— Какое вы имеете отношение к вооружённым силам? — О'Киф был неподвижен и продолжал задавать вопросы непререкаемым сухим тоном — голосом полицейского, который имеет право задавать вопросы. — Не большее, чем к полиции. Мальчик — гражданин США и я требую от вас покинуть мой дом.

— Отдайте мальчика, — ответ был таким же спокойным. — В противном случае мы войдём сами и заберём его силой. Это наше право и вы это тоже знаете отлично.

О'Киф тяжело вздохнул. И, услышав этот вздох, Илья обмер, судорожно-рефлекторно вцепившись в перила.

Вот и всё, вяло пошевелилась в мозгу одна-единственная мысль. Всё кончено. Не станет же он меня, в самом деле, защищать. Это было бы просто смешно — надеяться на такое.

Ведь даже отец и не попытался нас защитить. А он... а кто я ему?

— Ордер? — отрывисто-сухо спросил О'Киф.

— Мы имеем право действовать без ордера, и вы и это знаете тоже, — был ответ. Агенты подошли ближе; шедший первым встал на нижнюю ступеньку лестницы. Теперь было ясно, что говорит именно он.

— Знаю, — кивнул О'Киф, делая шаг назад, на вторую ступеньку (Илья не в силах был пошевелиться и чувствовал, как колотится сердце полицейского). — Знаю и добавочно напоминаю вам, что Салинар — Город Хартии.(1.)

1.Город, не просто имеющий внутреннее самоуправление, но и свои законы, нередко отличающиеся от законов штата и федеральных. В очень немалой степени Город Хартии — даже не "государство в государстве", а "государство в государстве в государстве". Следует помнить и понимать, что даже сейчас (в отличие от полностью беззаконной РФ) в США слово "закон" — вовсе не пустое и это нельзя изменить быстро. Открытое пренебрежение коренными правами жителя Города Хартии и стало последней каплей для "стопроцентного американца" О'Кифа. Но Илья, конечно, этого не мог понять, пусть и много лет жил в Штатах.

Лиц вошедших не было видно, но Илья просто-таки ощутил, что они заулыбались за своими масками. И О'Киф, видимо, тоже это ощутил.

Илья понял, что это взбесило полицейского. Неясно было мальчишке — почему, но О'Киф взбесился мгновенно.

И страшно...

...Илья даже не смог понять, откуда О'Киф достал двуствольный коротенький "дерринджер". Агент держал левую руку так, чтобы в любой момент перехватить руку О'Кифа, если тот вздумает выхватить табельный револьвер, но О'Киф и не подумал за ним тянуться. Собственно, Илья и оружие разглядел только потом, а так — ему показалось, что агент просто упал с лестницы, что полисмен стремительно и точно выстрелил ему в ухо под шлем — было непонятно. Не заметили этого и другие агенты — второго О'Киф застрелил между глаз, третьего, шагнув вперёд-вниз, ударил туда же кулаком с зажатым в нём, как кастет, пистолетиком, швырнув на последнего, прыгнул сам, подмял, сжимая шею противника и ловко придавив руки упавшего коленями...

Сбитый с ног ударом кулака агент повозился и начал подниматься, неуверенно — пока что неуверенно! — вытягивая из чехла на поясе шокер.

И тогда Илья сделал мягкий прыжок через перила. Потом три быстрых шага — к камину и обратн. Совершенно без мыслей. А потом — с размаху, вскинув обеими руками, бейсбольным ударом слева-сверху-направо-вниз обрушил на шею агента ощупью схваченные с подставки витые, тяжёлые каминные щипцы из корнуолльской бронзы — повыше чёрного рубчатого ворота жилета, пониже затылочной пластины небольшого шлема, делавшего голову агента похожей на голову огромного злого муравья.

Четыреста лет назад эти щипцы привёз на Восточное Побережье покинувший разорённую англичанами родину семнадцатилетний ирландец Шаннахан О'Киф — и было то самое ценное, что у него оставалось, кроме пары своих рук и неистового упрямства. С тех пор они пропутешествовали через всю страну от побережья к побережью путём Великого Переселения (1.) — чтобы в конце концов оказаться в руках русского мальчика, который устал быть трусом.

