Волшебник

— Что, добился-таки своего, да, герой? — Бредихин был недоволен и не скрывал этого. — Ладно, дело говоришь, действуй. Но не зарывайся, а то был тут до тебя один шустрый... Тоже в бой рвался, всё выпендривался, да насилу ноги унёс, только ребят хороших из-за него потерял.

— Рыжий, что ли? — описание и явно скопированные жесты и выражение лица настолько точно передали ощущение, что я почти не сомневался.

— Рыжий, да. А что, знаешь его? — командир удивился.

— Ну, он моего куратора сманивал пиво пить, пока я посвящение проходил... ну я его малость и помял в сердцах, когда вернулся... И потом ещё на спаррингах три раза... И два раза на полигоне... Как-то не заладились у нас отношения с самого начала. — Воспоминания были приятными, и, судя по искоркам в глазах совершенно невозмутимого командира, погрели душу не только мне. — Нет, Тимофей Абрамович, скорость — это, конечно, зашибись, а только если по площади шарахнут или в клещи возьмут — не очень-то помогает... Так что я тихонечко, по краешку. На полигоне против меня всегда группу старшекурсников выпускали, я теперь учёный.

— Ну иди, учёный... И смотри в оба!

Получив от начальства фактически карт-бланш, я со всей дури рванул вбок, по большой дуге заходя к чудовищам во фланг и тыл. Достаточно сблизившись, чтобы привлечь их внимание, я ещё для верности метнул в каждого по паре чешуек, слегка "подсвеченных" выбросом маны. Внимание я привлёк, о да! Крикун немедленно рванул ко мне, раззявив пасть для крика и накачивая ауру паники. Щупалец, зараза, хотел спрятаться — пришлось его подбодрить ещё парой чешуек. Вторую пару я прицельно всадил крикуну в глотку — напрочь отбив охоту "разевать пасть на чужой каравай", как наверняка сказал бы Петруччо... интересно, как он там, где, что? Потом попробую выяснить, если не забуду, а сейчас... Судорожно захлопнув пасть, крикун стал быстро заряжать молнию, но я уже бежал в сторону, укрывшись за россыпью валунов.

Мощный разряд разметал камни, мелкие осколки пробарабанили по спине, аура паники бессильно пронеслась сквозь и мимо, а я опять приласкал крикуна заряженным броском. Щупалец как-то вяло катился в мою сторону, судя по всему, собираясь помочь крикуну не в драке, а потом, с дележом добычи. Монстры особого внимания на нашу разборку не обратили, продолжая уверенно двигаться в сторону окопавшегося отряда. Выманив крикуна ещё на пару сот метров, я быстро рванул к нему и в три удара меча оттяпал крылья и хвост, немедленно спрятавшись в заранее примеченной промоине под валуном. Одна из неприятных особенностей крикунов — посмертный вопль, как у мандрагоры. Если нет очень хорошей защиты от акустического удара — лучше его сразу насмерть не бить, оставить себе время укрыться.

Переждав, пока стихнет звон в ушах и пропадут круги перед глазами, я подобрал костяные "уши" крикуна — единственный трофей, который от них остаётся — и аккуратно двинулся к тому месту, где последний раз видел щупальца: твари они хитрые, мог и закопаться, и ловушку устроить... да мало ли — осторожности не бывает слишком много!

Щупальцу было не до меня — оглушённый и сильно помятый воплем, он вяло трепыхался на месте, даже не пытаясь никуда уползти, и напрочь проигнорировал прилетевшие в него заряженные чешуйки — для чудовища просто неслыханное поведение! Ещё более медленно и осторожно я обошёл его по дуге и подкрался поближе.

Щупальцев оказалось двое, один обычный, серо-буро-зелёный, сливающийся практически с любой местностью, а другой — совсем мелкий, красноватого оттенка. Они дрались? Или что? Мелкий ужом вертелся возле центрального ядра большого, я с трудом отслеживал его движения — он явно пытался отгрызть большому собрату одну из конечностей, а тот... а тот, судя по всему, даже не особо возражал, во всяком случае, движения его на атаку или корчи боли походили мало. Да что они там делают? Мелкий добился своего, и быстро истаивающее щупальце отлетело в кусты, но большой, казалось, лишь ещё энергичнее задёргался. Мелкий тоже прибавил оборотов. Ничего не понимаю! Думаю, какой-нибудь учёный бы душу продал, чтобы это увидеть, а я даже нормальную магическую карту снять не мог... Хотя... Если подойти поближе, то моё чувство пространства вполне заменит заклятие наблюдения, надо будет только сфокусироваться... Главное — не слишком близко, чтобы щупалец кислотой не доплюнул, если что...

