| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Ничего… С меня не убудет, а делу — глядишь поможет.
Показывая рукой на карту Советского Союза на стене:
— …Но у нас мало хороших дорог и множество рек, по которым ваши «Дайхацу» — могли бы доставлять людей и грузы в труднодоступные районы северо-востока страны. Вот для чего они нам нужны.
Дав время усвоить информацию, делаю ещё заявку:
— Кроме бартера на танки, Советское Правительство хотело бы купить (или поменять на что-либо полезное для японской стороны) лицензию с полным комплектом чертежей и помощью ваших специалистов для развёртывания массового производства «Дайхацу» на предприятиях СССР.
В Наркомате речного флота СССР — двести с лишним предприятий речного судостроения!
Это я вам скажу, почти на два порядка больше, чем в не так давно образованном Наркомате автомобилестроения — имеющего всего два с половиной завода, если считать за половинку «ЯрАЗ». Если в среднем, каждый из них выпустит до войны хотя бы по десять «Дайхацу» в месяц, то…
От блестящих перспектив у меня случилось небольшое головокружение… Однако могучим усилием воли собравшись, я завершил переговоры:
— Мы также предлагаем японским партнёрам, как можно быстрее приступить к совместному проектированию варианта «Дайхацу» грузоподъёмностью до шестидесяти тонн и затем к скорейшему производству таких судов в обеих странах, из расчёта: наш двигатель — ваше всё остальное.
* * *
После того, как я умолк, пару минут стояла тишина… Улыбаться перестали все: и японцы и наши — Андрей Яруарьевич Вышинский и переводчики обоих сторон.
Но после «минуты молчания», первым заговорил не японский посол, а Мититакэ Ямаока — военный атташе специально приглашённый мной вместе с ним. Если Ёсицугу Татэкава — бывший генерал, после «Путча молодых офицеров» вынужденный сменить профессию, то последний — представитель Императорского Флота Японии…
Ему видать стало завидно от предложенных «сухопутным обезьянам» плюшек и он что-то залаял в адрес посла.
Тот ему, что-то на том же языке ответил.
Наш переводчик молчал — как Иван Васильевич поменявший профессию и, пришлось даже дёрнуть его за рукав:
— Послушайте, товарищ! Товарищ, можно Вас на минуточку? Хотелось бы, так сказать, в общих чертах понять… Об чём эти косоокие лаются?
Тот, вытаращив на меня глаза:
— Сам не пойму, товарищ Сталин! Какой-то неизвестный мне диалект, возможно с использованием выражений из народного фольклора.
— Понятно… «Непереводимая игра слов с использованием местных идиоматических выражений».
Если моя вышеописанная задумка пролезет, к этому представителю «сумасшедших лягушек6» я чуть позже подошлю самого Наркома обороны маршала Кулика или Начальника Главного военно-морского управления адмирала Исакова, которые сделает ему предложение — от которого надеюсь, тот не сможет отказаться.
В японском флоте есть много «плюшек» из разряда технологий, которые возможно удастся обменять на какие-то наши «плюшки»: отличные подводные лодки и крейсера, лучшие в мире эсминцы «Фубуки» и кислородные торпеды «Длинное копьё»… Кроме того осветительные снаряды и бомбы — более надежные и ярче горящие, чем американские. Японские морские бинокли Второй мировой войны были настолько лучше штатовских, особенно в условиях плохой видимости, что являлись предметом зависти и особо ценным трофеем…
Но особенно впечатляет подготовка японских офицеров и матросов и, я даже подумываю:
А не отдали ли наших моряков в учение на Японский Императорский Флот?
Отдавал же когда то Пётр своих недорослей для обучения «морским наукам» в Голландию или Англию?
И ничего — при Гангуте шведов побили!
А как стали сами моряков учить — так косяками пошли сплошные Цусимы.
Давая понять, что встреча закончена, встаю и напоследок:
— На Западе говорят: «Время — деньги», в России: «Дорога ложка к обеду». Я бы не рекомендовал нашим японским друзьям слишком долго раздумывать, ибо за нашими танками уже выстроилась очередь. Мы вполне можем обменять их, например — на кубинский сахар, чтоб советскому народу жизнь казалась слаще.
Провожая японскую делегацию до двери, я у порога радостно щерясь прогафкал три слова, которые знал… Ну, не считая «банзай», «самурай», «харакири» и «гейша», конечно:
— Heiwa, yūjō, sake (мир, дружба, саке)!
* * *
Фашистская (в прямом смысле этого слова) Италия, навряд ли могла считаться одним из политических центров мира, но её лидер Бенито Муссолини — изо всех сил пыжился это доказать. Посему видать и посол Италии в СССР приложил немало усилий, чтоб встретиться с главой СССР и выяснить его позицию по ряду принципиальных международных вопросов.
