Искандер сел на кровати. Шатана приветствовала его дружеским тычком в глаз. Благо амулет с "щитом мага" восстановился и глаз зельевара не вытек на шелковые простыни хрустального ложа.

— Ну ты и дрых, бят,— сказала Шатана и уставилась на смущенного своей слабостью Искандера ожидая ответа.

— На самом деле Искандер, ты был без сознания всего пять минут, пока я, с помощью Шатаны, раскладывал шатер,— улыбнулся Финголин.

И закончив творить плетеную закуску, пошел доставать из кухонного шкафа, естественного и обязательного атрибута всех и любых магических шатров, серьезную настоящую еду.

— Я не терял сознания, меня усыпили,— мрачно буркнул зельевар и нашарил в поясной сумке зелье исцеления.

— Не трать зелье Искандер, я уже исцелила тебя, представь себе у тебя оказались сломаны ребра и нога, и рука вывихнута. Ээ... так что с тебя хвост лемминга,— Шатана вытянула руку,

Искандер машинально достал из кошеля серебришку и собрался было положить ей в ладонь, но Шатана ударила его по руке и выбила монетку. Выбитая монетка, пару секунд повисев в воздухе, влетела обратно в кошелек и застегнула его изнутри.

— Ты что Искандерито... ой, Искандер озверел? Я же пошутила, с тебя хвост лемминга, бят. Это вроде шутки. Я же тебе рассказывала, На Севере когда идешь к шаману, то несешь ему еду, одежду и пару лемминговых хвостиков. Настоящие шаманы не берут денег.

— Не помню. И откуда я достану тебе лемминговы хвостики. На Безымянный город они не разу не нападали. Да и на Старбург тоже.

— Нападешь на вас, как же. Даже лемминги это понимают. А вот на Севере они лютуют зверски. Представь себе, чуть не сожгли наше селение два года тому назад, зверюги, бят. Но слава Небезумным богам, я была дома. Как раз придумывала новую матрицу, и всех спасла. Обернулась в костяного рыцаря и разогнала всех. Бят. То есть леммингов. Кучу хвостов добыла, можно целый год к шаману ходить. Ежедневно. Так то, бят.

— Ладно, как-нибудь расплачусь с тобой, когда лемминги сунутся в Безымянный город. Мне нужно подышать свежим воздухом. Я, пожалуй, выйду.

Шатана разве только не светилась от самодовольства. Но на то у нее были свои причины, она в отличии от Искандера, всегда хвалившегося своей нечувствительностью к боли, не потеряла сознания. Ха-ха.

Искандер пощупал свои бока. Ребра и вправду были исцелены на славу, пятилетняя практика пошла на пользу Шатане. А то в прошлый раз, когда она лечила его ожоги, а это было еще во времена студенчества, с него страшнейшим образом кожа слезла вообще со всего тела. И он стал похож на анатомический мышечный атлас. Больно было ужасно, на славу Небезумным богам, мимо проходил взрослый маг и исцелил его в пять минут. Правда, перед этим грозил сжечь Искандера, тот показался ему сбежавшим из лаборатории особо опасным спятившим гомункулом.

Искандер молча слез с хрустального ложа и, провожаемый внимательным взглядом Финголина, без слов вышел из шатра. Правда для этого пришлось топать и топать, пока он не обратил внимания на вышитые золотыми нитками стрельчатые узоры на огромном ковре, застилающим всю поверхность шатра, ведущие к двери. По ним Искандер мигом, за пару шагов, добрался до полога шатра и вышел на улицу.

Как и следовало ожидать, снаружи шатер оказался просто крошечным. Будь он изнутри таким же, каким он был снаружи, то в него могли влезть и постоять внутри Искандер с Шатаной, но никак не мускулистый Финголин с огромной кучей всякого добра. Выйдя, Искандер смачно сплюнул на землю. Плевок зашипел, завертелся и на его месте появился самый трехгорбый и самый невозмутимый верблюд на всем свете, на одном из горбов которого сидел и ругался на сложнейшем вирсекарском языке кошачий демон. Слава Небезумным богам, что демоны при всем своем желании не способны вызывать своих собратьев из чужих миров. А то ругань Бетхада запросто бы открыла портал в темные миры, чем их неприятные жители не преминули бы воспользоваться.

