Когда Бумба лишиться поддержки своего патрона и своего друга, — его положение станет очень шатким. А значит изменить свой статус, он должен до того, как положение станет действительно критическим....
Пока его голова была занята подобными мыслями, — тело привычно уворачивалось от ударов Уличного Барса.
Как тот не старался, сколько бы сил не прикладывал, — но вымотанный предыдущей схваткой Бумба, оставался для него не досягаем. Причем это было настолько явно видно, что публика, заворожено смотревшая прошлую игру, — начала скучать, и даже не просто скучать. Тот тут, то там, послышались откровенные смешки и легкие перешептывания в стиле, — "Ай да великий боец...!!!".
Уличный Барс слыша это, начал впадать в бешенство. Но если злость Чирья, делала его только сильнее, точнее и быстрее, — то Уличный Барс, переполняясь яростью, становился медленным и неуклюжим. Он начал так сильно вкладываться в удары, что в конце концов, после очередного промаха, сам вылетел за пределы круга, снеся по пути несколько зрителей.
По правилам, это означало проигрыш, но Барс влетел обратно в круг, всем своим видом показывая, что ничего подобного не было.
Грохот падения Барса, отвлек Бумбу от его мыслей. Он наконец вернулся к реальности, и понял, что пора поддаться сынку Старшего Брата.
Когда тот, бледный от ярости, в очередной раз подскочил к нему, и, взмахнув палкой наотмашь, с плеча, врезал ею по своему врагу, — Бумба не стал подныривать, или перепрыгивать этот неторопливо, (по меркам Бумбы), приближающийся к нему снаряд. Вместо этого, он подшагнул чуть вперед, чтобы получить удар не концом, а серединой палки. Слегка развернулся, принял его на ладони и, переведя удар с грудной клетки, которую подобный удар мог бы сокрушить, на пресс своего живота, в последний момент, оттолкнулся ногами от пола.
Обычно со стороны это смотрелось очень эффектно. Словно бы от удара, он взлетал куда-то высоко, и летел, чуть ли не в самый дальний угол харчевни.
Но сегодня, измученное схваткой с Чирьем тело, подвело своего хозяина. Касание ладоней, вместо того чтобы показаться беспомощной попыткой загородиться от стремительно летящего снаряда, показалось окружающим именно тем, чем и было, — грамотным блоком. А некоторая торопливость с прыжком окончательно развеяла все возможные сомнения публики. Подстава была настолько явной, что это понял даже Уличный Барс.
Неизвестно, насколько раньше он был уверен в своих исключительных бойцовских качествах? Считал ли само собой разумеющимся, что все его соперники откровенно сливают ему бои? Может он считал что его происхождение, каким-то мистическим образом, само по себе, дает ему преимущества над противниками? И принимал, как само собой разумеющиеся, что опытные сильные бойцы, выходя против него, вдруг становились неуклюжими и неловкими.
Но сейчас что-то не сработало. Было видно, что снисхождение, проявленное к нему каким-то уродцем, его взбесило.
Принимая торопливые похвалы и поздравления, которыми другие члены банды, начали осыпать его, он не сводил взгляда с Бумбы, который, якобы получив столь жуткий удар, вместо того чтобы умереть, или хотя бы валяться искалеченным и без признаков жизни, — как ни в чем не бывало встал, и пошел за свой столик, на ходу прихлебывая из поднесенной кем-то из болельщиков кружки пива.
Все это Уличный Барс воспринял как издевательство над своей персоной. Примерно такими же издевательствами звучали для него похвалы и слова поздравлений, произносимые окружающими.
Особенно изощрялся в данном искусстве Бычара. Стараясь отвести гнев Сыночка, от своего друга, он, сам восхищаясь своей хитростью, вылил на Барса такой поток неискренней лести, что почти смог перетянуть весь его гнев на себя. Правда сам Бычара, этого еще не понял, он изливая свой поток, — искренне надеялся потушить им гнев Сынка, а не наводить его на себя...