Сеньор Аугусто Россо и сам всё это прекрасно понимал, поэтому на его лице было написано: во-первых, крайне удивление — что с ним вообще согласились встретиться и выслушать… Во-вторых, деликатное извинение что посмел оторвать от дел сущих, столь важного человека, как товарищ Сталин.
После японской делегации слушая певучую итальянскую речь, я отдыхал ушами и всей нервной системой… И причём так интенсивно, что пропустил её перевод на русский и, не понял смысла посольской речи. А может и, не было в ней никакого смысла — сейчас уже не важно.
После окончания всех церемоний, пригласив сеньора посла поудобнее расположиться в кресле напротив себя и, посматривая на его уши (кто как, а я определяю возможность надуть человека именно по его ушам) и, неторопливо начал:
— Кроме усилий народов её населяющих, естественно, нашу страну создали две культуры — германская и итальянская. Но если от первой нам досталась силовая составляющая — практически все русские военные термины имеют германское происхождение… То многочисленные представители великой итальянской нации, немало потрудились — создавая русскую культуру, об чём красноречиво говорят используемые в русском языке слова: акварель, балет, газета, карнавал, опера, путана… Эээ… Я хотел сказать «фортепиано».
Насладившись переводом с русского на итальянский, продолжаю:
— Поэтому я был искренне огорчён ухудшением советско-итальянскими отношений после известных событий в Эфиопии и особенно в Испании…
Это я, конечно, изрядно утрирую.
Несмотря ни какие «ухудшения» отношений, военно-экономическое сотрудничество двух стран крепло и развивалось: советские моряки бороздили просторы морей на построенных в Италии сторожевиках и лидере эсминцев «Ташкент», а их итальянские коллеги — кушали украинский хлеб и жгли в топках своих кораблей бакинский мазут. Было место взаимодействию и, в области авиа— автомобилестроения и так далее…
К «и так далее», вполне возможно отнести один из символов Победы — советский стальной шлем «СШ-40», как две капли похожий на итальянский «М-33».
Но сторонам хотелось бы большего!
И особенно хотелось итальянской стороне и, особенно ей хотелось в области энергоресурсов и, если совсем уж конкретно — нефти и нефтепродуктов. Ибо, после необдуманного вступления во Вторую мировую войну, Дуче (Муссолини) мог получать это стратегическое сырьё только из контролируемой Гитлером Румынии или из контролируемого Сталиным Советского Союза. А что тот, что другой — его особенно-то не баловали.
На этом обстоятельстве то, я и решил сыграть, что называется «по-крупному».
Начал по своему обыкновению, издалека:
— Всей многотысячелетней историей человечества доказано, что самые крепкие отношения завязываются в сфере экономики, поэтому я предлагаю начать с них… Если не возражаете, конечно и, не предпочитаете начать укрепление советско-итальянской дружбы с посещения знаменитого русского балета.
Невольно взгрустнулось:
«Мда… Осиротел после смерти Козлика (дедушки Калинина) этот вид прикладного искусства, осиротел… Балерины теперь на самоокупаемости и были бы не прочь приобрести зарубежного спонсора, заодно подзаработав стране валюты».
Сеньор посол не возражал и не предпочёл.
Пододвинувшись поближе к нему, в доверительном тоне:
— …Открою тайну, которую пока не знает ни один иностранец: совершенно для нас неожиданно, было открыто богатейшее нефтяное месторождение на восточном побережье Каспийского моря. Вследствие этого, уже этим летом-осенью Советский Союз будет обладать неучтённым Госпланом миллионом тонн нефти — который попросту будет некуда деть, кроме как продать. А возможно даже два миллиона, а то и все десять!
Для сравнения: за весь 1940-й год, СССР добыл 31 миллион тонн. А с декабря 1939-го года по май 1941-го, СССР поставил Германии всего около миллиона тонн нефти и нефтепродуктов. Не «за так», конечно, а за взаимные поставки высокотехнологического оборудования.
После осмысления услышанных «цыфирей», глаза у посла слегка расширились и приобрели заметную приятную округлость… А уши — порозовели.
«Клиент созрел!».
В предвкушении грандиозного выигрыша, меня охватил нешуточный азарт:
— До Вас, сеньор Россо, у меня был посол Германии граф фон дер Шуленбург и, передал просьбу Гитлера об увеличении поставок нефти…
Сморщившись так, как будто сожрал без закуси целый лимон и, с досадой восклицаю:
— …Боюсь, что имея дело с германцами, я скоро наживу себе язву желудка и умру молодым и красивым! Их Фюрер не любит евреев, но по части скопидомства — даст любому из них сто очков форы. К тому же он почему-то уверен, что ради его Германии, я должен устроить в собственной стране транспортный коллапс — забив железные дороги цистернами нефти.
Подхожу к карте и карандашом показываю путь — который должна преодолеть каспийская нефть, что попасть в Третий Рейх:
— Так что при всём моём желании, больше чем уже поставляется в Германию по не так давно подписанному торговому договору, я поставить Гитлеру не смогу — пропускная способность не позволяет.
