1.Опека. Начало

— Не жалко

— Ирма, предупреждаю, ты мне вернешь его полную стоимость. И не половинную цену контрабандного товара, а официальную. Поэтому, применять 'ВУ' или нет, решать тебе.

— Применять! — не колеблясь, ответила Ирма.

— Девочка моя, а ты часом не влюбилась? Учти, любовь хозяйки к рабу чаще всего заканчивается очень плохо. И для нее, и для него.

Вместо ответа Ирма принялась растирать мое тело. Остервенело...

МЕДОВЫЙ МЕСЯЦ. ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

— Влад, вставай, хватит спать!

Я открыл глаза, увидев Ирму, и по привычке попытался снова уснуть — именно так неизменно проходили наши побудки на первую пару.

— Вставай, нельзя спать на закате. Как себя чувствуешь?

— Да вроде нормально, а почему ты спрашиваешь? На закате... Я, что, проспал все лекции.

— Влад, что с тобой? Не пугай меня — вернись в реальность.

Я снова открыл глаза, огляделся по сторонам и вспомнил. Вспомнил, как почти теряя сознания вполз в дом, вспомнил, как Ирма едва не содрала с меня кожу махровым полотенцем, как натягивала на меня пропахший приторными духами свитер, как укрывала пледом. А затем... 'Нет, этого не может быть. Не имеющие шансов стать реальностью эротические фантазии воспаленного от высокой температуры мозга...' Ирма, согревающая меня своим телом, Астра, поставившая на журнальный столик рядом с диваном термос и поднос с бутербродами...

— Ирма, ох, простите, госпожа Ирма, я...

— Уф, а я уже начала волноваться... За свое имущество. Как ты?

— Да, вроде нормально. Только слабость какая-то... Это пройдет, госпожа, я сейчас встану.

— Это после лекарства. Ты вчера весь горел. Как печка... Лежи. Кушать хочешь?

— Кушать... Если можно, немного бы поел.

— Влад, я же сказала, вернись в реальность. Я — твоя хозяйка, и ты обязан быть со мной предельно искренним. Кушать и пить хочешь?

— Очень, моя госпожа.

— А в туалет?

— Очень-очень.

— Вот так-то лучше. Сначала пи-пи и ка-ка, а затем будешь завтракать. Нет-нет, не вставай — после ВУ любые физические нагрузки запрещены в течении 48 часов. Я отвезу тебя в ванную комнату сама.

Ирмы подкатила к дивану передвижное канцелярское кресло.

— Перебирайся.

МЕДОВЫЙ МЕСЯЦ. ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ

Никогда не думал, что кто-нибудь когда-нибудь заставит меня бегать по утрам. На Земле Ирма никак не могла подвигнуть на это занятие. А вот на Кау-Тике ей удалось это сделать без труда. Оказалось достаточно одного короткого приказа, отданного накануне вечером:

— Влад, завтра подъем в семь часов. Будешь сопровождать меня на утренней пробежке. Попробуй только проспать...

— Госпожа, но у меня нет одежды для бега. Только кроссовки, да и то они не беговые. Нет-нет, госпожа, я не отказываюсь — побегу даже, если вы прикажете бежать голым.

Я не преувеличивал свою готовность бежать голышом, равно, как выполнить любые приказы Ирмы и ее тети — к вечеру второго дня моей новой жизни им удалось добиться от меня полной покорности. Возможно, читатель уже начал гадать, каким же изощренным пыткам подвергли меня женщины, чтобы так быстро добиться нужного им результата, но я разочарую любителей садо-мазо и прерву полет их фантазии — никаких пыток (я говорю о пытках физических) не было. Более того, в тот момент, когда 'просветление' посетило меня, ни Астры, ни Ирмы дома не было.

-Влад, до вечера ты один. Еда в холодильники — ешь вдоволь, не стесняйся. Старайся много не ходить — ты еще слаб. И, чтобы тебе не было скучно, обязательно посмотри один занимательный и поучительный фильм.

