| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
письмо глазами, удовлетворённо откинулся на спинку.
— Благодарю, поручик, вы свободны.
Отдав честь и щёлкнув каблуками, гвардеец удалился.
Ростовцев кашлянул.
— Когда я должен выехать в Оренбург и что я могу передать его высочеству?
— Ну что ж, дорогой граф, отъезд отменяется, а Аму-Дарьинская экспедиция
переносится на неопределённый срок.
Великий князь предложил гостю сигары, закурил сам.
— Видишь ли, любезный Николай Яковлевич... Ещё до хивинского похода Никола
вдруг увлёкся археологией. Контр-адмирал Лихачёв, наш нынешний военно-морской
агент в Британии и Франции, и покойный морской министр адмирал Краббе
страдали тем же недугом. Мой сын и морской министр, однажды сговорившись,
представили мне довольно авантюрный прожект. Речь шла о создании полевой
археологической лаборатории при Академии наук, под моим патронажем.
Прекрасное прикрытие как для разведывательной деятельности, так и для
претворения в жизнь сумасбродных технических идей. Ты, опытный генштабист,
понимаешь, что прогресс движется, наука не стоит на месте, и воюем мы день
ото дня всё более и более совершенным оружием.
Моей "правой руке" удалось привлечь несколько умных и честолюбивых молодых
офицеров, военных инженеров и даже настоящих штафирок, историков. Теперь,
после гибели наследника престола, идея лаборатории, казалась бы, безнадёжно
скомпрометирована присутствием кое-кого из них в той трагической истории
в Гюрджеве. Но видимо, отвёл Господь, — Константин Николаевич протянул графу
письмо Гонвельта и добавил, — это один из самых толковых сотрудников той
лаборатории и едва ли не единственный достойный человек в прежнем окружении
моего сына; полковник Волынский, о котором спрашивает поручик — это и есть
Никола.
— Полковник лейб-гвардии Волынского полка, — улыбнулся Ростовцев.
— Именно. Какой из Николы конспиратор, авантюрист только... родился бы лет
на полста раньше, угодил бы на Сенатскую площадь. И я не представляю, на чьей
стороне. А если бы лет на сто — угодил бы в постель моей прабабки. Господи,
прости мою душу грешную, единственная известная мне женщина, у которой было
понимание флота и его роли, несмотря на все её женские слабости.
Николу всегда тянет на немыслимые авантюры. Так что всё, что я могу сделать
для него сейчас, это разрешить работы в пользу нашей полевой лаборатории
экспериментальной археологии. Никола был уже её шефом. Ты наблюдай, оценивай,
и не дозволяй ему бездельничать, ибо он от безделия киснет и лишь в лучшем
случае опять кидается на баб. В худшем он и в запой уйти может, знает,
стервец, как мне действовать на нервы.
Государь, снисходя к моей просьбе, разрешил снова перевести Николу в
Ореанду, — великий князь взмахнул только что вскрытым конвертом, — дело
ему там найдётся. Николе разрешено переписываться с семьей и с определённым
кругом лиц, список их я тебе составлю сам; и потому в твои обязанности будет
входить перлюстрация его почты. Не хмурься, граф, без этого не обойтись. И
имей в виду, что поручение это, во-первых, отнюдь не синекура, а во-вторых,
подразумевает доверие Государя и моё.
У тебя есть ещё несколько дней на прощание с выздоравливающей дочерью.
Затем отправляйся через Оренбург в Крым. Можешь жить в адмиральском домике в
Ореанде, но когда господа лаборанты соберутся, перебирайся во дворец в
комнаты Костюхи, апартаменты Николы расположены рядом. Управляющий дворцом
Павел Егорович Кеппен поступает в твоё распоряжение. Старайся ладить с
голубыми мундирами, но не подпускай их близко; да, самое главное — имей в
виду, я не исключаю визита государя в Ливадию в ближайший месяц.
Граф Ростовцев удивленно взглянул на генерал-адмирала.
— Да-да, граф, это вполне может быть. Государь очень утомлён пребыванием на
театре военных действий, и его здоровье, между нами говоря, оставляет желать
лучшего. В этом случае режим Николы придётся ужесточить. Впрочем, тут
жандармы и без тебя постараются, мне они неподотчётны. Будь здоров, и дай
тебе Бог терпения.
Генерал-адмирал приоткрыл ящик стола и в очередной раз взглянул на
хронометр...
Глава 5
Необыкновенная биография принца крови
Суббота, 4 ноября 1877
Оренбург
#
// полицмейстер на хозяйстве, Ник.Андр. Крыжановский на похоронах,
НКР идёт с почтамта, ретроспектива знакомства с Гонвельтом
Письмо от Шурочки, получает вести из Одессы, здоровье детей.
— Ваше высочество, возьмёте щеночков? — миниатюрная юная брюнетка
поймала за рукав высокого мужчину в полковничей шинели.
— Добрый день, Надежда Александровна, очень рад вас видеть, — военный
церемонно склонился к её ручке, — по вашей милости у меня уже есть Хан и
Фёкла, прекрасные собаки, и я ими очень доволен, но куда мне ещё?