Пока я подбирался, мелкий отгрыз большому ещё одну конечность, и тот размахивал оставшимися уже совсем дико и вразнобой — никакой обычной для них слаженности, когда при атаке сразу пять-шесть крючьев синхронно хватают жертву и утягивают в пасть, а ещё с десяток когтей отбиваются от солдат, пытающихся спасти товарища. Чувство пространства никаких особенных магических потоков тоже не обнаруживало — просто слегка повышенный магфон, чего и следовало ожидать при драке... Ну, разве что окрас чуть другой, не такой жёсткий. Тем временем у большого осталось всего две последние конечности, ядро было видно, как на ладони, и он уже даже не дёргался, а только мелко вибрировал, замерев в неестественно выпрямленной позе. Мелкий уже почти полностью опутал ядро большого, догрыз предпоследнюю конечность и тут валун, на который я опирался, неожиданно провернулся под моей рукой, скинув меня нос к носу с щупальцем.

Сюрприз был взаимным... Мелкий, судорожно рванувшись, просто раздавил ядро большого — и оно тут же стало истаивать тяжёлым синим дымом. Мы оба замерли, настороженно глядя друг на друга. Наконец-то я смог разглядеть мелкого целиком. Он был не просто мелкий — совсем-совсем крохотный, ядро вряд ли больше двух-трёх сантиметров, конечности тонюсенькие, и полсантиметра не будет, едва ли в локоть длиной. Судя по всему, большой поначалу отбивался вполне успешно, у мелкого конечностей явно не комплект... Впрочем, никто раньше не видел таких щупальцев — возможно, это новый вид, более эффективный, судя по тому, что он одолел-таки большого... Или детёныш, и он просто съел родителя, как бывает у некоторых пауков, вроде бы...

Дистанция была ужасно неудобной: драпать — слишком близко, а я не горел желанием на практике проверить запись из личного дела "чешуя к кислоте стойка весьма", да и лезть в ближний бой как-то не хотелось. Почему-то у меня возникло ощущение, что у щупальца ровно те же проблемы... Учитывая, что они одни из самых тупых чудовищ, это было странно вдвойне. Наконец, внимательно следя за ним, я тихонько попятился, медленно-медленно поднимая руки для броска... Щупалец прижался к земле и нерешительно помахал одной нитью в воздухе... Просто... повилял, как щенок хвостиком. Ощущение нерешительности и опаски с его стороны сменилось настороженным любопытством — ну точно щенок при виде незнакомца! Поражённый неожиданной ассоциацией, я на автомате вытащил из кармана недоеденную палку козинаки — люблю погрызть сладкое, когда задумаюсь — и протянул ему.

Я говорил, что конечности у него были едва в локоть? А вытянулись вдесятеро! У больших щупальцев о такой эластичности я отродясь не слышал. Сам видел — раза в два, может, с половиной, с обычных трёх-пяти метров до семи-десяти, солдаты рассказывали про двенадцать метров — но сколько там было изначально никто не смотрел, а может, и просто приврали. Козинаку щупалец смахнул с потрясающей скоростью, если бы не разгон — я бы и не заметил! И очень аккуратно, меня не задел. Передо мной развернулось зрелище, которое мог оценить, пожалуй, только я, настолько всё было быстро. Вторая нить обвила свободный конец лакомства и разломила его пополам. Третья перехватила на лету отскочившую семечку и сразу отправила её в пасть... скорее, ротик. Первые две нити разломали козинаку ещё раз — на четыре части, уже над заранее выпущенными ещё несколькими нитями, чтобы ни крошки не упало. И ещё мельче — ротик был совсем-совсем крохотный. Отскочившие семечки съедались немедленно, за ними последовали просто мелкие куски, и, наконец, съедено было всё подчистую. Магфон отчётливо понизился, аура сменила окрас — если бы это был человек, я бы сказал, что он с трудом удерживает глаза открытыми после тяжёлого труда и сытного обеда... Я осторожно шагнул к щупальцу. Он опять повилял одной нитью — но уже едва-едва, явно через силу, видимо, засыпая. Порывшись в рюкзаке, я вытащил металлическую литровую флягу с широким горлом, вытряхнул в рот остатки воды, решительно пробил в крышке несколько отверстий — а вдруг он дышит? еду ведь ест! — и протянул к нему, мол, давай, прячься. Явно посмотрев на меня — чем? глаз у них нет, это факт! — щупалец медленно заполз внутрь — не заняв и четверти фляги, свернулся внутри клубком, уперевшись несколькими нитями в горловину, и, кажется, уснул. Закрутив крышку и убрав флягу, я наконец задумался, что же только что произошло.

