| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
В 1943-м году, когда такой метод продолжал оставаться для наши генералов и маршалов чем-то запредельно-неведомым, таким образом разрушалось до девяносто процентов железных дорог. В 44-м, когда наши стратеги наконец-то протёрли свои совиные очи и стали целенаправленно с таким явлением бороться — лишь десять-пятнадцать.
Думаю, в «текущей реальности» германское командование прозреет намного раньше нашего…
Но хотя бы неделя-другая у меня будет.
А за это время можно много дров… Хм, гкхм…
Шпал наломать!
Обращаюсь к генералу армии Артемьеву, генерал-лейтенанту Головко, и присутствующему при разговоре Наркому НКГБ Пономаренко:
— Товарищи! Из состава Железнодорожных войск и Войск охраны тыла, нужно создать специальные подразделения для разрушения всей железнодорожно-транспортной инфраструктуры вплоть до Днепра. В нужном количестве снабдить их «червяками» прицепленными к бронированному локомотиву с зенитной бронеплощадкой. Обеспечить надёжной охраной — бронепоездами и частями войск «Охраны тыла»…
В очередной раз, мои слова произвели очень тяжёлое впечатление. Но непроизвольно сам тяжело вздохнув, продолжаю:
— …И не забываем, товарищи, что враг тоже может предусмотреть такие действия с нашей стороны и предпринять контрмеры — например, нарушив связь. Поэтому во главе таких подразделений должны находиться смелые, решительные и инициативные командиры — не боящиеся взять ответственность на себя…
— …При первых же признаках начавшихся боевых действий, всё, что откручивается и более-менее сложное — стрелки, семафоры, оборудование железнодорожных депо — должно быть откручено и вывезено за Днепр. Всё что не откручивается — уничтожено на месте.
Присутствующие понурили головы, боясь поднять на меня взгляд.
Могильным холодком повеяло между лопаток:
«Поди, всякую гадость про товарища Сталина думают. Как бы не приведи Маркс, ещё одного заговора не последовало…».
Наконец, после довольно продолжительного молчания, Пономаренко поднял голову и посмотрел мне в глаза:
— Неужели всё так плохо, товарищ Сталин?
Улыбнувшись, уверенно отвечаю:
— Наоборот: всё очень хорошо, товарищ Нарком госбезопасности! Мы знаем про грозящую нам смертельную опасность и предпринимаем соответствующие меры.
Оглядев всех присутствующих, постаравшись поймать взгляд и заглянуть каждому через глаза в душу:
— Если мы с вами переусердствуем — потомки над нами лишь посмеются. Если не проявим должного усердия — проклянут.
Изрядно сгущаю краски, конечно, но для пользы дела.
— Если они, конечно, будут у нас с вами — наши потомки. Ведь эта войны будет не ради каких-то политических требований или территориальных уступок…
Продолжаю предельно серьёзно:
— …Это будет война на уничтожение.
* * *
Продолжилось формирование нового состава Генерального штаба Вооружённых Сил СССР. В частности, он обзавёлся своими собственными «глазами» — аналогом знаменитой «Группы Ровеля» (Kommando Rowehl): «Особой авиационной группой ВВС ВС СССР» для ведения стратегической воздушной разведки.
Правда, сама «Особая авиационная группа» лишь в стадии формирования, но ничего…
Важен почин!
Командиром её был назначен капитан государственной безопасности Ивашутин Пётр Иванович, получивший звание генерал-майора.
Его карьера напоминала таковую же у Александра Голованова, только наоборот: если командующий «Авиацией Особого Назначения» (АОН) — сперва был чекистом, а потом лётчиком, то этот перед тем как перейти в органы — служил в 45-й авиабригаде Московского военного округа, командиром тяжёлого бомбардировщика «ТБ-3».
В общем, назначению соответствует!
Одно в его биографии меня настораживает-напрягает: закончил Военно-воздушную академию РККА имени Жуковского…
А не туповат ли он стал, её закончив?
Но ничего… Если что — заменим.
Заместителя и штаб Ивашутину подобрал сам «родной папаша» советской аэрофотосъёмки — маршал СССР Бонч-Бруевич, лётный и обслуживающий персонал выберет себе сам.
В напутственном после назначения слове, я сказал:
— Товарищ Ивашутин! Берите в подразделение только самых лучших лётчиков и штурманов. Не стесняйтесь, если в кабине самолёта стратегической разведки окажется генерал — выше Вас званием и, прежде командующий дивизией или даже авиацией целого округа. Звание мы ему сохраним, а оклад и количество орденов на груди — даже увеличим. Если будет соответствовать, конечно.
Определена и техника: четырёхмоторный «Пе-8» с моторами АМ-35 и агрегатом центрального надува (АЦН) обеспечивающим высоту в 12 километров. Таких надо совсем немного — штук двенадцать для европейского Театра боевых действий и, я не сомневаюсь, что к 22-му июня они будут. Правда, эту машину ещё апгрейдить и апгрейдить… Займусь чуть позже, когда руки дойдут до Наркомата авиапромышленности.