Фильм и в самом деле оказался поучительным. Уж в нем сцен с самым брутальным и изощренным физическим давлением на 'воспитанников' хватало. И самым естественным образом все сюжеты заканчивались по большей части одним и тем же финалом — полным подчинением объекта воспитания. Правда, следует признать, были исключения, и кое-кому удавалось выдержать пытки и не сломаться. Однако их судьба вряд ли взывала к подвигам: черный полиэтиленовый мешок, отвезенный на расположенный неподалеку от центра перевоспитания комбикормовый завод... Вот и все, что можно сказать об этих упрямцах. Словом, когда я услышал звук подъезжающей машины, то немедленно встал с дивана, бросился к двери и опустился на колени.

— Что случилось, дорогой? Неужели так фильм понравился? Впечатлен? — спросила Ирма, увидев меня.

— Да, госпожа, — тихо ответил я.

— Отлично. Уверена, что эта короткая видео экскурсия по одному из наших центров перевоспитания окончательно расставит точки над i в наших отношениях, а также значительно облегчит процесс твоего воспитания. Я права?

— Вы правы, госпожа.

— Ну, вот и хорошо. А плеер возьми себе. Смотри перед сном — уверена, что с каждым новым просмотром ты будешь становиться все покладистее и покладистее.

— Спасибо, госпожа.

— Ты смотрел только этот видеофильм?

— Да, госпожа.

— А другой видеофайл не открывал?

— Хотел, но после того, как посмотрел фильм, не рискнул сделать это без вашего разрешения.

— Действительно, киноискусство — великая вещь. Не только разрешаю, но и приказываю. В этом файле великолепная коллекция материалов для, так сказать, самообразования. Наши методисты прекрасно поработали, разбив путь от новичка до умелого раба на ряд последовательных уроков. Каждый вечер — новый урок, а затем я, или Астра, или мы обе будем проверять, как ты усвоил учебный материал. А пока запомни главное: отныне вся твоя дальнейшая жизнь будет целиком и полностью зависеть от меня, и определяться мной и только мной. И, если ты не хочешь оказаться частью брикетов комбикорма, то обязан беспрекословно подчиняться нам, и тем, на кого мы укажем. Ты понял, любимый?

— Понял, госпожа. Я приложу все силы...

— Я знаю. Ты так и будешь держать мои тапки в руках?

— Простите, госпожа. Я наклонился и поцеловал туфельку Ирмы. Затем еще и еще раз, и лишь после этого осторожно снял с ноги госпожи обувь. Какое-то неизведанное доселе чувство переполняло меня. С чем сравнить его? Не знаю. Уверен только те, кто хоть раз испытал нечто подобное, поймут меня...

— О, я смотрю, у нас прогресс.

Увлеченный своими чувствами и туфлей Ирмы, я не заметил, как в дом вошла Астра.

— Прогресс, тетушка. Влад, я уже вижу, что ты проникся Поэтому быстро закончи переобувать меня, и займись ножками Астры...

— Не страшно, я что-нибудь придумаю.

Я поставил будильник на половину седьмого, но, не доверяя ему, спал очень чутко, время от времени просыпаясь, чтобы поглядеть на часы. В итоге я не выспался, а самое обидное было то, что в моей предосторожности не было необходимости — будильник сработал.

Пробежка, вернее "проходка" (Ирма сказала, что я ещё слаб после болезни и с меня достаточно будет быстрой ходьбы) оказалась приятным занятием. Прохладное солнечное утро, время от времени пробегающая мимо меня Ирма (госпожа смотрелась очень сексуально в плотно облегающем фигуру костюме для бега), кристально чистый воздух, и мысли о том, что не все в моей будущей жизни так мрачно.

— Все иди домой, а я еще побегаю.

Возвращаться очень не хотелось, но разве можно спорить со своей госпожой?!

— Слушаюсь, госпожа.

— Видишь те полевые цветы.

— Да, госпожа.

— Астра их обожает. Нарви их. Подаришь, когда будешь подавать ей кофе в постель. Запомни, она просыпается ровно в восемь, а сейчас уже без четверти.

— Понял, бегу, спасибо за информацию, моя госпожа.

