Маршрут был слегка изменён в угоду потребностям — вообще-то в СССР было сложно с контрабандой — она была и её было много, но если вещи ввозились как свои собственные — то это не могло иметь серьёзных последствий — ведь по всем документам Воронов эмигрировал в СССР — поэтому он прошёл от Парижа до Берлина, где перешёл в соцлагерь в восточную германию — но перед этим он использовал свою валюту в последний раз, и по полной программе.
Нет, всё, что нужно — он мог купить и ранее и позднее — а сейчас он сделал это официально, и въехал в СССР, купив дорогой автомобиль — Роллс Ройс сильвер клауд. Шестьдесят пятого модельного года — модель третьей ревизии — очень красивый и стильный автомобиль — эталон всего самого классического, что есть в авто этой марки.
* * *
— Куда? — я отвлёк от завтрака Катю, — что, нам уже пора?
— Не то чтобы пора — но надо встретить Воронова. С сегодняшнего дня он официальный гражданин — реэмигрант, приехавший в СССР из штатов. Нужно его встретить — он приедет на машине, надо где-то разместить.
— Это конечно — но где?
— Гостиниц что ли нету? — выгнул я бровь.
— Гостиницы есть — номеров в них никогда не бывает. Но можно этот вопрос решить, — поддакнул Анатолий, — мы не Москвичи, нам поселить негде. Сами не знаем где остановимся.
— Это плохо. Денег куча, гора, а просто квартиру купить — нельзя. Запрещено, не положено... эх... — я покачал головой, — экономика фантастических чудес. Селиться у кого-то не вариант. Как там Владимир Ефимович и его работа — неужели всесильное КГБ не может в Москве найти квартиру поприличней?
— Всесильное КГБ может, но не займётся этим, — ответил Анатолий, намазывая масло на хлеб, — потому что для Воронова есть решение создать НИИ — и в рамках него будет выделено в том числе несколько квартир в многоквартирных домах, в фонды этого самого НИИ. Документы оформляет, насколько мне известно, товарищ Шокин по поручению товарища Шелепина. Вопрос решённый.
— Толь, ты не понял — он приезжает через часа полтора. Куда ему приезжать то? Не сюда же, обратно на дачу... Непорядок.
— А на этот случай есть гостиница — пока Воронов советский паспорт не получил — он считается иностранцем и его поселят в интуристе.
— Никто его не поселит, алё, — помахал я рукой перед бутербродом Анатолия, — он на машине приедет, своим ходом — без гидов, сопровождающих и толпы чекистов вокруг. По крайней мере, пока что никого рядом нет — едет один.
— А, ну... — Анатолий задумался, — тогда да, нужно встретить и помочь обустроиться.
— Дошло наконец. Завтракайте и поехали встречать Петра. К слову — он у нас в западной германии ещё и машину прикупил новую, на себя оформил и на ней же приехал. Я пока твой массивный внедорожник убрал от греха подальше, ночью изготовил две машины более спокойные, чтобы не сильно выделяться.
— Делай как хочешь. Поехали, что. По дороге покушаем.
Прежде чем выехать — пришлось вспомнить, что автомобили, которые я изготовил и поставил в гараж, конечно же в тайне от охраны дачи, были без топлива. Выделяться слишком сильно и правда не хотелось — в том числе и на фоне Воронова, и вообще, в целом — поэтому автомобили, которые я приказал изготовить — совершенно ничем внешне непримечательные ГАЗ-21. Две Волги — две потому что у Петра наверняка был ещё багаж.
Анатолий вытолкал машины наружу, и мы вдвоём взялись за заправку — в каждую машину по три канистры заливалось. Потом ещё заправили маслом — благо что внутренне они мало походили на ГАЗовские произведения и заправка не была такой уж сложной — система смазки в машинах была. Ну и минеральные масла корабль изготовил в достаточных количествах. Анатолий залез в машину, а я во вторую — Екатерина подумала и села ко мне, а не к брату. Не знаю уж почему — она и так много времени проводила в его компании на даче. Анатолий был приставлен к Петру и к ней в том числе, как охранник.
