Генеральный апгрейд. Глава 3. "Дипломатия - это искусство возможного". И невозможного тоже

Генеральный апгрейд. Глава 3. «Дипломатия — это искусство возможного». И невозможного тоже.

Дэвис Дж. Эд. «Дневник доверенного лица президента Рузвельта»:

«Москва, 4 апреля 1938 года.

Соединенные Штаты, Канада и британские колонии представляются последним надежным хранилищем демократических идеалов. Россия может стать полезным оплотом для защиты международного мира, если бы ее задействовали. Европейские демократии, однако, похоже, сознательно играют на руку фашистам в стремлении целиком изолировать данную великую державу от остального мира, и особенно от Франции и Англии. Жаль, но все так и есть».

«Москва, 9 июня 1938 года

…Эти люди (Политбюро ЦК ВКП(б), Советское правительство. Авт.) — сильная и способная группа, и я отдаю им должное за честность, искренность целей и идеализм, основанный на стремлении служить человечеству. В чем я с ними не согласен, так это не в целях, к которым они стремятся, а в методах, с помощью которых они пытаются реализовать свою утопию.

Так вот, после того как я вышел из кабинета президента (Председателя Президиума Верховного Совета СССП. Авт.) Калинина и прошел в апартаменты премьера (Председателя СНК СССР Молотова. Авт.)… Я был совершенно поражен и почти остолбенел от удивления, увидев, как открылась дальняя дверь и вошел Сталин. Он вошел один. Я не имел ни малейшего представления о том, что такое вообще возможно. Во-первых, формально он не является главой государства, и в этом состоит их цель — держать его отдельно от государства, и, как ты знаешь, ни один дипломат никогда не встречается с ним официально или как-то иначе один на один. Его так тщательно оберегают от общественности, что прием им любого иностранца становится почти историческим событием.

Когда он вошел, я, конечно же, встал и подошел к нему. Он приветствовал меня сердечно, с улыбкой и как-то по-простому, но в то же время с достоинством. Вообще, он производит впечатление весьма умного, собранного и мудрого человека. Его карие глаза очень добрые и нежные. У него на коленях мог бы спокойно сидеть ребенок, а к ногам с радостью прижалась бы собака. Его личность и производимое им впечатление доброты и мягкой простоты плохо вяжутся с тем, что творилось в стране: со всеми этими «чистками» и расстрелами генералов Красной армии и так далее…

Мы сели за стол и через переводчика беседовали в течение двух часов. Конечно, я не могу написать здесь, о чем именно мы говорили, поскольку это касается лишь президента, госсекретаря и нашего правительства, но могу сказать, что обсуждение охватывало все области экономики, состояние промышленности в России, проблемы Соединенных Штатов, личность президента Рузвельта, положение в Европе, ситуацию на Дальнем Востоке — все в самых общих чертах. Это был настоящий интеллектуальный пир, которым, казалось, наслаждались мы все. На протяжении беседы мы шутили и иногда смеялись. У Сталина своеобразный юмор, с хитринкой. Это человек большого интеллекта. Он весьма проницательный и, главное, мудрый. По крайней мере, так мне кажется».

«…Альтернативой, которую открывает будущее, может стать возможный, но все же маловероятный случай завоевания или союза Германии и России. Нет нужды указывать, что если немецкие научные и промышленные методы, немецкая управленческая мощь и дисциплина будут применены к имеющимся здесь человеческим и природным ресурсам, то это окажет огромное влияние на Европу и остальной мир.

Вероятно, отчасти именно в силу таких соображений великие западноевропейские державы, а также другие страны сохраняют здесь свои дипломатические представительства причем некоторые из них — перед лицом почти невыносимых условий».

Фридрих Нитце:

«Искусство дипломатии состоит в том, чтобы гладить собаку до тех пор, пока не будет готов для неё намордник».

Вторник 3-го февраля, чуть свет и, я на Ходынку.

На проводы вдовы Вячеслава Молотова — Полины Жемчужной, не так давно назначенной Чрезвычайным и полномочным представителем (послом) Союза Советских Социалистических Республик в Соединённые Штаты Америки и группы сопровождающих её лиц. Среди последних я бы особо упомянул полковника Александра Голованова — командира «Авиаполка специального назначения при Ставке Верховного Главнокомандования Вооружённых Сил СССР».

К превеликому сожалению, авиационное сообщение между материками не было развито от слова «вообще», поэтому ему, Полине Семёновне и прочим товарищам, придётся сперва лететь «Дугласом» до Мурманска, после чего неделю (если не больше) плыть на пароходе до Нью-Йорка.

Ну, всё как обычно — пара кратких речей, позирование под магниевые вспышки, чмокнул в щёчку на дорожку Жемчужную и дал последнее напутствие:

— Оба наших братских народа — русский и еврейский, с надеждой и упованием смотрят на Вас, Полина Семёновна и ждут выполнения вашей миссии.

Та взасос поцеловав в губы — аж в штанах «вздыбилось», заверила меня:

— Я не подведу ни наши народы, ни лично Вас, Иосиф Виссарионович!

Она и одетый в цивильное полковник Голованов — голубоглазый блондин двухметрового роста, внешностью и элегантностью напоминали мне голливудских кинозвезд.

Хотя и знал по докладам, не мог не спросить:

— Как идёт формирование полка?

— Фактически уже закончено, товарищ Сталин. Прибыло пятьдесят лётчиков и штурманов из ГВФ, стрелки-радисты, стрелки, технический состав, командные кадры из ВВС РККА. Переоборудовали два «Дугласа» в «летающие парты» на шесть штурманских мест — полностью оснащенные всеми необходимыми приборами для радионавигации и, по специально составленной программе тренируемся круглосуточно. Одновременно может работать двенадцать человек, постигая «тайны» радионавигации и не мешая друг другу. В казармах, в классах и на квартирах установлены зуммеры для тренировки по радиосвязи. Работа идёт полным ходом, товарищ Сталин!

Недоумённо:

— Хм… Всего два? Ваш полк — учебный, поэтому логичнее было бы предположить, что в нём все тридцать самолётов — «летающие парты».

Насмешливо улыбаюсь:

— Или, Вы всерьёз рассчитывали, что товарищ Сталин пошлёт лучших лётчиков и штурманов страны в бой?

Не получив ответ:

— Нет, не угадали! Ваше дело учить радионавигации и «слепым» в условиях ограниченной видимости полётам. А в бой пойдёт подготовленная вами «воздушная пехота» из строевых лётчиков ВВС РККА.

«В реале» как дело было?

Буквально за пару дней пролюбив создаваемую годами тактическую авиацию, будущие «маршалы Победы» взялись за стратегическую.

Сколоченные экипажи с огромным довоенным налётом, способные летать в условиях — когда даже собственных крыльев не видно… На самолётах с дальностью полёта в несколько тысяч километров, без истребительного прикрытия бомбили цели на переднем крае или в ближнем тылу противника.

Бардак тех дней был воистину неописуем!

«В штабе узнал, что распоряжения, поступающие из ВВС, шли вдогонку, одно за другим, ставились новые боевые задачи, старые отменялись. Где проходит линия фронта, где наши войска, где немецкие, толком никто не знал. Связи со штабом Павлова не было…

Наши самолеты подвергались обстрелу из зенитных пушек, отдельные машины атаковались истребителями с красными звездами, и мы вынуждены были вступать с ними в бой, хотя красные звезды были четко видны и на наших самолетах. Один из истребителей был сбит…

На обратном пути, несмотря на сигналы «я — свой», наши отдельные самолеты опять были атакованы истребителями с отчетливо видными красными звездами. В полку появились первые раненые и убитые…

Мы получили новое боевое задание — уничтожить скопления немецких войск на дорогах и переправах. Стали поступать отдельные доклады экипажей: бомбим колонны, имеющие опознавательные знаки — звезды. Уточняли, правильно ли нам поставлена задача, эти ли участки фронта с войсками мы бомбим? В ответ получали подтверждение, что все правильно и что именно здесь и нужно уничтожать противника. Много позже, когда фронт стабилизировался, нам стало известно, что не один раз наши наземные войска подвергались бомбардировкам и пулеметному обстрелу самолетов с красными звездами…

…Даже на второй день войны командование, ставя боевые задачи, исходило из того, что войска противника сдерживаются на нашей государственной границе. А в это время немецкие армии продвигались все дальше в глубь нашей территории, осуществив прорыв на широком фронте. Данные обстановки на 24 июня также не соответствовали действительности. Судя по оперативной сводке полка за № 01, выполняя боевые задания, экипажи встречали сильное противодействие как со стороны средств ПВО, так и истребительной авиации. Лишь за один день 24 июня 14 самолетов не вернулись на свой аэродром.

Мы настоятельно требовали, чтобы нам давали прикрытие или перевели на ночную боевую работу. Ни того, ни другого мы не добились. Истребителей не получили, а кроме корпуса Скрипко и нашего полка, на этом направлении не было управляемой авиации, которая бы воевала и доставляла еще и разведданные»1.

Не… Мне такой «хоккей» не нужен!

Тот, сперва ошарашенно на меня посмотрев, подумал и поняв что «плетью обуха не перешибить», согласно кивнул:

— Хорошо, товарищ Сталин. Я распоряжусь.

Отзывает в сторонку адъютанта и что-то ему говорит, посматривая на меня.

После вновь пытаю:

— Сколько часов отводится на подготовку экипажей дальнебомбардировочной авиации?

— Тренировка по всем средствам радионавигации — как отдельный раздел и обязательно совмещённая со слепыми и ночными полетами, должна занять в этой программе 25—30 часов.

Прикидываю в уме:

«Если всё срастётся как надо, к лету будет у меня три авиадивизии по сотне ночных «бобров» на «Ли-2В»… Тьфу, тьфу, тьфу!».

Далее:

— Командный состав подобрали? Кто начальник штаба? Мне известно, что у Вас были какие-то проблемы…

— На должность Начальника штаба Авиаполка специального назначения намечался майор Жильцов. Но он отказался, так как имея академическое образование — рассчитывал на как минимум штаб бригады.

Завязываю узелок на память:

«Жильцов… Надо запомнить этого «академика» и устроить ему «карьерный рост»».

— Начальником штаба полка был недавно назначен майор Богданов Владимир Карпович. Удивительно скромный, тактичный человек и в тоже время — грамотный специалист. Думаю — сработаемся.

— Кого за себя на хозяйстве оставили, товарищ комполка? Кто ваш заместитель?

— Николай Афанасьевич Байкузов, пролетавший со мной в экипаже всю финскую войну.

— Потянет?

— Уверен, как в себе.

Глядя на подруливающий самолёт, с грустью думая, что пришла пора прощаться, крепко пожал руку Голованову:

— Со щитом или на щите, товарищ полковник!

Потом той же ручкой помахал вслед набирающему высоту серебристому самолёту, смахнул украдкой невольно выступившую скупую мужскую слезу и поехал в Кремль.

* * *

«Большое посольство» во главе с Председателем Департамента финансов СССР Зверевым, выедет чуть позже — примерно через неделю и, не без основания надеюсь: к её прибытию — в Штатах уже создастся атмосфера, благоприятствующая «большому шоппингу».

Чтоб же создать ту «атмосферу» — благоприятствующая «большому шоппингу», новый посол везёт личное письмо товарища Сталина — Председателя Президиума Верховного Совета СССР и прочая, прочая, прочая — Президенту Соединённых Штатов.

«Уважаемый господин президент Рузвельт!

Известные Вам события в Европе и мире и, тенденция их развития, заставляют меня обратиться с конфиденциальным письмом к Вам лично.

Наши нынешние отношения с Германией были вынужденной мерой, попыткой оттянуть не нужную народам нашей страны войну. Вы должны нас понять: в прошлой европейской войне Россия понесла очень большие потери, которые привели к Революции и, к ещё более кровавой Гражданской войне — последствия от которой, ощущаются до сих пор.

Имеется на Земле хоть один человек, который осудит правительство, желающего не допустить повторения подобных событий?

Уверен, что и Вы, господин президент Рузвельт, окажись на моём месте, поступили точно так же.

Наше истинное отношение к гитлеровскому режиму не поменялось со времени прихода Гитлера к власти и установления в этой стране тоталитарного режима крайне националистического толка. Но наши надежды перед подписанием «Пакта о ненападении» с Германией не оправдались: западные демократии не смогли остановить гитлеровскую военную машину.

Завершив покорение континентальной Западной Европы и остановившись перед Ла-Маншем и стойкостью британского народа и правительства господина Черчилля, гитлеровская Германия имеет последнего противника — который ей может противостоять на пути, к по меньшей мере — евразийскому господству.

К сожалению должен признать, что Красная Армия в должной мере не готова к столкновению с сильнейшей на сегодняшний день армией мира и не устоит на западных границах СССР перед её натиском…

Смею Вас заверить:

Мы никогда не сдадимся!

Но под натиском превосходящих сил, неизбежно будем отступать, оставляя захватчику важные экономические районы страна.

Мы будем сражаться, даже если от СССР останется один лишь Туруханский край!

Но захват Гитлером наших ресурсов, так усилит его агрессивный режим, что это может иметь катастрофические последствия не только для нашей страны — но и для всего остального цивилизованного человечества…».

Нагнав как следует жути, технично делаю заявку на «плюшки»:

«Чтобы предотвратить такое развитие событий, Советскому Союзу срочно требуется помощь и, в первую очередь — в создание системы радионавигации и поставки радионавигационного оборудования.

Дело это не скорое, поэтому дорог буквально каждый час оставшийся до вторжения!

Крайне желательно немедленное прибытие американских специалистов, способных на месте изучить состояние, составить план действий и список необходимого оборудования…».

В этом деле отставание было — хоть плачь и продолжалось оно — как бы ни до конца войны. Даже осенью 1943-го, американцы не верили своим глазам — когда на переговоры насчёт «челночных» рейдов «летающих крепостей», советский штурман вел их C-54 «Скаймастер» из Тегерана в Москву — ориентируясь по рекам, железнодорожным веткам и трассам.

Хорошо, хоть не по пачке «Беломора»!

Вообще-то в нашем положении то, особенно выделываться не надо, вот я не выделывался:

«Кроме этого, мы не откажемся от любой помощи. Например — Американского Красного креста, в деле поставок медикаментов и медицинской техники, организации врачебной помощи раненным бойцам Красной Армии или гуманитарно-благотворительной помощи мирным жителям и беженцам, счёт на которых пойдёт на десятки миллионов…».

Я прекрасно отдаю себе отчёт, что среди этих «специалистов» и «гуманитариев» будет немало пиндосовских шпионов.

C'est la vie!

Но вместе с тем я уверен, что ни один шпион в отдельности — ни все они разом, не принесут СССР такого вреда — как один-единственный наш Кузнецов и неважно кто он: адмирал — командующий всем советским военно-морским флотом, генерал — командующий Прибалтийским округом или всего лишь 3-й армией Западного.

Вот тех бояться надо, да!

А что бояться американских шпионов?

Какой вред они могут нанести?

Разве что стырить рецепт приготовления «табуретовки»…

Не обошёл я и «острые углы» в советско-американских отношениях, не тот я человек:

« Конечно понимаю, что имеются определённые проблемы, связанные с «Моральным эмбарго»… Но поймите и Вы, господин президент: военная авиация на то и существует, чтобы бомбить важные стратегические объекты противника. А те, по независящим от людской воли обстоятельствам — расположены в городах и, Финляндия в этом ряду не исключение.

Коль придётся Соединённым Штатам Америки вступить в большую войну, их авиация точно также будет бомбить города противника с мирным населением.

Убеждён глубоко, что если это объяснить вашим конгрессменам — «эмбарго» тотчас будет снято… Иначе когда-нибудь, им придётся объявить его своей собственной стране!».

Думаю, Тэдди оценит шутку юмора и возможно применит её в Конгрессе.

Ещё меня обнадёживает то, что 15 января 1941-го Госдепартамент США согласился на обмен письмами с полпредом СССР об отмене «морального эмбарго». Если верить нашему Департаменту иностранных дел, это очень хороший знак для нас.

«Кроме того, мы остро нуждаемся в немедленных поставках оружия, техники, оборудования и материалов — напрямую не связанных с попадающей под санкции авиацией. Это в первую очередь зенитные орудия и крупнокалиберные пулемёты, полевые радиостанции, грузовики грузоподъёмностью пять тонн и выше и, особенно спецмашины на их базе (цистерны, трейлеры для гусеничной техники, походные ремонтные мастерские и так далее), тягачи и быстроходные трактора… Нефте— газодобывающее оборудование и трубы большого диаметра.

Нашей оборонной промышленности необходимы металлорежущие — особенно прецизионные станки, подшипники, расходный инструмент и быстрорежущая инструментальная сталь, каучук и готовые автомобильные шины, алюминий в слитках и прокат дюралюминия, высокооктановый бензин, взрывчатые вещества, никель, кобальт, молибден, вольфрам, электротехническая медь и силовые кабели».