А вот Чирей видел все. Он, по одному движению глаз, умел предсказывать следующие действия соперника. И для него, таящаяся в душе Уличного Барса буря, не была великой тайной. Этого Уличного Барса, — он искренне и от всей души презирал, как может презирать настоящий боец, добывший свою славу в множестве беспощадных схваток, того, кто присвоил ее себе, пользуясь папочкиным положением. И тайно ненавидел, за то, чувство страха и беспомощности, с которыми он, — непобедимый и внушающий врагам страх Чирей, был вынужден юлить и отказываться от боя, который одно время этот Сынок, как за глаза, звали Уличного Барса, пытался ему навязать.
При всем при этом, Чирей все это время был обязан изображать искреннего друга этого мерзкого недоделка, тем самым, отводя от себя опасность очередного вызова.
Сейчас, он единственный в окружении Уличного Барса не осыпал того сладкой лестью, а молча наблюдал за происходящим. В его голове начал складываться хитрый и рискованный план, при удачной реализации которого можно было отловить сразу нескольких зайцев.... Некоторое время он взвешивал все за и против, потом решившись, тихонько склонился к уху Уличного Барса и прошептал, — "Да они же все, — просто издеваются над тобой".
Эти слова переполнили чашу терпения наследника Старшего брата. Он выхватил свой, украшенный драгоценностями кинжал, и в молчаливой ярости воткнул его в сердце Бычары, предпринималвшего очередной хитрый, (с его точки зрения), маневр, пытаясь загородить Уличному Барсу обзор на устало пьющего свое пиво Бумбу. Получив удар, он несколько мгновений, словно бы и не замечал этого, потом лицо его как-то разом побелело, ноги подкосились, и он рухнул на заплеванный пол харчевни.
Окружающие не сразу поняли что произошло. Большая часть банды, стараясь держаться подальше от Сынка, вообще предпочла как можно скорее заняться пивом и жратвой. Но даже те, кто находился рядом с Сынком, не сразу осознали происшедшее.
Кабак был еще полон движений, разговорами, чавканьем, хлюпаньем и причмокиванием, когда всеобщий любимец Бычара, как-то молча и незаметно, испустил последний вздох.
Его действительно любили. Любили за силу, которую он почти никогда не обращал против заведомо слабого противника. За доброту, за взрывной, но легкий и отходчивый нрав. Любили за готовность придти на помощь и в жестокой драке и в мелких делах.
И вот сейчас, их всеобщий любимец, валялся на грязном, покрытом плевками, объедками и пролитым пивом полу харчевни. А над его, некогда сильным и живым телом, с самодовольным видом стоял его убийца.
Любого другого, нанесшего такой предательский удар, — члены Банды Восточных Ворот, растерзали бы на месте. Но сейчас, им пришлось молчать, опустив глаза. И только скрежет яростно стиснутых челюстей выдавал их немую ярость.
— Вот так вот, — был Бычарой, стал Бифштексом. — Провозгласил Уличный Барс.
Обычно после любой его, даже самый плоской шутки, окружающие взрывались оглушительным смехом. Но сейчас, и без того оглушающая тишина, стало словно бы еще тише.
— Зачем ты так? — спросил кто-то из Стариков, молча наблюдавший за этой картиной.
— А вот так вот!!! — гордо провозгласил Уличный Барс, но опытное ухо, без труда расслышало бы в этом гордом тоне, истеричные нотки растерянности и страха. — Захотел и сделал.....
Мы, Великие Бойцы, — действуем импульсивно, по наитию, как нам сердце подскажет. Этот вот — Бычара, — издевался надо мной. Думал я не пойму. А я понял и наказал. Так у нас Великих Бойцов принято. — Торопливо добавил он.
— А ну да, — Великих Бойцов, — уныло пробормотал Старик.
— Может быть, — ты сомневаешься в том, что я — Великий Боец? — душа Уличного Барса явно жаждала схватки.
