Ледяной князь

Даже это ни о чем мне не говорит. Ну да ладно...

— Хозяйка! — воскликнул вдруг Сарон. — Хозяйка у вас кровь!..

— Где? — удивилась, было, я, и глянула в указанном направлении.— Ой...

Одежда, на пульсирующим болью боку, успела пропитаться темной жидкостью. В глазах поплыло. Да, я боюсь вида крови, правда, только своей. Вся остальная меня мало трогает.

— Проклятье, — выругался Князь и нагнулся посмотреть. Увидев блеснувший в его руке нож, я рванулась в сторону, но была удержана. — Тихо! Успокойся, я только надрежу одежду!

— Что там? — Взволнованно спросил Сарон. То, что большая половина отряда сейчас разрезала свою собственную одежду и доставало из походных мешков бинты, его волновало отнюдь не так, как мое здоровье. Убитых к счастью не было.

— Сальвир задел когтями, — злобно прошипел Князь. — А я и не заметил... Их было так много! Ронэ, дай что-нибудь продезинфицировать.

Парень резво бросился к саням и вскоре вернулся с маленькой фляжкой чего-то резко пахнущего и полосками ткани.

— Будет больно, — предупредил Князь и быстро прижал намоченный в прозрачной жидкости кусок ткани к моему боку.

Боль не усилилась, но и ослабевать, естественно, не вздумала. Только холод, до этого мной не замеченный, теперь пробрался под одежду и впился в тело холодными щупальцами.

Северин что-то пошептал над раной, потом скинул с плеч плащ, закутал им меня и на руках отнес к саням.

В целом отряд отделался малым: царапины, ушибы. Серьезно задели только меня, что неудивительно — я же не воин, и никакой пусть даже самой тонкой, брони не ношу. Зато выпал шанс полюбоваться на эти самые брони в исполнении северных мастеров. Они напоминали чем-то туники с рукавами до локтя и длиной до середины бедра. Только сделаны были словно из маленький бисеринок. Присмотревшись, я поняла, что это и есть бисер желтовато-серый искусно сплетенный так, что нельзя просунуть меж рядами и волосок.

— Эти бусины сделаны из панциря... эм, морского дракона, — пояснил Князь, видя, что я рассматриваю его броню. — Их не возьмет ни сталь, ни магия. Они легкие, не индевеют в мороз и не раскаляются на солнце. К тому же не сковывают движений. Очень удобно.

— И в чем же подвох? — интересуюсь.

— Подвох?

— У них столько достоинств, что без него просто не обойтись.

— Ах, это, — усмехнулся Князь. — Морского дракона трудно добыть. Это хитрые и умные животные. Они живут в толще воды и еще лучше, если сверху несколько локтей льда. И одна такая броня делается около пяти лет.

— Много. А как тогда делаются эти бусины, если панцирь ничем не взять?

— Это строжайший секрет, принцесса.

— Понятно, — вздохнула я. Бок уже не болел, просто тупо ныл иногда, когда сани подпрыгивали или резко вихляли. Северин теперь постоянно ехал рядом со мной. — А почему на нас напали?

И без того не отличающиеся пухлостью губы сжались в полоску.

— Не думай об этом. И лучше не вспоминай ненароком, вдруг вернуться. Но ни в коем случае не спи.

Ясно. Это тоже 'строжайший секрет'.

— Хорошо. Мне бы... хотелось узнать побольше о ваших обычаях. Хотя бы о самых основных.

— А я все ждал, когда же ты спросишь, — Князь потрепал свою кобылку по шее, искоса глянув в мою сторону. — Первое и самое главное: не выводи никого из себя. Особенно женщин, у которых на руках много браслетов. У нас женщин уважают больше, чем у вас. Почти все они воительницы, так что сама понимаешь.

— Воительницы? Но ведь это... неправильно. Как такое хрупкое существо может... убивать? Меня учили, что удел женщины дом и семья. Цель ее жизни родить и воспитать достойных детей.

— С чего ты взяла, что тебя учили правильно, а меня нет?

— Так природой заведено!

— А еще в природе чаще самка выбирает себе пару. А люди с чего-то решили торговать дочерьми словно товаром.

— Никто никем не торгует! — возмутилась я и подавила совсем уж детское желание стукнуть кулаком по шкурам, которыми были укрыты сани.