Это ещё довольно-таки скромно, ибо в реале, СССР получал по Ленд-Лизу буквально всё — от паровозов, железнодорожных рельс и костылей — до пуговиц на красноармейские штаны.

Рисунок 15. Солдатские пуговицы изготовляемые для РККА фирмой «Waterbury Button Co» из Чикаго. Всего в Советский Союз было поставлено по Ленд-Лизу свыше двухсот миллионов солдатских пуговиц.

«Советский народ не откажется от сельскохозяйственной техники — особенно зерноуборочных комбайнов, мясных консервов, молочного и яичного порошка, одежды, обуви и предметов ширпотреба, возможно даже бывших в употреблении».

Легко было Маяковскому писать:

«У советских — собственная гордость,

На буржуев смотрим свысока…».

А мне надо этих «советских» чем-то кормить, во что-то одевать-обувать и предложить им хоть какой-нибудь материальный стимул ударно трудиться на заводах и фабриках… Кроме «стимула» отправиться на лесоповал, конечно.

К «кнуту» должен обязательно прилагаться «пряник», иначе никакого эффективного менеджмента не будет.

Лучший же стимул для американца — возможность зашибить лишний бакс. Я это понимаю как никто другой, поэтому:

«Мы готовы заключить с американскими фирмами контракт на постройку в СССР «под ключ» целых заводов:

Нефтеперерабатывающих, резино-технических, производящих электронную аппаратуру для карбюраторных двигателей и аппаратуру высокого давления для дизельных, авто— моторосборочных и прочих, полный список которых станет известен по приезду в вашу страну большой и представительной делегации от советских наркоматов, во главе с Председателем Департамента финансов СССР Зверевым — который имеет полномочия сразу же после подписания контракта, произвести предоплату в размере пятидесяти процентов золотом».

Мда… К сожалению, при всём моём даре убеждения — Ленд-Лиз нам до самого вторжения не светит, поэтому я даже не стал заикаться про него.

После подробного объяснения Рузвельту, что такое «под ключ», начал потихоньку наглеть:

«В снятие «Морального эмбарго» не сомневаюсь — ведь это отвечает и интересам вашей страны, чья промышленность заранее подготовится к развёртыванию военного производства на случай участия США в большой европейской войне. Поэтому хотел бы заранее разместить заказ на 1941-й год:

2000 транспортных самолётов Douglas «DC-3» или их аналогов. Можно бывших в употреблении, но после капитального ремонта и с гарантией от фирмы.

500 истребителей Белл P-39D «Аэрокобра».

500 самолётов Curtiss P-40D/E «Warhawk» в варианте истребителя-бомбардировщика.

250 бомбардировщиков North American B-25 «Mitchell».

Самолёты Douglas A-20 Havoc/DB-7 «Boston»:

В варианте морского патрульного самолёта-разведчика — 50 штук.

В варианте тяжёлого ночного истребителя — 150.

В варианте торпедоносца -250 .

В варианте ударного самолёта-штурмовика — 500.

Морские патрульные гидросамолёты «PBN-1» — 25 штук.

Все подробности по требуемым характеристикам авиатехники, у моего личного представителя — Александра Голованова».

Короче, принцип тот же: «проси больше — пошлют на…». Хм, гкхм… «Получишь то, что дадут».

В военно-морской тематике, я не особо сведущ… Но всё же:

«Также хотелось бы получить к лету этого года, не менее ста торпедных катеров фирмы «Элко»».

Эти деревянные, собираемые на мебельных(!) фабриках судёнышки, имели водоизмещение 35 тонн, экипаж из двенадцати человек. Три мотора по 1350 «лошадок» — позволяли развивать скорость 45 узлов при приличной дальности хода и отличной мореходности. Были вооружены 4 торпедными аппаратами, двумя спаренными установками крупнокалиберных пулемётов, глубинными бомбами, дымовой аппаратурой.

В РККФ таких кораблей попросту не было.

Торпедный же катер «Г-5» надо признать честно — это просто говно!

И это так, как бы не было за державу обидно…

Ну, пока хорош попрошайничать, совесть тоже надо иметь:

«Искренне надеюсь на скорейшее установление дружеских отношений между нашими странами.

И. Сталин

3 февраля 1941 года

«P.S…».

Держа пальцы левой руки «фигой», дописываю:

«…Господин Рузвельт!

Узнал про озвученную вами не так давно «Формулу четырёх свобод», которыми согласно вашему мнения должен обладать каждый человек:

Свобода слова, мысли и права на выражение мнения,

Свобода вероисповедания,

Свобода от нужды, основанная на нормальном функционировании экономики страны в условиях мирной жизни,

Свобода от страха.

Полностью с ними согласен и сделаю всё от меня зависящее, чтоб в послевоенном Советском Союзе эти формулы стали нормой жизни для каждого гражданина моей страны».

Обещать, это не значит жениться.

* * *

Ничего удивительного, что всё с недавних пор происходящее на «одной шестой части суши» — заинтересовало мировые центры большой политики и, их представители — вдруг почти разом возжелали срочно встретиться с лидером государства, так привольно раскинувшегося на них.

Ещё меньше удивительного в том, что Председатель Президиума Верховного Совета СССР — товарищ Сталин Иосиф Виссарионович, тоже захотел встретиться с чрезвычайными и полномочными посланниками мировых центров большой политики:

Во-первых, чтоб убедить «мировые центры большой политики», что на просторах «одной шестой части суши» — всё «в ёлочку».

А во-вторых, сделать кое-какие предложения, от которых возможно те не смогут отказаться.

И вот, вторник 3 февраля я полностью посвятил дипломатии.

С сэром Лоуренсом — американским послом в США в СССР, я не стал встречаться. Он автор «Морального эмбарго» и посему для меня «нерукопожатый».

Решив, что иные подождут — первыми я принял послов Монгольской Народной Республики и Народной Республики Танну-Тувы, не входящей в то время в СССР. Ведь это — единственные на тот исторический промежуток времени страны-союзники, которые — хоть и не «мировые центры большой политики», но тоже беспокоятся после известных январских событий в Москве:

А как там «большой брат»?

Будет ли он как также крышевать?

Или, намерен предоставить самих себе и теперь придётся искать другую «крышу»?

Приняв со всеми положенными почестями каждого из послов этих стран, я всецело заверил что все прежние договорённости остаются в силе. Кроме этого передал просьбу монгольскому правительству о поставках лошадей в РККА и если имеются — верблюдов:

— Выносливые и неприхотливые монгольские лошади, нужны Красной Армии как воздух, как хлеб!

«В реале», эта страна продала СССР 485 000 лошадей во время Великой Отечественной Войны, я сделал заявку на этот год в сто тысяч. Так же всю войну, Монголия поставляла Красной Армии и советской промышленности мясо, кожсырье, пушно-меховое сырье, полушубки, шерсть и войлок. Также не забыл заранее сделать заявку на эти «ништяки», которых не дождёшься даже от Америки.

Кроме этого, попросил братский народ создать монгольскую добровольческую кавалерийскую бригаду для участия в намечаемых этой весной «маневров особого рода» в северо-западной части Советского Союза.

После начала Великой Отечественной Войны, Тува была первым государством, выступившим на стороне СССР. Взять с нищей республики было особенно нечего, но как воины — тувинцы исключительно упорны в бою, презирают смерть и исключительно беспощадны к врагу — принципиально не берут пленных.

Если по нашему генеральскому обычаю не бросать тувинцев на пулемёты в лоб, а использовать их для рейдов в тылу противника, то цены им не будет!

Внезапное появление в тылу кавалеристов монгольской наружности, производило на «арийцев» деморализующее впечатление. Как выразился один немецкий офицер, его подчинённые:

«Теряли всякую боеспособность, подсознательно воспринимая внезапную атаку как набег конных варваров из полчищ Аттилы».

Ну и у финнов, по моему разумению, очко тоже не железное.

Сделал заявку пока всего лишь на тувинский добровольческий кавалерийский полк и подумал:

«А ведь и среди многочисленных народов СССР, тоже немало отмороженных на всю голову найдётся! Почему бы по примеру Российской Империи, не создать десяток-другой добровольческих «диких» дивизий, бригад, полков и батальонов?».

Подумал и проводив посла Тувы, тут же позвонил «Секретарь-референту Председателя Совнаркома СССР»:

— Имеется такая идейка, товарищ Меркулов… Обдумайте её, с компетентными товарищами посоветуйтесь и если решите что дело стоящее, оформляйте создание национальных добровольческих формирований документально.

* * *

Первым из иностранных послов, в присутствие Начальника Департамента иностранных дел и естественно по переводчику с обоих сторон, принял Чрезвычайного и полномочного посланника «Das Drittes Reich» с очень длинными Ф.И.О.: Фридрих-Вернер Эрдманн Маттиас Иоганн Бернгард Эрих, граф фон дер Шуленбург.

Почему столь много имён у одного человека?

Германских обычаев я толком не знаю, но по ходу — это имена его предполагаемых отцов…

Толлерасты, мля! Общечеловеки!

Поубивал бы извращенцев-прелюбодеев…

Мать же у человека всегда одна и, у господина посла — она определённо была графиней, страдающей бешенством матки.

После положенного в таких случаях взаимного дипломатического словоблудия, решительно беру этого быка за рога:

— СССР и Германия неуклонно соблюдают условия советско-германского «Пакта о ненападении», день ото дня крепнет нерушимая дружба между двумя нашими братскими народами, растёт и развивается взаимное сотрудничество в самых разнообразных областях — о чём говорит «Советско-германское торговое соглашение», подписанное 10-го января сего года…

Сделав паузу прямо-таки по Станиславскому, с донельзя огорчённым видом продолжаю:

— Но имеются определённые силы, которые в угоду британской и американской плутократии и мирового еврейства — контролирующего финансовый капитал планеты, пытаются вбить клин между нашими странами. В частности, ряд советских генералов и маршалов — клюнув на дезинформацию, исходящую по всей видимости от британской разведки, утверждает что ваша страна готовит против Советского Союза какие-то недружественные действия…

Граф фон дер Шуленбург изумлённо захлопал ресницами и с полной убеждённостью заявил, что такого быть не может.

Но я пропустив его слова мимо ушей, продолжил:

— …Уверен, что и от ваших генералов господину Адольфу Гитлеру поступает точно такая же информация.

Тот что-то залопотал, но не став с ним спорить, протягиваю толстый запечатанный конверт:

— В этом письме к Фюреру Германской нации, я предлагаю меры — которые раз и навсегда поставят крест на подобных домыслах. Сейчас вкратце Вас с ними ознакомлю, ибо согласно русской пословице «Каждый посол должен знать свой маневр»…

Глядишь, в лице этого сына сверх меры сексуально раскрепощённой мамаши-графини, я приобрету истового сторонника советско-германской дружбы, способного замолвить за неё словечко перед Бесноватым.

А вода камень точит!

* * *

А теперь про то, что в письме.

Считая лучшим вариантом развития событий предотвращение любой приемлемой ценой советско-германской войны, я предложил Гитлеру создать «Зону доверия» между странами: восточная граница проходит по старой границе СССР, западная — по реке Висла.

В «Зоне доверия», обеим сторонам запрещается размещать войска организацией выше бригады полицейского типа, орудия и миномёты калибром свыше ста миллиметров, танки и бронемашины весом больше десяти тонн.

За авиацией всё равно не уследишь: сегодня её на аэродроме нет и в помине — завтра она тут как тут. Поэтому про этот род войск я умолчал.

Для контроля за исполнение сторонами договора, создаются совместные контрольные комиссии — которые должны иметь доступ к любому району и совершать инспекции в любое время. Кроме этого, над «Зоной доверия» объявляется режим «открытого неба»: советские и германские разведывательные самолёты, могут беспрепятственно летать над ней и делать снимки.

Не забыл я в письме к Гитлеру упомянуть и ещё кое-что:

— Советское правительство просит господина Рейхсканцлера посодействовать в расследовании преступлений польской военщины в 1918-1922-м годах. Для чего представители «Следственного комитета при Президиуме Верховного Совета СССР», должны быть допущены до архивов захваченных германской армии в Польше — этом незаконнорождённым дитём Версаля и, мест совершения преступлений — польских концентрационных лагерей смерти.

— Советское правительство, также настаивает на выдаче ему находящихся на подконтрольной Германии территории лиц польского происхождения — виновных в военных преступлений, для предания их суду и заслуженному наказанию.

Но было в этом письме нечто, об чём я промолчал.

Я предложил Гитлеру до зимы 1941-42 годов, оснастить и вооружить по образцу Вермахта и соответственно обучить германскими инструкторами механизированный корпус РККА, в составе одной танковой и двух мотострелковых дивизии…

«Панцеры», «штуги», «ганномаги» и даже «опель-блицы» — всё как положено!

Лишь стрелковое оружие и артиллерия — свои, советские.

К механизированному корпусу прилагается авиационный корпус — истребительная (Ме-109), штурмовая (Ю-87) и бомбардировочная (Ю-88) дивизии и разведывательная эскадрилья (Фв-189).

Для чего?

Прямо в письме не сказал, но прозрачно намекнул: для похода на Персию и затем Индию.

Послу моё предложение о «Зоне доверия» с ходу понравилось. Граф фон дер Шуленбург, пряча письмо в портфель, меня горячо заверил:

— Хорошо, господин Сталин. Я как можно скорее вылечу в Берлин и передам ваше письмо лично в руки господину Рейхсканцлеру.

Под двухряд удивлённым взглядом достаю из стола ещё письма:

— Заодно, передайте моё послание господину Тодту.

Занимающий должности сразу трёх министров, генерал-майор Люфтваффе обергруппенфюрер СА Фриц Тодт — был организатором промышлености калибра нашего Лаврентия Берии и умнейшим человеком. В ноябре 1941-го года он рекомендовал руководству Рейха немедленно прекратить агрессию против Советского Союза, так как:

«В военном и экономическом отношении Германия войну уже проиграла».

По моей задумке, если ему намекнуть на то, что войну против СССР — Гитлер проиграл ещё на стадии смелых замыслов, то возможно ещё до начала «Барбароссы» — он порекомендует Фюреру «включить заднюю», пока не произошла катастрофа.

Однако, чтобы Фриц Тодт понастойчивее рекомендовал, я ему предложил вполне реальные «плюшки».

Приязненно улыбаюсь:

— В этом письме тоже ничего секретного.

Встав из-за стола, подхожу к висевшей на стене карте, отдёргиваю занавеску и показываю карандашом на село Ромашкино, что на юге-востоке в Татарской АССР:

— Нашими геологами доказано, что здесь просто невероятно гигантское месторождение нефти: пять миллиардов тонн извлекаемых запасов!

Убедившись, что произвёл надлежащее впечатление, с донельзя огорчённым видом развожу руками:

— Но в Советском Союзе нет лишних финансовых средств для освоения этого месторождения и главное: нет технологий — позволяющих добывать нефть с глубины почти два километра.

Пристально глядя в глаза:

— Если бы наши германские партнёры вошли бы инвестициями и технологиями в проект освоения добычи нефти в этом районе…

Провожу карандашом черту от Татарстана до Германии:

— …То мы могли бы со временем проложить нефтепровод под символическим название «Дружба» и навсегда забыть про дефицит нефтепродуктов в наших странах.

Не дав плоду любви семерых блудливых папаш закрыть рот, отдёрнув «секретную» занавеску восточнее, обвожу карандашом огромную — просто невероятно огромную по европейским меркам, территорию Северного Казахстана:

— В этих редко населённых, практически необжитых местах слой чернозёма доходит до двух — двух с половиной метра, что даже больше чем на Украине — житнице не только России, но и Европы…

Сжав кулак так, что карандаш только хрустнул:

— …Но Советский Союз не способен в одиночку освоить это богатство!

Усевшись на своё место:

— Если Германия поможет техникой, агрономами и химикатами, то наши народы навсегда забудут что такое голод.

Подводя итоги, заявляю:

— Когда наши страны выполнят эти два проекта, «крепость» от Атлантики до Тихого океана под названием «Европа» будет воистину неприступной.

Германский посол долго стоял с разинутым ртом, пока наконец не выдохнул знакомую мне по забойному немецкому порно фразу:

— Das ist fantastisch!

Если имеющий семерых претендентов на отцовство граф думал, что на этом всё — то он глубоко ошибался!

— Заодно, не сочтите за труд передать моё послание господину Рейхсмаршалу.

В отличии от германского посла, Герман Вильгельм Геринг имел всего двух предполагаемых отцов, что делает честь его уважаемой крестьянской мамаше и подтверждает тезис, что у простонародья нравы чище.

В отличии от занимающего всего три официальные должности Фрица Тодта, последние у Геринга можно перечислять вечно — как и его ордена, кстати…

Но ясно как солнечным днём одно — это один из наиболее влиятельных людей в современной Германии и после самого Гитлера — второй человек в «Национал-социалистической рабочей партии Германии». С лета этого года, он официально примет должность преемника «Фюрера всей германской нации».

