В погоне за мечтой. Часть 2.

— Ничего, мы тоже не слишком отесаны, — я махнула рукой: — Хотите пирога с грибами? Или бутербродов?

— Не откажусь!

Упершись ногами в землю и наклонившись вперед, насколько позволяли не очень гибкие сочленения железного скафандра, латник ухватился руками за шлем и с силой потянул вверх. Металл скрежетал, но не поддавался — перчатки скользили и срывались. Пришлось нам с Ианом подключиться к процессу:

— Ох! — отступив назад, я наткнулась на скатанное одеяло, зацепилась каблуком и с размаху села. Эльфик продолжал стоять столбом, прижимая к груди чуть помятый шлем без плюмажа, а рыцарь, тряхнув коротко стриженными каштановыми кудрями, высоким голосом представился:

— Орлетта!

— Иан, — кивнул эльф, и представил остальных, тыча пальцем: — Найдена. Беляночка. Ведьма.

— Ведьма? — приподняла изящную бровь девушка.

— Профессия такая, — смутилась я. — Вообще-то меня зовут Ольга.

— Понятно... Вообще-то меня тоже на самом деле зовут Элеонора, — леди рыцарь обезоруживающе улыбнулась: — Но Орлетта звучит внушительнее. Вы согласны?

Мы согласно закивали. Даже малышка в своем кульке что-то утвердительно гугукнула.

— Да вы присаживайтесь — в ногах правды нет, — я подвинулась, освобождая вторую половину плотного одеяльного рулика. На скатанном матрасе, кто спорит, сидеть гораздо удобнее... Но уж чем богаты.

— Вообще-то...

Объединенными усилиями нам с Ианом удалось стянуть с девушки металлические латы, под которыми оказалась еще и тяжелая, но гибкая кольчуга. Я с уважением покосилась на внушительные мускулы новой знакомой: немалая силища нужна только для того, чтобы хотя бы передвигать ноги с такой тяжестью на плечах. С благодарностью приняв кусок пирога, девушка тут же впилась в него акульей хваткой, и проглотила буквально в два жевка.

— Бутербродик?

— Ну... — она смущенно потупила взор, но догадливый Иан уже ломал хлеб и колбасу. Эх, ножом разжиться так и не удалось.

При более близком знакомстве Орлетта оказалась классной девчонкой, разве что несколько зацикленной на идеалах рыцарства. С детства вместо кукол и платьев ей больше нравилось играть с оружием и доспехами старшего брата, а когда девочка подросла и открыла для себя мир рыцарских романов, то поняла — вот она, настоящая жизнь! Рано лишившись матери, она дралась на мечах, наращивала мускулатуру и обзаводилась мужскими привычками, так что дезориентированные соседи, всерьез считающие, будто граф воспитывает двоих сыновей, принялись как бы между прочим засылать в замок гонцов с портретиками своих дочек на выданье в двойном экземпляре.

Живущей в очень отдаленном от столицы и вообще от цивилизации имении, юной рыцарше и в голову не могло прийти, что время закованных в броню болванов, отправляющихся в походы и битвы за святой Можай... То есть, Святой Грааль, незаметно миновали. Словом, не было ничего удивительного в том, что однажды под покровом ночи грезящая о подвигах девица покинула отчий дом, прихватив старые отцовские доспехи, коня и любимую книжку о подвигах отважного рыцаря сэра Костелло, но не позаботилась о запасе еды, фляжке для воды или хотя бы котелке: литературные герои не обременяли себя бытовыми хлопотами. К концу второго дня бесцельного пути в поисках подвига она уже буквально валилась с коня от усталости и голода, когда само провидение послало ей меня, одинокую беспомощную даму, нуждающуюся в защите и охране. Для начала сойдет — если и не подвиг, то хотя бы благое дело.

