| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Он что-то еще говорил, пытаясь отвлечь юношу от его мыслей, но, в конце концов, умолк.
...Человек, что ждал их в одном из увеселительных заведений города, показался Юстэсу холодным и надменным, и он удивился даже: что может быть общего у его нового друга и этого вельможи?
Заказав кувшин вина и фрукты, они уселись за дальним от входа столиком.
— Проследи, чтоб нас не беспокоили... — вежливо, но властно приказал хозяину знакомец агила.
И по тому, как проворно толстый и вальяжный трактирщик бросился исполнять его просьбу, Юстэс понял, что тот и вправду — важная птица.
— Знакомьтесь, други! — весело провозгласил певец, когда они уселись в ожидании еды и питья. — Этого парня я прозвал Чудным, ибо он немного какой-то странный... Впрочем, как и все чужеземцы, — и агил похлопал Юстэса по плечу. — А это — мой названный брат... — торжественно объявил он, указывая на своего друга. — Мы выросли под одним кровом. Не знаю, какое имя дала ему мать, но я и другие зовем его — Нордид...
Служка принес поднос и проворно накрыл им стол. Отдав должное напиткам и закускам, старые приятели перешли к делу.
Юстэс угрюмо потягивал вино, — оно было превосходным! — и не особенно прислушивался к тому, о чем говорили его соседи по столу. Между тем, разговор складывался интересный....
— Твоего отца заточили в Темную башню? — ужаснулся агил, когда его названный брат поведал ему о судьбе Дарквиша.
— Тебя это пугает, друг? — спокойно переспросил Нордид. — Если так, то давай на этом закончим наш разговор, допьем вино — и разойдемся.
— Но это был самый честный... самый порядочный... Самый светлый человек из всех, кого я знал!.. Постой, но он ведь — глава Девяти! — на него бы обрушилась вся сила заклятья!..
— Он и не совершал измены. Это я знаю точно — ведь он еще и мой отец... — голос Нордида чуть дрогнул — всего на мгновение. — Но преступление налицо: он поднял оружие против Королевы. Совет не мог проголосовать за его оправдание...
— Чем я могу помочь? — после долгой паузы спросил агил.
— У худых вестей длинные ноги... Многие из тех, кто еще недавно из кожи вон лез, чтобы попасть отцу на глаза, отвернулись от нас. У меня почти не осталось друзей. Настоящих друзей...Ты да мой кузен, который не очень-то хорошего мнения о Королеве после странной гибели своего отца.... Ну, помнишь, тот участвовал в походе к Побережью? ...
— Помню... Королева, говорят, искала Камень Проклятого...
— ...еще есть муж сестры... Верный человек, — продолжал Нордид, — но они ждут ребенка, и я не имею права впутывать его — ведь больше мужчин в нашем роду не осталось...— и он посмотрел прямо в глаза агила. — Не хочу тебя неволить, ты вправе отказаться...
— Нет, — покачал головой певец. — Твой отец когда-то спас мне жизнь, я вырос в вашем доме... Пришло время отдавать долги.
Нордид благодарно положил руку на его плечо:
— Я так и думал... Теперь слушай... — и тут он, спохватившись, спросил, кивком головы указывая на отрешенно молчащего Юстэса. — А что он вообще за человек?
— Так.... Простой паренек, похоже, из деревенских... Он не из этих мест. Но уверяет, что хорошо знаком с воинским ремеслом. Я хотел просить твоего отца определить его в дружину Горста, но раз такое дело...
— Горст погиб... — сухо отозвался Нордид. — Вся его дружина погибла...
— Как?!
— Серая хмарь... Она напала на отряд вольфорранов, но те успели ускакать, а наши были пеши...
— Какая страшная смерть! — певец был потрясен. — Но почему они не выставили обереги?
— Не хочу сейчас говорить об этом... — перебил Нордид. В его глазах плескалась боль. — Хуже всего то, что когда подоспели Храмовники — там уже некого было спасать... Понимаешь? Кто знает, где теперь душа Горста, кому она досталась? Он ведь не успел дать Обет верности... — и они оба точно по команде покосились на запотевшие окна, за которыми ворочалась ночь.