В отличии от Гитлера, сей великолепный организатор боевой авиации и авиационной промышленности в целом, что доказали успехи «Люфтваффе» в войне практически против всего объединённого человечества, Геринг вовсе не фанатичен, по-житейски практичен и имеет многочисленные пристрастия, которые можно использовать в своих интересах.

Как можно дружелюбней щерюсь:

— Генералы ВВС РККА, мне уже всю плешь проели успехами доблестного «Люфтваффе» под руководством уважаемого товарища Геринга. И просят моего содействия об направления группы стажёров из числа советских лётчиков в соединения дневной и особенно — в части и соединения ночной истребительной авиации, Противовоздушной обороны Рейха.

Считаю, что в таком «пустячке», толстячок не должен отказать — тем более, что «просят» они не с пустыми руками:

— В знак уважения, признательности и с расчётом на плодотворное сотрудничество, они даже скинулись и купили товарищу Рейхсмаршалу небольшой подарок…

Встав из-за стола, и подойдя к стоящей у окна картины, сдёрнул с неё покрывало.

У Фридриха-Вернера Эрдманна Маттиаса Иоганна Бернгарда Эриха, графа фон дер Шуленбурга, только и вырвалось…:

— Это же Ван Гог!

…После чего отвисла нижняя челюсть и, он надолго потерял способность говорить. По крайней мере членораздельно.

Вчерашнее, напомнило мне шоппинг по строительным магазинам перед ремонтом квартиры.

Выбирая подарок Герингу в Третьяковской галерее, остановился перед картиной с какой-то жирной голой тёлкой. Потом, решил что «Жиртрест» воспримет это как намёк на собственную персону и смертельно обидится.

Затем конкретно завис у «Чёрного квадрата» Малевича и почесав затылок, предварительно сдвинув шапку-ушанку на глаза:

— Что-то как-то депрессивно… Другой расцветки нет?

Потом вдруг вспомнил, что Малевич — еврей, а Геринг как это положено — антисемит и, пошёл искать дальше. Глаза прямо-таки разбегались, пока не остановились на какой-то мазне и, обратясь к «прикреплённым» во главе с Косынкиным:

— Берём вот это.

Гид или экскурсовод, или ещё кто там, начал было возбухать:

— Это же… Ван Гог!

— Да хоть сам Ван Дам! Снимайте со стены, товарищи и тащите в машину.

В письме Герману Герингу, была также просьба допустить группу советских товарищей из «Центрального статистического управления (ЦСУ) Госплана СССР» к работе над релейной электронно-вычислительной машиной (РЭВМ) «Z3»…

Опять же:

Просят товарищи!

Мол, достало уже счётами щёлкать — деревянными как советская авиация: хотим, чтоб технический прогресс шагнул и в кабинеты наших пыльных контор.

А товарищ Сталин отказать своим статистикам не может, от слова «никак».

Посему к просьбе прилагался списочек шедевров на выбор из уже ленинградского Эрмитажа, где на первом месте стояла картина с изображением какой-то прилизанной женщины, кормящей своего спиногрыза сиськой второго размера.

Автор… Эээ… Леонардо… Эээ… Какой-то там — то ли Леопольд, то ли — Леонардо, короче. Но не «де Каприо» — это точно.

Того бы я влёт узнал!

Стоит ли оно того?

Уверен, что стоит!

Созданная германским инженером Кондратом Цузе РЭВМ «Z3» — первая в мире работоспособная полнофункциональная программно-управляемая и свободно программируемая электронно-вычислительная машина — обладающая возможностью вычислений в двоичном коде с плавающей запятой и практически всеми функциями привычного мне современного компьютера.

Поскольку к моменту создания данного прототипа, его инженер-конструктор уже состоял на военной службе в «Люфтваффе» и фирмой «Henschel-Werke AG» РЭВМ «Z3» использовалась для расчёта вибрационных характеристик несущих и управляющих поверхностей проектируемых летательных аппаратов — то без помощи самого Геринга, мне никак не обойтись.

Естественно, если без «джеймса-бондовщины».

Кстати, о наболевшем…

Отечественные историки все мозги хавающему электорату залюбили — рассказывая о том, какие советские разведчики накануне войны крутыми были… Даже точную дату «внезапного и вероломного» называли, которую даже сам Гитлер до самого 1 мая не знал2.

А вот про такую полезную штуку, советская разведка не сообщала!

Странная какая-то разведка была у нас с вами, дАрагие рАссияне…

На кого, интересно, она работала?

Кроме того, в самом конце письма была небольшая приписка:

«P.S. Если советско-германские отношения не ухудшатся (надеюсь, Вы понимаете, о чём я?) до конца этого года, то к следующему Рождеству вполне можете рассчитывать на ещё один подарок от Советского правительства и от меня лично — «Янтарную комнату»».

Стоит ли она — «Янтарная комната», двадцати семи (или сколько там?) миллионов погибших?

Определённо — стоит!

После всего вышеперечисленного, переданное письмо доктору Паулю Йозефу Геббельсу — Министру пропаганды Третьего Рейха, где я вполне аргументированно предлагал правильно(!) освящать в германских СМИ разворачивающуюся в СССР антипольскую компанию, особого впечатление не произвело…

Едва дослушав, он при первом же намёке с моей стороны, попрощался и с довольно приличной скоростью ломанулся на выход…

Мы с товарищем Вышинским даже беспокоиться начали, как бы не сорвалась ещё одна задумка. Однако подойдя к окну, своими глазами удостоверились:

На территории Кремля, посол Германии едва не столкнулся нос к носу с спешащим в обратном направлении послом Британии. Непроизвольно остановившись друг против друга, они какое-то время обменивались испепеляющими (даже с третьего этажа видно!) взглядами, затем разошлись в нужные стороны…

— Сработало!

Чрезвычайный и полномочный представитель Британской империи, явится ко мне в кабинет в нужном для меня настроении.

Обращаюсь к Директору Департамента иностранных дел и переводчикам:

— Как это было обусловлено ранее, товарищи, дальше я работаю один.

И те беспрекословно вышли…

* * *

В сталинский кабинет, британского посла почти насильно втолкнули и мы с ним остались буквально нос к носу — даже без переводчика с его или моей стороны. Несмотря на так называемую британскую выдержку, джентльмен был явно взволнован, возмущён и по всему видно растерян и, хотел было уже раскрыть рот, как я его перебил:

— Hello Mr Cripps. Did you ask to meet with me? I confess that our desires were mutual: I, too, for a very long time — probably for half a month, would like to talk with you on some of the most pressing issues of British-Soviet relations (Здравствуйте, господин Криппс. Вы просили встречи со мной? Признаюсь, наши с вами желания были обоюдными: я тоже уже очень давно — с полмесяца наверное, хотел бы поговорить с Вами по некоторым наиболее актуальным вопросам британо-советских отношений).

У того, аж челюсть отвалилась:

— Do you speak English?

Поморщившись, достаю из стола словарь:

— Not very good. So if something happens, you correct me and ask again more often. And most importantly, speak slowly (Не очень хорошо. Так что в случае чего, Вы меня поправляйте и почаще переспрашивайте. И главное — говорите помедленней)!

Дождавшись, когда мой визави придёт в себя, жестом приглашаю присесть и:

— So I'm listening to you (Итак, я слушаю Вас)…

После чего рассеяно выслушал его речь, блуждая взглядом по кабинету и, надолго задерживая его на карте СССР — особенно его южно-европейской части. Тот, тоже волей-неволей скашивал в том направлении взгляд и, каждый раз при этом — его прошибал холодный пот, что можно было понять по частоте использования белоснежного носового платка.

Иногда я переспрашивал, но в принципе всё было понятно…

О чём была речь сэра Криппса?

Да всё о том же!

Как и пресловутая советская разведка, он предупреждал о коварных замыслах Гитлера, из чего можно было сделать вывод, что корни этих «предупреждений» — растут из одного и того же места.

Сшибить двух диктаторов лбами, а мы мол, тем временем отсидимся на остовах и потом вместе с янкесами — будем делить Европу. Не понимают только выпускники «гарвордов» и «бакингемов» (скорее, не хотят понять) что их заокеанские «партнёры» — от старушки Европы, конечно не откажутся… Но всё же их главной целью является Британская Империя — над которой «никогда не заходит Солнце». И главным образом — восемьсот миллионов потребителей товаров проживающих в ней.

Не будет их, сложится социалистическая рузвельтовская экономика как карточный домик!

А политический строй в США — без тех самых «2,5 долларов в час3», можно будет назвать как угодно…

Но только не демократическим.

Наконец усевшись на место и в свою очередь, жестом пригласив сэра Криппса со всем удобством расположиться в кресло напротив себя, начинаю:

— Ответственность за нашу нынешнюю «дружбу» с Гитлером надо целиком и полностью возложить на прежнее правительство вашей страны, господин посол. Если бы не его политика потакания агрессору, Европа сейчас была бы совершенно иной! И мне весьма удивительно осознавать тот факт, что господин Чемберлен и его клика — до сих пор ещё не отданы под суд.

Выслушав в ответ пару вялых и не принципиальных возражений, продолжаю:

— Конечно же как и Вы, господин Криппс и, надеюсь — сам сэр Черчилль, я тоже глубоко убеждён, что советско-германский «Пакт о ненападении» — явление временное. В конце-концов, договора для того и подписывают, чтоб в удобный момент их нарушать…

И подняв указательный палец вверх, уверенно-торжественно провозглашаю:

— …Когда-нибудь мы будем вместе!

Увидев радостно приподнимающиеся брови на породистом аристократическом лице, поставив локти на стол и сцепив кисти рук, опираюсь на них подбородком. С непередаваемым словами наслаждением посмаковав сей момент, не убирая локтей со стола — выпрямившись развожу руки в сторону и, не торопясь выливаю на него ушат холодной воды:

— Однако, так же как Соединённые Штаты Америки, правительство Великобритании, кажется — делает всё возможное, чтоб ещё теснее бросить нас в объятия этого людоеда с чёлкой под носом!

Тот, обеспокоенно оглянувшись и посмотрев на карту, спросил:

— Что имеет в виду Его Превосходительство?

— «Наше Превосходительство» имеет в виду объявленное американцами «Моральное эмбарго»…

— Мы не имеем влияние его отменить!

Как будто не услышав эти слова, продолжаю:

— …И план бомбардировки Баку — разрабатываемый вашими военными при полном одобрении вашего правительства.

Такой франко-английский план существовал в «реальной истории» и не только в период Советско-финской войны. После капитуляции Франции и прихода к власти в Британии Черчилля, план операции был основательно доработан и лежал в сейфах наготове. Уже после начала вторжения Германии 22 июня 1941-го года, в преддверии молниеносного разгрома Красной Армии и развала СССР как суверенного государства, его уже было достали из сейфа и готовились применить с целью не дать возможности Германии захватить советские нефтяные источники.

Удалось бы английской авиации уничтожить бакинские нефтепромыслы?

Несомненно!

В то время нефть в Баку добывалась деревянными вышками, хранилась в открытых бассейнах — огромных нефтяных озерах и вывозилась танкерами или железнодорожными цистернами…

Десятка зажигательных бомб хватило бы, что устроив экологическую катастрофу, испепелить буквально всё.

Советская ПВО?!

Ой, не смешите…

Над СССР в то время безнаказанно летали не только «Ю-86» из «Команды Ровеля».

Над территорией Закавказья, всю весну 1940-го года кружил британский разведчик и, наши «часовые неба» его даже не заметили.

А чтоб отбить нападение с воздуха со стороны Персидского залива…

Три раза «ХАХАХА!!!».

После короткого замешательства, сэр Криппс довольно бурно для англичанина начал опровергать мои подозрения:

— Это всё подлая ложь и наглая дезинформация! Кто Вам такое сказал, Ваше Превосходительство? Господин Шуленбург, как надо полагать?

Лёгким кивком давая понять, что «и он тоже», примеряющим тоном говорю:

— Я тоже считаю, что это — дезинформация исходящая от наших «заклятых друзей»… Но всё же, при случае поинтересуйтесь у господина Премьер-министра: что ему известно об операции «Pike»?

Ухмыляюсь в усы:

— Ведь генералы — что наши, что ваши, что гитлеровские — такие своевольники… За ними глаз да глаз нужен!

Сбит с толку, но заверяет:

— Обязательно спрошу, Ваше Превосходительство.

Вновь сцепив пальцами кисти рук поставленных локтями на стол, серьёзно-озабоченно продолжаю:

— Как в вашей стране, так и в нашем с вами будущем геополитическом партнёре — в Соединённых Штатах Америки, считают меня всесильным диктатором. Не буду на этот счёт спорить — в данный момент разговор не про это.

— Любой диктатор должен считаться с общественным мнением больше, чем лидер государства избранный путём всеобщего голосования. Ибо, в случае кардинального расхождения с общественным мнением, сэра Черчилля и господина Рузвельта ждёт лишь почётная отставка и безмятежная жизнь на пенсии, осложнённая лишь написанием мемуаров… Диктатора же — скорая и, порой очень жестокая и весьма мучительная смерть.

Полюбовавшись в очередной раз на произведённое впечатление, жгу дальше:

— А общественное мнение в Светском Союзе всё больше и больше склоняется на сторону Гитлера! Ибо, тот что-то и причём — «что-то» весьма существенное, предлагает нашим военным и промышленникам… А Британия с Соединёнными Штатами — лишь нос воротят от Страны Советов и всячески стараются навредить нашим с ними отношениям.

Я надолго замолчал, уставившись на карту на стене и как будто о чём-то задумавшись.

* * *

В очередной раз промокнув высокий аристократический лоб, уже начинающим сереть носовым платком, Криппс первым нарушил молчание:

— И что же предложил Вам Гитлер через господина Шуленбурга?

Не сразу и неохотно, как будто тщательно обдумав — а стоит ли вообще откровенничать, отвечаю:

— Гитлер и германский Генштаб предлагает мне полностью снарядить и обучить механизированный корпус РККА…

Предупреждая вопрос, восклицаю:

— Только не спрашивайте для чего, если не хотите услышать от меня ложь!

После эти слов, мы оба не сговариваясь посмотрели на карту и Криппс — незамедлительно вновь потянулся за носовым платком, чтоб вытереть выступивший на его лбу холодный пот.

Конечно, бакинские нефтяные месторождения очень уязвимы от бомбардировок «Королевскими военно-воздушными силами»… Но и расположенные в Персии британские нефтепромыслы — не менее уязвимы от вторжения сухопутных войск Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Особенно, если этот «процесс» будет происходить под руководством инструкторов «Вермахта».

Терпеливо дождавшись когда после использования, промокший платок был водружён на место, бомблю дальше:

— Рейхсмаршал Геринг предлагает помочь сформировать, снарядить и обучить для ВВС РККА авиационную эскадру и, дивизию ПВО для защиты Баку… От кого, спрашиваете?

Укоризненно покачивая головой, как будто говоря несмышлёному ребёнку перед наказанием «Ну, что? Доигрался?», сам отвечаю:

— От налётов вашей авиации, господин посол!

Если бы сэр Криппс не сидел — он бы наверняка плашмя рухнул на пол!

И глазом не моргнув, глядя в разинутый рот, с зубами имеющими следы работы квалифицированного дантиста, продолжаю:

— И это ещё не всё! Ещё прошлой осенью господин Тодт предложил Наркомату нефтедобывающей промышленности СССР разведку месторождений нефти в Башкирии и, на настолько для нас выгодных условия — что ныне товарищ Седин меня ныне буквально поедом ест, требуя согласиться на них. Он же предложил помочь в освоении Целины в Казахстане и теперь среди республиканского руководства зреют сепаратистские настроения…

Не убирая локтей со стола, с тяжёлым вздохом вновь разведя руками, спрашиваю своего визави:

— И что я могу положить на нашу с вами чашу весов, господин Криппс? Слова сэра Черчилля: «Признать большевиков — то же самое, что легализовать гомосексуализм»? Боюсь, что нас с вами в России не поймут. Или поймут, но не так.

Приложив палец к губам, на глазах изумлённого Криппса, крадучись подошёл к двери и чуть приоткрыл её — типа проверяя, не подслушивает ли кто.

Затем вернувшись на место:

— Среди моих генералов и наркомов имеются германские агенты влияния и, в довольно изрядном числе — всех не пересажаешь. Не пройдёт и недели, как об этих предложениях станет известно каждой советской дворовой собаке… И тогда мне придётся очень тяжко!

Смотря собеседнику прямо в глаза:

— Будет ли легче Британской империи после прогерманского военного переворота в СССР — судить господину Черчиллю и Палате общин Британского парламента.

* * *

После весьма напряжённой и судя по насквозь промокшему носовому платку — неописуемо панической мозговой деятельности, британский посол спросил:

— По вашему мнению, Ваше Превосходительство, что сэр Уинстон Черчилль мог бы положить на «чашу весов», чтоб уравновесить предложения господина Гитлера? Не забывайте, что Британия уже находится в состоянии войны, под бомбёжками германской авиации, в условиях морской блокады со стороны Германии и. ей самой остро не хватает оружия и техники и, сырья для их производства?

