Все звезды против нас. Главы 0-15

* * *

Тэна хорошо помнила, каким она увидела Тима самый первый раз. Тогда еще, когда имя "Тимофей Крюков" оставалось только строкой в ведомости. Он выскочил из бури прямо на нее, огромный, нелепый, словно чудовище из древних легенд. Тэна уже тогда знала и прекрасно помнила, что с точки зрения сорохов высокий рост, широкие плечи, узкая талия и длинные ноги считаются неоспоримыми признаками мужской красоты. Но эти же самые характеристики в ее подсознании звучали тревожными звоночками: "Машина для убийства! Опасность! Беги!"

Хуже всего тогда показалось отсутствие телепатического фона — даже при прикосновении. Пустая стена. Так пишут в книжках ужасов иногда, или еще в кошмарных снах можно увидеть: ты заходишь в комнату, и спиной к тебе сидят люди, но ты не чувствуешь их фона, и сначала думаешь, что ты просто не настроился, нужно чуть-чуть напрячься... а потом ты понимаешь, что фона нет, совсем нет, и перед тобой не люди, а мертвецы или куклы.

Как-то Тэна, выбирая самые осторожные выражения, рассказала Тиму об этой ассоциации. И он со свойственным ему подростковым легкомыслием провел параллель: "Да, я тоже в каком-то сериале такое видел: поднимаешь визор шлема, а там скелет".

Так вот, решила Тэна, это настоящая катастрофа, что Тиму придется защищать себя самому!

Место для свидетеля, адвоката или подсудимого — небольшой круг в центре зала, прямо напротив места судьи. Никакой кафедры, никакого барьера, ничего, за чем можно спрятаться: подсудимый или свидетель предстает залу во всей красе. А для тех, кому зрение не позволяет, изображение еще и копируется на экраны, развешенные по всему залу. И все бы ничего: в конце концов, есть в Галактике расы и пострашнее видом, чем сорохи (с берсуенами тягаться трудно, а еще шегаи-роа довольно неприятны... хотя некоторым нравится, прежде всего, самим шегай-роа).

Но ментально подсудимый должен так же пребывать на виду, как и оптически. Это еще одна освещенная годами традиция, хотя в логике ей тоже не откажешь. Судья (и зрители) должны ведь различать мельчайшие движения души подсудимого. Врет или не врет — примитив, если только подсудимый не является по-настоящему сильным телепатом. И то, насколько знала Тэна, нет настолько сильных телепатов, защиту которых не может взломать десяток других, посильнее.

Гораздо важнее почувствовать каждое движение души: что руководитло человеком, для чего он поступил так или иначе. Тэна, как и многие другие, в юности зачитывалась душещипательными историями о "сложном моральном выборе", когда в суде оправдывали людей, совершивших не самые благовидные поступки из благородных побуждений.

Другое дело, что к жизни эти истории не ближе, чем другая художественная литература.

Вместе с видеодатчиками на центральный подиум направлены и детектеры ментального излучения. Затем это излучения, усиленное, передается ретрансляторами, установленными по всему залу: специально для тех, чьей телепатической чувствительности не хватало. Не спрятаться, не скрыться, ни единого порыва не утаить...

Так вот, от Тима Крюкова эти ретрансляторы передавали статику. Общий фон, по которому едва удавалось догадаться, что перед тобой живое существо. Время от времени какие-то всполохи эмоций — таких сильных, что их можно было бы прочесть даже по лицу Крюкова, умей большинство присутствующих разбирать мимику землян, как это могла делать Тэна. И больше ничего.

Сама Тэна привыкла уже к этому фону Тима, он ей даже нравился. Она всегда была немного странной в этом отношении: вот и тетя Мина замечала, что Тэна сидит дома одна и никогда никого к себе не приводит. Ей хватало присутствия Киры, а чужие люди начинали раздражать: с точки зрения рядового шемин-мингреля — чудачество. У землян не так: Тим рассказывал ей, да она и сама читала, что у них почти половина населения так называемые "интроверты". Наедине с Тимом Тэна погружалась в очень приятное ощущение: ее шемин-мингрельское подсознание фиксировало рядом живое существо и расслаблялось; а ее чувствительный телепатический передатчик не ловил чужие поля и не перегружался. Сплошные преимущества.