— Хозяин, клят, ты что делаешь? Почему не разбудил меня? Такого боя лишился, эх...— все демоническое и кошачье кипело и клокотало в Бетхаде.

Проще лишить демона части тела или пищи, чем хорошей драки.

— Ты ничего такого не пропустил Бетхад, успокойся, ради Небезумных богов,— кошачий демон мгновенно успокоился.

Искандер непроизвольно использовал повелительное слово, чего не наблюдалось за ним ранее. Разве что один раз за пять лет совместного проживания, но это совсем другая история.

— Повинуюсь хозяин...— чересчур успокоенным сказал кошачий демон.

И, спрыгнув с верблюда, встал рядом с Искандером в отвратительно раболепной позе.

— Ты что Бетхад? Приди в себя,— Искандер яростно защелкал пальцами, сгоняя с Бетхада пелену подвластия, наложенную дядей Харумом, ради безопасности любимого племянника.

— Хозяин, что это было? Зачем так делаешь? Зачем повелеваешь? Я же обижусь,— Бетхад возмущенно засопел, опустил уши и поплелся в шатер.

И сразу же забыл про свою обиду. Трудно быть обиженным, одиноким и угнетенным, когда тебя радостными криками, кричала Шатана, приглашают за обеденный стол, наваленный такой кучей еды, что можно было бы накормить от пуза целую семью вечно голодных и ненасытных речных троллей.

Искандер ругнулся про себя. В последнее время с ним стали твориться разные неприятные вещи. Вот, например, только что использовал повелительное слово. А ведь сам в душе считал его неэтичным, и думал, что такое следует использовать только против темных демонов, а не серых, таких как Бетхад.

Мрачный маг-зельевар подошел к верблюду, с иронией в глазах наблюдающим за этой сценой, и снял с него сумку с припасами и инструментами. Если разрешит Финголин, Искандер намеревался использовать лабораторию боевика и увеличить запас боевых и исцеляющих зелий, а также магических и химических бомбочек.

Разумеется же, к его припасам никто не прикоснулся, и вообще они были тут же забыты и отложены, в сторону, на черный день, ведь хрустальный стол, совсем немаленький, ломился от еды достойной императоров. Шатана постаралась во всю, тем более Финголин одолжил ей могучий артефакт, трансформирующий обычную ману в пищевую и хранящий ее. Так что стол был просто завален плетеной закуской, разной степени легкости, в стиле "Крайний Север". То есть много мяса и рыбы, разнообразнейшей. Одной только строганины было пять различных видов.

Сам же Финголин сплел изумительной красоты и невероятно вкусный торт из крема, суфле, безе, птичьего молока, творога и мороженого. Которое к тому же сверху было обильно полито шоколадом, сулнитарским персиково-огуречным ромом, кисло-сладким морковно-мятным соусом и посыпано кокосовой и шоколадной стружкой, глазурью и толчеными кедровыми орехами. Вкуснотища. И ко всему этому на столе красовался горшок с овсяной кашей. Не магически-плетеной, как закуски с десертом, и не бесконечной, как сверх-противная каша из легендарного горшка-каши Меререленина. А самой что ни на есть обыкновенной, сваренной из овсяных хлопьев на молоке с медом и патокой, с тмином, корицей и мятой, посыпанной земляными орехами, огненными семечками и обжаренными в меде зернами воздушной кукурузы, и все это щедро сдобрено северянским маслом. Озвереть как это вкусно.

Все славно пообедали и подкрепили свои силы. Плетеная закуска Шатаны, усовершенствованная и потому насыщающая на самом деле, восстановила силы потерянные в бою с Финголином. А десерт боевика взбодрил и пополнил запасы маны, также сильно оскудевшие. Каша тоже всем пришлась по душе, то есть по желудку. Крошечный защитник Шатаны, ушастая крыса даже залезла в горшок, слизать со стенок остатки. Во время обеда маги шутили и рассказывали друг другу всякие сплетни, то есть все это делала Шатана, особенно сплетни. Как она умудрилась за неделю набрать в городе столько сплетен уму непостижимо. Искандер тоже радовался, Бетхад больше не обижался на него и рассказывал анекдоты про Тамбурина— "нехорошего человека". Например, вот один, как-то приходит демоница Хантун к Тамбурину и говорит..., нет, этот анекдот неприличный, и потому его рассказывать не буду. Финголин молчал и, не забывая уплетать еду за обе щеки, слушал молодых магов и время от времени поддакивал им.