— Да нет, — не сомневаюсь, — поспешно сказал Старик.
— А может, тут кое-кто еще в этом сомневается, — вот например ты урод?
Слова эти, естественно были обращены к Бумбе. А Бумба, в этот момент пребывал в весьма расстроенных чувствах. Только сейчас он понял, что такое потерять друга. И только сейчас осознал, что Бычара был его другом.
Раньше его отношение к этому огромному и шумному существу было подобно отношению породистой кошки к слуге своего хозяина, — опасливо-снисходительно-потребительским. Он принимал его подарки, любовь и уважение, как расплату за свою необычность, участие в Игре и услуги, которые он оказывал Банде.
Выросший без какого-то подобия ласки и любви, герой наш был весьма ограничен в эмоциональной сфере. Он знал, что такое любовь к еде, одежде, теплу, безопасности... , — но ни понимал, как можно любить другого человека.
Весь опыт прошлой жизни, научил его, что все окружающие его существа от крысы и больше, это враги, или как минимум конкуренты. Так же как и он, тянули они свои грязные пальцы, лапы и морды к тем же кускам, что и он. Иногда с ними приходилось драться, иногда удавалось разойтись мирно.... С некоторыми из них, можно было даже заключить что-то вроде союзнического договора, какой был у него с собачьей стаей на помойке и бандой Восточных Ворот. Но дружба? В словаре Бумбы даже и слова такого не было.
И вдруг, смерть одного из этих союзников, вызывает у него такую боль!
Он и раньше видел смерть. Он часто видел смерть. Ему уже приходилось убивать. В возрасте пяти лет он прикончил крысу, которая подошла к нему слишком близко. А сейчас, в возрасте лет одиннадцати, — он не видел большого отличия между убийством человека и убийством крысы. Он видел смерти собак из помойной стаи, видел смерть Восточников, во время их постоянных войн с конкурентами, и они всегда оставляли его равнодушным.
Но смерть Бычары, почему-то потрясла его. Настолько потрясла, что он даже не сразу понял, что стал объектом всеобщего внимания.
В тот момент, когда Уличный Барс произносил свои слова, — Бумба стоял над телом Бычары, пытаясь понять, что же происходит в его душе. Внешне он оставался спокойным, и холодно-заинтересованным взглядом рассматривал лежащее перед ним тело. Ему, выросшему в одиночестве, было незачем учиться показывать свои эмоции и чувства. И хотя в душе у него все кипело, внешне это никак не проявлялось..
И поскольку никто этого "кипения" не видел, у большинства окружающих возникло ощущение, что Бумбе совершенно наплевать на смерть человека, которого все считали его другом. И в этот момент, не в одной голове появилась мысль, — "Да что же это за мразь такая? Ведь даже собака скулит у трупа хозяина, а он...?".
— Это ты правильно заметил Уличный Барс, — урод он!!! — раздался спокойный, вкрадчивый голос Чирья. — Животное и не более того. Вопрос, — что он тут делает?
Почти у всех нас, дома есть собаки или кошки, — но разве мы сажем их за свой стол? Разве позволяем им вести себя, подобно равным нам?
Равным нам. Вслушайтесь в эти слова, — "Равным нам".
Если сейчас, в эти двери войдет ваш сосед, который родился с вами в один год, вырос на той же улице, ел ту же пищу, но не состоящий в банде, — зайдет и потребует налить себе пива.... Что будет?
— Кранты ему будут. В лучшем случае, — приползет домой без зубов и с переломанными ребрами. — Высказался кто-то из наиболее сообразительных.
— А этот, — что он такое? Почему стоит рядом с нами, как будто имеет на это право?
— Ну да он вроде как это, — Кастету принадлежит.
— А где тогда сам Кастет?
— Ну да вроде по делам своим пошел.
— По своим делам, — особо выделив среднее слово, повторил Чирей. — Вот именно, что у него давным-давно появились свои дела. Говорят, он становится большим человеком, начинает работать...., сами знаете на кого. А свои детские игрушки, — он, похоже, решил оставить нам здесь. А вот нужны ли они нам?