Но Тэна знала, что далеко не для всех это так, особенно с непривычки. И сейчас, глядя на Тима, пытаясь ощутить его, сидящие в зале зрителинатыкались на стену. Падали в давний детский кошмар большинства разумных рас.

"Как бы я могла описать это самому Тиму? — подумала Тэна. — Он ведь не понимает, что такое ментальный фон... Ну допустим: ты смотришь на человека, а у него белые пустые глаза и лицо ничего не выражает, и голос совершенно монотонный..."

Иными словами, Тим производил совершенно чудовищное впечатление.

Хонда была бы куда лучше: ее сильный душевный надлом хотя бы давал почувствовать ее человечность. С Тимом же рассчитывать на нечто подобное не приходилось: несмотря на последние события, его душевное здоровье оставалось несокрушимым, ничего наружу не пропуская.

К счастью, у его ноги сидел Джек, но и он, что характерно, изучал на весь зал умеренную подозрительность, тревогу и настороженность — неудивительно для нэли в новой ситуации, когда его старшему партнеру угрожают непонятно чем. Кира бы злилась сильнее.

Тэна сжала пальцы на коленях. Она вдруг отчетливо поняла, что ее план не сработает. Что он приведет только к катастрофе.

* * *

— В чем меня обвиняют? — спросил Тим как можно спокойнее.

Судья поправила очки на носу — совершенно земного вида, этакие дизайнерские прямоугольные стеклышки — и начала зачитывать прямо со стола; скорее всего, там прокручивался невидимый для Тима экран.

— Настоящим Тим Крюков, гражданин Земной Конфедерации, находящийся в контрактных отношениях с Виастерийским Объединением...

(Тим не сразу сообразил, что имеется в виду, но быстро вспомнил: Виастерийским Объединением называлась государственная единица, состоящая из Триоки, шемин-мингрельских колоний и нескольких рас-сателлитов, типа той, к которой принадлежала Сэяна Фил. Это официальное наименование почти никогда не использовалось — до сего дня Тим его только в книжках встречал.)

— ...превышении доверенных полномочий, предумышленном отклонении от разумного курса действий в ситуации повышенной ответственности, не-помощи другому разумному существу, убийстве разумного существа, находящегося в подчинении, самовольном захвате транспортного средства...

"Ага, — понял Тим, — это когда я отстранил всех, кроме себя, от командования звездолетом. Но в каком порядке она перечисляет преступления? По идее, должно быть от наиболее серьезному к наименее серьезному, как у них тут заведено, а "превышение доверенных полномочий" стоит в начале, тогда как убийство в конце... Интересно, важно ли это? Может быть, за это можно зацепиться?"

Он почти противоестественным образом успокоился.

Десантную капсулу выплюнули из креплений; под ним в космическом тьме плыла совершенно незнакомая планета, готовая броситься навстречу, притянуть и сжать в смертельных объятиях — разумеется, если он окажется недостаточно хорош и не сможет вовремя погасить скорость вхождения в атмосферу, раскрыть парашют и правильно приземлиться.

Не время паниковать. Переживать можно было до; сейчас следовало собраться и сделать все возможное для спасения.

Ну же, солдат! Ты не солдат вот уже восемь лет; все это время ты учился болтать языком, как настоящий дипломат. И пусть вся твоя дипломатическая служба свелась к перекладыванию бумажек, время показать, чего ты стоишь.

Наконец судья умолкла.

Тим выдержал ее взгляд — непроницаемый, непонятный взгляд холодных инопланетных глазок. Подумал: "А ей ведь мои глаза кажутся холодными и непонятными. Даже хуже: я зубрил основные мимические маркеры десяти крупнейших рас Содружества, в числе которых и фоди, а она вряд ли училась читать лица Л-35. И ментальный фон она от меня не ловит — как там Таня говорила, черные очки? Или она выразилась порезче? Мертвые лица?"

— Хорошо, я принял к сведению. Что мне теперь положено делать? — спросил Тим.

— Вы должны сказать, принимаете или не принимаете эти обвинения, и кратко пояснить, на каком основании, — терпеливо произнесла судья. — Потом будет дано вступительное слово обвинению, и после этого слово защите.