Катя забралась в машину и захлопнула дверь. Надо отметить — что внешне она немного изменилась — во Франции полностью обновила гардеробы и косметику, а ещё обзавелась некоторым чувством вкуса, модным для шестидесятых годов — и одевалась соответственно.
— Так и знала, что машина вряд ли будет похожа на Волгу, — сказала она, оглядываясь.
— Интерьеры и правда взяты у другой машины.
Внутри это скорее была ауди двадцать первого века — толстый руль с клавишами, кожа, велюр, металл, дерево и прочие материалы — по сравнению с ГАЗ-21 здесь было очень, очень необычно. И продуманно — это отметила Катя. Я как-то сидел в Волге — честно говоря — корыто с креслами и рулём — вся механика видна как на ладони — тонкий переключатель передач под рулём, сам руль тонкий и с голым рулевым валом, передняя панель металлическая — а уж динамика — хорошая машина для неспешных пенсионеров, которые вальяжно и тихо ездят за город отдыхать на природе.
То, что было сделано ночью на замену им — это скорее нечто вроде ауди двадцать первого века — с комфортабельным салоном, хорошей подвеской — ходовая часть вообще отдельная история — она имела стабилизаторы, антиблокировку тормозов, шипованные колёса — всё-таки зима на дворе, и многое другое — что улучшало подвижность машины и она прекрасно держала дорогу и легко входила в повороты. Про усилители руля и тормозов — и говорить не приходится — это самая что ни на есть классика.
Поэтому лично моя задача была выполнена на сто процентов — автомобилем было очень приятно управлять — а это было основой основ в любом таком транспорте — чтобы было приятно сидеть за рулём. Я включил обогрев кресел, вентилляцию салона с обогревом, и поехал — Анатолий пристроился позади.
— Слушай, а зачем ты Толе машину подарил?
— Ты про ту, что позавчера?
— Конечно. По моему, это уже как-то слишком.
— Не сказал бы что это дорого или сложно. И потом — как вообще работать, если нет машины?
— Как-то все обходятся.
— Неудобно что это моё хобби. У всех свои увлечения — Воронов вон по компьютерам сохнет, а мне машины нравятся.
— Но в советском союзе это очень дорогая вещь, и такое увлечение очень дорогое.
— Это и неудобно — менять свою привычку из-за советских порядков я не собираюсь. Со временем полагаю, это изменится и никто не будет воспринимать чью-то любовь к машинам так остро. У меня вообще слабость к путешествиям — преимущественно за рулём или штурвалом.
Катя покосилась на меня и промолчала.
В поворот мы вписались на приличной скорости — я по крайней мере хорошо прочувствовал машину и её сцепление — благодаря многочисленным системам подвески и очень хорошей шиповке, обледеневшая дорога почти не ощущалась, и поэтому мы повернули на шоссе — дальше путь лежал по ленинградскому. Анатолий ехал следом и повторил мой манёвр.
Пейзажи Москвы шестьдесят пятого года мне нравились — на передней панели между тахометром и спидометром была на мониторе карта города, с навигатором, который уже построил маршрут и показывал куда ехать. Я сбавил ход до пятидесяти километров и мы неспешно ехали, медиативно.
Мне такие поездки нравились — похоже моё призвание это авторалли и дальние автомобильные путешествия.
