Красноармеец 4. Одержимый. (Черновик)

Иволгин стал крутить ус, задумавшись над моим вопросом. Вообще отличный офицер и дворянин, без гонора. Я успел его изучать и знал, что с таким вопросом вполне могу обратиться, что и сделал.

— Знаешь, пока тоже идей нет. Я подумаю, посоветуюсь.

— Для информации, я после травмы головы, ещё в поезде, слегка в памяти потерял, о чём вы знаете, но приобрёл неплохое ночное зрение. То есть, ночью я отлично вижу, даже вдаль. Например, ночным наблюдателем к артиллеристам на береговую батарею, чтобы японцы больше не смогли незаметно подкрасться. В плохую погоду ничего не скажу, а в спокойную рассмотрю издали. Ну и ночная вылазка к врагам мне думаю по плечу. Скраду какого офицера, на плечо и к нашим.

— Даже так? Учту. Пока иди готовься.

Кстати, о знании японского языка мне не напоминали, вот и я молчал. Мне это тоже не нужно. Пока же пообщавшись с знакомым солдатом, тоже из посыльных, ожидал куда пошлют, узнал свежие новости. В принципе без изменений, подорваны два броненосца и бронепалубный крейсер, вроде потоплены два японских миноносца, но уверенности нет, только трупы японских моряков нашли, с десяток. Вот так получив гнедого коня у солдата, он ту на конюшне работал, проверил седло, и ведя коня за узду, подвёл ко входу в штаб, стал ожидать. Кстати, винтовку я забрал из казармы, в подсумках патроны. Раз за город выезжаю, то нужно взять. Минут через десять подкатили три пролётки, и вышел комдив со свитой, они погрузились в транспортные средства, и мы направились к ближайшему форту. Его как раз и строил муж Анны. Верховым я один был, да и охраны никакой, только личное оружие свиты. Двигаясь по дороге, я бы назвал её тропинкой, китайцы из рабочих освобождали путь, мы и достигли форта. Дальше я привязал коня к задку генеральской пролётки, и двинул следом. А что, я всегда должен быть под рукой, по знаку подскочить и получить задание. Ну а пока проходила проверка, по виду генерала не сказать, что тот доволен увиденным, да ещё Стессель со своей свитой прикатил, тоже участвовал, я размышлял.

А поразмыслить было о чём. Среди китайских рабочих я две морды приметил, одетых под китайцев. Я их давно вычислил как японцев, да ещё офицеров, судя по выправке. Те явно проводили разведку, и внимательно проследили взглядами, низко кланяясь как другие китайцы, как мы проезжали мимо. Когда я Иволгину говорил про геройство, чтобы получить чин прапорщика поскорее, я имел ввиду совсем другое. На поле боя геройствовать не скоро, японцы сейчас только в Чемульпо высаживались, где погибли "Варяг" с "Корейцем", когда они ещё подойдут к Артуру. Летом кажется. План был двухходовый. Использовать британскую или японскую резидентуру, и ликвидировать адмирала Старка, командующего эскадрой. По его вине и произошла трагедия с тремя боевыми кораблями. Я отслеживал многое коптером, потом прокручивал записи, иногда в прямом управлении подслушивал, о чём общалось командование. О предательстве речи не шло открыто, но нут ничего иного не было. Именно предательство. Много мелких нюансов, которые появились с руки именно в ночь нападения. Совпадение? Не думаю. Вот и я решил подставить вражескую разведку, англичан я тоже врагами считал, тот якобы застрелит адмирала, а я уже его. Подстава? Да, не отрицаю, но и план неплох. Проредить резидентуру, а то они ту как на полигонных условиях работают, ничего не мешает, себя показать и может, если повезёт, чин прапорщика получу. А там до конца войны ночным наблюдателям на береговую батарею, защищать подступы к бухте. Таков был план.