«Клюёт!».

С радостно колотившимся сердцем, я достал из стола толстый запечатанный конверт и положил перед собеседником:

— В этом письме вашему Премьер-министру всё подробно изложено. Вам же вкратце могу изложить, если Вас это интересует, конечно… Интересует?

Убрав письмо в имевшийся при себе портфель, господин Криппс с тщательно скрываемым нетерпением:

— Сделайте такое одолжение, Ваше Превосходительство.

Сделав жест оставаться не месте, встаю и неторопливо прохаживаясь, излагаю по пунктам:

— Первым делом, сэр Черчилль мог бы замолвить за нас словечко перед господином Рузвельтом на счёт снятия «Морального эмбарго». Да! Влияния в Штатах у вас маловато — как у бедного родственника, но «вода камень точит».

Долго не раздумывая, посол ответствует:

— Уверен, что за этим дело не встанет.

Сделав рожу понаглее, продолжаю:

— В колониях Британской империи имеется добывается интересующее нас сырьё, за которое мы готовы платить золотом: каучук, никель, молибден, вольфрам, кобальт…

Тот, прервав мой список:

— А какие гарантии, что всё это стратегически важное сырье не окажется у Гитлера?

С напрочь отмороженным видом, красноречиво показывая на дверь:

— Если одного моего честного слова, вам с господином Черчиллем недостаточно — то нам с вами разговаривать больше не о чем.

После неловкого молчания, поёрзав задом на кресле, посол всё-таки выдал:

— Я считаю, что слово Вашего Превосходительства — самая надёжная гарантия из всех мне известных. И постараюсь убедить в этом господина Премьер-министра.

«То-то! А то видишь ли, «гарантий» им захотелось. Член вам в ср…».

Удовлетворённо кивнув:

— Кстати, раз уж эту тему Вы сами затронули, господин Полномочный и чрезвычайный посланник…

Подхожу к карте:

— Средства массовой информации вашей страны, господин Криппс, упрекают меня в том, что Советский Союз поставляет сырьё Германии или служит транзитным коридором для их поставки из других стран…

Карандашом как указкой показываю на север Европы:

— …Меж тем в районе Петсамо расположен рудник «Петсамон Никкели» — дочернее предприятие англо-канадской компании «Монд Никель», которое добывает руду никеля, которая в свою очередь — через незамерзающий порт Киркенес, вдоль норвежского побережья на морских судах поставляется в Германию.

Укоризненно качаю головой:

— Ай, яй, яй! А если сей факт станет известен вашим репортёрам и будет опубликован в британских газетах? Найдётся ли у сэра Черчилля очередная остроумная цитата про «гомосексуализм» — чтоб свести всё это к шутке в Палате общин? Или он предпочтёт подать в отставку?

С хорошо заметным замешательством, Криппс вопрошает:

— Вы что-то предлагаете, Ваше Превосходительство?

— «Наше Превосходительство» предлагает продать «Петсамон Никкели» Советскому Союзу.

Подстрекаемое Германией, финское правительство не соблюдает даже те договорённости насчёт никеля Петсамо, которые были подписаны обеими сторонами после Зимней войны. Не будет оно соблюдать и священное право собственности, в случае его официального перехода к Правительству СССР. Так что это будет главным поводом для развязывания Советско-финской продолженной войны и причём — вполне законным поводом, к которому ни с какого бока не придерёшься.

Британский посол с надменным видом быкует:

— Это — частная собственность!

С донельзя огорчённым видом, развожу руками:

— Ну, тогда ничем помочь вашему Премьер-министру не могу. Разве что совет заранее приобрести соломенную шляпу и бамбуковое удилище.

После сравнительно долгих раздумий, тот:

— Хорошо. Я постараюсь быть очень убедительным, разговаривая с господином Премьер-министром.

— I'm very glad to hear it! Вот и отличненько!

* * *

Дав время послу прийти в себя, продолжаю:

— Теперь, что касается экономики…

Вновь подхожу к карте и той же «указкой», сперва показываю на Иран:

— Здесь «Англо-иранская нефтяная компания» (AIOC) добывает «чёрное золото» для всей Британской империи…

Перевожу «стрелку» на Башкирскую АССР:

— …Здесь по проверенным предположениям наших геологов — имеются нефтяные месторождения, в которых находятся от двух до четырёх миллиардов извлекаемой нефти.

Посол присвистнул или мне так показалось, но цифрами был весьма впечатлён.

— У Советского Союза нет ни средств, ни специалистов, ни технологий — чтоб начать там добычу нефти. И поэтому ему придётся, так или иначе привлечь зарубежных инвесторов. И это будет или германский концерн «BASF», или…

Я пристально посмотрел ему в глаза и тот не замедлил продолжить за меня:

— …Это будет британская «AIOC»!

Одобрительно-удовлетворённо кивнув:

— Уверен, что так оно и будет.

Ещё раз с юга на север, пройдясь карандашом по карте:

— Смотрите, господин посол — совсем рядом! И очень удобные водные коммуникации для транспортировки весьма громоздкого нефтеразведочного оборудования.

* * *

— От экономики перейдём к делам военным…

Усаживаюсь на своё место за столом, и:

— …Понимаю, что ваши «RAF» — «Королевские военно-воздушные силы», ни авиационный корпус, ни дивизию ПВО — нашим генералам предложить не могут. Зато у них есть опыт не так давно прошедшей «Битвы за Британию»! Сэр Черчилль мог бы допустить несколько групп стажёров из числа советских боевых лётчиков и их командиров, чтоб те тот опыт могли перенять и затем использовать в борьбе против нашего общего врага.

— Понимаю, что «Королевским военно-воздушных силам» не хватает машин… Но нам много и не надо! Эскадрилью «Supermarine Spitfire Mk.VI» в высотном исполнении и мы будем сэру Черчиллю вечно благодарны!

Хотя не уверен, существует ли такая модификация в данное время, но…

А вдруг обломится!

Кирдык тогда Ровелю и всей его группе «призраков».

Продолжаю делать заявки:

— Генералов ВВС РККА, наших авиаконструкторов и инженеров, без сомнения заинтересуют успехи ваших учёных и инженеров в области радиолокации. В частности, они хотели бы получить доступ к «волшебному зеркалу» — авиационному радару «FIMk.IV» и приобрести хотя бы эскадрилью ночных двухмоторных истребителей «Бофайтер», оснащённых таким устройством.

Рисунок 16. Британский тяжёлый ночной истребитель «Beaufigter IF», оснащённый бортовым радаром «FIMk.IV» («ёлочка» на носу — антенна радара).

Сей девайс был принят на вооружение «RAF» в сентябре прошлого года, а уже в ноябре, истребитель «Бофайтер» с «волшебным зеркалом» из 600-й эскадрильи ПВО, сбил «Ю-88» в условиях нулевой видимости.

Сэр Криппс таращит в изумлении глаза:

— О! Ваше Превосходительство очень хорошо информирован!

«А ты фули думал! Счас ты у меня ещё не так вытаращишься».

— У нас есть информация, что «Royal Navy» удалось получить образцы германских магнитных и акустических морских мин, изучить их устройство и разработать способы борьбы с этой новинкой. Специалисты Рабоче-Крестьянского Красного Флота, тоже были бы не против ознакомиться с ней.

«В реале» такое событие произойдёт уже в ходе войны, что мне известно из «Военных дневников» писателя Константина Симонова:

«На аэродроме на нас наорал дежурный. Самолет ждал вылета, а гости, о которых он говорил по телефону, были не условным обозначением немецких самолетов, а действительно гостями. С этим «Дугласом» летели из Севастополя обратно в Москву полтора десятка английских офицеров, кажется, специалистов по обезвреживанию новых немецких магнитных мин…».

Надеюсь в «текущей реальности», знакомство нашего флота с этой гитлеровской «вундерваффлей» произойдёт хотя бы на полгода раньше.

— Нам так же известно, что в октябре прошлого года, в английском дешифровальном центре в Блетчли-Парке сумели каким-то образом прочесть шифровки кодируемые германской шифровальной машинкой «Энигма», которыми немецкие подводные лодки обменивались со своей штаб-квартирой в Керневале. Советские спецслужбы хотели бы получить доступ своих специалистов к работам по раскодированию и, к результатам тех расшифровок — что касаемо нашей страны и её вооружённых сил.

Опять же вопрос к советской «предупреждающей» разведке:

Чем вы там, суки позорные, занимаетесь — если про «Энигму» стало известно от союзников, да и то в самом конце войны4?

Сэр Криппс был настолько поражён моей информированностью, что даже не нашёлся что сказать.

Посмотрев на часы, давая понять, что аудиенция закончена, выхожу из-за стола и указывая на стоящий возле двери красиво упакованный ящик:

— И не забудьте передать мой подарок господину Черчиллю.

— Что там?

— Армянский коньяк «Двин» шустовского завода.

Посол с сомнением:

— Насколько мне известно, наш «Винни» предпочитает виски.

С железной уверенностью парирую:

— Уверен, что всего один раз отведав, он будет всю оставшуюся жизнь предпочитать наш коньяк.

Неплохой пиар-ход, кстати, для продвижения наших товаров на экспорт. Не всё же нам льном, пенькой и пушниной торговать, да?

Пора и на алкогольные напитки переходить.

Достав из стола начатую бутылку и пару рюмок, предлагаю:

— Не желаете ли продегустировать сей божественный напиток, господин Криппс?

Тот обрадованно, сглотнув:

— Не откажусь!

Пока я разливал по рюмкам, тот интересуется:

— А каковы ваши предпочтения, Ваше Превосходительство?

— Предпочитаю убивать время, возясь со смертоносными игрушками для мужчин. Я слышал, в Британии имеется отличный пистолет-пулемёт под названием «СТЭН»…

— Намёк понят, господин Сталин!

Подняв рюмку до половины наполненную янтарной жидкостью:

— Ну… За нашу общую победу!

Уже взявшись за дверную ручку, британский посол вдруг спросил:

— Кстати… Кто Вас учил английскому, мистер Сталин?

Вообще-то «English language» я учил в советской школе. Но надо понимать — сильно «не доучил» и соответствующей строке автобиографии честно писал: «читаю, пишу и перевожу со словарём».

В «Лихие 90-е», когда в «определённой среде» было принято корчить из себя респектабельного бизнесмена и владение английским — было частью этого имиджа. Поэтому я прибег к услугам одной фирмы, которая обучала по довольно оригинальной методике…

Кстати, надо будет не забыть нашим «рыцарям плаща и кинжала» подсказать. Да и военные переводчики «дойчемовы» не сегодня — завтра в большом количестве понадобятся.

…Обучающемуся на три недели предоставлялась «учительница» с ногами «от ушей» и с условием, что весь этот срок, он ни с кем не будет общаться, кроме неё.

Дорого?

Не то слово!

Я например, выбрал по каталогу выпускницу Гарварда — рыжая, горячая и не умолкающая даже во время занятий «этим». И обошлась она мне…

Лучше не вспоминать!

Но надо признать — дюже эффективно и, что немаловажно — очень было приятно учиться.

Конечно, всего этого сэру Криппсу я не мог рассказать и ответил по-одесски:

— For what purpose are you interested (С какой целью интересуетесь)?

Тот, с лицом — не выражающим никаких чувств, что самое обидное:

— Произношение у Вас… Ирландское.

Мой внутренний голос тут же злорадно, высказался в мой же адрес:

«Лох!».

Сам же я в бессильном бешенстве, едва не изошёл на овно:

«Вот, сцуки… Доживу, репрессну гадов! В ГУЛАГе сгною, расстреляю с особой жестокостью!».

* * *

«В своё» время мне приходилось общаться с представителями «Страны восходящего Солнца» — бизнес, тёрки с их якудзай, анау мынау…

Не знаю, кому как, но когда я слышал японскую речь — мне казалось что на меня «наезжают» и, категорически чесалось врезать говорящему в его косоокий «бубен».

Вот и сегодня после обеда — такая же история!

А тут ещё трудности перевода…

Речь японского посла Ёсицугу Татэкава (хорошему человеку, родители такого имени не дадут!) толмачил их переводчик. Наш цеплялся почти до каждого предложения, а так как всё на японском — то казалось, что они вот-вот вцепятся друг в другу в галстуки и начнут от души волтузить друг друга.

Теперь я понимаю, почему японцы постоянно улыбаются!

Вовсе не потому, что вежливые или хорошо воспитанные…

Чтоб, не били их за каждое слово!

В чём суть посольской речи?

Если в двух словах — прощупывание северного соседа на предмет его намерений, после известных событий в Москве в середине прошлого месяца.

Мол, остаются ли в силе прежние договорённости межу нашими странами?

Особенно Японию и её посла беспокоила судьба нефтяных концессий на Северном Сахалине, что весьма понятно в свете грядущих событий уже этого года…

В соответствии с подписанным Лениным «Декретом об общих экономических и юридических условиях концессий», разрешавшим предоставление концессий иностранному капиталу, 14 декабря 1925-го года были подписаны концессионные договоры с Японией сроком на 45 лет. Правительство СССР согласилось предоставить в эксплуатацию угольные месторождения на западном побережье Сахалина и нефтяные месторождения в северной части острова, общей площадью 5252 гектар.

В том же году японская нефтяная компания «Кита Карафуто Сэкию Кабусики Гайся» (Северо-Сахалинское нефтяное акционерное общество) начала разведку отведённых ей участков и уже через два года добыла первые 77 тысяч тонн нефти. Добыча нефти год от года неуклонно росла и достигла максимума в 1931-м, когда было добыто 200 тысяч тонн этого сырья.

Но с 1928-го года, правительство СССР стало проводить политику, направленную на сворачивание концессионных соглашений. На 1 января 1937-го, в Советском Союзе оставалось всего пять концессионных предприятий, четыре из которых японские: три действовали в нефтяной и угольной промышленности Северного Сахалина, а одна в области рыбных и прочих биологических ресурсов Камчатки.

Добыча нефти японскими концессионерами неуклонно падала и к 1940-му году, достигла уровня в жалкие сорок тысяч тонн.

После начала Великой Отечественной Войны, даже несмотря на договорённость об ликвидации концессий «в течении нескольких месяцев», достигнутых во время подписания в апреле 41-го «Пакта об нейтралитете между Японией и СССР» — последний опасаясь удара с Востока не стал настаивать и, нефть там добывалась до самого сорок четвёртого года.

Но очень мало!

Не более полусотни тысяч тонн в год. Советская же добыча на том же Северном Сахалине росла и, для сравнения: за военные годы — составила без малого три миллиона нефти.

Значение сахалинской нефти для Японии не стоит преувеличивать…

До обострения отношений из-за Китая, девять десятых всего жидкого топлива импортировалось этой страной из США. При этом, самураям удалось создать гигантские запасы этого стратегического сырья, которых хватило надолго — едва ль не до завершения боевых действий на Тихом океане.

Затем, уже в результате захвата богатейших месторождений в Голландской Вест-Индии — Япония стала полностью удовлетворять свои потребности в нефти.

Но преуменьшать значение нефтяных концессий на Северном Сахалине для Японии — тоже не стоит!

Совсем рядом и, хотя по чуть-чуть — зато стабильно.

Но наконец, дипломатическая «прелюдия» закончилась.

Усадив посланника «Страны восходящего Солнца» напротив себя, я начал:

— Господин посол! Правительство Советского Союза переосмыслило советско-японские отношения и отныне считает все былые конфликты между нашими странами не только историческим недоразумением — но и результатами происков так называемых «Западных стран», со времён Рима проводящих политику «разделяй и властвуй».

Уже наш переводчик так агрессивно «залаял» на посла с таким труднопроизносимым именем, что мне захотелось вытащить из стола «Коровина» и пристрелить нафуй их обоих…

Но я держался!

Лицо японского посла при этом было неподвижным и непроницаемым — хоть гипсовую маску на него накладывай, как на покойника.

Выждав, когда толмачи перегафгаются да успокоятся, закончил мысль:

— Теперь, когда претендующие на «моральное руководство человечеством» — страны так называемого «Западного мира», сами сцепились с собой в новой мировой войне — самое время начать наши отношения «с чистого листа», забыв прошлое.

Наши переводчики опять что-то не поделили. Я терпеливо дослушал их «перелай» и, выкатил первую «плюшку»:

— Мы подтверждаем договор о концессиях от 1925-го года, больше не намерены настаивать на ликвидации японской добычи в северной части острова Сахалин и даже готовы предоставить новые участки для разведки и добычи нефти, в частности на шельфе Сахалина.

Пока толмачи вновь меж собой ожесточённо лаялись, успел порассуждать примерно в таком ключе:

«Это надо строить морские нефтяные платформы и бурить скважины глубиной 5-6 километров, учитывая при этом, что сахалинская нефть обладает высокой вязкостью и, даже выделена в отдельную категорию в перечне так называемых «сложнодобываемых»…

Но пусть попробуют!

Глядишь и нам с того — хоть что-нибудь, да обломится».