Покончив с едой, остатки плетеной закуски, даже трем магам с двумя демонами не съесть столько, превратили обратно в сырую ману и влили в пищевой артефакт. Искандер попросил разрешения у Финголина занять на время и использовать лабораторный стол. Финголин разрешил и, мало того, вскрыл пакет с ингредиентами для зелий, ежемесячно высылаемый Гильдией магам-мастерам, и безвозмездно отдал Искандеру в пользование. Искандер очень обрадовался и все хотел заплатить, но Финголин отказался и пригрозил ему высылкой в Нехорошее Место, если он еще раз предложит заплатить за подарок. И тут же продемонстрировал угрозу.

Боевой маг взмахнул рукой и зычным голосом крикнул слово-ключ, открылся портал в Нехорошее Место, откуда было с ужасным и зловещим смехом сунулся какой-то демон, но увидев посерьезневших молодых магов, схватившихся за жезлы, и боевика, спокойно и лениво посасывающего мятный леденец, тут же смутился, извинился, убрал за собой грязь и попросив разрешения у Финголина с невероятной скоростью прыгнул в портал и скрылся в глубинах своего измерения. Финголин щелкнул пальцами, портал тут же закрылся, а Искандер взял на пользование пакет с ингредиентами и на заметку "впредь не сердить боевого мага". А то и впрямь забросит в Нехорошее Место.

Финголин сплел из хрусталя еще один стол, который выскочил из ковра с такой скоростью, будто за ним гнались какие-нибудь столообразные налоговые инспектора, и на который Искандер взгромоздил свои приборы. Финголин, чтобы не смущать Искандера подозрениями насчет выведывания секретов, вежливо отвернулся к заскучавшей Шатане, пытающейся достать своего хранителя из горшка, и завел с ней разговор, что-то насчет матриц и пищевого плетения. Искандер, ничего ни смыслящий ни в том ни в другом, не стал прислушиваться.

Хотя дядя Харум много раз ему говорил: "Держи уши востро, знания для мага никогда не бывают лишними, даже если это известная тебе и заезженная до полнейшей прозрачности тема, ну хотя бы файерболы". Хотя честно сказать Искандер знал про них довольно таки мало, то есть совсем мало, ну знал, как сложить универсальную стихийную руну, наносимую магам по окончанию студенчества на ладонь, в руну огня, чтобы стрелять файерболами. Мог перевернуть полюса руны, чтобы поглощать огонь, и все. Такого трюкачества, как ловить огненные шары, как это сделал уважаемый боевик, он не мог, да и вряд ли когда-либо смог бы, для этого надо долго и опасно учиться. Так что Искандер предпочитал заниматься своими делами, а не лезть куда не надо с огромными оттопыренными от любопытства ушами.

Как это делает Тамбурин-"нехороший человек", весьма преуспевший в разного рода мутных, а иногда, хотя в большинстве, абсолютно безумных делах. Или как это делал один совсем молодой маг, как его там, ах да, Гарпотерин, этакий сверхлюбопытный парень, сующий свой нос во все дыры, какие только есть на свете. У него еще шрам такой был на лбу, в виде неприличного органа— подслушивал кого не следует. Кончил он плохо, какой-то маг старой закалки, не страдающий излишним человеколюбием и исконно харасской рефлексией, прибил бедолагу. Искандер подозревал, что это мог быть его дядя Харум.

Искандер решил пополнить запасы кислотных и взрывных бомбочек. Это довольно просто и требует от зельевара только осторожности и прыткости. Осторожности— чтобы ничего не разбить или перелить-недолить, и прыткости— чтобы успеть отбежать, прежде чем все разлетится к кляту. Поставив сердцевину бузины отмокать в азотной кислоте, Искандер занялся посудой, на которую еще над было наложить "заклятье зельевара", особое плетение магических струн, делающее ее бьющейся только по желанию мага и еще детонирующей свое взрыво-, кислото-, жабо— и просто опасное содержимое.