А вот серьёзно геройствовать я не желаю. Я жить хочу. Пуля дура, может и не повезти. Среди некоторых моих полубезумных идей была даже такая, ночью захватить в одно лицо вражеский миноносец. Между прочим, я серьёзно обдумал эту идею и понял, что смогу это сделать, тихое оружие имелось, и даже пулемёт. Вот только отказался от этого плана. Да, стану известным, абордаж, как в книгах про пиратов, это привлечёт внимание. Меня возвысят, чтобы свои промахи прикрыть, может в дворянское достоинство возведут, другим и за меньшее давали, чин подпоручика получу, но мне этого не надо. Стану дворянином и полноценным офицером и здравствуй дальнейшая служба, в отставку не уйду как офицер запаса, в случае если прапорщиком буду. Нафиг-нафиг. А идея новая вот какая, просто пристрелить обоих японских офицеров, что под китайских рабочих маскируются, якобы отбил нападение. Оружие у тех имеется, скрыто под одеждами, найдут на телах. А это подвиг, спас генералов, надеюсь, те оценят и не забудут. Правда придётся засветить знание японского языка, якобы слышал разговор между собой, что нужно застрелить комдива, но и переводчиком при штабе дивизии до конца войны, тоже неплохо устроиться. Я не глупый гормональный подросток, что желает с шашкой наголо рубить врага. Я лучше в тылу посижу. Тут же без ликвидации кого из предателей. Я не трону никого пока сам не смогу убедиться, что они внутренние враги государства. Брать на веру информацию из будущего не желаю, давно всё было, да и переврали несколько раз. А убивать кого-то на основании слухов, это уже не дело. Потому и адмирала Старка шлёпну в ближайшие дни под видом британской резидентуры. Всё, он уже живёт в долг, его время жизни отсчитывается последние дни. Тут генерал-лейтенант Стессель, тоже на подозрении, его шлёпну после сдачи крепости, но сейчас и не требуется это делать, тот будет тут свидетелем... Всё, решено, уничтожаю японцев. Надеюсь, они ещё у дороги.

У форта, облазив все укрепления, мы задержались на час. Ну всё, японцев точно упустили, те нам на встречу попались, к городу шли. Поэтому, когда осмотр закончился, к слову генералы оба были не довольны, но муж Анны, что тут командовал, с уверенным видом в чём-то их убеждал. Я близко не подходил, не слышал о чём. Вот так собрались и кавалькадой колясок и верховых, две пролётки генерала Стесселя десяток казаков сопровождало, я приметил обоих японцев что стояли у дороги и как и другие кланялись нам. Значит, не ушли, нас ждали, выяснить результаты проверки. Стоит пояснить, что казаки у Стесселя — это не его охрана. Это адмирал Алексеев, наместник Дальнего Востока оставил для охраны, да ещё временно, но пока не забирал и те несли службу, а обычно отделение гарнизонных солдат при офицере его охраняло. А я опасался, что казаки вмешаются и часть славы перетянут на себя, но к счастью коляски коменданта Стесселя со свитой и верховые катили впереди, наши пролётки с комдивом и его офицерами, уже следом. Вот и я с ними. А такой шанс я всё же не упущу. Я скакал рядом с пролёткой комдива, и когда мы проехали мимо японцев, я развернулся всем телом и удивлённо стал таращится на них, что те заметили. Тут же схватившись за кобуру револьвера, выдернул, и заорал:

— Микадо!

Отреагировали оба, если наши офицеры таращились, не понимая, что происходит, то молодой из японцев перекатом ушёл в сторону, выдёргивая из-под рубахи оружие, что-то из револьверов, то второй поступил умнее. Петляя убегал прочь, метров пятьдесят и тот уйдёт в низину, а там овраги. Я на всякий случай оружие приготовил, поэтому выдернул молниеносно. Да и честно признаюсь, тренировался в этом деле вовремя скучных ночных дежурство при штабе. Поэтому я немедленно произвёл выстрел, который отбросил мелкого японца на землю. Пуля немалого калибра сразу вывела его из строя, удивительно, что ещё жив, скоблил пятками стоптанной обуви по земле, а я уже палил по второму. Сложная цель, умело петлял, но после третьего промаха попал в поясницу, почти у самого склона в низину. Мгновение, и ушёл бы, а тут полетел на землю, пару раз перекатившись, и замер. Как-то не хорошо, похоже, наглухо поразил. Причём всё так быстро произошло, что кроме меня никто и выстрелить не успел. Поэтому, пока я успокаивал взволнованного коня, офицеры из свиты Кондратенко, уже соскочили, осматривали первого "китайца", подобрав его оружие, и спешили ко второму.