Кроме создания «Особой авиационной группы», придётся перетрясти разведывательные отделы округов, армий, дивизий…
В общем, полковнику Штеменко будет чем заняться!
* * *
Уже ближе к «ночеру», переложив всю дальнейшую организационку на «безымянных негров» под руководством Начальника Генштаба Захарова, мы с Бонч-Бруевичем-Старшим, встретились с бывшим «пять минут назад» директором строящегося Норильского горно-металлургического комбината — Авраамием Павловичем Завенягиным, те же «пять минут назад» — ставшим генерал-полковником и Председателем военного совета группы армий.
В этом месте надо обязательно напомнить, что в преддверии войны, решением Совета Народных Комиссаров СССР — Председателем которого я являюсь, все силы и средства решено было сосредоточить на нескольких десятках ключевых объектов. Норильский горно-металлургический комбинат в этот список не входит и, его строительство будет заморожено до лучших времён, ибо я больше рассчитываю на никель Петсамо и доброго дядечку Рузвельта…
Но больше всего — на разработку Халиловского месторождения железной руды — природно легированной хромом, никелем, кобальтом, ванадием…
Добавь марганца и готовая броневая сталь!
Строящийся ударными темпами горно-обогатительный комбинат — куда аврально перебрасываются даже стройбаты с западной границы (ибо, строительство «Линии Молотова» тоже прекращено), сперва будет снабжать концентратом металлургические предприятия страны, затем — возводящийся рядом Орско-Халиловский металлургический комбинат.
Ещё в приоритете Уральский алюминиевый завод (УАЗ), Карагандинский угольный бассейн, «Второе Баку» в Башкирии, Барнаульский резино-технический комбинат…
Много ещё чего!
А вот Норильск пока не горит.
Поэтому с Завенягиным из Норильска приехала целая команда — человек в двадцать: практически готовый штаб группы армий. Осталось только добавить пару опытных штабистов — знающих военные термины и умеющих рисовать стрелочки на картах и, дело будет «на мази».
Уже на месте — в зале для совещаний Генерального штаба то есть, к ним присоединилась группа вчерашних чиновников среднего ранга из союзных и республиканских наркоматов: директора предприятий, председатели исполкомов районных и областных советов, руководители главков республиканских и союзных наркоматов.
Каждый из них был с одним-двумя заместителями — сколоченная команда и, некоторые — да!
Мои слова восприняли буквально: явились с собственными секретут… Хм, гкхм… С секретаршами.
Пусть будут, если делу не мешает.
Это — руководящий состав армий и, если мы с моим Заместителем придём сегодня к консенсусу — командиры дивизий и полков.
К сожалению кадров не хватало — хоть волком-оборотнем на Луну вой и, пришлось «урезать карася»: вместо пяти, в «Особую группу армий генерала Завенягина» (иначе — «Группа армий «Выборг») будут входить три армии, отдельные артиллерийский, кавалерийский и авиационный корпус и ряд отдельных частей помельче.
Заканчивая «кадровую тему», скажу: генералам и командирам должностью до командира полка включительно, скоро будет предложено добровольно перейти на руководящие должности в народное хозяйство.
Так сказать — взаимообмен.
С понижением, конечно… Но с перспективой через год-другой вернуться в Вооружённые силы, поднабравшись соответствующего управленческого опыта.
Ну, а тем кто откажется и впоследствии накосячит…
Тут уж я не виноват!
На лицах собравшихся, ещё не успевших переодеться в военную форму, было хорошо заметно недоумение, напряжение и даже немалое опасение за свою судьбу. Они косились на Славина за моей спиной и недоумённо переглядывались.
Вполне их понимая, я выступил с небольшой речь:
— Как вы считаете, товарищи, может ли человек знающий правила — но никогда не игравший в футбол, хорошо играть в эту игру?
— Смелее, смелее, товарищи! Ну… Какие, у кого соображения на этот счёт?
Обернувшись, шепчу Славину:
— Товарищ капитан! Утреннее распоряжение отменяется. Можете где-нибудь присесть, а ещё лучше — пойти в буфет и перекусить.
Тот, два раза себя не стал заставлять уговаривать и понимающе кивнув, тотчас удалился.
Проводив его глазами, кто-то наконец, несмело:
— Если никогда не играл — то вообще не сможет.
Терпеливо жду дальше и ещё кто-то, уже смелее:
— Играть то он может — выигрывать нет.
Дальше, посыпалось как из дырявого ведра изобилия, типа:
— Может, но это будет не игра — а цирковое представление!
Народ изрядно повеселел и заметно раскрепостился.
Поняв, что «контакт» с аудиторией произошёл, в доверительном тоне продолжаю:
— Если, конечно, подняться на уровень чуть выше боя, война, товарищи — эта та же игра. Перефразируя одного великого военного теоретика скажу: «Правила войны — просты и понятны любому человеку… Но воевать сложно!».
Меня внимательно слушают, некоторые открыв рты.