— Да-а... — тяжко вздохнул певец. — Горст всегда был против этих штучек: дескать, не к лицу настоящим людям заниматься колдовством, пусть даже они и короли...
— Но нам придется это сделать... — посуровев, возразил Нордид. — Я не хочу, чтобы кто-то чужой услышал наш разговор. Поэтому — настройся и слушай меня...
Повинуясь его просьбе, агил закрыл глаза и слегка откинулся на спинку стула, расслабив руки вдоль туловища.
— Я — готов... — глухо ответил он, спустя какое-то время.
Слегка запьяневший, Юстэс с удивлением наблюдал, как эти двое молча сидели друг против друга с закрытыми глазами. Потом, пожав плечами, снова наполнил свой стакан и отвернулся: его это не касается...
Но он ошибался.
"...Через три луны мой отец будет мертв. Башня убьет его..." — мысленно говорил между тем Нордид другу. — "Нам ни разу не дали увидеться — ведь в Башню Забвения можно войти лишь однажды... Но мой отец — о, они еще пожалеют о содеянном! — он может многое... Он явился мне через зеркало... Почти сразу, как его заточили в Башне. Больше контактов не было — боюсь, эта связь забрала у него слишком много сил...Стоит попытаться вытащить его оттуда — никто и не узнает, а потом поможем ему перебраться в Заморье... Но главное, что он успел сказать мне — я должен привести к нему чужестранца, который придет с тобой на нашу встречу... Поэтому-то я и послал за тобой..."
— Что?! — от неожиданности агил произнес эти слова вслух, и ему понадобилось время, чтобы снова войти в транс.
"Да! Он именно так и сказал... Мне сильно не хотелось впутывать тебя в это дело: мы бы с Бильямом справились сами, а ты — в случае неудачи, — позаботился бы о наших женщинах... Но отец настаивал на этом..."
"Хорошо... Когда?"
"Завтра..."
...Едва они ушли, ночная бабочка, сонно кружившая под потолком, оживилась и выпорхнула вон. Очутившись на свежем воздухе, она оборотилась совой и полетела над ночными крышами. Ее черный силуэт пересек желтый круг луны и слился с темнотой...
* * *
* * *
*
...Полная луна скользила в просветах тяжелых туч, одетая ими словно в драгоценные меха. Внизу, лежал спящий город — притихший, настороженный, мучимый сновиденьями... Ах, как неспокойно в такую ночь! Как тревожно даже за толстыми стенами из зачарованного камня! Неуютно часовым на высоких башнях, — пристально всматриваются они во тьму, откуда, невидимые, глядят на них тысячи враждебных глаз: в полнолунье самое раздолье детям Ночи...
Пустые улицы освещает ровный свет фонарей, но мало кто отважится пуститься в путешествие по их руслу, столь оживленному днем... А если нужда и заставит, то такой бедолага нипочем не переступит порога в одиночку, не вооружившись пучком факелов и каким-нибудь оберегом...
И только четверым, собравшимся в небольшом доме у моря, нравилась эта ночь, — она была их союзницей...
Незадолго до полуночи, Нордид вытащил из тайника завернутый в темную ткань плоский предмет, размером с человека. Сняв покровы, он предъявил сообщникам портрет.
— Кто это? — спросил Юстэс, разглядывая изображение.
— Мой отец...
Юстэс подошел поближе: необычайно высокий лоб, глубоко посаженые глаза... Ему показалось, будто изображенный на портрете человек пристально наблюдает за ним.
— ... у него нет ничего, чтобы исполнить магический обряд, — пояснял между тем Нордид, — потому мы должны помочь ему...
Следуя его указаниям, сообщники расставили на полу комнаты, где они собрались, зажженные свечи. Язычки свечей образовали дорожку, в одном конце которой поместили стоймя портрет, а в другом — небольшое зеркало в металлической оправе: отражение трепещущих огоньков в его глубине уходило в бесконечность... Нордид придирчиво осмотрел их работу и поправил зеркало, так, чтобы портрет гляделся прямо в него.