Разведя руками, черчу на карте другой маршрут на этот раз уже водный:
— Другое дело ваша страна, сеньор Россо! С западного берега Чёрного моря, через Проливы — нефть танкерами может поставляться прямо в Италию…
В принципе так оно и делается, только в весьма скромных объёмах: Советскому Союзу самому не хватает ни самой нефти, ни танкеров для её вывоза.
— …А там уже пусть ваш Дуче думает-решает сам: с Фюрером делиться, или потреблять самому на какие-то свои нужды.
Откажется ли вечно третируемый Гитлером Бенито Муссолини, от такой возможности отыграться?
Навряд ли.
Ведь «сидеть на трубе» — кормиться с транзита энергоресурсов то есть, это так звездато!
Ненадолго зависнув, посол дал понять, что тоже не лыком шит и на мякине его не проведёшь:
— Советский танкерный флот не имеет необходимого тоннажа, а итальянский — не имеет право прохода через Проливы, как принадлежащий стране, находящейся в состоянии войны. К тому же Турция, это союзник или даже — практически колония Великобритании, сделает всё — чтоб этому помешать.
Однако и я не подумавши хорошенько, с такой идеей не стал бы лишний раз позориться:
— Танкерный флот итальянской компании «Agip» (Azienda Generale Italiana PETROLI) мог бы зарегистрироваться в Черноморском пароходстве и под советским флагом, с советскими экипажами (естественно, имея итальянских инструкторов на борту), свободно проходить через Проливы. Если и их не хватит, то в танкеры можно переделать сухогрузы и даже устаревшие военные корабли — предварительно разоружив, конечно.
— Кроме того нам известно, что на итальянских верфях заморожено строительство новых судов — в том числе и трёх современнейших танкеров, многие из которых уже находятся на плаву. У нас же обратная ситуация: в связи с отменой «Большой судостроительной программы» — многие наши судостроительные заводы простаивают. Мы бы могли взять на себя труд их достроить на верфях в Николаеве, Севастополе и Керчи и использовать на общее благо.
Закончив, обойдя окаменевшего подобно статуе итальянского посла, я уселся на место и вертя карандаш пальцами, стал терпеливо ждать…
Наконец, сеньор Аугусто Россо просветлев ликом:
— Я немедленно сообщу в Рим про ваши предложения, господин Сталин!
Пока он не успел принять стойку «низкий старт» и убежать в Рим, машу руками, типа «постой паровоз»:
— Подождите, я ещё не озвучил цену. Возможно, для вашей страны она окажется по каким-то причинам неприемлемой.
Тот, вновь встал столбом, а я улыбаясь приязненно, типа «не сцы, бамбино»:
— Вы бы присели, а то мало ли что.
После того, как посол Фашистской Италии вновь приклеился задом к креслу, раскрываю карты:
— В оплату за нефть, я прошу передать в собственность Советскому Союзу то, что фактически уже не принадлежит вам и, мало того — может быть использовано против стран Оси: коммерческие суда, находящиеся вне её территориальных вод.
* * *
В период между мировыми войнами, итальянский торговый флот испытал свой «большой скачок», который поддерживался фашистским правительством Муссолини, в том числе и из соображений престижа.
Ко времени вступления Италии в войну 10 июня 1940-го года, торговый флот Италии занимал шестое место после Великобритании, США, Японии, Норвегии и Германии. В неё насчитывалось 786 крупных и средних судов (более 500 брутто-брутто) и около тысячи более мелких (от 100 до 500 брутто-тонн).
Перед тем как вступить во Вторую мировую войну, в Германии ничуть не позаботились о том, чтобы вернуть гражданский флот в свои порты. Часть из германских гражданских судов была захвачена противником, часть затоплена своими экипажами и лишь отдельные суда — сумев прорвав блокаду, благополучно вернулись в Германию.
На те же «грабли», вслед за Гитлером с разбегу «прыгнул» и Муссолини: лучшая треть итальянского торгового флота — гигантские круизные пассажирские лайнеры, нефтеналивные танкеры, суда-рефрижераторы — оказалась за пределами Средиземного моря…
Это, не много ни мало — 256 торговых судов!
Однако в отличии от нацистского германского, у фашистского итальянского торгового флота имеются некоторые перспективы, хотя и отнюдь не радужные.
В отличии от своих союзников, итальянцы не использовали свои гражданские суда в качестве рейдеров и, поэтому для них была некоторая поблажка от союзников… Хотя правильнее было бы сказать, что про итальянский торговый флот попросту забыли. Конфисковать суда и интернировать команды, англичане, а вслед за ними и американцы — начали позже («процесс» начнётся лишь 11 марта сего года), да и то не везде.
Буквально пара примеров:
Роскошный и современно оборудованный океанский лайнер «Conte Biancamano» простоял в Панаме до конца декабря 1941-го года, после чего был конфискован США и переоборудован в военный транспорт.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