Та-ак.

Ра-Тун зачитывал ему список обвинений — правда, в другом порядке — и рекомендовал соглашаться со всем, кроме отклонения от разумного курса действий и захвата корабля. Но то Ра-Тун. У Тани могла быть — даже наверняка была — какая-то другая стратегия. Возможно, она хотела, чтобы он принял все обвинения, а потом ка-кто магически из них выпутался. Или, наоборот, чтобы он отпирался от всего и стоял на своем. Но Хонда ведь ничего не могла сказать, и Тим оказался в безвестности.

Он вновь нашел Таню глазами — одна в темной ложе.

На таком расстоянии даже с хорошим зрением Тима было не разобрать глаза, не посмотреть в лицо. И как никогда он жалел, что люди не являются телепатами.

— Вы можете обратиться к своим советникам по этому поводу, — пришла ему на помощь судья.

Но Тим вдруг вспомнил.

Другой разговор... совсем другой, более ранний. О стаях. И то единственное сообщение, которое переслало ему Таня через Джека. "Возьмите нас в стаю". Тима как обожгло.

То, чего пыталась добиться Таня с самого начала... то, для чего создавался проект "Приручение", хоть, может быть, это и не было столь очевидно... Вспомнилось еще из старой-престарой книжки: "Правду говорить легко и приятно".

— Я отказываюсь от всех обвинений, — произнес Тим спокойно, — на том основании, что вы не имеете права судить меня.

В зале поднялся гул.

Глава 10

— Полагаю, сейчас вам самое время посоветоваться со своими защитниками, — судья говорила безэмоционально, но Тиму вдруг показалось, что за ее непроницаемым тоном вспыхнуло что-то сродни холодному естествоиспытательскому интересу.

Чушь, конечно: с тем же успехом судья была до глубины души возмущена тем, что Тим начал выпендриваться на торжественном заседании, где никто, может, несколько веков не позволял себе ничего подобного.

Тим начал спускаться с подиума, и обнаружил, что колени у него не гнутся.

Джек тихонько заворчал, прижался к ногам сильнее, заелозил из стороны в сторону половинными шажками. Тим вдруг опознал это поведение: ну словно из методички: Джек почуял ментальную угрозу, сильно негативно заряженный фон, направленный на Тима. Люди не отличаются высокой чувствительностью, да. Но какая-то чувствительность у них все равно есть, и сильно негативные эмоции могут прижать к земле, а положительные — наоборот, воодушевить. Не даром же говорят, что легче играть на своем стадионе. Да и чирлидеров тоже не зря придумали.

— Спокойно, братец, — сказал Тим псу. — Этого и следовало ожидать. Ты ничего не можешь сделать, надо просто потерпеть.

Его тон если и не успокоил Джека, то, по крайней мере, заставил того собраться. С ним у бока Тим довольно спокойно дошел по пустому пространству зала до небольшой трибунки, где сидела Хонда и топорщил разноцветные перья Ра-Тун.

"Вот настырный", — подумал Тим с чем-то вроде восхищения.

К его удивлению, Хонда и Ра-Тун о чем-то довольно оживленно совещались, сдвинув головы... Точнее, Хонда наклонила голову к круглому пушистому телу Ра-Туна.

Они были не одиноки: почти все зрители так или иначе шептались друг с другом. Тим краем глаза заметил, как охранник в желтой униформе попросил подняться и начал выводить кого-то... ха, неужели эмоции настолько вышли из-под контроля, что этот добропорядочный обитатель Планеты позволил себе что-нибудь эдакое?..

А нет, у него просто пакетик с едой в руках и он навострился похрустеть аналогом попкорна. Что, разумеется, в зале суда делать категорически не положено.

— Ну, — сказал Тим, опершись на их трибунку со своей стороны. — Настал тот момент, когда вы, Хонда, ругаете меня за глупость и легкомыслие.

Хонда коротко улыбнулась, подняв на Тима льдисто-голубые глаза.

— Отчитывает вас за легкомыслие пусть Гмакури. Я скорее поаплодирую вам за догадливость. То, что вы отказались от обвинений без консультации с нами, прозвучало эффектно.