Затем, предложил «плюшку» уже конкретную:

— Мало того, Советское правительство предлагает сделать следующий шаг: от концессий перейти к совместным советско-японским предприятиям в области добычи морепродуктов и их переработки, лесозаготовок и деревообрабатывающей промышленности, добычи природных ископаемых, дорожном и жилищном строительстве…

В Сибири и на Дальнем Востоке — избыток ресурсов, но крайний дефицит рабочих рук, отчего волей-неволей приходится применять подневольный труд зэков…

Которых тоже не хватает!

В тоже время, в контролируемой Японией Корее и Маньчжурии, а так же в оккупированной части Китая, наоборот — переизбыток практически дармовой рабочей силы, готовой ударно трудиться буквально за жменьку риса.

Так почему бы не использовать это обстоятельства?

Китайские военнопленные под наблюдением японских «вертухаев» на вышках, способны вкалывать на лесоповале, в карьерах и шахтах — ничем не хуже, чем природно русские зэка.

* * *

Все эти предложения, оформленные на двух языках в Департаменте иностранных дел СССР в виде проекта «Советско-японского торгово-экономического договора», я вынул из стола и встав, торжественно вручил господину… Эээ…

Как же его, японо-мать?

…Ёсицугу Татэкава.

Тот не изменившись в лице, с лёгким поклоном взяв проект договора и, что-то коротко пролаял.

Стоящий рядом косоокий толмач, тут же перевёл:

— Будет ли прекращена военная помощь Китаю?

Не успел наш переводчик закрыть рот, как я тут же ответил как по писанному:

— После не так давно произошедшего «Инцидента с Новой 4-й армией5», это будет сделать проще всего! Военная помощь оружием, боеприпасами и военными советниками, будет оказываться лишь Коммунистической Партии Китая. А её лидерам и прежде всего Мао Цзэдуну, Советским Правительством будет настоятельно рекомендовано «держать винтовки у ноги».

Посол выслушал сперва «лай» нашего переводчика, потом перевёл взгляд на своего переводчика и после того как тот, заметно обескураженно прогафкал то же самое — впервые за сегодняшнюю аудиенцию, на лице его что-то заметно дрогнуло.

Я же продолжил вываливать «плюшки», несколько снизив громкость и перейдя на несколько доверительный полушёпот:

— Кроме того, Советское Правительство готово само оказать вашей стране помощь в войне против оказавшегося столь коварно-неблагодарным Чан Кайши и его Гоминдана. В том числе и военную.

После перевода, эээ… Как же его, мать… Господин Ёсицугу Татэкава, видимо вновь не поверив в квалификацию нашего, переспросил своего переводчика и, в свою очередь получив подтверждение — уже конкретно раскрыл рот и развесил уши.

А я продолжил на них «вешать»:

— Дело в том, что ожидая большой войны с вашей Империей, а также с Германией и Италией — «Антикоминтерновский пакт» если Вы забыли, мы в своё время сгоряча наделали слишком много оружия. Которое, как сами понимаете — после улучшения отношений между нашими странами, нам больше не понадобится.

«Германо-японская дружба» была ещё одним большим мифом советских историков и пропагандистов. Несмотря на «Антикоминтерновский пакт», Германия в разгар Халхин-Гольских событий подписала с СССР «Пакт о ненападении», чем по сути нанесла звонкую оплеуху своей «союзнице».

Самурайская этика такого не прощает!

Япония в долгу не осталась и, что-то видно почуяв — за два месяца до начала «Барбароссы» подписала с нашей страной «Пакт об нейтралитете». И сколько потом верхушка Третьего Рейха не намекала, как открыто-прямым текстом не упрашивала — Квантунская армия все четыре года Великой Отечественной Войны, даже косо в сторону СССР не смотрела. Хотя, да: если бы тот проиграл войну и рассыпался — самураи обязательно прибрали бы к рукам бесхозные территории вплоть до Байкала или даже Урала.

Но это уже — совсем другое дело.

Навряд ли, Гитлер посвятил японскую дипломатию об своих намерениях на этот год.

Так что господин… Эээ… Ёсицугу Татэкава схавает и ещё добавки попросит. Исходя из этих предпосылок, смело продолжаю:

— В частности, мы могли бы предложить Японской императорской армии танки, в количестве до нескольких тысяч штук.

Не хочу ничего плохого сказать про самурайские танки: среди них были весьма достойные образцы — ничем не хуже наших «Т-26» и «БТ», которые я собираюсь им впарить…

Дело в том, что их было категорически мало и не хватало даже для войны в Китае, в которой «Страна восходящего Солнца» — конкретно завязла и, была бы и рада выйти из неё…

Да самурайские понты не пускают!

Глаза у Ёсицугу Татэкавы расширились и, стали напоминать таковые же у героинь анимэ — породив в моей душе тоскующую «ностальжи» по своему времени.

Терпеливо дождавшись когда тот придёт в себя, я без напоминания назначил и цену за этот «металлолом» — который в данный момент, так и так списывается с баланса «РККА»:

— Взамен танков, Советский Союз бы хотел бы получить десантные катера «Дайхацу». Надеюсь, господину послу известно, что это такое?

Судя по реакции на это слово, ему было известно что это такое и причём — очень хорошо.

* * *

Буквально в двух словах.

Сколь «реальный» Сталин не бился, он так и не смог выбить из советских адмиралов хоть какой-нибудь более-менее внятной стратегии боевых действий на море. В тридцатые годы строился «Большой флот»…

Но для чего он строился?

Для какого вида боевых действий и против кого?

Лишь для престижа страны?

А не дороговато ли выходило столь сомнительное «удовольствие»?

Одни вопросы, остающиеся без ответа…

То, что довоенный СССР, даже не второстепенная — а позорно третьестепенная военно-морская держава, говорит количество транспортно-десантных кораблей в составе её ВМФ… Вернее, почти их полное отсутствие.

Не говоря уже о чём-то по-настоящему хорошем, например — о больших и средних танкодесантных кораблях, которых у Англии было 1 386, у США — 1 560 и у Японии — 95 единиц, у СССР во время Великой Отечественной Войны имелось всего восемь(!) судов относящихся к категории «баржи и паромы» и двести семьдесят один — к категории «мотоботы и плашкоуты». Кроме этого — сорок девять пехотно-десантных катеров, поставленных по Ленд-лизу Штатами…

ВСЁ!!!

Для сравнения: во флоте по-настоящему второстепенной морской державы — германского Третьего Рейха, имелось 127 специальных малых десантных кораблей и катеров, 230 — кораблей и катеров огневой поддержки, 1 227(!) барж и паромов, 780 штурмботов и штурмкатеров и, 302 судов относящихся к категории «и прочие».

Само отношение довоенных советских военных теоретиков к такого рода операциям, как морское десантирование — было прохладно-наплевательским, иначе не скажешь. Ведь до войны — даже не было такого рода войск, как морская пехота. В ходе самих боевых действий же, это были на скорую руку сколоченные импровизированные части из состава экипажей недостроенных боевых кораблей, или же из призванных из запаса моряков.

Да, это были настоящие герои!

Ведь во флот во все времена отбирали лучших из лучших.

Но отсутствие навыков войны на суще и специализированных боевых кораблей для высадки — их мужество и героизм заменить не могли. В результате даже вполне успешные десантные операции вроде Керченской — обходились в реки крови и, не приводили к развитию локального успеха в оперативный.

* * *

Япония же была практически единственной страной, которая не в авральном порядке — когда «жаренный петух» самурая под кимоно клюнул, а в спокойное межвоенное время — спокойно и всерьёз занималась десантно-высадочными средствами.

Японские национальные традиции зело удивительны даже по сравнению с советскими порядками, навязшими притцей во языцах!

Армия и флот «Империи восходящего Солнца» находились в состоянии перманентной вражды и, казалось охотнее воевали бы друг с другом, чем с «длинноносыми гайдзинами». В соответствии с этой национальной традицией, флотские конструкторы разрабатывали танки, а армейские — суда.

Совершенно без понятия, что получилось у первых, а вот армия в тридцатые годы — получила замечательный танкодесантный катер, больше известный как «Дайхацу».

Рисунок 17. Японский танкодесантный катер модели «Д» (LB-Д), больше известный как «Дайхацу».

Конечно по советским меркам, «танкодесантным» — его можно было назвать только чисто ради прикола…

Но всё же!

Маленькое судёнышко длиной почти в пятнадцать метров, шириной — три с половиной и, с максимальной осадкой в восемь десятых метра — было тщательно и со знанием дела продумано. Ставший наиболее распространённым вариантом десантной баржи «Дайхацу» «Тип «D», имел изящные в плане обводы. Хорошо заметная в профиль «седловатость» силуэта катера — улучшала мореходность, уменьшала заливаемость судна встречной и попутной волной. Таким образом «Дайхацу» плавал не только по рекам, озёрам или вдоль побережья, но и был способен на самостоятельный переход в открытом море.

Среднюю часть этого девятитонного в «сухом» виде судна, занимал открытый грузовой трюм вместимостью на выбор — семьдесят вооружённых солдат, лёгкий танк, полевое орудие с тягачом и боекомплектом или двенадцать тонн груза.

«Двенадцать тонн» — это четыре наших «Захара» (грузовик-трёхтонка «ЗиС-5») или восемь «полуторок» (ГАЗ-АА).

Кормовая часть — закрытое сверху палубой моторное отделение, где размещался шестидесятисильный керосиновый дизель, дающий катеру приличные восемь узлов при полной загрузке и запас хода в сто морских миль (сто восемьдесят километров).

Последняя характеристика, конечно, маловата для наших необозримых просторов…

Но кто мешает при нужде, увеличить её за счёт груза?

Сварной корпус с двойным дном изготавливался из листов оцинкованной стали, основными толщинами от 2,3 до 3,2 миллиметров. Отделявшая моторное отделение от трюма поперечная водонепроницаемая переборка, для повышения пулестойкости выполнялась из хромоникелевой стали толщиной 4 миллиметра. Из неё же выполнялся и съёмный щит, прикрывающий рулевой пост.

Снаружи вдоль борта катера шёл двойной привальный брус из сосны, предохранявший борта от повреждений при швартовке, особенно во время волнения.

Обводы подводной части корпуса, также были выполнены с умом и профессиональным знанием дела.

Средняя часть была изготовлена рациональной и технологичной: плоская днищевая секции, затем излом с пологим подъёмом к вертикальным бортам.

Корма — та же плоскодонная днищевая секция, но гораздо уже, затем подъём к бортам с двойным изломом. В нижней части находился гребной вал, хорошо защищённый жёсткой конструкцией самого корпуса, с насаженным на нём спиральным винтом — про который стоит рассказать отдельно и подробно.

По сравнению с обычным лопастным винтом, он несколько менее эффективен в качестве движителя. Зато более прочен и повышает проходимость катера в заросших водоёмах: он гораздо устойчивее к «наматыванию» на себя водорослей, морской травы и тому подобного — так как имеет способность «самоочищаться»…

Для наших рек и озёр — само то!

…От повреждений при касании грунта или подводных препятствий, винт защищает стальная кованная рама.

Наиболее же интересна носовая этого небольшого, но ладного и славного судёнышка.

В верхней части она имеет вполне современную даже по меркам XXI века двухсекционную аппарель — служащую для высадки десанта или выгрузки груза. В нижней, в подводной части — двойной киль, увеличивающий общую жёсткость носовой части, уменьшающий качку при движении судна и обеспечивающий его исключительную устойчивость на урезе берега.

Уникальна и система швартовки «Дайхацу» к необорудованному берегу, использующая систему из трёх якорей. Кормовой якорь отдавался при подходе к берегу, обеспечивая устойчивость судна при откате морской волны. При отходе же от него, кормовой якорь — выбираемый лебёдкой с приводом от судового двигателя, помогал без особых проблем сняться с мели.

Два носовых якоря после швартовки вручную заносились на берег и, вместе с кормовым — надёжно закрепляли судно на «три точки», что позволяло ему выдерживать удары морских волн высотой до двух метров. С их помощью же, можно было даже вытащить судно на сушу — например для ремонта. Нет ни какого сомнения, что с помощью носовых якорей — «Дайхацу» смог бы совершать путешествия на небольшие расстояния из водоёма в водоём, даже без помощи трактора.

«Заклятые друзья» японских сухопутчиков — моряки Императорского флота, быстро заметили новинку, оценили её по высшему балу и захотели себе точно такую же… Или даже лучше — оснащённую калоризаторным дизелем, известном на просторах «Одной шестой» как «болиндер».

Такой ещё на душманском баркасе стоял — на котором взорвался последний честный российский таможенник Верещагин в советском бестселлере «Белое Солнце пустыни».

Дёшево как говорится и достаточно сердито!

Замутили моряки и уменьшенную модель «Дайхацу», предназначенную для разъездной-курьерской службы и снабжения морских боевых кораблей с берега.

Сухопутчики же, обзаведясь так называемым «средним» танком, захотели и «Дайхацу» на стероидах!

Принятый на вооружение в 1940-м году, «Большой катер модели «N-LB-D»», имел грузоподъёмность уже в двадцать две тонны и мог перевозить средний танк «Тип 97» или два лёгких танка либо грузовика, или тринадцать (тьфу, тьфу, тьфу!) лошадей или же сто двадцать солдат с личным оружием. За первое полугодие 41-го, Японская армия получила около ста таких «Току дайхацу».

Первоначально для обороны от вражеских самолётов, «Дайхацу» получили по штату два обычных или один крупнокалиберный пулемёт. Но пулемётные тумбы сильно мешали размещению солдат и груза, поэтому на большинстве этих катеров вооружение не ставилось.

Десантники могли вести огонь прямо с борта катера из личного и группового оружия, а перевозимые танки из башенных орудий. Эти суда были рассчитаны и на это.

«Току дайхацу», якобы даже держал на плаву отдачу от выстрела 155-мм орудия, установленного в грузовом отсеке…

Но это, скорее всего фейк от какого-нибудь интернетского экспЭрда, который и на «Т-26» — всё норовит гаубицу какую помощнее втулить, чтоб гонять на этом уродце Гудериана по лесам Белоруссии.

Физику надо было в школе учить, товариччч!

И особенно Третий закон сэра Исаака Ньютона.

Благодаря простоте конструкции и технологичности, «Дайхацу» строились массово и в огромных количествах. До конца войны на Тихом океане, японской промышленностью было спущено на воду 4439 таких судов — в том числе и, когда нужда заставила — 1140 деревянных «Мокусей Дайхацу» упрощённой конструкции.

Как уже говорилось, десантные катера «Дайхацу» проектировались и строились по заказу сухопутных войск.

Но те на этом не успокоились, не остановились!

Японская армия имела просто невероятно большую самостоятельность и свои собственные морские силы, общей численностью в триста тысяч человек. Это выше нашего понимания… Но ещё до войны армейские генералы заказывали собственные корабли и, в первую очередь — транспортные.

И вновь оказались впереди планеты всей.

В 1934-м году было заложен «Синсю-мару» — первый в мире штурмовой транспорт специальной постройки, предназначенный для быстрой выгрузки войск и техники на необорудованное побережье. Десантный корабль-док нёс 29 десантных барж «Дайхацу» и 25 малых барж «Сёхацу», с помощью которых мог одномоментно высадить 2200 солдат со всем вооружением и техникой.

Баржи размещались внутри корпуса судна и выпускались при высадке десанта из затапливаемого ангара-дока через люки в бортах. Либо спускались по наклонной аппарели в корме, или же с помощью корабельного крана выгружались через носовой люк.

К декабрю 1941-го года японские армия и флот имели в своём составе десять подобных десантных судов и один штурмовой транспорт. После начала войны с США, в способные нести баржи «Дайхацу» армейские десантные транспорты, было переоборудовано ещё девять судов гражданского образца — водоизмещением от восемьсот тысяч, до двенадцати тысяч тонн.

Какова эффективность боевого применения этих десантно-высадочных плавсредств?

Она, по меньшей мере, впечатляет!

Во время высадки в Палембанге на острове Суматра, спущенные с транспортов «Дайхацу», пересекли под непрерывными атаками британской авиации 20-мильный пролив Банка и утром следующего дня двинулись вверх по реке Муси. Преодолев ещё свыше 60 миль уже по речной глади, уже поздно вечером, морской десант на баржах достиг Палембанга и соединившись с воздушным десантом, захватил нефтеперегонный завод в Пладжу.

Ну и под самый занавес войны — с треском, но вполне достойно проигранной самой мощной мировой державе, в Японской императорской армии появилась самая мощная версия «Дайхацу» — получившая обозначение «Та-Ри» или «Тип 5».

Сохранив оправдавшую себя общую конструкцию, при увеличенном водоизмещении и размерах, судно оснащалось двумя 150-сильными дизелями, имело два 25-мм зенитных автомата и могло перевозить до тридцати тонн груза…

Эээ… Маловато будет!

Эх… Нам бы сразу тонн пятьдесят — чтоб и «КВ с большой башней» мог перевезти и высадить куда-нибудь на Золотые пески.