— Да? — княжьи глаза ехидно сверкнули. — А тебя разве не продали, пусть и за спокойствие всего народа? Скажешь, нет?

— Нет! — голос дрогнул. Чего уж скрывать я понимала его правоту. Только согласиться с ней значит смириться и принять такое положение вещей. Этого делать не хотелось. — Политический брак — не торговля. Это взаимовыгодный союз, от которого каждая сторона получает то, что ей нужно.

— Не стану спорить.

Он невыносим! С этим чел... сальвитом невозможно разговаривать!

Следующие четыре дня прошли в тишине и спокойствии. Никто на нас не нападал, погода радовала относительной мягкостью. Мой бок поджил и почти не беспокоил. Зато изрядно смущал ежевечерний его осмотр Князем. Да и вообще Северин стал относиться ко мне как... ну, вот как я к своей косе: не доглядишь, рассыплется по волоску. Осознал, что я действительно в этой ситуации абсолютно беспомощна? Возможно. Хотя я сильно сомневаюсь, что раньше он этого не понимал. Скорее всего, просто прочувствовал до конца ту ответственность, что сам взвалил себе на плечи. Вряд ли конечно это улучшит наши отношения... Хотя сейчас мне не на что жаловаться. А вот что будет потом? В его стране, среди его народа? Когда он увидит что взял в жены не красавицу с удивительными глазами, а непонятно кого? Многие мужчины, а особенно воины презирают уродства и увечья... И Князь как мне кажется больше всего на свете ненавидит слабость. Слабость других людей в том числе.

Самое время об этом думать: семь дней дороги позади, осталось, по словам северян, еще четыре до границы северных земель. И еще несколько дней по владениям Князя, но там уже безопасно, там можно ночевать в тавернах на постоялых дворах... Там его вотчина. Его дом.

— Хозяйка, — к саням с другой стороны от Северина подъехал Сарон. Теперь его очередь была ехать верхом, а второго паренька — править санями. Все эти дни он обучал меня северному языку, лларен, и я, не будучи совсем уж глупой, не показывала скольких успехов добилась. Хорошая память и внимательность, во дворце — залог долгой жизни. А уж чужие языки мне всегда давались легко. — Хотите посмотреть на тиату?

Тиату, это, как я уже знала, какие-то особенные птицы. Их пухом тут набивали одеяла, а перьями — подушки и матрасы. Латъер еще говорил, что у них очень вкусное мясо, хотя и жесткое.

— Да, — ответила я.

Парень ткнул пальцем в небо. Однако сколько я ни пыталась что-то там рассмотреть у меня не вышло, возможно, из-за солнца невыносимо слепившего глаза и отражавшегося в снегу.

— Ронэ, — подал голос Северин. — У людей зрение слабее, чем у нас, они не привыкли видеть яркость солнечных лучей. Лазорь можешь не стараться, все равно ничего не заметишь. Не расстраивайся, приедем, я покажу тебе этих чудных птичек.

— Что вы, я и не думала расстраиваться, — улыбнулась, бережно складывая в шкатулку памяти сказанные Князем слова. Зрение значит лучше... что ж пригодиться рано или поздно.

— Жалко, — виновато вздохнул Сарон. — Я вас порадовать хотел... Может тогда вы мне что-нибудь расскажите? Из ваших... как бы это сказать... сказаний? Сказок?

— Хорошо, — легко согласилась я. Не в первый раз он меня просят что-либо рассказать и обычно вокруг меня собирается весь отряд.

Ярое солнце, небо почти без облаков, все это радовало, заставляло расслабиться. Только Князь ходил с утра хмурый, словно что-то предчувствовал. А мы совсем не ожидали нападения...

Они появились внезапно. Из ниоткуда, соткались черными тенями... Очень походили на сальвир, но одновременно были совсем другими: темными клоками тумана с горящими изумрудами глаз.

— Берегите хозяйку! — рявкнул Князь и так ткнул пятками в бока своей кобылицы, что она захрипела и встала на дыбы.

Тени бросились к нему.

Горло сковало страхом... я видела, как один из северян бросился к тени, и та одним махом разрубила его пополам. Яркая кровь окрасила белоснежный блестящий снег...

Нервы возницы сдали, он поддал вожжами и испуганные лошади рванулись веред, прочь от страшных существ, но и от Князя с воинами тоже. Я, извернувшись на санях, обернулась, успев заметить как замертво пал еще один северянин, как закричал страшно Ронэ, глядя на покатившуюся прочь руку...