— Почему «воевать сложно», спросите вы? Да, потому что войны происходят достаточно редко и загодя приобрести опыт практически невозможно.
Показывая на своего Заместителя, улыбаясь приязненно:
— Например, в Советском Союзе, опыт командования фронтом в большой войне, имеет только маршал Советского Союза Бонч-Бруевич…
Хлопая в ладоши:
— …Прошу любить и жаловать, товарищи!
После сперва довольно вялых оваций, кто-то из присутствующих вспомнил, что Михаил Дмитриевич является автором нескольких статей по военной истории — наделавших много шума в «медийном пространстве СССР» и, мало того — согласно статей других авторов в «Правде», «Известиях» и «Труде» — «отцом Красной Армии».
И грянул гром аплодисментов!
Я аж чувство зависти почувствовал… Очень нехорошее чувство, надо признаться.
Михаил Дмитриевич тоже чувствовал себя неловко, отчего косился на меня и, то и дело промокал лысину платком и им же протирая стёклышки очков.
Когда в зале успокоились отбив себе ладошки, продолжил:
— Каковы же правила войны? Приведу слова другого военного теоретика: «Дилетант говорит о стратегии, профессионал о логистике»8. То есть: умей снабжать и пополнять свои войска, мешай делать это же противнику и, ты победишь. А для этого надо защищать свои линии и узлы коммуникаций и захватывать, уничтожать таковые же у врага. А все эти «Die erste Kolonne marschiert, die zweite Kolonne marschiert… Die erste Kolonne marschiert, die zweite Kolonnemarschiert»9…
Пренебрежительно махаю рукой:
— …Это всё ерунда и надувание щёк в надежде произвести впечатление на «шпаков» в пиджаках! Уже выше уровня роты…
Бонч-Бруевич перебивает:
— Дивизии!
Настаиваю:
— Уже выше уровня роты…
Тот вновь перебивает, гневно сверкнув очами из-под «стёклышек» — которые я бы с удовольствием разбил прямо на его носу:
— Уже выше уровня дивизии, товарищ Сталин.
«Вот, сволочь!».
Ну что я могу сказать против «Папаши Красной Армии»?
Да, ничего…
В общем, консенсуса нам с Михаилом Дмитриевичем достигнуть не удалось и сконфуженно улыбаюсь, я:
— Извините, товарищи… Так как и Вы, я совсем недавно в армии и, до сих путаю дислокацию с диспозицией, а роту с дивизией. Ничего… Научимся! Нет таких крепостей, которые не взяли бы большевики.
* * *
После шквала аплодисментов, встав и оперившись руками на покрытый зелёным сукном стол в президиуме зала, слегка наклоняюсь вперёд:
— Мы вообще, для чего вас здесь всех собрали? Произошёл случай, после которого я стал сомневаться в компетентности нашего генералитета и в его способности профессионально руководить Красной Армией.
Рассказал присутствующим про проходившие здесь же две с лишним назад (ох, как давно это было!) командно-штабные учения. Затем, подойдя карте на стене, провёл указкой от Львова до Люблина и далее к Балтийскому морю, процитировал Жукова:
— «…На главном, решающем направлении (по фронту, примерно 100-150 километров) в составе фронта будет действовать не менее 15-16 авиационных дивизий, то есть где-то в районе 3500-4000 самолётов.
— Для наступательной операции на фронте 400-450 километров, с главным ударом на фронте 100-150 километров — требуется порядка 85-100 стрелковых дивизий, 4-5 механизированных корпуса, 2-3 кавалерийских корпуса.
— На участке главного удара шириною 20-30 километров — следует сосредоточить около 200 000 людей, 1500-2000 орудий, масса танков…».
Подождав, когда «цыфири» будут присутствующими осмыслены, вопросил:
— И вот скажите мне как хозяйственники, товарищи: возможно ли снабжать такое количество войск, при состоянии имеющихся коммуникаций?
Тщательно изучив карту и вдоволь «поев ухи», народ начал возмущаться:
— Это невозможно!
— Очковтирательство!
— Филькина грамота!
— Человек, составивший такой план, никогда не имел дело со снабжением даже района.
Подняв указательный палец вверх:
— Вот потому то, товарищи, я вас здесь и собрал! Спасайте государство, завещанное нам с вами нашими великими предками — Александром Невским, Дмитрием Донским, Иваном Грозным, Петром Великим… И Владимиром Ильичом Лениным.
* * *
Ну, дальше всё как обычно.
После громких заверений, народ засучив рукава взялся за организационные мероприятия. Был назначен штаб «Особой группы армий «Выборг»», во главе которого мы с Михаилом Дмитриевичем поставили генерал-майора Покровского Александра Петровича.
Тот его знает, как опытного штабиста последовательно прошедшего все ступени карьерной лестницы — школа прапорщиков, взвод, рота, батальон, полк, дивизия, корпус, штаб военного округа. Я же, как человека — которому «реальный» Сталин после войны дал задание выяснить почему «так» получилось в 41-м году.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