Рассказчицей Орлетта была замечательной: заслушавшись ее байками о приключениях сэра Костелло, или Орландо, или Пуртцхеля — рыцаря-обманщика, — мы сами не замечали, как километр за километром пути оставались позади. Но в бытовом плане она умела лишь почистить лошадь да порубить мечом хлеб и сыр для бутербродов довольно тонкими ровными пластиками. Разведение костра, поиск родника по приметам, приготовление горячей еды — на все это она глядела с восторгом неофита, как на волшебство. Зато один вид огромного меча и вооруженного коня (не мудрствуя лукаво, мы увязали доспехи и навьючили на тяжеловоза вместе с остальными пожитками) отбивал у местной шпаны всякое желание знакомиться. Через негостеприимное село мы прошли без приключений — надеюсь, и дальше все пройдет удачно...

Если бы еще Иан держал язык на привязи, и не трубил на каждом углу о том, что сопровождает ведьму, жить было бы куда проще: стоило нам остановиться на привал, как вокруг немедленно собирались бесчисленные полчища реальных и мнимых больных, людей, требующих найти и вернуть дорогую сердцу пропажу, и просто бездельников, мечтающих посмотреть, как "настоящая, взаправдашняя ведьма" творит свою волшбу. Собирать с них мелочь за "заговоры" и "заклинания" было одно удовольствие, но из-за громкой славы меня со спутниками не пускали на постой добропорядочные жители встречных деревень, так что нам все чаще приходилось ночевать под открытым небом. А после одного случая я и сама начала избегать населенных пунктов.

...Солнце закатилось за горизонт, окунув деревеньку с веселым названием Грязи и прилегающие окрестности в бездонную чернильницу. Название вполне оправдывалось большим количеством омывающих деревню болот, и стоило немалого труда отыскать для стоянки клочок сухой почвы, не занятой пашней или огородом — к счастью, нам удалось разбить лагерь засветло.

Как правило, мы не выставляли часовых, отлично помещаясь вчетвером под одним большим одеялом. Но в ту ночь Орлетте отчего-то не спалось и тревожили разные неприятные мысли, из-за чего она постоянно вскакивала и раздвигала мечом подозрительно шуршащие кусты. В результате один раз она случайно пнула лежащего с краю Иана, в другой, оступившись, ушла по колени в болотную жижу и начерпала полные сапоги. А с третьей попытки бдительный демарш увенчался успехом, и девушка-рыцарь торжественно вытащила из кустов потрепанного мужичонку с лопатообразной бородой мышиного цвета.

Вновь раздув почти погасшие угли костра, мы разложили для просушки воняющие тиной сапоги Орлетты, и приступили к допросу злоумышленника. Собственно, этот запах высыхающих сапог сам по себе уже был настоящей пыткой... Мне же во что бы то ни стало хотелось узнать, что из "добра" присмотрел себе грабитель — разве что нацелился увести коня?

Все оказалось проще и в то же время страшней: мужик получил заказ... на Найденку! Похитить ребенка ему приказала местная графиня — мать молодого графа, владельца деревни. Ослушаться приказа или хотя бы переспросить, зачем ей понадобился младенец, крестьянин не посмел, но, зная старую хозяйку, предполагал, что ее цели не имели ничего общего с альтруизмом.

Дальнейшее мне запомнилось смутно — кажется, я кричала нечеловеческим голосом и рассыпала из глаз голубые искры, рискуя поджечь торф. Пока друзья в четыре руки успокаивали разбушевавшуюся меня, оставленный без присмотра мужик не делал попыток дать деру: или сильно напугался колдовства, или за возвращение с пустыми руками ему была обещана кара более суровая, чем испепеление заживо.

А я уже совершенно не контролировала себя — вырвавшись из сдерживающих объятий, бросилась в болото, заставив Иана с Орлеттой исполнить дуэтом неподражаемый вокальный пассаж, но топиться не стала, ограничившись тем, что нарвала полную охапку осоки, не порезав при этом ладони каким-то чудом. Закутанная в грязную пеленку, болотная трава до чрезвычайности уподобилась спеленутому младенцу — "куклу" я вручила перепуганному мужику, и не слишком деликатным пинком направила на встречу с госпожой.