Я нарвал цветы, прицепив к старым ирминым спортивным брюкам несколько колючех, очень похожих на родные земные репяхи. 'Может, это они и есть, только больших размеров?' А какой крепости кофе надо готовить Астре, госпоже Астре — Влад, приучай себя даже в мыслях называть Ирму и Астру госпожами.'

Занятый этими размышлениями, я подошел к дому. 'Хм, а дорога от машины до крыльца была не такой уж и длинной. Наверное резкая смена моего социального статуса помешало мне правильно оценить расстояние — всего какой-то десяток метров, не более. И унизительного в том, что я проделал ее голым и на коленях ничего нет — ведь это был приказ моей госпожи. Да и вообще 'унижение' — понятие относительное и уж в любом случае неприменимое по отношению к выполнению приказов хозяек. А лучше всего просто выбросить его вместе с понятиями 'гордость', 'самоуважение' и прочими подобными глупостями из головы. Они будут только мешать мне в дальнейшей жизни на Кау-Тике. 'Послушание, послушание и еще раз послушание' должны прийти им на смену'.

Я зашел в дом, снял кроссовки, забежал в ванную, где спрыснулся выделенным для меня Астрой дезодорантом, и отправился на кухню, терзаемый мыслью 'как бы угадать?' К моей превеликой радости гадать не пришлось — рядом с большой чашкой на столе лежала записка, подняв которую я прочел: 'У нас с Астрой одинаковые вкусы.'

С мыслями о том, что жизнь отдала меня в руки не только самой красивой, но и самой умной, самой заботливой и чуткой госпожи, я приготовил кофе, поставил чашку на поднос, еще раз бросил взгляд на висящие на стене старинные электронные часы (на них — 7.59), и отправился в спальню.

— Ирма, с каких пор ты стучишь? — услышал я в ответ на свой стук.

— Доброе утро, госпожа Астра. Это не Ирма, госпожа Астра.

— А, это ты. Заходи.

Яркое утреннее солнце залило спальню. Но не вовсе не оно заставило меня прикрыть глаза, а полностью обнаженное женское тело, лежащее поверх одеяла.

— Ирма на пробежке?

— Да, моя госпожа.

Я тщательно отводил взгляд.

— Почему не смотришь? Не нравлюсь?

— Что вы, госпожа, вы прекрасны.

— Тогда в чем дело?

— Я боюсь, что... Боюсь, что еще немного и я кончу.

Мой эрегированый член рвался наружу.

— Давай кофе сюда.

Я протянул поднос, по-прежнему, стараясь не задеть пышное тело взглядом.

Астра сделала пару глотков, и получив утвердительный ответ на вопрос 'Ирма научила?', приказала подать ей пачку сигарет и пепельницу.

— Разденься. Хочу посмотреть, как у тебя стоит на меня без страпона.

'Все-таки умелое воспитание — великая вещь. Как легко теперь принимать решения, вернее, просто выполнять приказы. Делай, что говорят, и точка.'

— Подойди ближе, еще ближе.

Астра села, отложила кофе и сигарету, взяла мой член в руку и начала водить им по своей груди. 'О, Космос, я сейчас...' Струя спермы ударила аккурат в левый сосок, а рука госпожи принялась выдаивать из моего обмякшего члена последние капли спермы. Закончив, Астра снова легла на спину.

— Разотри!

Я опустился на колени (так было удобнее), осторожно дотронулся до женской груди, и начал размазывать сперму.

— Ниже.

Мои мокрые пальцы спустились на живот, и через мгновение я почувствовал, что мой член начал подавать признаки жизни.

— Еще ниже. Вот так, хорошо. У тебя нежные пальцы...

Член напрягся.

— Теперь бедра.

'Как скажите, моя госпожа. Я готов сделать для вас все.'

И, словно прочитав мои мысли, Астра закинула ноги мне на плечи.

— Лижи.

Дурманящая смесь из запахов спермы, женского пота, мочи и выделений ударила мне в нос, а моя голова, как и на таможне, оказалась зажатой мощными бедрами. Возбужденный клитор Астры увеличился в размерах до такой степени, что лаская его языком, я вдруг ощутил себя последним педерастом. Команда 'старайся, сучка' лишь усилило их.

