Мутная вода

Его толчки были такими же плавными и размеренными, как и все движения. Он уносил меня, словно мутная вода, внезапно прорвавшая плотину и смывающая все на своем пути. Мне было сказочно хорошо и здесь он больше не был моим врагом. Его губы не ранили произнесенными словами, а доставляли чистое блаженство, и, казалось, на всем теле не было ни кусочка, где бы они не оставили свой след.

Наше дыхание все чаще и болезненнее замыкалось в поцелуе, а где-то очень далеко продолжала звучать назойливая мелодия. Но это было в другой, прежней жизни, к которой мне пока, к счастью, не надо было возвращаться. К которой, мне хотелось верить, мы оба больше не имели никакого отношения.

* * *

Последствия нарушенного мною собственного и одного из самых главных правил о личной жизни не заставили себя долго ждать.

Все выходные я провалялся ничего не соображающим поленом на собственном диване, так и не добравшись до спальни и не расстелив кровать. Меня хватило только на (как мне хотелось верить) довольно тщательный душ, а потом я бездумно лежал и пялился в потолок, пока время пролетало удивительно быстро.

К вечеру воскресенья я все-таки заставил себя что-нибудь найти в холодильнике и поесть, а так же сделать пару совершенно бесцельных кругов по квартире. Правда, я так и не смог найти свой мобильный, чтобы поставить будильник и проверить звонки. Все это время он подозрительно молчал, а у меня не возникало желания его искать. В сложившейся ситуации это не выглядело чем-то значительным и первостепенным.

К утру понедельника я так и не разобрался в своем состоянии и настроении. В своих чувствах. Быть может для двадцати девятилетнего парня я вел себя слишком глупо и даже для себя самого неправдоподобно? Только в свете нового рабочего дня и разом выступивших на первый план обязательств, я не мог понять, как быть дальше. Тогда все было намного проще, а теперь неимоверно усложнилось. Или дело было в том, что во всем замешан наш финансовый директор? Самые запутанные узлы именно в тех местах, что так или иначе касались его.

Определенно, все дело было в моей странной на него реакции. Прямо противоположной полярности, что била по нервам и заставляла задыхаться то от холодной ненависти, то от головокружительного восторга. И секс здесь был ни при чем. Почти. Или мне так отчаянно не хотелось признаваться себе в том, что в тот вечер я мог потерять и проиграть гораздо больше, чем свое самоуважение и принципы? Возможно, я просто боялся, что для него это был ничего не значащий, одноразовый трах или даже пунктик в пространном плане мести? Боялся быть использованным и, одновременно, слишком серьезным. А замыкало все это осознание того, что по-другому просто быть и не могло.

Поэтому я старался вообще не думать о Джейси Дентоне или его дальнейшей реакции. Ничего хорошего это занятие все равно не предвещало. Даже от одного имени меня передергивало как от горького противопохмельного средства. Хотя я и не злился. Вообще старался ничего не чувствовать, оставив все определения на потом. Мне оставалось только надеяться, что стоит мне его увидеть, как на интуитивно-рефлекторном уровне все мои шипы выйдут наружу, и я смогу себя повести как ни в чем не бывало. А уж в том, что он так же, как и я, не захочет афишировать произошедшую ситуацию, я все-таки не сомневался. Хоть он и был больной на всю голову гадиной, но не до такой степени, чтобы это как-то помешало работе и отношениям в коллективе. К счастью, для нас обоих подобный скандал в издательстве являлся табу.

Но несмотря на то, что все эти доводы казались довольно разумными и хоть сколько-нибудь утешающими для моих и так изрядно пострадавших чувства собственного достоинства и самоуверенности, я так же помнил, что в последний понедельник рабочей перед отпуском недели, непременно предстоит одно из заключительных собраний, на котором присутствие Дентона было само собой разумеющимся, в то время как мое "наличие" лишь предполагалось, но отнюдь не было обязательным. Никогда не играя первую скрипку, я всегда мог сослаться на какое-нибудь срочное поручение от Гая, либо неотложные дела в переговорах с одним из своих авторов.

И я совершил один из самых детских и смешных проступков, на какие не осмеивался еще со времен младшей школы, сам же первый поразившись собственной наглости — нарочно сел не на ту ветку метро, чтобы приехать с опозданием. И от этого "малодушия" на душе почему-то стало как-то легко, а морозный воздух все так же приятно холодил лицо, заставляя поплотнее кутаться в надежный белый шарф, словно отгораживающий от остального мира и моего неминуемого появления на работе.

В этот момент я искренне обрадовался, что в кармане привычно не лежит телефон, а машина осталась на стоянке компании. Мне нужно было еще чуточку времени, чтобы войти в привычную и удобную для себя и окружающих роль "взрослого мальчика".

Опоздав на сорок пять минут, я как ни в чем не бывало поднялся наверх в лифте. Все было привычным и знакомым — от контуров золотистой металлической кнопки под пальцами до легкого звона, с каким услужливо разъехались в стороны двери. И пожалуй, единственной выбивающейся из обычного режима вещью было мое запланированное опоздание.