— Но, Николай Константинович, миленький, они такие славные, — из голубых
гдаз девушки выступили слёзы, — пропадут ведь...
— Почему они должны пропасть, у вас же лучшая свора в городе?
— У наших соседей Бородиных дворовая Милка ощенилась, пятью щенками; я вижу
вчера, Мустафа топить их несёт, я их забрала, двоих уже пристроила в хорошие
руки. Одного себе оставлю, самого слабенького, а ещё двоих кому? Ваше
высочество, выручайте, может, Николай Яковлевичу надо?
Представив вечно хмурого графа Ростовцева возящимся с беспородными щенками,
племянник государя не мог не улыбнуться.
— Ах, Наденька, граф тоже отбыл в Петербург вслед за генерал-губернатором.
Я на несколько дней освободился от опёки, благо ваш папенька сейчас остался
за старшего, пока генерал Крыжановский в столице.
— И на что вы тратите вашу свободу, — юная девушка погрозила пальчиком, —
третьего дня опять с офицерами Башкирского полка пьянствовали?
— И кто вам только доносит, Надежда Александровна?
— Оренбург город маленький, все на виду...
— А корнет Дрейер вам не родственник? — князя Николу пронзила внезапная
догадка.
Наденька покраснела и прыснула.
— Кузен он мой. Он тогда еле домой добрался.
// Вставить портрет, расширить упоминание болтливого кузена Наденьки, пили с
офицерами Хивинского похода в прошлый раз был граф Р.,
не дал посидеть как следует.
НКР написал очередное письмо государю с просьбой отправить в действующую армию
и отправил с оказией гр.Р., у Ростовцева заболела дочь
лучший друг мой в армии, не могу даже списаться с ним (портрет Гонвельта)
//короткая ретроспектива дружбы с Гонвельтом и сцена с Надей
Ханский дворец, конь, пьянка — описание для Нади Ал-дровны Дрейер
Шевкунов гвардеец оценивал, сколько за ней приданого. Закольцевать в будущее
@ На хозяйском месте расположился высокий статный офицер в гвардейском
полковничьем мундире. Его молодое, но заметно измождённое лицо сильно
контрастировало с ухоженными руками. Тонкие пальцы нервно выбивали по
столешнице какой-то ритм. Цепкий, по-романовски пронзительный взгляд серо-
голубых глаз в данный момент рассеянно скользил по лицам окружающих, и
@А вот и мои опекуны (люди ппк Фёдорова)
текст письма частично
вернулся к себе на квартиру (Сакмарская площадь)
описание комнаты, сравнение с питерской, карты степей. рукопись про Узбой,
изыскательский отчёт по окрестностям (на предмет ЖД)
Глава 5
Господа лаборанты
Суббота, 19 ноября 1877
Ореанда, Крым
А был ли мальчик?..
М.Горький.
Около полудня в обеденной зале дворца генерал-адмирала в Ореанде собралась
большая компания. Присутствовало около дюжины моряков разных чинов — от
отставного капитана первого ранга Можайского до вольноопределяющегося
Джевецкого. Были тут и артиллеристы, даже затесался один штафирка. Ждали
адмирала Аркаса*.
@ На хозяйском месте расположился высокий статный офицер в гвардейском
полковничьем мундире. Его молодое, но заметно измождённое лицо сильно
контрастировало с ухоженными руками. Тонкие пальцы нервно выбивали по
столешнице какой-то ритм. Цепкий, по-романовски пронзительный взгляд серо-
голубых глаз в данный момент рассеянно скользил по лицам окружающих, и
периодически останавливался в противоположном углу, где уже небезизвестный нам
граф Ростовцев читал бумаги из объёмистой папки, иногда заглядывая в толстый
том с немецкой надписью на обложке "Lehrbuch der Psychiatrik"**, а то и
украдкой, но внимательно наблюдал за своим подопечным. Иногда они встречались
глазами, и граф первым отводил взгляд.
Сидящие вдоль стола молодые офицеры неодобрительно косились на опекуна
великого князя, граф явно не вписывался в рамки сего собрания. Рядом с
хозяином стояло пустое кресло, ожидавшее флагмана черноморского флота. Далее
сидел отставной каперанг Можайский, давно нашедший с великим князем общую тему
на почве воспоминний о хивинских походах. Напротив поместились капитан-
лейтенант Макаров, молодой бородатый офицер с прокуренным басом, "привыкшим
реять над реями" "Великого князя Константина", и штабс-капитан Баканов в
новёхоньком мундире — даже самый внимательный наблюдатель вряд ли разглядел
бы в светловолосом щегольски одетом офицере чумазого от пороховой копоти то ли
болгарина, то ли серба Пасхо Баканича, промелькнувшего в свите цесаревича
Александра Александровича в последний день его жизни, оживлённо обсуждали
впечатления от утреннего посещения площадки, выделенной под полигон.