1. Переселение белых американцев на Запад, к Тихому Океану. Началось в конце XVIII века и завершилось примерно через восемьдесят лет. Результатом было оцивилизование половины континента и замирение агрессивных дикарей с уничтожением наиболее "непонятливых". Собственно, Переселение — архетип настоящей культуры США, символ мужества и единого порыва предков.

В какой-то миг Илье вдруг небывало почудилось, что его руки налились небывалой силой... нет, словно кто-то перехватил у него тяжёлый причудливо витой кусок металла, какой-то сильный мужчина, решительно вставший рядом, чтобы защитить слабого...

...и агент чёрным манекеном повалился на бок — снова, но на этот раз уже надёжно. Щипцы раздробили ему позвоночник.

— Ссссука, вот так тебе... — прошептал мальчик по-русски, ощутив вдруг невероятное наслаждение — наслаждение праведной мести. Ни на капельку, ни секундочки он не ощущал себя убийцей. Он убил убийцу — и был горд этим.

— Готов, — почти тут же прохрипел О'Киф, с натугой отталкиваясь от тела задушенного врага. — Ффффых, — он поднялся в рост, осмотрелся дико, словно оказался в незнакомом месте и пытался понять, что и как. Взгляд полицейского упал на Илью. — Вот и кончился закон, — так же хрипло сказал О'Киф. Потянулся, прижал к себе Илью, который, помедлив, уронил щипцы, обхватил его обеими руками и застыл, переводя с трудом дыхание. Потом отстранил и сказал сурово: — У нас минут пятнадцать, не больше. Впрочем, это всё равно произошло бы.

— Я... залез в Интернет... простите... — в три приёма кое-как выдохнул Илья. О'Киф буркнул:

— Это тут ни при чём. Говорю же, тут моя вина... — и вдруг добавил решительно: — Попробуем-как мы с тобой добраться до Йосемити. (1.) Тут около двухсот миль и кое-какая фора у нас есть. Ну — быстро...

1.Национальный парк, расположенный в Скалистых Горах. Практически необитаем, большая его часть закрыта даже для кратковременных посещений. Делается это под видом защиты природы, на деле власти опасаются, что огромная труднодоступная территория, расположенная в благоприятных климатических условиях, приманит к себе людей, могущих начать создавать параллельное общество.

...Палатка. Два спальника. Тяжёлый ящик — наверное, с консервами. Ещё один — полегче, непонятно с чем.

Боеприпасы. Оружие. Ещё О'Киф забрал у агентов четыре пистолета — грозного, футуристического вида. "Глоки," — коротко и непонятно сказал он Илье.

Они управились за десять минут. Таская вещи, Илья перешагивал через трупы у лестницы, как через валяющиеся манекены. Только вскрикнул, когда на поясе у одного из убитых защёлкала и что-то начала говорить рация.

Не по-английски.

— Всё, скоро тут будут ещё, — сказал О'Киф. Огляделся — и в его взгляде Илья увидел такую боль, что от стыда зашатало. Ведь это из-за него этот человек лишается сейчас дома, лишается вообще всего привычного существования. — В машину.

Илья подчинился сразу. Но всё-таки задержался на секунду — взять каминные щипцы.

— Зачем они тебе? — удивился О'Киф. Илья смущённо пожал плечами:

— Ну... так.

И О'Киф ничего больше не стал говорить. Но — сам взял с камина фотографию.

Уходя, Илья последний раз посмотрел в зеркало.

Там отражался мальчишка. Мальчишка в камуфляже, в глазах которого больше не было жалкой растерянности и унизительного страха

* * *

Они проехали полдороги.

Илья ощущал себя странно. Он расположился на заднем сиденье в окружении оружия и напрягался всякий раз, когда навстречу кто-то попадался. Было это редко, О'Киф то и дело сворачивал на какие-то узкие, даже не везде асфальтированные, просёлки, но всё-таки в каждой машине мальчишка видел врага. И удивлялся, когда люди в них совершенно спокойно проезжали мимо.

Обогнать их никто ни разу не обогнал. Во-первых, О'Киф держал стрелку спидометра у круглого числа "100", и это были мили. А во-вторых, время от времени оглядываясь назад, Илья просто не видел позади ни одной машины.

Зато несколько раз пролетали вертолёты. Илья видел, как каменеют плечи О'Кифа под форменной рубашкой — но вертолёты ими не интересовались. По крайней мере — пока.