С приветственной улыбкой дойдя до своего стола и со всеми поздоровавшись, я тут же нашел свой мобильный, судя по всему с вечера пятницы так и оставшийся лежать на столе.

Двадцать пропущенных звонков с номера Магнуса и один от папы. Несколько сообщений. Кажется, больше никому я пока не был нужен. Может быть мне понаглеть немного подольше и спуститься в курилку?

— Крис Новак! — пригвоздил меня к месту строгий голос нашего вечно занятого старшего редактора, и я заозирался по сторонам в поисках его источника.

— Ты бы хоть предупредил, что опоздаешь. Нельзя же просто так исчезать, никому ничего не сказав, да потом еще и пропускать утреннее собрание, — он поманил меня пальцем к своему рабочему месту и продолжил, когда я подошел и опустился на соседний пустующий стул, — Что-то случилось? Выглядишь паршиво.

Суровость в его голосе не пугала, а скорее была похожа на слабо замаскированное участие. И только тут я вспомнил о лиловом синяке, разлившемся по всей левой скуле, и том, как должно быть выгляжу. Ко всему прочему, с утра я еще и не причесывался, а не только не смотрелся в зеркало. Кажется.

Гадство.

Я поморщился.

— Веселые выходные.

— Понятно, — по лаконичному ответу было ясно, что Гаю ничего не понятно, но, видя мое кислое лицо, он решил не вдаваться в подробности. И даже не упрекнул в прогуле, только заметил, что я не пропустил ничего важного, и, что завтра утром смогу все наверстать.

— Кстати, кажется нам повезло и Джейси сегодня тоже не будет, потому что он пропустил сходку. Так что все-таки зря ты не явился на собрание, — тут же добавил он в противовес ко всему вышесказанному.

Я лишь привычно закатил глаза и хмыкнул.

Конечно Гай все превращал в шутку, но если бы в этот момент он только знал, насколько недалек от правды и истинной причины моего "непреднамеренного опоздания".

Сил и эмоций не оставалось даже на то, чтобы удивиться или обрадоваться такому своевременному отсутствию Дентона, что на него было совершенно не похоже. Но вот в том, что причины у нас были совершенно разные, я не сомневался ни минуты.

Наверняка просто решил отлежаться пару дней у себя дома, с этой-то вирусной гадостью, которую он до этого подцепил. И другой гадливостью, на этот раз врожденной. А сделай он это чуточку раньше и, возможно, всего этого вообще бы не произошло.

Я глубоко вдохнул.

Ничего бы не было. Хотя ничего и так не было. Но вот как к этому теперь относиться? Как к обычному быстрому сексу, ничего не значащей разрядке? Своеобразному выяснению отношений и равносильной замене драки? Только это все нисколько не упрощало. Мне надо было срочно покурить и хоть на мгновение прекратить забивать себе голову всем этим бредом. В конце концов, он ясно дал понять, что сам все спровоцировал. Вот пусть тогда и расхлебывает, решая, как ему дальше себя вести, что делать или говорить. Все к черту!

Перекинувшись с Гаем еще несколькими словами, я бросил синий пиджак на спинку стула и вышел, на ходу роясь в карманах в поисках зажигалки и сигарет.

Надо будет позже отзвониться папе, а потом Магнусу, а то он не оставит меня в покое, пока не получит хоть сколько-нибудь правдоподобное объяснение тому, почему я условился с ним о встрече, а потом вдруг внезапно исчез и не отвечал на звонки. Что-то мне подсказывало, что знать об истинной причине ему совсем не следует.

Но сегодня, как и неделю назад, явно был не мой день — вслед за неудавшимся утром, меня ждало такое же паршивое продолжение, уже входящее в привычный распорядок моих рабочих будней.

Я остановился, так и не дойдя до лифтов, потому что знакомый громкий голос, как гром среди ясного неба, заставил меня на секунду замереть и машинально скривиться как от зубной боли. Я уже почти был готов поверить в то, что действительно проклят или сошел с ума.

Резко развернувшись, я встретился взглядом с выходящей из соседнего коридора Норой. Она улыбнулась, но, бросив взгляд за мою спину, нерешительно застыла в паре шагов от меня.

Твою же...

— Мистер Новак, и вам доброе утро. Не поделитесь с присутствующими причиной своего отсутствия на собрании?

Медленно повернувшись, я имел честь лицезреть нашего хмурого и даже не скрывающего своего "веселого" расположения духа финансового директора. И хотя он был как обычно ухожен и одет с иголочки, но тем не менее выглядел ужасно.

Я же с вялым удовлетворением заметил темный синяк на его скуле, пусть и достаточно хорошо загримированный.

— У меня были неотложные дела, связанные с работой.

— Ах, работой. Просто превосходно, — Наверное, с такими же вкрадчивыми и приторными интонациями жалит змея. Смертельно. — Потому что именно из-за того, что вы на недостаточно высоком уровне выполняете свою работу, у нас чуть не сорвалась важная сделка по финансированию.

Он продолжал пристально на меня смотреть, и теперь в его равнодушных глазах не было ничего — ни злости, ни раздосадованности или раздражения. Даже вполне закономерной жажды мести или ликующего злорадства.