* * *

— Самое дорогое и сложное в любой технике — это мотор, поэтому обмен должен происходить по мощности двигателей. Таким образом, за 90-ти сильный «Т-26» — хотим получить полтора этих 60-ти сильных судов, за 400-сильный «БТ» — семь…

Ощерившись дружелюбно-простоватой улыбкой:

— …При оптовом бартере, возможны значительные скидки. Например, за тысячу «Дайхацу» мы могли бы предоставить тысячу «Т-26» или триста «БТ-7».

Опережая естественный вопрос и старясь не моргать, даю пояснения:

— Никаких агрессивных устремлений у Советского Союза нет! С запада мы граничим с братской Германией, с Востока — с дружественной Японией. Да и, наивно и смешно было бы стране, не имеющей полноценного военно-морского флота — планировать высадку морских десантов, кроме как Аральского моря или озера Байкал.

Моя самоирония произвела впечатление: японцы снисходительно ощерились в лыбах.

Ничего… С меня не убудет, а делу — глядишь поможет.

Показывая рукой на карту Советского Союза на стене:

— …Но у нас мало хороших дорог и множество рек, по которым ваши «Дайхацу» — могли бы доставлять людей и грузы в труднодоступные районы северо-востока страны. Вот для чего они нам нужны.

Дав время усвоить информацию, делаю ещё заявку:

— Кроме бартера на танки, Советское Правительство хотело бы купить (или поменять на что-либо полезное для японской стороны) лицензию с полным комплектом чертежей и помощью ваших специалистов для развёртывания массового производства «Дайхацу» на предприятиях СССР.

В Наркомате речного флота СССР — двести с лишним предприятий речного судостроения!

Это я вам скажу, почти на два порядка больше, чем в не так давно образованном Наркомате автомобилестроения — имеющего всего два с половиной завода, если считать за половинку «ЯрАЗ». Если в среднем, каждый из них выпустит до войны хотя бы по десять «Дайхацу» в месяц, то…

От блестящих перспектив у меня случилось небольшое головокружение… Однако могучим усилием воли собравшись, я завершил переговоры:

— Мы также предлагаем японским партнёрам, как можно быстрее приступить к совместному проектированию варианта «Дайхацу» грузоподъёмностью до шестидесяти тонн и затем к скорейшему производству таких судов в обеих странах, из расчёта: наш двигатель — ваше всё остальное.

* * *

После того, как я умолк, пару минут стояла тишина… Улыбаться перестали все: и японцы и наши — Андрей Яруарьевич Вышинский и переводчики обоих сторон.

Но после «минуты молчания», первым заговорил не японский посол, а Мититакэ Ямаока — военный атташе специально приглашённый мной вместе с ним. Если Ёсицугу Татэкава — бывший генерал, после «Путча молодых офицеров» вынужденный сменить профессию, то последний — представитель Императорского Флота Японии…

Ему видать стало завидно от предложенных «сухопутным обезьянам» плюшек и он что-то залаял в адрес посла.

Тот ему, что-то на том же языке ответил.

Наш переводчик молчал — как Иван Васильевич поменявший профессию и, пришлось даже дёрнуть его за рукав:

— Послушайте, товарищ! Товарищ, можно Вас на минуточку? Хотелось бы, так сказать, в общих чертах понять… Об чём эти косоокие лаются?

Тот, вытаращив на меня глаза:

— Сам не пойму, товарищ Сталин! Какой-то неизвестный мне диалект, возможно с использованием выражений из народного фольклора.

— Понятно… «Непереводимая игра слов с использованием местных идиоматических выражений».

Если моя вышеописанная задумка пролезет, к этому представителю «сумасшедших лягушек6» я чуть позже подошлю самого Наркома обороны маршала Кулика или Начальника Главного военно-морского управления адмирала Исакова, которые сделает ему предложение — от которого надеюсь, тот не сможет отказаться.

В японском флоте есть много «плюшек» из разряда технологий, которые возможно удастся обменять на какие-то наши «плюшки»: отличные подводные лодки и крейсера, лучшие в мире эсминцы «Фубуки» и кислородные торпеды «Длинное копьё»… Кроме того осветительные снаряды и бомбы — более надежные и ярче горящие, чем американские. Японские морские бинокли Второй мировой войны были настолько лучше штатовских, особенно в условиях плохой видимости, что являлись предметом зависти и особо ценным трофеем…

Но особенно впечатляет подготовка японских офицеров и матросов и, я даже подумываю:

А не отдали ли наших моряков в учение на Японский Императорский Флот?

Отдавал же когда то Пётр своих недорослей для обучения «морским наукам» в Голландию или Англию?

И ничего — при Гангуте шведов побили!

А как стали сами моряков учить — так косяками пошли сплошные Цусимы.

Давая понять, что встреча закончена, встаю и напоследок:

— На Западе говорят: «Время — деньги», в России: «Дорога ложка к обеду». Я бы не рекомендовал нашим японским друзьям слишком долго раздумывать, ибо за нашими танками уже выстроилась очередь. Мы вполне можем обменять их, например — на кубинский сахар, чтоб советскому народу жизнь казалась слаще.

Провожая японскую делегацию до двери, я у порога радостно щерясь прогафкал три слова, которые знал… Ну, не считая «банзай», «самурай», «харакири» и «гейша», конечно:

— Heiwa, yūjō, sake (мир, дружба, саке)!

* * *

Фашистская (в прямом смысле этого слова) Италия, навряд ли могла считаться одним из политических центров мира, но её лидер Бенито Муссолини — изо всех сил пыжился это доказать. Посему видать и посол Италии в СССР приложил немало усилий, чтоб встретиться с главой СССР и выяснить его позицию по ряду принципиальных международных вопросов.

Сеньор Аугусто Россо и сам всё это прекрасно понимал, поэтому на его лице было написано: во-первых, крайне удивление — что с ним вообще согласились встретиться и выслушать… Во-вторых, деликатное извинение что посмел оторвать от дел сущих, столь важного человека, как товарищ Сталин.

После японской делегации слушая певучую итальянскую речь, я отдыхал ушами и всей нервной системой… И причём так интенсивно, что пропустил её перевод на русский и, не понял смысла посольской речи. А может и, не было в ней никакого смысла — сейчас уже не важно.

После окончания всех церемоний, пригласив сеньора посла поудобнее расположиться в кресле напротив себя и, посматривая на его уши (кто как, а я определяю возможность надуть человека именно по его ушам) и, неторопливо начал:

— Кроме усилий народов её населяющих, естественно, нашу страну создали две культуры — германская и итальянская. Но если от первой нам досталась силовая составляющая — практически все русские военные термины имеют германское происхождение… То многочисленные представители великой итальянской нации, немало потрудились — создавая русскую культуру, об чём красноречиво говорят используемые в русском языке слова: акварель, балет, газета, карнавал, опера, путана… Эээ… Я хотел сказать «фортепиано».

Насладившись переводом с русского на итальянский, продолжаю:

— Поэтому я был искренне огорчён ухудшением советско-итальянскими отношений после известных событий в Эфиопии и особенно в Испании…

Это я, конечно, изрядно утрирую.

Несмотря ни какие «ухудшения» отношений, военно-экономическое сотрудничество двух стран крепло и развивалось: советские моряки бороздили просторы морей на построенных в Италии сторожевиках и лидере эсминцев «Ташкент», а их итальянские коллеги — кушали украинский хлеб и жгли в топках своих кораблей бакинский мазут. Было место взаимодействию и, в области авиа— автомобилестроения и так далее…

К «и так далее», вполне возможно отнести один из символов Победы — советский стальной шлем «СШ-40», как две капли похожий на итальянский «М-33».

Но сторонам хотелось бы большего!

И особенно хотелось итальянской стороне и, особенно ей хотелось в области энергоресурсов и, если совсем уж конкретно — нефти и нефтепродуктов. Ибо, после необдуманного вступления во Вторую мировую войну, Дуче (Муссолини) мог получать это стратегическое сырьё только из контролируемой Гитлером Румынии или из контролируемого Сталиным Советского Союза. А что тот, что другой — его особенно-то не баловали.

На этом обстоятельстве то, я и решил сыграть, что называется «по-крупному».

Начал по своему обыкновению, издалека:

— Всей многотысячелетней историей человечества доказано, что самые крепкие отношения завязываются в сфере экономики, поэтому я предлагаю начать с них… Если не возражаете, конечно и, не предпочитаете начать укрепление советско-итальянской дружбы с посещения знаменитого русского балета.

Невольно взгрустнулось:

«Мда… Осиротел после смерти Козлика (дедушки Калинина) этот вид прикладного искусства, осиротел… Балерины теперь на самоокупаемости и были бы не прочь приобрести зарубежного спонсора, заодно подзаработав стране валюты».

Сеньор посол не возражал и не предпочёл.

Пододвинувшись поближе к нему, в доверительном тоне:

— …Открою тайну, которую пока не знает ни один иностранец: совершенно для нас неожиданно, было открыто богатейшее нефтяное месторождение на восточном побережье Каспийского моря. Вследствие этого, уже этим летом-осенью Советский Союз будет обладать неучтённым Госпланом миллионом тонн нефти — который попросту будет некуда деть, кроме как продать. А возможно даже два миллиона, а то и все десять!

Для сравнения: за весь 1940-й год, СССР добыл 31 миллион тонн. А с декабря 1939-го года по май 1941-го, СССР поставил Германии всего около миллиона тонн нефти и нефтепродуктов. Не «за так», конечно, а за взаимные поставки высокотехнологического оборудования.

После осмысления услышанных «цыфирей», глаза у посла слегка расширились и приобрели заметную приятную округлость… А уши — порозовели.

«Клиент созрел!».

В предвкушении грандиозного выигрыша, меня охватил нешуточный азарт:

— До Вас, сеньор Россо, у меня был посол Германии граф фон дер Шуленбург и, передал просьбу Гитлера об увеличении поставок нефти…

Сморщившись так, как будто сожрал без закуси целый лимон и, с досадой восклицаю:

— …Боюсь, что имея дело с германцами, я скоро наживу себе язву желудка и умру молодым и красивым! Их Фюрер не любит евреев, но по части скопидомства — даст любому из них сто очков форы. К тому же он почему-то уверен, что ради его Германии, я должен устроить в собственной стране транспортный коллапс — забив железные дороги цистернами нефти.

Подхожу к карте и карандашом показываю путь — который должна преодолеть каспийская нефть, что попасть в Третий Рейх:

— Так что при всём моём желании, больше чем уже поставляется в Германию по не так давно подписанному торговому договору, я поставить Гитлеру не смогу — пропускная способность не позволяет.

Разведя руками, черчу на карте другой маршрут на этот раз уже водный:

— Другое дело ваша страна, сеньор Россо! С западного берега Чёрного моря, через Проливы — нефть танкерами может поставляться прямо в Италию…

В принципе так оно и делается, только в весьма скромных объёмах: Советскому Союзу самому не хватает ни самой нефти, ни танкеров для её вывоза.

— …А там уже пусть ваш Дуче думает-решает сам: с Фюрером делиться, или потреблять самому на какие-то свои нужды.

Откажется ли вечно третируемый Гитлером Бенито Муссолини, от такой возможности отыграться?

Навряд ли.

Ведь «сидеть на трубе» — кормиться с транзита энергоресурсов то есть, это так звездато!

Ненадолго зависнув, посол дал понять, что тоже не лыком шит и на мякине его не проведёшь:

— Советский танкерный флот не имеет необходимого тоннажа, а итальянский — не имеет право прохода через Проливы, как принадлежащий стране, находящейся в состоянии войны. К тому же Турция, это союзник или даже — практически колония Великобритании, сделает всё — чтоб этому помешать.

Однако и я не подумавши хорошенько, с такой идеей не стал бы лишний раз позориться:

— Танкерный флот итальянской компании «Agip» (Azienda Generale Italiana PETROLI) мог бы зарегистрироваться в Черноморском пароходстве и под советским флагом, с советскими экипажами (естественно, имея итальянских инструкторов на борту), свободно проходить через Проливы. Если и их не хватит, то в танкеры можно переделать сухогрузы и даже устаревшие военные корабли — предварительно разоружив, конечно.

— Кроме того нам известно, что на итальянских верфях заморожено строительство новых судов — в том числе и трёх современнейших танкеров, многие из которых уже находятся на плаву. У нас же обратная ситуация: в связи с отменой «Большой судостроительной программы» — многие наши судостроительные заводы простаивают. Мы бы могли взять на себя труд их достроить на верфях в Николаеве, Севастополе и Керчи и использовать на общее благо.

Закончив, обойдя окаменевшего подобно статуе итальянского посла, я уселся на место и вертя карандаш пальцами, стал терпеливо ждать…

Наконец, сеньор Аугусто Россо просветлев ликом:

— Я немедленно сообщу в Рим про ваши предложения, господин Сталин!

Пока он не успел принять стойку «низкий старт» и убежать в Рим, машу руками, типа «постой паровоз»:

— Подождите, я ещё не озвучил цену. Возможно, для вашей страны она окажется по каким-то причинам неприемлемой.

Тот, вновь встал столбом, а я улыбаясь приязненно, типа «не сцы, бамбино»:

— Вы бы присели, а то мало ли что.

После того, как посол Фашистской Италии вновь приклеился задом к креслу, раскрываю карты:

— В оплату за нефть, я прошу передать в собственность Советскому Союзу то, что фактически уже не принадлежит вам и, мало того — может быть использовано против стран Оси: коммерческие суда, находящиеся вне её территориальных вод.

* * *

В период между мировыми войнами, итальянский торговый флот испытал свой «большой скачок», который поддерживался фашистским правительством Муссолини, в том числе и из соображений престижа.

Ко времени вступления Италии в войну 10 июня 1940-го года, торговый флот Италии занимал шестое место после Великобритании, США, Японии, Норвегии и Германии. В неё насчитывалось 786 крупных и средних судов (более 500 брутто-брутто) и около тысячи более мелких (от 100 до 500 брутто-тонн).

Перед тем как вступить во Вторую мировую войну, в Германии ничуть не позаботились о том, чтобы вернуть гражданский флот в свои порты. Часть из германских гражданских судов была захвачена противником, часть затоплена своими экипажами и лишь отдельные суда — сумев прорвав блокаду, благополучно вернулись в Германию.

На те же «грабли», вслед за Гитлером с разбегу «прыгнул» и Муссолини: лучшая треть итальянского торгового флота — гигантские круизные пассажирские лайнеры, нефтеналивные танкеры, суда-рефрижераторы — оказалась за пределами Средиземного моря…

Это, не много ни мало — 256 торговых судов!

Однако в отличии от нацистского германского, у фашистского итальянского торгового флота имеются некоторые перспективы, хотя и отнюдь не радужные.

В отличии от своих союзников, итальянцы не использовали свои гражданские суда в качестве рейдеров и, поэтому для них была некоторая поблажка от союзников… Хотя правильнее было бы сказать, что про итальянский торговый флот попросту забыли. Конфисковать суда и интернировать команды, англичане, а вслед за ними и американцы — начали позже («процесс» начнётся лишь 11 марта сего года), да и то не везде.

Буквально пара примеров:

Роскошный и современно оборудованный океанский лайнер «Conte Biancamano» простоял в Панаме до конца декабря 1941-го года, после чего был конфискован США и переоборудован в военный транспорт.

Трансатлантический пассажирский пароход «Conte Grande», чьи турбины развивали мощность 24 000 «лошадей» и обеспечивали крейсерскую скорость 19,5 узлов — до 27 февраля 1942-го года простоял в бразильском порту, пока Штаты не спохватились и, не прибрали его к рукам — использовав для доставки людей и грузов в Старый свет. Всего же в портах Бразилии, война застала девятнадцать итальянских судов — у которых была такая же или примерно такая же судьба.

Та же участь ожидала три итальянских судна в Таиланде, десять в странах Центральной Америки, пятнадцать в Аргентине, восемь в Колумбии…

А в портах Испании и её колоний (двадцать пять судов) и Португалии (двадцать шесть) итальянский торговый флот вообще никто не трогал и, ржавея — они простояли там всю войну, после которой без особых заморочек вернулись на Родину — уже в Римскую Республику.

Какой уважающий себя попаданец, просто так пройдёт мимо такого добра — буквально валяющегося под ногами?

Вот и я туда же:

— ХОЛЯВА!!! ВЗЯТЬ, ВЗЯТЬ, ВЗЯТЬ!!!

Получится или не получится эта афера — вопрос уже десятый…

Главное — движняки!

* * *

Однако, кое-что у Италии в Средиземноморье всё-таки осталось и, я тоже наложил на это «кое-что» свой ненасытный взгляд:

— Кроме этого, Советский Союз хотел бы заказать в Италии серию вспомогательных крейсеров в количестве не менее трёх единиц (а лучше пяти), переоборудованных из подходящих по технико-техническим характеристикам гражданских судов или устаревших военных кораблей. Они должны иметь зенитное вооружение, соответствующее тяжёлому крейсеру: восемь двуствольных установок 100-мм универсальных орудий «100 mm/47 Mod. OTO 1924/1927/1928», четыре 40-мм автомата Виккерса и четыре двуствольные установки 13,2-мм пулемётов «Бреда». Естественно, с системой управления зенитным огнём и тройным боекомплектом.