Пока Искандер налаживал свое коронное заклятье, а делается это быстро и просто, Шатана тоже уставшая просто так сидеть и просто так точить лясы, попросив разрешения у Финголина на использование мастерской и взяв у него лист бронзы, занялась своими матрицами. Достала гильдейский сборник метаморфоз, открыла там самое полезное, что нашла, и вырезала из листа жетон особой формы и размера. Метаморфы вычисляют эти параметры по особым формулам, учитывая пропорциональность, принадлежность к виду, физиологию и еще кучу всякой всячины, связанной с ними и с формой того существа, но обычно в сборниках даются цифры или приблизительные расчетные установки. И достав из своей сумочки тончайшее золотое зубило с серебряным молоточком, усердно гравировала на этом жетоне сложнейший рисунок.

К тому времени, когда бузина полностью растворилась в кислоте, Искандер уже закончил с посудой и даже успел приготовить пару пузырьков исцеляющего зелья. И все это под пристальным взглядом Финголина, который из-под полуопущенных век наблюдал за молодыми магами. Не специально конечно, просто так, с привычки. Если тридцать лет проводить все свое время в сражениях, поневоле научишься быть предельно осторожным и недоверчивым. Боевой маг удобно расположился в огромном мягком кресле целиком вырезанном из лукроморской березы и легонько посапывая, неужели опять сосет леденцы, спал чутким сном человека, привыкшего ко всяким неожиданностям.

К счастью, не только Финголина, но и всех окружающих, так как заспанный маг становится во много раз опаснее чем обычно, в ближайшие пять часов, ровно столько варил зелья Искандер и выбивала схему матрицы Шатана, ничего не случилось. И потому через пять часов выспавшийся Финголин с молодыми магами, свернул свой шатер, погрузился на летающее кресло и полетел дальше.

Рядом бежал трехгорбый верблюд с задумчиво шевелящим губами Искандером, у него опять что-то не получилось или наоборот что-то получилось во время работы. За ними успешно поспевала Шатана, на метаморфизованных птичьих ногах, но потом, устав, плюнула, и с разбегу запрыгнула на верблюда. Благо места на демоническом скакуне было много, при надобности еще кого-нибудь можно было подсадить. Верблюд никак на это не отреагировал, лишь Бетхад ругнулся во сне, Шатана в прыжке ударила коленом короб, в котором он лежал.

Зато Искандер обрадовался, ему стало кому рассказывать что тут что-то не так. Финголин посмотрел на ручные часы, часовой жук был на трех часах, а минутный на сорока. "Скоро"— подумал Финголин и бросил в рот еще один леденец. "Чую, скоро что-то случиться"— в свою очередь подумал сверхчуткий к разным неприятностям Искандер. "Интересно, где можно достать такой шатер, надо у него взять плетение того торта, рецепт каши вроде я взяла, куда деть лишнюю бронзу, у Искандерито выжжена дырка на мантии, где мой беретик, глупый верблюд, клят забыла вернуть ноги, что-то я думать устала"— думала Шатана, беспощадно тормоша своего, опять заснувшего, хранителя.

Добрый Харим вскинул руку и прокряхтел "Восстань". И земля вспучилась и лопнула, явив белому свету белоснежный хрупкий скелет. Скелет испуганно озирался и от удивления безуспешно протирал свои пустые глазницы. Парнишка, ученик доброго Харима, сжал кулаки, но не сдвинулся с места и не издал ни звука. Ему уже доводилось видеть кучу скелетов и ужасно изуродованных трупов, ведь как никак он был учеником мага-некроманта. Правда, до этого учитель ни разу не показывал ему самовыкапывающихся мертвецов, только в прозекторской, надежно защищенной магическими куполами, готовых обработанных зомби. Послушных воле любого способного держать в руках тяжеленный камень с руной "подавления бунта нежити"(хотя на самом деле таким хитрым и жутким способом добрый Харим укреплял мускулы своего ученика, некроманту кроме крепкого желудка требуются еще и не менее крепкие руки).