— Иванов, что это было? — строгим голосом спросил комдив, покидая коляску.

Удивил, не думал, что тот меня запомнил, но нет, память у меня хорошая.

— Японцы, ваше превосходительство.

— Как опознали?

Покинув село, я взял коня под узды, и вытянувшись, доложил:

— Когда к форту ехали, подозрительными мне показались, рожи не китайские, и выправка армейская. Когда обратно ехали, тот что младше под рубаху руку сунул, кланяясь, а старый сказал, что приказа убивать вас не было. На японском говорили.

— Вы унтер знаете японский язык? — явно удивился генерал, наблюдая, как осматривают тела, но не обыскивая, видимо решив дождаться нижних чинов и им поручить. Офицеры себя такой работой утруждать явно не желали.

— Так точно, в совершенстве, как и письменность. У меня девушка была японка, тайно от семьи встречались, она и обучила.

— Почему не сообщили?

— Так меня как переводчика и отправили сюда. Почему-то посыльным назначили. Да и его благородие, капитан Лазарев знает.

Дальше задать новый вопрос генерал Кондратенко не успел, подкатили коляски генерала Стессля со свитой, и казаки верхом, так что комдив к ним направился докладывать. Казаки быстро оба тела обыскали, даже швы прощупали. Под рубахой пожилого нашли бумаги, точные планы строящегося форта. Итак сомнений не было, что это японцы, а теперь уж чего говорить. Меня позвали, и я повторил свой доклад, под конец добавив:

— Мы для местных на одно лицо, и местные для нас тоже. Вот только местные легко различают, кто тут ходит. Так что все эти рабочие прекрасно знали, что эти двое японцы, но никто ничего не сообщил.

— Разберёмся, — буркнул Стессель, изучая бумаги, что нашли на теле старшего из японцев.

Я же вернулся к коню, и мы снова следом за процессий колясок генерала Стеселя направились к городу. Но чуть позже свернули, в сторону штаба дивизии, там началась работа, я сдал пока коня, обиходить, напоить и накормить, а меня посыльный вызвал к генералу. Тот как раз на обед собирался, поздновато, но дома семья ждала, однако решил пообщаться со мной.

— А всё ли ты мне голубчик сообщил? — спросил тот.

— Так точно, ваше превосходительство, не всё.

— Докладывайте.

— Старший из японцев сказал, что коменданта трогать нельзя, англичане сильно недовольны будут. Почему не знаю, ответа того что младше, не слышал.

— Ясно. Напишите рапорт о происшествии. О коменданте ничего не писать, и не рассказывать никому. Всё ясно?

— Так точно.

— Свободны.

Генерал укатил на обед, я тоже на кухню сбегал, меня там покормили наваристыми щами, дальше вернулся в здание штаба, где помдежурного помогал писать рапорт о стрельбе сегодня и уничтожении вражеских шпионов. Вроде неплохо получилось, но через три дня я узнал, что меня представили к чину старшего унтера, решили зажать честно заслуженный мной чин прапорщика. А орден вообще зажали. Вот гады. Это Стессель всё. Всё, буду валить адмирала Старка, подставив британцев. Якобы британец застрелит адмирала, а я британца, случайно застав его на месте преступления. Всё, решено, постараюсь завтра провернуть акцию, не получится, то послезавтра, подберу нужный день, там несколько ключевых дел должно было сойтись, такое не каждый день бывает. Это по случаю с теми японцами, по сути пшик, но я пока не унывал. В остальном, японцы на море вели себя тихо, только наблюдали за эскадрой от горизонта, в городе облавы шли, шпионов искали, все затаились, мелочь взяли, да и всё. В корейском порту Чемульпо продолжается высадка японских войск. Вот теперь точно всё. А так служба продолжалась, ничего не изменилось, я забирал готовые блюда у тех женщин, что работали на меня, один раз Анну навестил тёмной ночкой, повезло, коптер показал, что муж задержался в ресторации. Там отмечали какому-то полковнику, именины. Там и женщины были, жёны, Анна просто раньше уехала, а торжество продолжалось.