Глава 6. Новости.

Немного придя в себя, я решительно рванул к отряду — теперь уже по прямой, надеясь выйти к монстрам в тыл и не слишком опоздать. Успел. Опять врубив разгон на полную, я лихо снёс хвост крайней мантикоре и рубанул дикобраза, благо он стоял ко мне боком. Золотого червя, судя по всему, уже уделали, как и пару мантикор. Второго дикобраза на дальнем от меня левом фланге грамотно шпыняли копьями* и он уже ничего не хотел, но смыться не пытался — мозгов не хватало. Обиженный вопль мантикоры привлёк ко мне внимание её соседа — самца, судя по окрасу — но прежде, чем он успел хотя бы полностью развернуться, я оттолкнулся от раненого дикобраза и прыгнул через обеих мантикор. Дикобраз меня не подвёл, и засадил пачку игл прямо в морду и так раненой мантикоре. Самец, как раз рванувший ей на помощь, оказался ко мне тылом — и тоже лишился хвоста. На этом я решил считать свою сегодняшнюю норму несанкционированного героизма выполненной и быстренько прошмыгнул к командиру, ещё на ходу показывая "уши" крикуна и характерным жестом уточняя участь щупальца. Про мелкого уточнять не стал, некогда, всё равно, с ним надо на базе разбираться, пусть учёные радуются да свой хлеб отрабатывают!

* — На самом деле, это были рогатины, и путать их с копьями не стоит: рогатина толще, крепче, гораздо тяжелее и у неё есть поперечина, не позволяющая добыче продвинуться по древку и достать бойца.

Положительно оценив результаты и моей вылазки, и моего возвращения, командир послал меня обратно на тот же правый фланг — с дикобразом на левом уже почти покончили, да и мантикоры там были мелкие. На правом фланге я опять попытался стравить мантикору с дикобразом — но уже без успеха, зато смог раздёргать плотную кучу монстров на несколько группок поменьше, и солдаты, оперативно атаковав, ближайших мантикор уполовинили. Словом, взяв врагов в клещи, мы с ними довольно быстро управились — а дикобраза, пользуясь его тупостью, я вытащил на ребят с копьями, очень мне понравилось, как они предыдущего уделали, "в обмен" уведя от них последнюю мантикору. Вроде, они не возражали.

Раненых оказалось довольно много: и золотой червь, и мантикора — весьма опасные противники, дикобраз же больше неприятный. Зато убитых, к счастью, не было вовсе — солдаты грамотно менялись, а чароплёт не сплоховал и вовремя сделал противоядие обоим бойцам, получивших от мантикор хвостом. Ещё раз тщательно всех проверив — от уколов дикобраза иногда бывает мерзкое воспаление — мы собрали трофеи и отправились на базу.

На базе меня ждали две хороших новости: увольнение мне подписали со следующей недели, как раз успевал со снабженцами добраться до поезда — целый день экономии на дороге, вместо обычных четырёх дней — всего три! Потом — четыре дня обратно, но перед этим — целая неделя с Владой! Вторая хорошая новость — письмо от неё же! Окрылённый близкой встречей, я даже не вскрыл его сразу, как делал обычно, а дотерпел до казармы.

Письмо меня поразило до глубины души. Там было всего две строчки: "Прощай, не пиши мне больше. Я выхожу за другого, и у нас скоро будет ребёнок".