— Кто нарисовал твоего отца? — почему-то шепотом спросил певец.
— Не знаю... — тихо отозвался Нордид. — Я ничего не знал о его существовании, пока отец не сказал мне об этом во время нашего разговора через зеркало... Представляю, какую мину скорчил бы Абигайл, узнай он о портрете! Он один из всего совета не был возмущен арестом отца...
— А что такого в этой картинке? — осторожно поинтересовался Юстэс.
— Так ведь как же, — терпеливо, точно неразумному ребенку, пояснил Нордид, — имея под рукой чье-то изображение можно с помощью колдовства подчинить его своей воле... Потому-то наши обычаи строжайше запрещают рисовать людей. Да и нелюдей тоже изображать не след...
— Удивляюсь, как Дарквиш мог позволить такое... — заметил агил. — Он сильно рисковал, доверяясь тому, кто это сделал...
— Зато теперь это нам пригодится...— подытожил Нордид.
— Двенадцатая стража бьет! Пора!.. — услышав бой ночных часов, воскликнул молчавший доселе четвертый их товарищ. То был слуга Дарквиша — Бильям
Срывающимся голосом Нордид стал читать нараспев заклинания: сначала громко, потом все тише и все быстрее, так, что слова слились в неразборчивое бормотание. Пределы комнаты раздвинулись и исчезли, появилось эхо, с губ заклинателя стали срываться синеватые всполохи в такт шипящим звукам...Огоньки свечей вытянулись и заострились, точно их беспокоил сильный поток воздуха. Изображение на портрете покрылось мелкой рябью, поверхность зеркала искривилась, будто стекло стало жидким, темнота вокруг него сгустилась и из нее вылепилась постепенно человеческая фигура...
— Отец! — порывисто шагнул ей навстречу Нордид. Темный силуэт качнулся вперед — и юноша вдруг остановился, как вкопанный.
— Кто ... ты? Кто?! — услышали остальные его сдавленный крик.
В руках Нордида блеснула шпага. Он сделал резкий выпад, но шпага выпала из его рук и с шипеньем растаяла.
— Тезариус... — насмешливо прозвучал в темноте спокойный голос. — И это — мое настоящее имя. Я никогда не боялся называть его ...
— Проклятый чернодел! — выкрикнул Нордид. — Где мой отец?! Что ты сделал с ним?..
— Боюсь, он — мертв... Но не я послужил тому причиной...
— Врешь!..
— Тогда спроси в тот день, когда люди разговаривают с духами почивших, — в День Поминовения — спроси у своего умершего дяди: где его брат — среди живых или среди ушедших?..
Пока они спорили, агил схватил стоявшую неподалеку каменную вазу и швырнул ее в зеркало. Ваза наполовину погрузилась в серебристую поверхность, потом раздался звон осколков, и только спустя несколько мгновений стекло и в самом деле разбилось, рассыпавшись на сотни мельчайших брызг.
— Теперь, колдун, тебе не уйти отсюда! — торжествующе выкрикнул певец.
— Меня это мало беспокоит, — весьма любезно ответил Тезариус. — Но снаружи этого дома я вижу стражу, — ее привел сюда один маленький рыжий хитрец — и пришли они вовсе не за мной... Как вы объясните им все это? — он обвел рукой комнату, усыпанную осколками стекла, в центре которой красовался портрет: в середине холста зияла теперь огромная дыра с обожженными краями.
Не успел он договорить, как раздался сильный треск — то ломали входные двери...
— Гасите свечи! Быстро!.. — велел агил.
Бильям и Юстэс бросились выполнять приказ. Сам же он кинулся к остаткам портрета и, проворно завернув их в тряпье, заметался по комнате, ища, куда бы его припрятать.
— Оставьте все, как есть... — устало проговорил Нордид, не двигаясь с места
В глубине дома уже раздавались чужие шаги.
Нордид щелкнул пальцами. В стене тотчас открылся потайной проход.
— Уходите...