Последние миль двадцать они ехали по лесу, от дороги только изредка сворачивали и уходили влево-вправо уже сущие тропинки, еле проехать небольшой машине. Указателей почти не попадалось. И стоило Илье подумать, что у них всё-таки, кажется, получилось вырваться, как, разумеется, всё пошло прахом.

— Похоже, не проедем. Кордон, — О'Киф посмотрел на Илью через плечо, резко сбросив скорость. Один он бы попробовал прорваться. Но с мальчиком... а хотя — что ждёт мальчишку в случае задержания? Ну, как ни крути, хотя бы не смерть... наверное, не смерть...

— Мистер О'Киф... — Илья облизнул губы и опередил полицейского, собиравшегося заговорить о сдаче. — Дядя Чарли... я не хочу к ним в руки. Лучше... да, лучше — смерть.

Он сказал это и обмер от ужаса, представив себя мёртвым, по-настоящему мёртвым, рядом с машиной. Но — стиснул зубы и переждал этот ужас, оттеснил его.

— Значит, будем прорываться, — сквозь зубы процедил О'Киф. — Передай мне М16. И возьми два пистолета. Ты сможешь...

Он не договорил, но Илья понял недоговорённое и твёрдо сказал:

— Да. Только... как тут?..

— Просто нажимай на спуск, но первый раз — с усилием, — О'Киф продолжал ехать медленно, удобно положив на колени переданную мальчиком винтовку...

...Кордон выглядел странно. Собственно, это были никакие не полицейские. Большой тёмно-зелёный джип стоял сбоку от дороги и наискось, чтобы в случае чего сразу рвануть на трассу. Видно было, что за его рулём кто-то сидит. А два человека в полувоенном, с профессиональной небрежностью держащие наготове автоматические винтовки, стояли по обе стороны дороги. Это О'Киф рассмотрел, только когда они подъехали совсем близко и он уже собирался дать по газам. Шансы на прорыв были неплохие.

Вот только...

— Не стреляй, — бросил О'Киф, не поворачиваясь. — Сиди смирно. Что-то тут... что-то не то. И не бойся.

Илья кивнул, не выпуская из рук, спрятанных за спинкой переднего пассажирского кресла, пистолетов. Он ничего не понимал, но видел, что полицейский удивлён — и в то же время явно расслабился, пусть и чуточку. Впрочем, и он уже видел, что впереди — никакие не полицейские и не военные. И вообще...

Машина остановилась. О'Киф протянул руку, опуская стекло.

— Чарльз О'Киф с русским мальчиком? — в машину всунулась рыжая воинственная борода, абсолютно не соответствующая полицейским стандартам. Из неё смотрели два маленьких голубых глаза, прятавшиеся в рыжих ресницах под рыжими бровями. О'Киф кивнул, тем не менее, не опуская рук с руля и винтовки. Кивка вполне оказалось достаточно — рыжебородый продолжал непринуждённо: — С помощью Божьей и радиоаппаратурной мы слушаем переговоры властей. Так вот: впереди вас ждут. А мы можем помочь вам обоим скрыться.

— Мы — это кто? — уточнил О'Киф.

— Неорганизованное ополчение штата Калифорния, коп, — усмехнулся стоявший сбоку от передка молодой парень. — Можешь гордиться, в учебниках напишут, что именно с операции по вашему спасению началась наша активная деятельность.

— Ну что? — О'Киф обернулся к Илье. — Как ты смотришь на их предложение?

Илья удивился — и рыжебородый, и молодой выжидательно уставились на него, словно его ответ и правда ставил точку в вопросе.

Мальчик набрал в грудь побольше воздуха и спросил:

— Вы партизаны?

Ополченцы переглянулись. Рыжебородый оскалился:

— А ты и правда русский. У нас так никто не говорит, но — да. Мы партизаны.

— Дядя Чарли, поедем с ними, — сказал Илья.

Он хотел спросить ещё, помогут ли ему эти люди найти и спасти семью. Но — промолчал.

Спасение — штука бесплатная. А помощь — помощь ещё надо было заслужить.

— Тут недалеко, — мотнул головой рыжебородый. — Но местечко надёжное, правительственные крысы туда доберутся только если устроят полномасштабную спецоперацию. И, между прочим, ребята очень хотят поговорить с настоящим русским. Как ты на это смотришь, парень, а?