Особенно в этом играет роль сама машина, а так же окружающее пространство — тошниться в пробках или ехать на стоковой газ-24 по городу — это извращение. Стоковый ГАЗ имел динамику как у черепашки, а ещё валился набок при повороте и удобства водителя были очень... очень не очень. Здесь же — развалился в кресле — даже подгонка по фигуре была и подушка под поясницу, педали широкие и мягкие, не требовали усилий, руль информативный — но его не приходилось проворачивать силой. Приятное окружение, скомуннизденное у Ауди А7 — было очень комфортным. Компьютера правда не было — зато бросались в глаза необычные детали салона — линии плавные, местами угловатые, накладки и молдинги, множество клавиш как на руле, так и по бокам от него, а через руль видна карта и стрелочные индикаторы. Я понимал Анатолия и Екатерину — на фоне того, что было в ГАЗе — это казалось фантастикой чистой воды — рубкой космического корабля. Но это была машина, и машина очень хорошая. Мягкие бежевые и светло-серые цвета салона не напрягали глаз, а детализация, с которой всё сделано — радовала глаз.
— Кстати, Кать, а у тебя права есть?
— Нет, а надо?
— Желательно бы получить. Мало ли, как и куда тебя привлекут к работе — нужно будет иметь мобильность. Только ради бога — не надо покупать машину — я сделаю сам.
— Так не терпится? — улыбнулась Екатерина.
— Ты не поняла — машины вашего времени... небезопасные. Слишком небезопасные — на них разбиться раз плюнуть. Ремни даже не везде есть — кстати, ты не пристегнулась? Пристегнись. Не то чтобы на такой как эта разбиться было нельзя — но сделать это насмерть намного сложнее. Если хочешь — можешь выбрать любую из существующих — я сделаю тебе аналог.
— Ну как знаешь — я вообще никогда за рулём не сидела — и потом — у брата есть машина, ты дал, разве это нормально иметь по две?
— По одной на каждого, ты хотела сказать?
— Ну да, — вздохнула Катя, — что-нибудь скромное и отечественное можно? Чтобы не выделяться лишний раз.
— Кстати, я тут продумывал проект — ведь в НИИ, которое будет образовано, должны быть свои автомобили — работники должны на чём-то ездить. В отличие от остальных предприятий — на том, которое создаётся — автомобиль я смогу сделать для каждого работника — программисты это элита технической интелигенции, к ним надо относиться соответственно. Как думаешь, какую модель лучше взять за основу корпоративной?
— Я в этом не разбираюсь, — ответила Катя, — полагаю что-нибудь симпатичное и не слишком вызывающее.
— Вот это возможно, — согласился я, — я думал сделать автомобили Татра-603, и слегка их изменить. Поставить гидроусилитель, автоматическую коробку, более мощный и надёжный двигатель — конструкция позволяет, ну и салон слегка облагородить.
Катя пожала плечами.
Я не стал настаивать.
— Если ты так любишь машины и разъезжать — почему не устроиться в такси работать? Целый день за баранкой, говорят профессия очень прибыльная.
— График, трудоустройство, и все прочие неприятности. Мне как-то не хочется чтобы надо мной было начальство и мне мозги компостировало. А вообще идея хорошая. Надо подумать. Дело не в том, что мне внезапно захотелось — просто это было бы интересно — поработать немного. Ну и потом — в такси можно на своей машине? Я хотел бы получать удовольствие от поездок. Надо легализовать ещё одну машину, и попробовать устроиться. Пока Воронов возится со своими НИИ и компьютерами...
* * *
Новоиспечённого эмигранта в СССР мы нашли легко — потому что перед гостиницей — даже не интурист, а просто гостиница "москва", стоял шикарный белый Роллс-Ройс. Машина одним своим видом подрывала чувство собственного достоинства у самых пафосных чёрных волг, да и будь здесь какая-нибудь "чайка", у неё тоже испортилось бы настроение рядом с британским франтом с корнями, уходящими в века, к эпохе крестоносцев.
Сам же Воронов Пётр Васильевич нашёлся очень легко — прямо в фойе гостиницы. Одет он был с иголочки, в тот костюм, который под него сшили, идеально выбрит, лёгкое пузико росло, но главное — его за километр нельзя спутать с советскими людьми. Советский человек — будь он хоть партийным начальством, хоть простым работягой — это что-то в глазах видное — это человек, который на каждом углу уже ожидает встретить "мест нет" "занято" "учёт" "обед", и вообще, идите отсюда товарищ. Поэтому человек заершился и он если и наглеет — то будучи на кураже, а так — смотрит на всех взглядом неуверенным и в то же время свойским — потому что в этом всём все — а не только он один.