Агил и Юстэс рванулись в образовавшийся проем.
В распахнувшиеся двери влетела первая Тень. В ее руке полыхнул огненный хлыст — и Нордид упал, пораженный ударом.
Юстэс успел еще увидеть, как Бильям бросился на помощь упавшему, и вход в потайной лаз сомкнулся...
Оказавшись в кромешной тьме, они бросились назад, но наткнулись на глухую стену.
Разбив руки в кровь о неподатливую каменную кладку, друзья поняли, что обратной дороги нет.
— Мы им уже не поможем!.. — с отчаяньем проговорил агил.
... Когда в доме на берегу все утихло, из какого-то укромного угла осторожно вылезло маленькое пузатое создание.
— Вот и славно... — пробормотало оно, оглядев разгромленное в неравной борьбе жилище советника. — Вот и чудно... Да, моя красавица?.. — и нежно погладило пухлыми пальцами ночную бабочку, примостившуюся на рыжей бороде.
* * *
* * *
* * *
-... Собаку надобно кормить два раза в день, и особенно хорошо — вечером, чтобы она не вскакивала с воплями среди ночи! — поучал дядя Винки, сидя в Кухне над пивной кружкой и тарелочкой вареных раков.
— Что-то вы не то говорите... — рассудительно заметила тетка Люсильда. — Собака ночью должна караулить, а не дрыхнуть...
Хендря косил блестящим глазом то на одного, то на другого спорщика, и продолжал уплетать из рук Мэрион куски сладкой булки. После булки в ход пошла связка сосисок, — Мэрион дала ему их прямо из холодильника, — вслед за ними в утробе пса исчезла шоколадка, а когда такса принялась за банан, дядя Винки не выдержал...
— Жадина вы, дядюшка! — надула губки девочка.
Изгнанный из Кухни пес ничтоже сумняшеся через пять минут нахально вернулся обратно и уселся с самым несчастным видом на верхней ступеньке, гипнотическим взглядом провожая каждый кусок, исчезающий в пасти толстяка. Кончилось тем, что дядя Винки поперхнулся, закашлялся и был вынужден сдаться врагу. Пес невозмутимо процокал коготками по каменному полу и снова уселся перед Мэрион.
Случалось ли вам наблюдать за этим Ришелье собачьего мира? Если посмотреть на таксу сверху вниз, — то перед вами само воплощенье вселенской скорби. Но возьмите на руки хвостатого хитреца, приподнимите его повыше, держа точно ребенка под руки, и вы обнаружите донельзя довольное существо — безмятежное и умиротворенное. Кротко вздохнув, оно улыбнется вам так, что покажется — в этом мире есть все-таки те, кому удалось достичь полной гармонии с окружающим...
Хендря, превратившись в собаку, не стал исключением из правил, и перенял все повадки вислоухих обманщиков. Он состроил такую несчастную физиономию, что Мэрион тут же поддалась на провокацию и снова полезла в холодильник.
— Давай-давай... — мрачно буркнул дядюшка. — Может сдохнет от ожирения... Куда это, кстати, направляется твой отец? Ба, да он при полном параде!...
В окно был виден идущий по дорожке Виктор фон Гилленхарт. Одетый в безукоризненный фрак, он вышагивал к распахнутым воротам, где ожидал экипаж.
— Корпорация устраивает ежегодное награждение "Лучший менеджер года"... — охотно пояснила тетушка Люсильда, с гордостью любуясь на подтянутую фигуру кузена.
— Понятно... — небрежно махнул рукой дядюшка. — Очередная "раздача слонов"...
— Чего? — живо заинтересовалась Рио. — При чем здесь слоны?..
— Ну, так говорят, когда речь идет о какой-нибудь помпезной и ничего не значащей церемонии... — ответил дядя Винки.
— А-а... — разочарованно протянула девочка. Она-то думала и в самом деле!..
— Значит, Виктору будет недосуг сегодня выяснять, что же случилось в Обсерватории... — скучающим голосом произнес дядя Винки.
— А что там случилось? — не моргнув и глазом, спросила девочка.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