Насчёт «пом-помов» и «крупняка» французского происхождения — это я, пожалуй, изрядно погорячился…

Но пусть будут!

Каши маслом не испортишь, а корабль — лишним стволом. Тем более — холява же…

А вот универсалки — вещь пожалуй серьёзная и главное, что?

В середине 30-х годов Советский Союз закупил в Италии 10 таких установок для черноморских крейсеров «Червона Украина» (четыре «спарки») и, «Красный Кавказ» и «Красный Крым» (по три установки). Так что проблем с боеприпасами не будет.

Улыбаюсь и, предвосхищая откоряки со стороны посла или его главного босса, заявляю:

— Конечно, нам известно, что Италия находится в состоянии войны и ей самой не хватает оружия… Но нам так же хорошо известно, что итальянский флот меняет эти устаревшие зенитные орудия на более современные — 90-мм зенитные орудия «90 mm/50 Mod. 1938/1939». Так что при достижении определённого взаимопонимания между нашими странами, никаких проблем не должно возникнуть в принципе.

К началу Второй мировой войны, конечно, это орудие явно и безнадёжно устарело. Скорострельность не считалась достаточной, а скорости наведения не соответствовали характеристикам скоростных самолётов. С учётом неэффективной системы управления огнём основанной на дальномере «Галилео», это делало зенитные свойства орудия не соответствующими задачам.

Но выбирать то, особенно не с чего!

У итальянцев — устаревшее зенитное вооружение… У советского военно-морского флота — почти вообще никакого.

Одноствольный аналог итальянской «двустволки» — советское универсальное корабельное 100-мм орудие «Б-34», не было доработано и на крейсера проектов «26» и «26-бис», устанавливалось без электропривода и ПУАЗО. В результате хоть сколько-нибудь эффективный огонь из него, по воздушным целям вести было невозможно.

Из другого зенитного вооружения, на том же «Красном Кавказе», например, кроме итальянских двуствольных стомиллиметровок в трёх башнях — имелось шесть 12,7-мм «ДШК» и четыре 45-мм полуавтоматических универсальных пушек «21-К».

Скажем так — не густо!

Однако, Маркс с ним — давайте про эффективность.

Про «ДШК» думаю рассказывать не надо, да?

Единственный недостаток этого крупнокалиберного пулемёта — их было катастрофически мало и никакой попаданец не в силах исправить эту ситуацию за полгода.

А вот морская сорокапятка достойна внесения в «Книгу рекордов Гиннеса»!

Как зенитное орудие, за всю свою историю не сбившая ни одного самолёта. Я так думаю, этот шедевр военно-инженерной мысли, надо официально объявить одним из символов великой Победы — наряду с танком «Т-34», системой залпового огня «БМ-13», самолётом «Ил-2», пушкой «ЗиС-3», автоматом «ППШ» и каской «СШ-40»…

Иначе, не честно получится.

Рисунок 18. Итальянская 100-мм универсальная установка на крейсере Черноморского флота «Красный Кавказ». Советское название — «Орудие Минизини».

Однако, хватит о грустном!

Предъявляю итальянскому послу ещё одну хотелку:

— Кроме зенитного вооружения соответствующего тяжёлому крейсеру, предназначенные Советскому флоту вспомогательные крейсера — должны иметь по бортам кран-балки для спуска на воду малоразмерных судов типа торпедных катеров, массой свыше двадцати двух тонн…

«…Ну, или десантных катеров «Дайхацу»».

Опередив посла, сам спрашиваю:

— Для чего нашему флоту эти вспомогательные крейсера, спросите? Для защиты танкеров с нефтью направляющихся в Италию в зоне советской ответственности — в Чёрном море. За Проливами ответственность ваша.

Сделав рожу посерьёзнее:

— От имени Советского Правительства обещаю, что головной вспомогательный крейсер, мы назовём «Джузеппе Гарибальди» — в честь великого итальянского революционера и вождя национально-освободительного движения.

Достаю из стола и протягиваю итальянскому послу толстый конверт:

— Передадите это моё послание вашему Дуче: там всё изложено более подробно. На словах же скажите: если все мои условия будут выполнены до 15-го мая сего года, первые поставки нефти начнутся уже 22 июня…

«А все претензии потом предъявляйте Гитлеру».

Встаю из-за стола давая понять, что аудиенция закончена, и:

— К этому же времени, весь итальянский танкерный флот должен быть в черноморских портах СССР…

Предвосхищая тупые вопросы:

— …Гарантиями поставок послужат моё личное честное слово, специальный советско-итальянский торговый договор (знать про который нашим германским друзьям и союзникам вовсе не обязательно) и золотой запас СССР в количестве полторы тысячи тонн — часть которого может быть выделена в особый страховой фонд и размещена на судах итальянского флота, находящихся в советских гаванях.

«А потом 22-го июня и забудьте вы навсегда про свои суда и советскую нефть и золото, макаронники лопоухие!».

О том, что Гитлер начинает войну против Советского Союза, итальянский дуче Бенито Муссолини был извещен только уже непосредственно после «внезапного и вероломного». До этого уведомить союзника он опасался, зная итальянскую болтливость.

Так что велика вероятность, что эта «афера века» удастся.

* * *

Маленькая, но гордая Финляндия не претендовала на звание одного из центров мировой политики, посему её посол Юхо Кусти Паасикиви — отнюдь не добивался встречи с товарищем Сталиным.

Я его сам вызвал для беседы на тему:

«Ребята, давайте жить дружно!».

Почему бы не оставить Финляндию в покое?

По многим — очень важным соображениям…

За 1940—1944 годы, эта страна поставила Третьему Рейху — с лета 41-го воюющего не на жизнь с СССР, по крайней мере до 496 тонн молибдена (25 процентов от общей потребности), 240 тонн кобальта (процент не известен, но по-видимому — все 100), 48000 тонн меди-сырца (13 процентов), 12000 ферросилизиум (добавки, повышающей качество стали), 120 000 тонн серного колчедана, преимущественно использования для нужд германской химической промышленности… Кроме того, неизвестное мне количество леса, пиломатериалов, бумаги, целлюлозы, сельхозпродукции и так далее.

Но главное: за счёт Финляндии — Германия всю войну наполовину (если не больше), удовлетворяла свою потребность в никеле — одном из компонентов как брони, так и бронебойных снарядов и ещё для много чего.

Кроме того, Финляндия имела достаточно хорошо развитую военную промышленность, обеспечивающая вооружённые силы страны почти всеми видами стрелкового оружия и боеприпасами к нему и причём — очень высокого качества. Недаром советские спортсмены уже после войны, предпочитали финские патроны.

Впечатляющим был потенциал этой страны и в судостроении.

Важное стратегическое положение: не контролируя северный берег Финского залива, советский Балтийский флот терял своё название и сам смысл своего существования и, становился «флотилией Маркизовой лужи». Если Финляндия будет наша, расположенная на Моонзундских островах авиабаза — будет всю войну кошмарить германскую логистику в Польше и Восточной Пруссии, даже в случае потери Таллина и всего южного побережья Финского залива.

Нам с Михаилом Бонч-Бруевичем хотелось бы, не опасаясь удара в спину — переместить войска Ленинградского военного округа в Прибалтику, чтоб перед 22 июня уплотнить там боевые порядки…

Ну и наконец, «фактор Ленинграда» в котором расположена добрая треть отечественного военно-промышленного комплекса — в том числе и единственный в мире завод, выпускающий тяжёлые танки. Которому желательно никуда не эвакуироваться после 22-го июня, а находиться на месте и всё наращивать и наращивать выпуск своей основной продукции.

Не говоря уже про моё огромное желание спасти миллионы ленинградцев от голодной смерти в блокаду.

Все эти соображения, буквально заставляют меня решить «финский вопрос» до начала вторжения Германии в СССР.

Решить «финский вопрос» миром не получится: исторически сложившаяся враждебность финнов к России, была многократно усугублена недавними событиями. Уж шибко сильны реваншистские настроения в финском обществе после Зимней войны и, вместе с тем глубоки упования на «старо-нового» могущественного союзника — Германию, находящуюся в данный момент на пике могущества.

Та, помогла отстоять независимость Финляндии в 1918-м году, поможет и сейчас.

Но ведь после каждой войны наступает мир!

И какой он будет, зависит от человека сидящего передо мной. Я не собираюсь присоединять эту страну к СССР, меня вполне устраивает послевоенная Финляндия «эпохи Застоя».

А её создал именно Юхо Кусти Паасикиви — умеренный финский националист, ставший в 1944-м году Премьер-министром и даже награждённый за это «Орденом Ленина» — чего даже не каждый иностранный коммунист-интернационалист удостаивался…

Вот кому доски мемориальные надо устанавливать, а не Маннергейму!

Коль ему это удалось «в реале», то почему не получится в «текущей реальности»?

Весь прошлый год и начало уже этого, Паасикиви вёл тяжёлые переговоры с Молотовым об новых уступках Финляндии Советскому Союзу. В частности, речь шла об «львиной доли» в добыче никеля в Петсамо, для чего по мирному договору Финляндии даже был оставлен незамерзающий морской порт Киркенес.

Однако в результате договора от 24 июля 1940-го уже с Германией — ведущегося и подписанного за спиной СССР, ему сперва оставили лишь сорок процентов от всей добычи никеля… А по договору от 16 сентября, вообще было решено, что весь объем будущей ежегодной добычи в Петсамо, равной 10 000 тонн — должен поступать в Германию.

А это уже не просто подстава…

Это — самое настоящее конкретное кидалово!

А подобное простить нельзя, не перейдя из категории реальных пацанов — в категорию лохов конкретных.

* * *

В принципе, встреча прошла в достаточно дружелюбной обстановке.

Решив отложить «наезды» до передачи прав собственности на рудник «Петсамон Никкели» от англо-канадской компании «Монд Никель» Советскому правительству, а потом уже «наехать» конкретно, я всё же заметил:

— Большому государству свойственно вести себя подобно бандиту и не соблюдать договора. А вот маленькое, всё же должно остерегаться делать это.

Прошёлся я вскользь и по «финско-германской дружбе»:

— Германия сделала ту же ошибку, что в прошлый раз: развязала войну против всего мира. Конечно, у неё имеются успехи, как и в 18-м году, когда кайзеровскими войсками были оккупирована российская Прибалтика, Украина и даже часть Закавказья… Но затем, весь этот гигантский «мыльный пузырь» лопнул и, это ещё счастье для германского народа, что американцы не дали Франции высосать с него кровь досуха. Это конечно, была ошибка…

Красноречиво помолчав, многозначительно:

— …Но ведь на ошибках принято учиться, верно? И запомните мои слова: после бомбёжек Британии прошлым летом, англо-саксы от Германии камня на камне не оставят.

Перевожу стрелки уже непосредственно на судьбы Финляндии:

— Счастье же вашей страны, что в российской Гражданской войне — победили красные, а не белые…

Моё мнение: белые, не могли победить ни при каких обстоятельствах, но разговор не про это.

— …Если бы положим, в 1920-м году в Кремле сидел не европеец и интернационалист Ленин, а к примеру — националист-азиат Унгерн, где бы тогда была ваша страна, господин Паасикиви?

Тот, дипломатично улыбаясь:

— К счастью этого произошло, а русский народ — не злопамятен.

Меня, от его улыбки, аж передёрнуло:

«На этом, вы сволочи и ездите! Не… Никакого «Гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остаётся». Уйдут все вместе и под руку! И финны вслед за ними, если через пару месяцев, мы с тобой не договоримся на развалинах Хельсинки».

Впрочем, взял себя в руки и следующий час, мы с послом Финляндии Юхо Кусти Паасикиви, беседовали об истории и особенно про то, как мирно и счастливо жилось финскому народу в Российской империи.

Русские императоры строили в Финляндии крепости, порты, университеты и кадетские корпуса, а русские императрицы — муниципальные больницы и приюты.

Ни крепостного права, ни тем более рекрутских наборов отродясь в этой автономии не было: финские парни шли на царскую службы лишь в статусе вольноопределяющихся.

Великое княжество Финляндское имело свой правительство и свой парламент — сенат, обладающий правом законодательства.

Имелся свой Центральный банк и печаталась своя валюта — финская марка.

Центральное Имперское правительство держало рынки России открытыми для финских товаров и вместе с тем вкладывало миллиарды золотых рублей в строительство железных дорог, каналов и промышленных предприятий…

Даже российские военные базы на территории Финляндии шли на пользу финской экономике: русские офицеры, солдаты и матросы оставляли в финских лавочках и борделях десятки, а то и сотни тысяч рублей ежегодно.

С удивлением восклицаю:

— Так что же вам ещё было надо? Почему в войну 1914-1918 годов, финские добровольцы шли в Кайзеровскую армию, а не в Русскую императорскую?

Тот, скромно предположил:

— Возможно, финнам хотелось суверенитета.

— А что это такое? Его можно намазать на хлеб или его можно носить на голове?

Пообщавшись ещё, но так и придя к «общему знаменателю» по наиболее важным вопросам, вежливо распрощались.

Такие встречи с будущим главой послевоенной Финляндии, я планирую сделать как можно частыми, чтоб приучить к одной мысли:

Жизнь после новой Советско-финской «продолженной» войны не прекратиться. И даже суверенитету по большому счёту ничего не угрожает…

Если он в свою очередь не угрожает восточному соседу — огромному и великому, но крайне уязвимого со стороны Ленинграда.

Проводив до дверей, на прощанье:

— Географию мы изменить не можем, господин Паасикиви. Значит, нам остаётся, что…?

Сам отвечаю:

— …Изменить советско-финские отношения.

Тот был со мной совершенно согласен:

— Главным и определяющим во внешней политике Финляндии является отношение нашей страны к великому восточному соседу — Советскому Союзу. Это наша основная внешнеполитическая проблема, которую мы должны решить и от которой зависит будущее нашего народа.

Правильно всё понимает!

Но пока сделать ничего не может…

* * *

В будущем которое я оставив, переселившись в организм Сталина, про польского еврея Вольфа Григорьевича Мессинга — мифов существовало пожалуй не меньше, чем про самого Реципиента. Правда, по больше части лишённых того негатива. Каким из них верить, каким нет — я без понятия, да и нет особого желания заморачиваться на эту тему.

Но из опыта личного общения я вынес одно:

Это — великий аферист!

С потенциалом, который он сам ещё не понимает.

В чём заключается этот «потенциал»?

Врёт и, сам верит в своё враньё — а именно это и, есть залог успеха любого афериста: веришь сам — поверят другие.

И решил поставить его себе на службу.

Предварительно домыта накормив в совнаркомовской столовой и под самое «горлышко» залив чаем, отвёл в свой кабинет и предложил:

— Хотите поменять климат, Вольф Григорьевич?

Если он и испугался, то внешне этого было незаметно:

— «Поменять климат»?! На что, Иосиф Виссарионович?

Улыбаюсь доброжелательно:

— На более мягкий климат, конечно и, причём — во всех отношениях. Ведь, Вы же не успели ничем навредить Советской Власти?

Сознаётся:

— Не успел… К счастью.

От просто доброжелательного, перехожу на доброжелательно-деловитый тон:

— Ну а раз так, Советская Власть видит в Вас своего сторонника и предлагает Вам поработать на неё в вашем же амплуа и заодно разбогатеть лично. Вы согласны?

Какой еврей (да и не еврей) откажется разбогатеть!?

— Да, кто ж откажется?! Вот только в нашей стране, не приветствуется желание разбогатеть…

Понимающе:

— «Климат», не тот, да?

Соглашается:

— Сказать по правде… Да!

— Вот потому то, я и предлагаю Вам его поменять.

От экивоков, перехожу к делу:

— Переберётесь в Америку. Если не возражаете, конечно!

Последняя фраза была сказана таким тоном, что возразить не каждый бы решился.

Товарищ Мессинг растерялся:

— И чем я там буду зарабатывать на хлеб? Ведь, я даже американского языка не знаю.

Делаю большие удивлённые глаза:

— Соединённые Штаты — страна эмигрантов! Там можно жить не зная американского английского и при этом делать деньги… Большие деньги…

Показываю руками:

— …Очень большие деньги!

Товарищ фокусник на деньги — даже очень большие, не купился, чем на голову вырос в моих глазах:

— И на чём, дико извиняюсь, я буду делать деньги?

Как об чём-то скучно-банальном, вызывающем лишь зевоту:

— Как это на чём? На предсказаниях.

То, возможно за всё время нашей встречи, искренне воскликнул:

— Но я не умею предсказывать будущее!

