулеметов, а таких на шести катерах было двенадцать. Пуля, выпущенная из пулемета калибром 14,5 мм, с расстояния в километр, пробивает лист стали толщиной в полтора сантиметра. А обшивка надстроек эсминца большей частью была куда меньшей толщины. Этот "душ", вдобавок, выкосил расчеты 76-мм зениток, стоящих на надстройках без всяких щитов. На отходе катеров американцам вроде бы вновь улыбнулась удача, пятидюймовкам удалось поразить сразу два катера. Но по ушам людей, находившихся в центральном боевом посту, резанул крик акустика: