В погоне за мечтой. Часть 3

Вскинув руки к голове, я не удержалась от крика ужаса, нащупав лишь жалкие руины былого архитектурного великолепия.

— Это я во всем виновата! — наверное, Настасья бросилась обратно, как только услышала первый крик, но успела уже к шапочному разбору: — Не уследила! Этот ненормальный эльф его сожрал! Я взяла еще один в вашем шкафчике... Я же не знала, что он другой!

— Господи, Настя! — сжав пальцами виски, я покачала головой, от чего новоприобретенная челка упала на лицо, закрыв его до кончика носа: — Я вообще не понимаю, о чем это ты говоришь!

— О мыле! — дрожащей рукой горничная протянула мне растоптанный кусок — так вот на что наступил "кегельный шар"! Хотя, чтобы поскользнуться на сухом мыле, надо очень постараться, не говоря уже о том, чтобы расплющить его в лепешку.

Однако, взяв "улику" в свои руки, я поняла, что это вовсе не мыло. Вернее, не совсем мыло: в тот раз я то ли линула чего-то лишку, то ли на рынке подсунули некачественные ингредиенты — а может, передержала на плите? — но только партия не удалась. С виду вытряхнутые из форм изделия напоминали настоящее мыло, только ноздреватое на ощупь, мягкое и зловеще хлюпающее при нажатии. Мыться таким я побоялась, но и выбрасывать отчего-то не стала — может, думала, что полежав в тумбочке, как-нибудь "само дойдет", а потом просто забыла? Но чего я точно никогда не предполагала, так это что "недомыло" однажды сослужит мне службу, сыграв роль банановой кожуры под ногой идейного киллера.

— Успокойся, Настасья! — я порывисто обняла девушку. — Ты ни в чем не виновата! Это само Провидение! Если бы не этот кусок... Да он мне просто жизнь спас! Спасибо!

Момент был трогательный... Именно его и выбрала Орлетта для своего выступления:

— Ваше величество, — встав напротив короля, она коротко наклонила голову: — Я вызываю вас на дуэль, чтобы защитить честь прекрасной дамы!

— Я принимаю вызов!

Я и пикнуть не успела — да и что можно сказать, когда речь идет о рыцарстве! Но у короля нашлась еще пара слов:

— Как вызванный я могу выбрать оружие, время и место поединка.

— Это ваше право, — легко согласилась девушка. — И все же дуэль нельзя отложить больше, чем на десять лет!

— Столько мне не понадобится. Я вернусь во дворец... Примерно через месяц. Тогда и договоримся об условиях более подробно.

Процедура прощания повторилась — с мечтой покинуть город затемно, чтобы никто не заметил, пришлось расстаться. Плотно задернутые шторы на окнах приметной королевской кареты с гербами — та еще конспирация.

— Ну, вот — а говорил, что он не Инквизитор! — устроившись поудобнее на мягком сиденье, я хихикнула. Затем еще раз... и еще...

— Тихо, тихо, — король успокаивающе провел ладонью по спине, и привлек меня к себе, руками ограждая от всех бед: — Все уже закончилось, все прошло...

И отчего раньше мне казалось, будто карета — неудобный вид транспорта? Королевский экипаж оказался вполне комфортабельным. Даже покачивало его очень мягко, убаюкивающе... Я проспала всю дорогу, как младенец: сказалась или чересчур короткая ночь, или излишне бодрое, насыщенное событиями утро.

— Вот он, наш дом! — с гордостью заметил любимый, открывая дверцу кареты и помогая мне выбраться наружу. Я подняла глаза... И обомлела.

Версаль? Зимний дворец?! И рядом не стояли! Ладный, красивый, точно узорчатый печатный пряник, сложенный из ровных бревен теремок — наверняка без единого гвоздя! — казался сошедшим со страниц книги сказок. Им хотелось любоваться, о нем хотелось слагать детские стихи — здесь хотелось прожить всю оставшуюся жизнь!

— Какая красота! — искренне выдохнула я.

Любимый довольно хохотнул, а затем совершенно неожиданно подхватил на руки:

— Вовка! Что ты делаешь!

— Молодую жену необходимо перенести через порог на руках — примета такая.

— Вот и не верь после этого в приметы, — я обвила его шею руками: — Вернулась только на полдороги — и пожалуйста, попала в переплет! Страшно подумать, что было бы, дойди я до комнаты...

— Забудь — все неприятности мы оставляем за этой калиткой!

Изнутри терем оказался куда просторнее, чем выглядел снаружи: я обежала его весь, выбирая самую лучшую комнату с видом на сад. Вышколенная дворня вылизала дом к нашему приезду так, что смотреть больно, и теперь старательно не показывалась на глаза. Правда, по старинному обычаю, встречать хозяев к воротам высыпали в полном составе — а народу тут служит прилично, не только кухарка с горничной, как расписывал любимый.

Большое зеркало в массивной оправе подсказало, в какой комнате раньше располагался будуар покойной королевы. Беглый взгляд в темные глубины зазеркалья не прибавлял оптимизма — что и говорить, имидж я поменяла кардинально... Даже чересчур! Прическа "лесенка"... хм-м-м... с лысинкой. Я провела ладонью по затылку — на темени задорно торчал хохолок сантиметра два длиной. Чуть-чуть пониже... По спине пробежал неприятный холодок: не от ужаса — в самом буквальном смысле. Кто-то открыл дверь, породив порыв сквозняка.

— Любуешься?

— Издеваешься? — я еще раз взъерошила остатки волос — даже хвостик не сделать, сзади слишком коротко. Зато челка богатырская — вот, опять на лицо упала: — На кого я теперь похожа?

— На одну мою самую любимую ведьму!

— На твое любимое чучело...

Глава 5.

— ...Какая уютная комнатка, — я повозилась, устраиваясь поудобнее. Какой бы мягкой не была подушка, женщина всегда предпочтет острый локоть любимого мужчины: — Кто здесь раньше жил — твоя мама?

— Бери выше — бабушка! — если королю и было неудобно, он не пытался высвободить руку.

— Та самая, с портрета... королева Валерия?

— Угу, — теперь и свободная рука оказалась в моем распоряжении... Или я в его, как посмотреть: — После ее исчезновения дедушка запер эту комнату, продолжая надеяться, что когда-нибудь она вернется. Я распорядился ее открыть — дедушка уже давно умер, да и бабушка, если еще жива, вряд ли станет возражать. Ей сейчас, должно быть, лет сто... а мамина там, на третьем этаже.

— Тут есть еще и третий этаж? А с фасада — только два!

— Ага, его не сразу видно — папуля велел пристроить дополнительно крыло специально для нее. Там есть балкон... Хочешь, и я для тебя построю особое крыло? Или флигель?

— Мне и здесь нравится... Кошмар: я — довольная собой осквернительница могил!

— Глупенькая — в этой комнате никто не умер. Наоборот, здесь родился мой отец... Но, если тебя это смущает, давай выберем какую-нибудь другую комнату. Можем перетащить кровать куда захочешь... Или вообще спать на звериной шкуре, прямо на полу!

— М-м-м, как заманчиво! Но мне, пожалуй, вполне хорошо и в этой комнате. Окно выходит в сад... Вообще, я не против провести в кровати всю оставшуюся жизнь. И есть здесь. И мыться... Вообще никогда никуда не выходить!

— Вот как? Ну-ка, ну-ка! — не вынимая руку у меня из-под головы, Володя повернулся таким образом, что я оказалась в ловушке-захвате: — А теперь признавайся, как на духу, в чем дело! Боишься выходить? Но эти негодяи больше никогда не смогут причинить тебе вред!

— Нет-нет, дело совсем в другом... А-а-а-а! Ты что, собираешься меня пытать, если не скажу?! Я боюсь щекотки!!! Ну, не надо же — я все расскажу! А-а-а-а! Добровольно!

— Ну?!

— ...Не хочу надевать корсет! Без него платье не застегнется... а без платья из комнаты не выйти.

— За чем дело стало, я же говорил — ходи так, как есть, голой!

— Ой, правда, можно?! Я всегда об этом мечтала!

— Конечно! Только при одном условии — видеть свою жену в таком виде смогу я один.

— Что я, всем глаза застю?

— Тогда нельзя! — проявил завидную последовательность решений муженек.

— ...У меня появилась гениальная мысль!

— Как еще?! По-моему, вообще не выходить из комнаты — достаточно свежее решение!

— Это под стать первому. Давай закутаемся в простыни, и представим, будто это — римские тоги!

— И где тут зерно гениальности? — не знаю, видел ли Володя хоть раз вв жизни римскую тогу, но, судя по выражению глаз, заранее был настроен против.

— Если мы сделаем это вдвоем, то все подумают, что так и должно быть! Ты надо мной смеешься?!

— Нет, это мне простыня в одном месте щекочет... Ну-ка, покажи, как надо закутываться!

Мстительно сдернув с любимого покрывало, я обмотала его вокруг торса, и совсем было собралась закинуть через плечо свободный край, как внезапно замерла, остановленная на полном скаку:

— Наволочка!

— Что? — изумился король, совсем было настроившийся на стриптиз наоборот.

— Наволочка! — подбежав к кровати, я схватила в руки одну из подушек: — Наволочка!! Да в этом мире и простынками-то никто не пользуется, разве только вместо матраса, а уж наволочками и пододеяльниками!..

— Я пользуюсь, — похоже, Володя сам опешил, оглушенный таким взрывом эмоций: — Это моя бабушка придумала. Да ты же сама видела!

— Ага — больше ничем не занималась, только за тем и приходила, чтобы на королевское постельное белье посмотреть! — я внимательно огляделась по сторонам, но внезапно уютная, немного устаревшая обстановка комнаты предстала совершенно в ином свете: — Шкаф! Лопни мои глаза — это же шкаф! А я мучаюсь с ширмой, потому что-де местные портные ничего слыхом не слыхивали о такой диковине!

Подбежав к вышеназванному предмету меблировки, я резко рванула на себя украшенные изысканной резьбой дверцы. Даже будь они изнутри укреплены двумя стальными засовами и огромным навесным замком — в тот момент меня не остановила бы и танковая броня. К счастью, королеве и в голову не приходило, что когда-то в ее вещах будут рыться посторонние...

— Плечики! — это было первым, что бросилось мне в глаза: три пары пустых одежных плечиков: — Плечики!!

— А! Вешалки! — король приподнялся на локте: — Еще одно изобретение моей бабушки.

— А старушка была не так проста...

Сколько мастеров, работающих с деревом, я обошла в поисках шкафа своей мечты — или хотя бы плохонького! — страшно вспомнить... Столяры, плотники, резчики, сундучники — все лишь качали головами и делали страшные глаза, заслышав о платяном шкафе. Особенно отчего-то всех шокировала фраза "дверца на петлях" (что уж мастера при этом себе представляли — бог им судья). И вот он: стоит, красавец, дверцами кокетливо улыбается... Интересно, что носила бабушка-королева?

— Сарафан!!!

Даже не скажешь, что ему почти сто лет: ткань великолепно сохранилась, а вышивка так и горит золотыми и серебряными нитями. Эту красоту явно носила не простая крестьянка!

Однако у любимого оказалось собственное мнение на этот счет:

— У-у-у, сарафанов уже много лет никто не носит!

— А в моем родном мире женщина, собираясь на отдых, первым делом берет с собой сарафан. И надевает прямо на голое тело!

Сбросив "тогу", я немедленно продемонстрировала современную манеру ношения сарафанов, и покружилась перед зеркалом. Великоват — видно, королева Виктория была малость повыше меня ростом. С туфлями будет в самый раз! Жалко такую красоту обрезать... Я еще раз взмахнула узорчатым подолом: золотые и серебряные цветы, распустившиеся на изумрудном подоле, закружились в завораживающем танце.

— Ты моя лесная колдунья! — промурлыкал довольный картинкой муж.

— Пошли, посмотрим другие комнаты! — босые ноги теперь сами рвались в бой. — Тебе помочь одеться?

— Сам! — надул губы любимый. — Я далеко не такой беспомощный, каким кажусь!

— Ты мой зубробизонище! — я скользнула губами по заросшей щеке: — Ну, ладно, догоняй тогда!

Осмотр оставшихся комнат второго этажа занял совсем немного времени — ничего интереснее комнаты старой королевы мне больше не попалось. После чего я поднялась на третий — правда, тут королевская спальня еще просторнее, и с балкончиком! Никогда не думала, что настолько отвыкла от высоты, но, глядя в сад, внезапно почувствовала приступ головокружения...

— ...Стоило пережить два покушения и два похищения, чтобы потом свалиться с балкона! — сурово выговаривал Володя. Буквально в последний момент ему удалось ухватить меня за край подола и втащить обратно в комнату.

— Кому суждено сгореть, тот не утонет, — слабо протестовала я.

— И что ж тебя все время тянет на костер!

— Что поделать — судьба такая...

Это был единственный момент, слегка омрачивший безмятежность наступившего отпуска. Хотя было еще кое-что... На второй день отдыха куда-то таинственным образом пропала моя шкатулка с косметикой. После долгих уговоров король согласился "поискать" хотя бы мыло, и действительно вскоре принес все три куска. Два так и пролежали на туалетной тумбочке, один я использовала для мытья рук перед едой, а парились мы по старинке... И что за душистый пар был в королевской баньке! Только в Володькиных руках я поняла, что наши обычные вялые похлопывания березовыми вениками — жалкая пародия на настоящую парилку. А эти медовые маски, после которых кожа становится такой мягкой, что хочется безостановочно гладить ее и прижиматься щекой... Теперь понятно, отчего первый брачный месяц носит такое сладкое название!

Глава 6.

Дни пролетали одни за другим — точно яркие радужные бусины, нанизываемые на длинную нитку лета. Яблочный спас, наполнивший маленькую часовню ароматами разноцветных спелых фруктов, напомнил оп приближении осени...

Дворовый мальчик собирал спелую падалицу в большую плетеную корзину. Но то, самое красивое и вкусное яблоко, цепко держалось черенком за ветку, упорно отказываясь падать мне в руки.

— А ну-ка, подсади!

Подросток озадаченно покосился на явно спятившую барыню, которая сперва яростное трясла узловатый ствол, точно трудолюбивый, но беззубый бобер, во что бы то ни стало решивший построить яблочную плотину, а теперь вознамерилась взобраться наверх. Но королевское указание было предельно точным: по возможности не попадаться на глаза, во всем слушаться и не перечить — лучше вообще со мной не разговаривать. Так что я до сих пор не знала имен обслуживающего нас персонала, в случае нужды обращаясь ко всем "Эй!" или "Ты". Сперва было неловко, а потом понемногу привыкла — вот они, барские замашки!

Мальчишка оказался умнее госпожи, и подставлять спину, а тем более руки замочком, не стал. Оставив корзину, он убежал, и вскоре вернулся с короткой, как раз достающей до нижней толстой ветки, лестницей. Прочно установил по деревом, углубив ножки в землю, и держал, пока я взбиралась вверх, воображая себя медведем коалой или по меньшей мере грациозной пумой.

М-м-м, оно того стоило! Ну, разорвала немного сарафан — но разве я виновата, что он такой узкий? К тому же разошелся как раз по шву — видно, нитки от старости потеряли прочность. Оседлав самую толстую ветку, я с наслаждением впилась зубами в сочный плод — а шаловливый ветерок играл с платьем, то и дело норовя приподнять внезапно превратившийся в фалды подол небесно-голубого сарафана.

— Здравствуй, девочка!

Остановившийся по ту сторону забора всадник явно принял меня за юную отроковицу: голубой сарафанчик скрадывал добрых два года, плюс отсутствие косметики и легкая косыночка, скрывающая отсутствие положенных честной девушке длинных кос. Я честно пыталась носить головной убор замужних женщин, по форме напоминающий расшитые бисером перевернутый горшок для цветов — то ли кокошник, то ли кику, — но с непривычки в нем было неудобно и жарко, точно полиэтиленовый мешок на голову натянула.