Довольно долго я сидел и перечитывал текст, видимо, втайне надеясь, что от многократного прочтения он всё-таки одумается и изменится. Разумеется, тщетно. Потом я попытался сделать сразу с десяток разных глупостей, и если бы их было хоть на одну меньше — я бы, скорее всего, потом сильно об этом пожалел, а так — судорожно вскочив, запутался хвостом в собственных ногах и крепко приложился головой об пол. Небольшая доза суровой реальности меня малость отрезвила, и я понял, что пытаться отменить увольнение и дезертировать из армии — это очень плохие идеи... к тому же, несколько противоречащие друг другу, не говоря уж о здравом смысле... И это были ещё одни из более-менее здравых мыслей, пришедших мне в голову! Немного подумав — если это можно было так назвать — я направился к командиру. До увольнения оставалось ещё два дня, грузовик снабженцев отправлялся довольно поздно вечером, так что даже два с половиной.

— Товарищ командир! Разрешите нажраться, как свинья! — начал я прямо с порога. Выражение его лица меня позабавило, даже в столь сумрачном состоянии души.

— Подробнее, маг Васин. — Несмотря на изрядное удивление от моих слов, военная кость дала о себе знать.

— Невеста написала, что выходит за другого. Повеситься или дезертировать считаю неприемлемым, оставаться трезвым — неадекватным. Крыша едет. — Уточнил я на всякий случай. Впрочем, думаю, командир и так всё понял по моему лицу.

Ещё раз посмотрев на мрачного меня, и без всякой выпивки уже нетвёрдо стоящего на ногах, командир вздохнул и быстро что-то написал на листочке бумаги.

— Отдай это завсклада и далее выполняй его указания. И про закуску не забывай. Иди!

Завсклада, сильно в летах, но до сих пор в сержантском звании, был местной легендой: говорят, что он мог перепить любого живого человека, чем регулярно и занимался, когда в часть приезжала проверка. Его неоднократно пытались отправить в почётную отставку — все мыслимые сроки службы он уже отслужил, но каждый раз он каким-то образом ухитрялся продлить контракт, не мысля жизни без армии. За столько лет — и я сам видел у него не меньше десятка боевых наград — его непременно должны были повысить, но... тот самый талант всех перепить, по словам самого Фёдора Гаврилыча, требовал регулярных тренировок — из-за которых его каждый раз немедленно с позором понижали... до сержанта. Сам он при этом, усмехаясь в усы, приговаривал, мол, он уже полвека сержантом, и помрёт сержантом, а офицерские погоны ему жмут и думать мешают. Вся часть знала, что он гонит самогон — но никто никогда так и не узнал из чего, где и как, хотя некоторым счастливчиками и удалось "причаститься". Вид после этого, правда, у них был весьма зелёный, но донельзя гордый.

Меня Фёдор Гаврилыч встретил своеобычным ворчанием, однако, ознакомившись с запиской командира и сверившись с моей постной физиономией, только крякнул и повёл куда-то в дебри склада, не забыв запереть дверь и повесить табличку "ушёл по делам, может быть вернусь".

Алкоголь колдунов берёт плохо, как и чароплётов кстати — следствие высокого уровня энергетических процессов в организме. Но самогон Гаврилыча на эти процессы положил с прибором: уже после второй бутылки между мной и проблемами образовался толстый слой ваты, который порядком мешал думать, зато немного глушил душевную боль. Озвучивать сложные мысли тоже стало несколько затруднительно, да и посторонние предметы как-то подозрительно часто стали оказываться совсем не там, где им бы следовало по-хорошему быть. Немного обдумав все эти симптомы — и потом ещё раз, "смазав" мысли ещё одним стаканчиком, я решил, что мне на сегодня хватит. Гаврилыч выслушал это заявление с некоторым скепсисом, но решительное выражение на моём лице его всё-таки убедило. Как я добрался до казармы — помню смутно. Помню, что аккуратно переставлял ноги по очереди, стараясь покрепче держать равновесие и курс, а те постоянно вырывались. Помню накрывший перед самой дверью дождик: приятно холодный, он помог сфокусироваться перед подъёмом на второй этаж — всё-таки маг, не хвостик поросячий, отдельная каморка полагается.