Мои спутники только хлопали глазами, следя, как я очищаю от травы и природного мусора небольшой участок мутной болотной воды, озаряемый неровным светом полыхающего на берегу костра. В неподвижной воде, точно в зеркале, отразился берег, осока и мое склоненное, искаженное судорогой лицо. А затем... Отражение подернулось рябью, и сменилось другим изображением, как будто всплывшим из глубин бочага: вид немного со стороны на лесную полянку, чуть побольше нашей, освещенную высокими факелами, воткнутыми в землю в смутно знакомом порядке.

— Пентаграмма, — прошептал заглядывающий через плечо эльф.

Я молча кивнула, не отводя взгляда от двух женщин в центре поляны, старой и молодой, внешне не очень похожих, за исключением совершенно одинаковых накидок до земли с глубокими капюшонами, откинутыми назад.

— Матушка, не надо! — простонала молодая.

— Цыц! — прикрикнула старуха. — Думаешь, окрутила моего сынка, и будешь теперь мной командовать?!

— Что вы, матушка! Но ведь это... тварь божья.

— Выродок безбожный, — фыркнула та. — Доживешь до моих лет, и поймешь, каково это — быть готовой на все, чтобы вернуть молодость и красоту! Хотя... в твоем случае — только молодость. Другого шанса может не быть: обычно они очень хорошо прячут свое потомство...

Вступив в световой круг, отправленный за младенцем крестьянин молча протянул старухе сверток. Взяв его на руки, как ребенка, графиня поморщилась:

— Страшный-то какой!

На долю секунды я решила, что в темноте случайно перепутала свертки. И не я одна: быстрее всех к оставшемуся подскочил Иан и, откинув одеяльце, едва не упал, опрокинутый звуковой волной. Найденка звучно протестовала против такой суматохи вокруг своей более чем скромной особы. Подхватив ребенка на руки, мальчишка принялся энергично его укачивать, напевая эльфийскую колыбельную.

Одновременно склонившись над болотным "оконцем", мы с Орлеттой гулко стукнулись лбами — снова посыпались искры. Прижимая к голове холодный плоский камень, чтобы не было синяка, я внимательно следила за происходящим на "экране": старая графиня сбросила накидку, скрывающую роскошное, расшитое драгоценными камнями, будто бисером, платье (но даже оно не красило покрытую пигментными пятнами сморщенную жабью морду). Затем распеленала "ребенка" — пук осоки. Впрочем, женщинам на поляне он явно казался чем-то другим. Молодая графинька всхлипнула, когда старуха достала громадный, совершенно изуверского вида нож, и наотмашь полоснула поперек пучка. Зеленый густой сок хлынул в подставленную золотую чашу. С глухим стуком невестка упала в обморок — про себя я решали, что может быть и пощажу ее, когда сотру с лица земли графский замок.

Когда чаша наполнилась до краев, старуха отбросила в сторону совершенно выжатый осоковый веник, и принялась шептать над сосудом, взмахивая руками. Травяной сок вскипел белой пеной (хотя огня под чашей не было!), и графиня, издав довольное горловое кваканье, приникла губами к золотому краю и сделала крупный глоток.

Брать Гримм, "Тысяча и одна ночь" и Гауф на сон грядущий явно не прошли даром: произошедшая со старухой метаморфоза разом заставила меня вспомнить все прочитанные в детстве и в более солидном возрасте сказки, и даже еще не написанные. Сперва по вполне понятной аналогии сморщенное лицо растянулось в стороны, сплюснулось, и превратилось в бородавчатую жабью морду. Как будто этого мало, за вытаращенными глазами поднялись остроконечные ослиные уши и коровьи рога, между которыми проклюнулось, вытянулось вверх и моментально обвесилось спелыми ягодами роскошное вишневое дерево (привет от барона Мюнхгаузена!). Немного погодя на кончике носа расцвел чудесный розовый поросячий пятачок, составляющий приятный контраст с зеленой бородавчатой мордой.