— Тетя, не хочу мешать, но на работу ты не опоздаешь?

'Ирма вернулась.'

— Ты не мешаешь. Присоединяйся.

'Присоединяйся?! Мы будем втроем?!'

— Тетушка, не забудь, что он еще слаб.

— Плевать, ничего с ним не случится. А мне нужно запастись положительными эмоциями перед поездкой в Нью-Миддлсбро.

— Ты уезжаешь?

— Да, на неделю. Так что жалей своего Влада в мое отсутствие сколько хочешь. А сейчас либо присоединяйся, либо не мешай.

Ирма присоединилась. Излишне говорить, что главной темой всех без исключения наших дальнейших игр (в них я был и в роли горничной, одетой в один лишь передник на голое тело, и самим собой, не одетым ни во что, и подставкой для божественных ног) была тема женского доминирования? Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что к моменту их окончания я был вымотан до предела. Что же касается пресловутого унижения... Мало того, что я исключил это слово из своего лексикона. Анализируя происшедшее, я понял, что каждый новый приказ возбуждал во мне все большее желание — желание служить своим опекуншам не только телом, но и душой. И когда Астра сказала, что ей надо собираться, я, сам себе удивляюсь, был искренне разочарован.

МЕДОВЫЙ МЕСЯЦ. ДЕНЬ ПЯТЫЙ

Астра оказалась права — со мной ничего не случилось. Более того я даже смог подняться на утреннюю побежку, во время которой Ирма преподнесла мне очередной сюрприз.

— Дорогой, сегодня нас ожидает первая ночь.

— Первая?!

— Да, первая ночь в нашем новом статусе. А то, что было между нами до этого... Нет, не буду вторгаться в твою память. Хочешь — забудь, хочешь — сохрани, как лучшее воспоминание о твоей прежней жизни. Что же касается жизни новой, то я тебе уже все объяснила.

'Да, госпожа мне все объяснила. А я, в свою очередь, все понял. Понял, что вытянул счастливую карту, оказавшись под опекой такой замечательной и заботливой хозяйки как госпожа Ирма: 'Влад, тебе и в самом деле несказанно повезло. В своей холостяцкой берлоге на Земле ты бы в это время еще спал или же валялся в постели, размышляя о том, как провести наступивший день. Очередной день твоей пустой бессмысленной жизни. Сейчас же ты уже успел принять бодрящий тело и мысли прохладный душ, побывать на свежем воздухе... Да и дальше скучно тебе не будет. Госпожа приказала приготовить легкий завтрак (этим я как раз и занимался), убрать территорию возле дома, и сам дом, а затем... 'Интересно, во время первой брачной ночи Ирма тоже будет доминировать?!'

Что же касается всего того, что произошло со мной на Кау-Тике... Я уже не осуждал Ирму за то, что она и Астра сделали со мной, и то, что казалось мне коварным и жестоким планом по зрелому размышлению представлялось совсем в ином свете. 'Влад, подумай, разве могла Ирма отдать своего любимого человека в чужие руки? Нет, и еще раз нет. А как ей заботиться о тебе, когда вы живете на разных планетах. Что же касается строгости — это не только ее полное право, но и первоочередная обязанность по отношению к опекаемому. Согласись и оцени — Ирма, твоя несравненная Ирма, под опеку которой тебе посчастливилось попасть, оказалась отличной воспитательницей. Всего за один уик-энд ей удалось превратить тебя из самовлюбленного эгоиста в совершенно нового человека, человека, чья жизнь наполнена высшим смыслом — служением госпоже. И то, что поначалу показалось тебе издевательствами и унижениями, было лишь неотъемлемой частью воспитательного процесса. Разве не упоительно, стоя на коленях, целовать ее божественные ноги? Или ублажать раскрывшийся после общения с моими языком и губами солоноватый бутон, с которого я, пользуясь молчаливым согласием госпожи, слизывал ее соки...'