— А че, — он вроде как удачу приносит, — сказал кто-то, доброжелательно относящийся к Бумбе.
— Ага, — Бычаре, он уже свою удачу принес. Вот только что сам Бычара об этой удаче думает, у него уже не спросишь....
Тут все задумались. Причем каждый о своем. Большинство Стариков сразу смекнули, к чему ведет свою речь Чирей. И мысленно похвалили его. Перенести вину за смерть популярного бойца Бычары, с полезного во всех отношениях Сынка, на этого, малопонятного, хотя и весьма забавного уродца.... Представить все так, будто бы это его несчастливый глаз, а вовсе не нож Сынка, стал подлинной причинной смерти...., — Пожалуй хватит держать такого умника в Бойцах, пора делать Стариком.......
Уличный Барс, — понял, что до Чирья дошло то, о чем он Уличный Барс догадался давным-давно. И что, пожалуй, этот парень не дурак, и есть смысл порекомендовать его папе в качестве перспективного кадра. Тем более что сам Чирей будет благодарен, а следовательно предан ему за это, до конца своей жизни. А преданность такого бойца как Чирий.....
Большинство простых бойцов подумало, — "А ведь и правда".
Меньшинство, — "Против слов Чирья и Сынка не попрешь, тем более что Кастет.....".
Сам Чирей наконец-то признался сам себе, что тот, кто со временем мог вырасти в бойца, на порядок превосходящий его..., и кого в глубине души он по настоящему боялся, — фактически уничтожен.... Причем средством к его уничтожению стали не нож, не кастет и не дубина, а вовремя сказанное слово.... Так может быть сила..................
А сам Бумба подумал, — "Что ж, это должно было случиться. Я, правда думал, что у меня еще будет полгода на подготовку, но видно....Что ж, пора, — значит пора".
— Да, я тут никто. — Сказал он, спокойно глядя в глаза Чирью. — Я веселю вас, лазаю по окрестностям, добывая сведения о ваших врагах, но я тут никто. Мне недоело это. Я хочу быть равным. Ты знаешь способ, как человек, которого никто не приглашал, может стать шакалом.
— Ты хочешь боя с нашим лучшим бойцом? — Удивленно спросил один из Стариков.
— А что мне еще остается? — Спокойно ответил Бумба, обводя вглядом, глаза всех собравшимся в кабаке шакалов.
Зал удивленно загудел. Все знали легенды, про то, что кто-то, когда-то пришел со стороны и бросил вызов лучшему бойцу..., но большинство легенд заканчивались смертью пришедшего. Блатная романтика воспевала этих смельчаков и героев..., посмертно. Но Бумба? Этот жалкий, ничтожный шут и урод, — великий герой, воспетый в легендах? Да достоин ли он претендовать на это право?!?!
-Ты что же недомерок, вправду считаешь, что можешь биться с лучшим из наших бойцов? А может, подрастешь сначала? А хвост у тебя уже отвалился? А может просто тебя прибить как муху? — понеслись со всех сторон возгласы, в которых негодование совмещалось с насмешкой и удивлением.
Еще пару лет назад, этого было бы достаточно, чтобы ввести Бумбу в ступор и отнять у него все силы для сопротивления.
Вообще, первое время в банде, необходимость находиться среди большого количества людей, его пугала. Тогда он все время норовил забиться в темный угол, спрятаться под лавкой и вообще, старался быть как можно менее заметным. Ему тогда все время казалось, что вслед за обращенным на него взглядом, последует обычный пинок, или полетит очередной камень
Потом он научился жить среди людей и не пугаться их внимания. Более того, в некоторых случаях, всеобщее внимание даже стало льстить ему. Он понял, что иногда, всеобщее внимание не выливается в град камней, а даже совсем наоборот, — дает ему в руки определенную власть.