Вперившись пронизывающим сталинским взглядов в его чёрные гипнотические глазищи:

— От Вас этого и не требуется. Будущее умеет предсказывать товарищ Сталин. А Вы должны лишь зарабатывать на его предсказаниях деньги и не забывать делиться, в пропорции, скажем… Эээ… Десятую часть оставьте себе, а остальное переведите на счёт Советского посольства в США. Последнее же, поможет Вам с первоначальным капиталом, с «раскруткой» в СМИ и знакомстве с нужными людьми на Нью-Йоркской бирже и в букмекерских конторах.

Пишу в блокноте, затем вырываю исписанный листок и протягиваю:

— Вот ваше первое предсказание. Читайте вслух, Вольф Григорьевич.

Тот, не без труда читает, шевеля при этом губами — ведь всё-таки русский, это не его язык:

— 27 февраля 1941-го года, в отеле «Biltmore» в Лос-Анжелесе, киноакадемией «Оскар», фильм «Реббека» режиссёра Альфреда Хичкока получит наибольшее число номинаций (одиннадцать) и награду за лучшую постановку. Наибольшее количество наград (три) будет иметь «Багдадский вор», премию за лучшую режиссуру — Джон Форд за «Гроздья гнева»…

В самое ближайшее же время, мне предстоит грандиозный «шоппинг» в Штатах, поэтому эти денежки не будут лишними.

Жаль конечно, что таких «предсказаний» будет сравнительно немного…

Знал бы прикуп!

И некоторые события, я предсказывать не собираюсь по политическим соображениям — например Пёрл-Харбор.

Поэтому в конце концов, товарищу Мессингу придётся сделать грандиозный «хапок» и…

Ну а там как уже повезёт: успеет он скрыться от агентов ФБР где-нибудь в Мексике, или сесть лет на тридцать в одну камеру с ещё живым Аль Капоне.

Тот спрятав «предсказание» в бумажник, а тот в свою очередь — во внутреннем кармане, умоляюще сложил руки на груди:

— Иосиф Виссарионович! Товарищ Сталин! Все мои родственники — отец, братья — остались в Польше! Им угрожает опасность!

Да, знаю — все они погибнут в Варшавском гетто или в Майданеке.

Пододвигаю ему тот же блокнот и карандаш:

— Пишите полные анкетные данные: фамилия, имя, отчество, год рождения, адрес проживания. Сделаю всё, что с моих силах. А за то, что не смогу — заранее приношу самые глубочайшие извинения, Вольф Григорьевич.

Пока тот писал, а родственников у товарища «фокусника» оказалось довольно-таки много, мне пришла в голову новая идея:

— Впрочем, когда Вы станете всемирно известным предсказателем — к маю месяцу, надеюсь, сможете помочь своим родственникам сами.

Грамотно распиарить и станет таковым — куда он денется.

Мой визави явно заинтригован:

— И каким же образом я смогу им помочь?

— Напишите и пошлёте заместителю Адольфа Гитлера — Рудольфу Гессу, предсказания насчёт его собственной судьбы. Возможно, это даст толчок событиям, которые спасут не только ваших родственников, но и десятки миллионов людей…

Подчёркнуто добавляю:

— …И что немаловажно, Вольф Григорьевич — оставят ваше имя потомкам, как величайшего предсказателя в истории человечества.

Альтруизм, это конечно хорошо…

Но тщеславием тоже «кашу» не испортишь!

Суть моей задумки в чём?

Рудольф Гесс входил в круг ближайших соратников Гитлера со дня основания «НСДАП», чалился на одних нарах с ним после «Пивного путча», был его личным секретарём и даже помогал тому графоманить в написании «Майн Кампф». После прихода к власти, он занимал должность Рехсминистра, Заместителя Фюрера по партии и руководил так называемым «Бюро Гесса» — которое дублировало очень много разных структур: государственных, партийных, военных и прочих… Наконец, подобно Сталину в двадцатые годы, он заведовал партийными и государственными кадрами Третьего Рейха.

То есть в руках этого человека, была реальная власть.

1 сентября 1939-го года выступая в Рейхстаге, Адольф Гитлер объявил о назначении Германа Геринга своим преемником, а если и Геринг не сможет исполнять обязанности фюрера — то его заменит Гесс.

Конечно, случись что с Гитлером, реальную власть получил бы всё-таки последний, ибо даже в своём «Люфтваффе», Толстяк с некоторых пор стал «свадебных генералом».

То, что с перелётом Гесса 10 мая в Британию не совсем чисто, а наоборот — очень грязно и, последнему дураку понятно. Ясно и другое: этот человек способен на решительные, даже попахивающее авантюрой поступки.

Не силком же его в тот «Мессершмитт Bf.110» засунули, правильно?

Правильно!

Рудольф Гесс имел сильное влияние в «Общество Туле» — германском окультно-политическом обществе в рамках немецкого расистского националистического движения и, стало быть — имел вполне конкретный «сдвиг шифера» по теме всякой чертовщины.

И если его правильно настрополить, то…

Боюсь даже предположить!

Минимально ожидаемое — заметня в высших эшелонах власти страны, которое возможно — хотя бы на пару месяцев отсрочит «Барбароссу», а ещё лучше на целый год.

Получится — не получится, а попробовать надо.

Попытка же не пытка!

Эх, был бы Лаврентий Павлович рядом — он бы подтвердил…

* * *

В конце рабочего дня вызвал в кабинет Директора Департамента иностранных дел и дал ему ещё одно поручение:

— Товарищ Вышинский! С государством Колумбия дипломатические отношения установлены ещё в 1935-м году, а дипломатических миссий в странах до сих пор нет.

«В реальной истории», они будут открыты лишь в 1943-м.

— Это непорядок!

Тот невозмутимо:

— Возможно, в них не было особой нужны, товарищ Сталин. Насколько мне известно, товарооборота между нашими странами практически нет.

Ставлю в известность:

— Теперь товарооборот появится и, стало быть — посольствам быть! Так что особо не медля назначайте «Чрезвычайного и полномочного», «других официальных лиц» и, пусть выезжают. Инструкции получат по отбытию.

Проводив Вышинского, позвонил в Департамент внешней торговли СССР и объяснил какого рода «товарообмен» намечается у нас с этой Латиноамериканской страной:

— Сухие листья коки в обмен на военную технику: боевые самолёты, бронемашины и танки. Если либералов (а правит там именно либеральная партия) это не заинтересует, можно предложить бесплатное обучение студентов в СССР, или…

Что ещё?

— …Или тупо дать взятку: либеральные режимы как правило — сверху донизу коррумпированы. Поэтому пошлите в Колумбию торгового представителя поизворотливее, имеющего соответственные навыки.

А если не захотят даже разговаривать?

Тоже не беда: эта республика хотя и самый крупный производитель кокаина, но далеко не единственный.

Коку ещё выращивают в Венесуэле, Эквадоре, Перу, Боливии… Не везде там режимы либеральные, а диктатору с диктатором ничего не стоит договорится. Причём стоит только одному «сукиному сыну» купить в СССР какие-нибудь «железные игрушки» — как тут же другие «сукины сыны» выстроятся в очередь.

Наконец, этот кустарник можно выращивать самим, где-нибудь в предгорьях Северного Кавказа, чем не сегодня — завтра озабочу своих ботаников.

Для чего мне сухие листья коки?

Нет, я вовсе не стражду стать наркобароном: дурь — не моя тема…

Они вовсе не мне = а бойцам Красной Армии, вынужденных вести боевые действия в экстремальных условиях.

У солдат Вермахта для этого была синтетика — «первитин» (он же метамфетамин) входящий в состав «панцершоколада» (шоколада для танкистов), позволяющий танкистам без сна, еды и усталости совершать дальние рейды, лётчикам делать по пять-восемь вылетов в сутки, а пехотинцам преодолевать на своих двоих до 30 километров за сутки.

Примерно такой же эффект (возможно немного меньший) даёт жевание листьев коки, что индейцы южноамериканских Анд проделывают уже в течении тысячелетий и, что помогает им выжить в суровом горном климате — сохраняя работоспособность даже в условиях разряженного и бедного кислородом воздуха. Причём в отличии от первитина — никакого наркотического привыкания и особо вредных побочных явлений для организма.

Буквально в паре слов…

Кока является мощным психомоторным стимулятором, способствующим приливу энергии, повышению выносливости и трудоспособности, однако в отличии от кокаина — не являющимся наркотиком: при употреблении больших доз листьев коки возможны такие побочные эффекты, как дрожание рук, незначительное повышение кровяного давления, учащение сердцебиения, онемение полости рта, но не более. Употребление коки способствует устранению усталости, уменьшению некоторых местных болей (мышечные боли или боль в спине) и подавление чувства голода.

Существуют и другие эффекты от употребления растения коки: как и большинство других стимуляторов, она понижает…

Чувство алкогольного опьянения!

Тоже будет не лишним, зная одну нашу национальную привычку.

Кто откажется мгновенно протрезветь в случае необходимости?

Или, протрезвить своих «малость перебравших» подчинённых?

Правда, с этим надо быть осторожным…

Самым ярко-выраженным эффектом от употребления коки является резкий подъем настроения, но без эйфории, или других эффектов — которые возникают при употреблении кокаина. В этом смысле она является отличным антидепрессантом: человек начинает чувствовать себя более мотивированным и счастливым, при этом становится оптимистичным и разговорчивым…

Что будет вовсе не лишним для бойцов и командиров первого периода боевых действий — который по определению, не может быть успешным для Красной Армии.

Употребление листьев коки стимулирует мозг, способствует появлению мотивации и активизации какой-либо деятельности.

Думаю и, командирам РККА такое пригодится.

В случае чувства сонливости или усталости, употребление коки уменьшает желание спать и пробуждает дополнительные силы…

Часовые, стоящие на посту после длительного марша или боя — это в полной мере оценят.

В случае жевания листьев коки на протяжении длительного периода, значительно увеличивается период бодрствования, при этом сохраняется ясность ума… Практически все водители такси в Латинской Америке сутками жуют листья коки и при этом что-то не слышно об какой-то особо высокой аварийности в тех краях.

Почему бы и нами военным водителям и мехводам боевой техники не употреблять во время маршей?

Здесь имеется на мой взгляд, не только чисто военный аспект…

Интересными психическими воздействиями коки являются: чувство расширения сознания, осознание необходимости интеллектуальной деятельности. Если говорить о эмоциональных ощущениях во время употребления коки, то человек начинает чувствовать себя более мотивированным и счастливым, при этом становится оптимистичным и разговорчивым.

Для сравнения: эффекты от употребления кокаина способствуют мгновенному и кратковременному всплеску эйфории и гиперреактивности. Использование же коки, постепенно заставляет человека чувствовать себя более мотивированным, возникает желание заниматься производственной деятельностью, повышается физическая выносливость и уменьшается чувство голода. Эффекты от употребления коки могут быть сохранены в течение длительного периода времени, не достигая форм физического или психического насыщения, как это происходит с употреблением кокаина.

При жевании листьев коки очень легко сосредоточиться на одной задаче, при употреблении кокаина же — возникает чувство рассеяности, поскольку очень сложно поддерживать один и тот же уровень концентрации алкалоида.

Значит, что?

Нашим учёным, инженерам, конструкторам… Да и чиновникам всех уровней, такой стимулятор деятельности не помешал бы.

Есть побочные эффекты от употребления коки?

Конечно!

После длительного периода употребления этого стимулятора деятельности — могут быть так называемые «попуски», характеризующиеся общей усталостью и длящиеся недолго. Конечно же, это несравнимо с «ломкой» после употребления кокаина или других тяжёлых наркотиков.

Другим побочным эффектом является сочетание коки с алкоголем, снижающее чувство опьянения и как правило, приводящее к увеличению количества выпитого. Если злоупотребить, конечно, это в свою очередь, может вызвать резкое сужение сосудов и…

Ну дык, если человек захочет самоубиться — он так или иначе самоубьётся!

Доказано всей многотысячелетней историей земной цивилизации.

Естественно озадачу своих фармацевтов, чтоб те изготовили из листьев коки какие-нибудь пилюли, рассасываемые под языком…

Ведь мы же не индейцы, чтоб листья жевать!

Да и вмиг скурят их наши «орлы» при вечном дефиците махорки во фронтовых условиях.

Листьями коки можно также кормить верховых и вьючных лошадей, что даст советской кавалерии просто небывалые до сих пор возможности. Опять же не в натуральном виде — кавалеристы заберут у своих четвероногих друзей и однозначно скурят…

А в виде добавки в комбикорм.

* * *

Приехав домой, за ужином долго тупо смотрел на щебечущую о всяких бабских глупостях свою ненаглядную, пока не осенило:

— Валентина Васильевна! А чё это Вы у меня гаситесь?

— В смысле?

— В смысле, что Вы у нас теперь Первая леди Советского Союза и должны вести соответствующую активную политическую деятельность…

Подумав, поправился, пригрозив пальцем:

— …Не более активную, чем я, конечно. А то мы с Святейшим Патриархом Алексеем I, уже договорились об открытии монастыря и Вы там станете первой инокиней.

Так сочувственно на меня посмотрев:

— Совсем Вы у меня заработались, Иосиф Виссарионович!

Проигнорив её обидные слова:

— Первым делом, Вы могли бы написать письма другим «первым леди», в частности Еве Браун.

— А это что за сучка?

Терпеливо объясняю:

— «Сучка» — это Блонди, любимая овчарка Гитлера. А Ева Браун — его, эээ… Любимая женщина.

Моя половинка удивилась:

— «Любимая женщина»? Ты же при каждом упоминании Гитлера, напоминаешь, что он — пи…

— Мало ли что я напоминаю! Официально, она его любовница и точка. А спит он с ней или всего лишь кроссворды разгадывает, это дело уже десятое.

— Так какой тогда смысл мне ей письма писать, если она даже не его «подстилка» — не то чтобы законная супруга?

Пожав плечами:

— Возможно и, нет никого смысла, но как знать? Попробовать всё же надо.

— И о чём же писать этой потаскушке?

Смотря в потолок:

— «А вдруг завтра война, а вдруг завтра в поход»? Нам мужикам то, проще: призвали, убили, закопали и забыли… А каково вам — их жёнам, матерям, сёстрам и дочерям? О чём вообще думают женщины, когда чувствуют угрозу своим любимым? Вот про то и пиши.

Подумав, та краснела:

— Я чувствую, но не смогу этого написать… Ведь я же…

«…Неграмотная девушка».

По этому поводу, открою небольшой секрет: я совершенно не парюсь — как и бравый солдат Швейк, считая что образование портит женщину.

Поэтому махнув рукой:

— Не беда! Напишет какая-нибудь писательница, а ты лишь перепишешь. Не ты, так Светлана…

Вспомнив о дочери Реципиента, удивлённо оглядываюсь по сторонам:

— …Где, кстати, она сама?

Та возмущённо, чуть не отвесив мне подзатыльник:

— Я ж тебе только что рассказывала!

— Извини, прослушал…

— В театр потащила своих «кобелей».

Это то понятно: «кобели» — ухажёры из числа «прикреплённых», которые с моей подачи и по приказу генерала Косынкина занимаются ликвидации у Светланы комплекса неполноценности. Нормальные парни из простых смертных (даже сыновья наркомов и маршалов!), это делать боятся, ибо сцат её папаши — то бишь меня.

Обычное явление — я б на их месте тоже сцал.

Одно непонятно:

— А чё во множественном числе?

Та улыбается:

— Так не может выбрать кому отдать предпочтение.

Ну, прям «Женитьба» Гоголя!

Возможно, оно и к лучшему, по крайней мере в данный период её полового созревания:

— Ничего! Подрастёт — научится и выбирать.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

**

Уважаемые читатели!

Следующая глава будет опубликована в среду 4 октября.

Приятного чтения!

Notes

[

←1

]

Маршал авиации Голованов А.Е. «Дальняя, бомбардировочная…».

[

←2

]

«Отчет о совещании Гитлера с начальником отдела обороны страны штаба оперативного руководства вооруженных сил от 1 мая 1941 г.»: Фюрер решил: операция Барбаросса начинается 22 июня.

[

←3

]

Генри Форд: «Демократия, это два с половиной доллара в час».

[

←4

]

На этот счёт существует несколько версий и мнений. Автор руководствуется книгой Лайнер Л.Д. ««Энигма». Как был взломан немецкий шифратор».

[

←5

]

Инцидент с Новой 4-й армией, также известный как Инцидент в южной части провинции Аньхой — событие, произошедшее в январе 1941 года во время японо-китайской войны, и явившееся эпизодом противоборства КПК и Гоминьдана. На штабную колонну Новой 4-й армии, в которой было около 9 тысяч человек, совершили внезапное нападение 12 дивизий командующего 3-го военного района Гу Чжутуна. Коммунистические войска, уступавшие в численности нападавшим примерно в 7 раз, были полностью разгромлены, командующий Новой 4-й армией генерал Е Тин попал в плен, заместитель Е Тина — Сян Ин — убит. 17 января Чан Кайши издал приказ о расформировании Новой 4-й армии и предании суду её командующего.

[

←6

]

Японские армейцы обзывали флотских «лягушками» с добавлением всяческих обидных эпитетов, те их — «обезьянами».