— То есть я не ошибся? — Тим приподнял брови, ощущая легкий адреналиновый пинок: словно бы попал в цель. — Надо же.

— Да, — сказала Хонда, — на этом была и построена стратегия Гмакури. Вы должны были отказываться, потому что они не имеют права вас судить.

— Надо же, — Тим поглядел на Ра-Туна. — А вы мне говорили, что право у них есть. Потому что я подписал контракт.

— Это так, — сказал Ра-Тун. — Но человек, который придумал вашу защиту, просто исключительно умен! Исключительно! Хотел бы я, чтобы мои ученики обладали десятой долей такой оригинальности мышления!..

Адвокат звучал в этот момент не столько экзальтированно, сколько раздраженно, словно бы своим умным планом Тэна досадила лично ему.

— Все дело во Вступительном слове Содружества, — продолжил Ра-Тун. — Оно создавалось очень давно, оно такое же старое, как само Содружества, и во многих отношениях архаично... Но его создавали очень, очень умные люди! И делали это очень долго, привлекая самые разные источники... Собственно, почти сто лет по времени Планеты писалось слово... — год Планеты в два раза короче земного, но Тим решил, что все равно срок выходит впечатляющий. — Они попытались предусмотреть все. Многие процедуры, например, назначение верховного командующего, даже никогда не использовались, но они есть — величественное сочетание красивейших, отточенных словосочетаний, запертых во тьме людского забвения...

— Он хочет сказать, — перебила его Хонда, бросив на увлекшегося Ра-Туна ироничный взгляд, — что Гмакури решила сделать основой вашей защиты такую вот древнюю процедуру. Нам остается только молиться, чтобы она сработала.

— О, у нее есть очень хороший шанс! — Ра-Тун взъерошил перья. — Мы, конечно, должны принять в расчет политические течения вокруг этого процесса, но если господин Крюков все сделает правильно... Это великолепный план: изящный, полный внутреннего огня... Желал бы я, чтобы вы доверяли мне больше и рассказали все с самого начала! Я мечтал поучаствовать в чем-то подобном с самого детства, ради этого, можно сказать, и пошел в юристы...

— Я вам и сейчас не доверяю, — оборвала его Хонда. — Вы предлагаете подсказывать, так? Номера законов и подзаконных актов и тому подобную дребедень? Откуда я знаю, что вы не начнете подсказывать неверно?

— Но без меня у вас просто не хватит знаний, — проговорил Ра-Тун елейным тоном.

Хонда молча подняла руку с планшетом, вокруг которого искрила сфера голографического терминала.

Тим понял, что настал его черед вмешаться.

— Знаете что, Хонда? — сказал он. — Я вообще не доверяю вам обоим. Я работаю с вами только потому, что за вас поручилась Тэна. А Ра-Тун предлагает дело. Что с его помощью, что без нее, и так и так у меня есть шанс начать нести полнейший бред. К тому же, он, наверное, приносил клятву, что не будет вредить своим клиентам или типа того.

— Разумеется, нет, — Ра-Тун взъерошился до того сильно, что увеличил свой диаметр в пару раз, — разве помогут клятвы, если человек не в состоянии соблюдать этический кодекс? Но вы правы по сути, Крюков: за всю свою практику я не разу намеренно не навредил клиенту. К тому же если я начну вам подсказывать откровенную чушь, судья на этом меня поймает и, как минимум, отстранит от работы.

— Этого достаточно для меня, — сказал Тим. — Кстати, скажите мне. Почему судья зачитала обвинения не в том порядке? Это что-то значит? К этому можно придраться?

— О чем вы?

— Она начала с нарушения контракта, как это может быть более серьезным преступлением, чем убийство?

— Просто именно нарушение контракта дает основание вас в принципе судить, если контракта не было или контракт был необычный, тогда все обвинения распадается... Это просто логический порядок, не обращайте внимание.

— Ну ладно, — Тим пожал плечами, — а я уж надеялся, подловим их на процессуальной ошибке.

Ра-Тун щелкнул клювом.

— Ее честь Ло Чиату Кеяра не допускает таких ошибок. У нее репутация самой помешанной на процедуре судье Большого суда. Поэтому, кстати говоря, шанс у нас и есть. Не упустите его, Крюков.