Поэтому опытные привратники в гостиницах и ресторанах за версту видят советского гражданина, как бы он ни был одет и к какому бы классу не принадлежал — Воронов же просто источал дух несоветского человека — он был добр, доброжелателен, он не смотрел на людей по-свойски — скорее с вежливой и доброй отстранённостью. Бросались в глаза не только его манера держаться с другими, но и некоторый снобизм. Пётр разговаривал с женщиной, которая раздавала ключи от номеров, и та перед ним просто робела — как и все остальные в такой сфере обслуживания, она тоже хорошо понимала, что перед ней не продукт советского воспитания — Воронов вежливо и отстранённо спрашивал, где здесь можно перекусить.
— Воронов, неужели вас в Берлине плохо накормили? — я подошёл к нему, увернувшись от мужчины с чемоданами.
— Лео! — он улыбнувшись обернулся, — и ты здесь.
— Приехали встретить, как же иначе. Что, оголодал?
— Признаться, я совершенно забыл о такой мелочи, как еда. Столько запара было на таможне — представь себе, их никто не предупредил.
— Тебя долго мурыжили?
— Ты не представляешь, сколько. Перетряхнули всё что я с собой привёз — до мелочей, но к счастью пропустили. Теперь я вольная птица. А как у вас дела?
— Как обычно. Ты остановишься здесь? Жить я так понимаю тебе негде. Вот юмор ситуации — у человека миллионы в кармане — а квартиры нет.
— Я поживу в гостинице — тем более что цены здесь смешные.
— Анатолий, приступайте к работе, — повернулся я к Толе, — кстати, Петь, тут Катя мне сделала предложение устроиться в такси работать. Ну ты ж знаешь — у меня хоть какое-то развлечение должно быть. Как думаешь, стоит?
— Ты? И в Такси? — он выгнул бровь, — серьёзно?
— Почему нет? Есть и намного более тяжёлые и неприятные работы. К тому же пока ты не разберёшься со всеми своими делами — я хочу просто поездить по Москве.
— Для этого тебе не нужно работать.
— Ну допустим мне просто хочется заняться чем-то интересным.
— Ты ЭВМ вывез? — сменил тему Пётр, — чем не интересное дело.
— Что надо я вывез, а что осталось — это уже без меня вывезут куда надо. Те три штуки, что оставались — вывезут в министерство электронной промышленности — в оплату твоего, так сказать, проекта. Нда... тут тебе не америка — если у тебя и есть деньги — это вовсе не означает, что ты можешь их потратить.
— Да я это понимаю.
— Пока слабо понимаешь, чтобы понять это полностью — надо погрузиться в атмосферу советской действительности по уши. Кстати, ты чего, синдромом плюшкина заболел? Судя по количеству вещей — ты решил устроиться грузовозом.
— Ну так переезжаю — должен же я себе обеспечить хотя бы какие-то вещи на первое время — обустроиться, и просто — того что здесь не достать.
— Следи, чтобы не упёрли. И вот что — если будут какие-то потребности — звони мне. Номер у тебя есть.
— А ты?
— А я что? Я не планировал с тобой по москве гулять — вон, для этого есть Катя с Толей. Они тебя будут сопровождать неотлучно.
— И в гостинице?
— А ты что, для них номера не взял? Эх ты, — беззлобно пожурил я его, — эгоист. Самый натуральный эгоист.
— Есть немного. Ты присоединишься к нам за завтраком, или у тебя другие планы?
— Планов пока нет — но к вам я не присоединюсь. Мне надо разобрать те вещи, что изъяты с дачи и как советовала Екатерина, я планировал ещё съездить на интервью в ближайший таксопарк. Мы встретимся после того, как ты уладишь все формальности, тогда звони.