Суббота была, когда я узнал эту не самую приятную информацию, банный день. Писарь этот со мной в одном вагоне прибыл в Артур, считай одного призыва, по секрету и шепнул. В принципе я и так каждый день моюсь, у китайцев, в доме женщины, что на меня работала, привык чистым быть, вот те корыто горячей воды ко времени моего вечернего прихода готовили, минут двадцать на всё про всё, и чистенький возвращался в казарму. Я мог себе такую блажь позволить. Но баня это баня. Поэтому после бани и стал готовиться. Не хотят прапорщика давать, буду валить Старка и геройствовать. И знаете, видимо звёзды сошлись, следующим днём, а было воскресенье, всё сошлось в цвет, и британец был, и адмирал, и мне поручение в город, передать посылку одному из офицеров. Тяжёлая, кил пять весила. Так вот, я выкрал британца, благо тот один был, отсыпался от гулянки что ночью шла. Адмирал прибыл к зданию комендатуры. Как раз генерал Стессель вышел его встретить, и неожиданно подъехал генерал Кондратенко, мой комдив, но я ничего не изменил. Хрустнул неожиданно для всех выстрел и ноги адмирала подломились, тот упал как кукла, которой подрезали веревочки, наповал, тут метров двести всего. Сам я быстро спустился вниз по внутренней лестнице, этот склад я давно присмотрел, и дальше вышел на улицу. Меня уже видели, с двух сторон бежали солдаты и офицеры, ну и патруль матросов, я как бы что-то увидел, присел, потянув незаметно леску, и раздался выстрел. В ответ я сам трижды выстрелил, в кого не было видно, после этого метнулся к открытой двери склада, убрав "Браунинг", к кому тянулась леска, пуля рядом со мной свистнула, и попала в стену здания рядом, я пистолет к косяку привязал, а в ногах застреленный британец. Он даже и не проснулся с того момента, как я его взял. Более того, переодел его под китайского рабочего и измазал угольной пылью лицо.

"Браунинг" убрал с леской в хранилище, это да, но достал другой, как раз принадлежал британцу только что убитому мной, кровь ещё текла. От пистолета тоже тянуло свежим сгоревшим порохом и в магазине не хватало одного патрона. Я подготовился, а стрелял из пистолета в подвале дома, где взял британца. Первый пистолет взял с их предшественников, коим тот и прибыл на замену. Он и тут работал как аккредитованный журналист известной газеты. Пистолет уже в руке убитого британца был. Ту и набежали свидетели. Каждый офицер первым делом опрашивал меня. Изучили чердак склада, там нашли винтовку, от которой тоже пахло свежим сгоревшим порохом. Причём, винтовка новая, и японская. Британца не сразу, но к шоку многих офицеров, опознали, некоторые офицеры гуляли с ним в ресторации. Сразу же был отряжен отряд к нему на место жительства, Кондратенко распорядился, я там уже оставил доказательство, легко найти можно будет, а меня в здание комендатуры, где в который раз уже допросили, но уже генералы. Тело адмирала Старка уже увезли, я был прав, наповал его поразил. Дальше писать рапорты сел, а потом в казарму. А через два дня при торжественном строе у штаба нашей дивизии, было сообщено генерал-лейтенантом Стесселем, тот лично прибыл, что я возведён в чин прапорщика от пехоты, тем более вольноопределяющимся являюсь, а также награждаюсь орденом Святой Анны четвёртой степени с правом ношения знака на эфесе сабли.