Ничего.

Вполне возможно, что то, что он мне сейчас выговаривал, для него самого не имело ровным счетом никакого значения. А мои "мнимые рефлексы", на которые я так слепо понадеялся, наделяя их чудодейственной силой противоядия, меня не спасали. Они словно замерзли или так же как и я впали в ступор от столь неслыханной и всегда бьющей прямо в цель наглости.

Сволочизм, цинизм и жестокость. В этом весь он.

Я даже ни разу не моргнул, не разрывая контакта и не в силах отвести взгляда от серых, сейчас казавшихся неживыми, словно принадлежащими манекену, глаз.

Время неумолимо уходило и уже приближалось к той черте неловкости, когда мне надо было срочно хоть что-нибудь ответить. Придумать любую отмазку или даже сказать правду о том, что опоздал. Это было легко. Можно даже попытаться привычно отшутиться или сострить любую заурядную колкость. Но почему-то это было неважно даже для меня самого. В первую очередь для меня самого. За эти несколько секунд, опять тонущий в его взгляде, я почувствовал, как снова что-то произошло.

Мутная вода, внезапно прорвавшая плотину и смывающая все на своем пути — она уже давно была повсюду. И, что было вполне закономерно, я давно уже должен был утонуть.

Значит, это был финиш.

Все закончилось.

— О чем идет речь?

В этом момент к нам присоединился Гай, в то время как за его спиной маячила раскрасневшаяся, с выбившимися прядями из строгой прически, Дайана с привычным блокнотом в руках. Наверное, он до этого ей что-то надиктовывал и давал новые поручения на день. Но увидев нас, он притормозил, а вот бросив взгляд на Дентона, заметно напрягся.

Помимо воли я улыбнулся, и это, судя по всему, зацепило Дентона настолько сильно, что он первым прервал молчание.

— Ничего особенного. Все как всегда.

— Мистер Дентон всего лишь отчитывает вашего подчиненного, который умудрился застопорить какой-то важный контракт, связанный с финансированием, — раздался спокойный и приятный голос из-за плеча Дентона. И наконец, оторвав взгляд от его лица, я посмотрел на выступившего вперед незнакомца — смазливого парня с высокомерным лицом модели, не уступающего Дентону во внешнем лоске. И судя по тому, как он держался, они пришли вместе.

Просто отлично.

— В таком случае, спешу вас уверить, что все в порядке. У мистера Новака с утра было важное поручение, а касательно спонсорства — этим я сейчас и занимаюсь. Встреча была перенесена на послеобеденное время, поэтому все улажено и теперь в полном порядке.

Но слова Гая ровным счетом ничего не изменили. Словно он только что всем сообщил прогноз погоды и с таким же точно успехом мог рассказать о срочной эвакуации всего здания. Будто это пресловутое финансирование, о котором я не имел ровным счетом никакого понятия, не являлось настолько весомой причиной, чтобы из-за этого сейчас поднялся весь этот шум.

Дентон лишь сухо вскинул брови. Он не собирался извиняться или даже сделать вид, что пытается.

— Отлично, тогда думаю теперь все прояснилось, — предельно лаконично, чуть ли не скучающе.

А я внезапно понял, что он снова, как тогда в темном кабинете и постоянно до этого, пытается меня спровоцировать.

Но ему это больше не удастся. Повтора не будет — ни в этом, ни в чем-либо другом. Потому что я больше не хотел ни язвить, ни оправдываться. Ни бороться. По привычке упрямо вздергивать подбородок, спасать гордость, быть "на равных". И хоть я никогда не умел достойно проигрывать, но теперь научился.

— В таком случае, Крис, как только освободишься, нам надо будет обсудить промоушен одного из твоих авторов, и думаю, дальше ты уже сам этим займешься, — предложил Гай, тем самым завершая весь этот неловкий диалог и спасая от снова грозившего слишком затянуться молчания.

Я лишь кивнул.

— Договорились.

Дентон все еще не сводил с меня полуприщуренных, немигающих глаз, поэтому, когда зазвонил его мобильный, мы с Гаем почти одновременно и с облегчением выдохнули.

Кинув быстрый взгляд на номер звонившего, он холодно мне произнес: "Еще на пару слов", — и отвернулся.

— Только не говори мне, что веселье продолжилось и за пределами банкетного зала? — неожиданно шепотом спросил Гай, почти касаясь губами мочки моего уха.

Я улыбнулся.

— Смотря, что ты имеешь ввиду.

— О Боже, вот только не надо водить меня за нос, — страдальчески выдал он и, к моему счастью, на этом успокоился, направившись вместе с не сразу откликнувшейся Дайаной по своим делам.

Вполне вероятно, он решил, что это Дентон мне сейчас так мстит за "боевой раскрас", украшающий половину его лица.

Но мои мысли были далеки от этого. Я до сих пор не мог прийти в себя от того, что Дентон вытворял. Да еще при зрителях. В одном из самых людных мест на этаже. Я уже привычно ощущал кожей, как на нас сейчас направлены любопытные взгляды спешащих мимо сотрудников.