За Бакановым находился другой наш знакомец, штабс-капитан артиллерии
Барановский, с головой погружённый в какой-то расчёт. Из под его увлечённо
чёркающего по бумаге пера выпархивали то математические знаки, то разные
геометрические фигуры. Рядом с Можайским сидели три контрастирующих героя
летних боевых действий флота, нервный и порывистый капитан-лейтенант, бывший
герой "Весты" артиллерист Зиновий Рожественский, флегматично-уравновешенный
лейтенант Николай Скрыдлов с дунайского катера "Шутка", и вольноопределяющийся
дворянин, матрос всё той же "Весты" Джевецкий — в сюртуке, но с солдатским
Георгиевским крестом в петлице. За ними, ковыряясь в папке с бумагами, сидел
штатский — историк Олег Иваншин, сотрудник "Морского сборника", младший брат
еще одного нашего давнего знакомого, ротмистра Дмитрия Иваншина. Напротив
историка разместился молодой судостроитель, лейтенант Гуляев.
Никола посмотрел на часы.
— Командующий флотом должен прибыть с минуты на минуту. А вот, кажется, и он.
Ну что, господа, сейчас начнём.
Забегали лакеи, захлопали двери, в столовую с выпученными глазами вбежал
дворецкий и проорал закладывающим уши басом старого парусного боцмана:
— Его императорское высочество великий князь генерал-адмирал...
Дворецкого отодвинуло мановение властной руки, капитан первого ранга
Можайский подал команду, завидя августейшего шефа:
— Господа офицеры!
Грохот раздвигающихся стульев, щёлканье каблуков ознаменовали появление
настоящего хозяина дворца.
— Здорово, мОлодцы!
— Здравия желаем, ваше императорское высочество!..
— Вольно, господа, прошу присаживаться. Николай Андреевич задерживается с
докладом у государя. Я сам только что из Ливадии.
Генерал-адмирал сел на место, уступленное Николой, пересевшим в пустое
кресло, тихим шёпотом поприветствовал сына.
— Здравствуй, мерзавец, как поживаешь?
— Здравствуй, папенька, спасибо, хорошо.
— Лейб-медик Здекауэр давеча интересовался твоим здоровьем.
Николу передернуло.
— Опять обливания рекомендовал, или рубашку с длинными рукавами?
— Да нет, всего лишь брому побольше, — генерал-адмирал, просмотрев лежащий
перед ним лист, повернулся к собравшимся и громко объявил, — давайте, господа,
прошу начинать. Лейтенант Рожественский, будь любезен, веди протокол. Штабс-
капитан Баканов, прошу.
Павел подошёл к стенду, распахнул его шторки, открывающие обзору собравшихся
висящие чертежи и начал доклад.
— Господа!
Сегодня нам необходимо рассмотреть вопрос подвижной передовой базы для
нашего строящегося корабля. Но прошу учесть, начну я не с самого начала, а с
промежуточных выводов.
В свете намечаемых целей и мест предполагаемого применения подобных
аппаратов, я считаю, что для их обеспечения необходимо использовать судно, а
возможно, как показал проект лейтенанта Рожественского — либо поезд, либо
судно. Поскольку финансы, выделяемые Империей на основной проект, более чем
невелики, а большую часть их мы получили от уважаемого э-э... председателя и
лишь кое-что по подписке, то я считаю, что наилучшим выходом из даннного
положения было бы судно, на которое возможно разместить стрелу, установленную
для причаливания. По железной же дороге следует исключительно перевозить
аппарат, разъятый на части и приборы, без возможности действовать с поезда.
Необходимым и достаточным обоснованием сего заключения я считаю то, что в
настоящее время мы ведем войну с Портой*3, колея железных дорог которой
отличается от нашей российской. Возможно, из-за недоброжелательной позиции
некоторых европейских держав, подталкиваемых в определённом направлении
Британией, возглавляющей сей лагерь, через несколько дней после окончани
турецкой кампании нам придётся перебрасывать наш небольшой, но опасный для
морских сил отряд на северное направление, возможно, на Балтику, дабы
обеспечить нам и нашим союзникам безопасное судоходство. На балтийском
направлении, в случае необходимости перенесения военных действий на
территории, ныне подконтрольные нашим противникам, да и союзникам тоже,
поезд также неприменим, и по той же причине.
Следовательно, в случае выдвидвижения нашей особой части на передовые
позиции, у нас возникает вопрос либо о создании нового поезда-базы, либо о
перешивке железнодорожной колеи под российский подвижной состав*. Ни на то,
ни на другое у нас нет сил, поскольку для изготовления нового поезда
возможность в пределах Империи есть только в Польше, где наверняка не
получится обеспечить более-менее полной секретности, а с дорогами еще хуже.
Имеющимися в Империи тремя железнодорожными батальонами не перестроить
столько вёрст дороги, ведь их требуются тысячи*. То, что сейчас делает в
Румынии наш известный железнодорожный строитель Данилов, нам не подходит по
недостаточности средств, и, что наиболее важно, на такие перестроения у нас
нет времени. В связи с тем, что последние изменения на фронтах указывают на
возможность скорой победы над османами, что приведёт к немедленной реакции
британцев, нам необходимо обеспечить лишь временное подвижное базирование на
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