Со стороны графиня увидеть себя точно не могла — но, очевидно, разглядела козьи копыта на руках, потому что заорала не своим (равно как не принадлежащим ни одному из живущих на земле существ) голосом и принялась беспорядочно метаться по поляне, сбивая факелы.

— Вот что с людьми делает черная магия! — патетически воскликнула я, прежде чем окончательно вырубиться...

Глава 6.

Не знаю, как долго я спала — но, судя по тому, насколько мы успели удалиться от графского замка, пару дней точно. После прекращения "трансляции" Орлетта логично рассудила, что не стоит дожидаться ответной любезности от старой графини, и вполне профессионально соорудив волокушу из нескольких срубленных мечом молоденьких сосенок, по-военному быстро свернула лагерь.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась девушка, удостоверившись, что я окончательно пришла в себя и даже начала узнавать окружающих.

— Как принцесса на горошине! — прокряхтела я. Волокушу — одно из самых примитивных транспортных средств, никак нельзя было отнести к самым комфортабельным. На мой взгляд, карета и то лучше... Поэтому никто не удивился, что я первым делом потребовала себя отвязать, а вторым — есть. Бутерброды были готовы через полминуты: Орлетта орудовала мечом с молниеносной быстротой и почти молекулярной точностью. В то же горнило отправилось недопитое Найденой козье молоко и последний свадебный крендель — настолько черствый, что за последние дни к нему уже многие примерялись, но никто так и не одолел. Кажется, я проглотила его целиком, не жуя.

— Магия отнимает много сил? — сочувственно поинтересовалась леди рыцарь, когда я, отправив в рот последний кусок, собрала все оставшиеся в подоле крошки.

— Не знаю, никогда этим не занималась. Вон, у Иана спроси, это же он у нас разные умные книжки почитывает...

— Не занимаешься? — удивилась девушка. — А как же это — уши, рыло?..

— А ЭТОГО ничего не было! — припечатала я. — Мне все приснилось...

— А нам?

— И вам. Всем один сон. Надышались болотных испарений, вот и мерещилось всякое. К магии это не имеет никакого отношения!

— Ну... хорошо, — Орлетта с Ианом согласно закивали головами. Хорошие они ребята... Если бы также легко можно было договориться с самой собой!

"Болотные испарения" крепко ударяли в голову: я все еще нетвердо стояла на ногах, поэтому Найдену продолжала нести молодая рыцарша, и делала это очень бережно, будто держала в руках очень редкую дорогую вазу — словом, так, как надо. При этом у нее было такое испуганное ошарашенное лицо, при взгляде на которое невозможно было сдержать улыбку. Наверное, я выглядела точно также, когда Настасья в первый раз разрешила мне подержать младенца. А может, и еще заполошней.

Следующий привал устроили на берегу реки. Решив наловить рыбы на выломанную здесь же в орешнике удочку с крючком из рыбьей кости, Иан отправился вверх по течению. Спустившись ниже, Орлетта принялась тереть и чистить своего скакуна. Укачивая на коленях умытого, сытого, мирно посапывающего младенца, я любовалась почти что петрово-водкинским купанием гнедого коня и размышляла о вечном — о жизни.

Подозрительно легко давалось мне это путешествие. В прошлой жизни, наслушавшись завлекательных рассказов друзей и насмотревшись телевизора, я частенько мечтала проехаться автостопом по стране — но не решалась из страха попасть в историю. Еще свеж в памяти был рассказ одной знакомой, которая в летние каникулы отправилась на перекладных во Владивосток, к бабушке. И как на полдороги ей пришлось ночью бежать по автотрассе, а потом до утра прятаться в придорожных кустах. До ближайшего города Лариска добиралась уже пешком, потому что любая машина теперь пугала ее до судорог, и с первой же почты домой полетела телеграмма: "Приезжай и забери меня отсюда!" Мудрая мама выслала дочке денег на билет, и та вернулась из своего турне на поезде, бледная, запуганная, но живая и здоровая.