Тошнота рванулась в горло, и я еле успела перегнуться через бортик и сдвинуть с лица шарф, как меня вывернуло наизнанку.

Когда я наконец-то смогла вернуться в сидячее положение, отряда не было видно даже на горизонте. Сани неслись с такой скоростью, будто лошади твердо вознамерились загнать себя до смерти. Вокруг уже был редкий еловый лес, и мчаться по нему безумие! Лошади ведь в любой момент могут споткнуться, врезаться...

Возница сидел неподвижно, сгорбленный. Я окликнула его — не отозвался. Пришлось ползти по саням и трясти за плечо. Твердое, напряженное, окаменевшее... Что такое? Я развернула и задохнулась от ужаса: перекошенное ужасом лицо застывшие навыкате мутные глаза... Он уже давно мертв!

Что было сил толкнула руками, и тело вывалилось из саней, но одеревеневшие навсегда пальцы так и не выпустили вожжи! Лошади от внезапного рывка сбились с шага, одна, как я и боялась, запнулась обо что-то, заорала дурным голосом... Сани врезались в них, перевернулись, и я совсем потерялась от удара о жесткий наст.

... Где-то совсем рядом громко ржала от боли лошадь. Нечто тяжелое давило на меня, еле давая вздохнуть...

Выбравшись, наконец, из-под саней, тут же кинулась к бедной лошадке. Ей повезло больше сотоварки, которой перевернувшиеся сани переломали спину и шею. Но бедняжка повредила ногу и теперь прыгала на здоровых трех пытаясь сбросить упряжь. Увидев меня она потянулась, ткнулась мордой в мое плечо и снова заржала, да так жалобно, что устоять и не помочь я просто не смогла.

Разбираться со всеми этими ремешками не было времени, я просто достала из сапожка нож, который всегда ношу с собой, и перерезала те, которые крепились непосредственно к самой лошади. Потом взяла ее за узду и потянула за собой.

Лошадь взвизгивала от боли, но прыгала. Значит нужно избегать сугробов, из которых она может не выбраться. Придется идти под деревьями... но куда идти?

Весь ужас ситуации дошел до меня только сейчас. Одна, непонятно где... Осмотревшись чуть не разревелась: труп лошади, сломанные сани, валяющиеся тут и там мешки с моим приданным...

Солнце, стремящееся к закату, ведь зимой темнеет очень рано. Белая красавица, тяжело дыша, преданно смотрела на меня. Наивная лошадь искренне верила, что человек всегда сможет ее спасти...

Идти куда-то не хотелось, но мне пришла в голову мысль, что слышавшие вопли и грохот звери скоро появятся тут. Может захотят подзакусить трупом коняги, это неважно... Так или иначе но нам с Белой, как я прозвала лошадь, надо было уходить.

Следы саней четко пропечатались на жестком насте. Выбора особо не было, и мы побрели по ним. Меня колотила дрожь от смеси страха, волнения, обреченности и еще непонятно чего. Стало холодать.

К тому времени как мы с Белой вышли из леса, уже основательно потемнело. Впереди лежали снежные просторы, пересекаемые лишь следом саней... и никого. Я втайне надеялась увидеть всадников во главе с Князем. Ругала себя, заставляла обдумывать, что делать, если они все погибли. И все равно надеялась.

Мы с Белой переглянулись тяжело вздохнули и пошли. Движение значительно замедливалось, ибо Белая постоянно проваливалась в снег и неуклюже пыталась прыгать, спотыкалась и несколько раз даже упала. Я помогала ей подняться, пихая в бок, чуть сама не надорвалась, но дело было сделано, мы плелись дальше.

Холодало. Я приноровилась прижиматься к теплому лошадиному боку, заодно и поддерживала уставшее несчастное животное. Сама тоже устала, все силы видимо ушли на испуг. Невыносимо хотелось пить, и скоро тело вспомнит о том, что ело в последний раз утром (горячее готовили только утром и вечером, в середине дня перебиваясь салом) и то впоследствии потеряло. Но погибну я раньше от холода, чем от жажды либо голода — это я осознавала вполне четко.

Мне думалось, что мы не могли очень уж далеко уехать. Некоторое время я, конечно, была почти, что без сознания, пока весь завтрак не покинул положенное съеденному место, но ведь это не могло длиться долго! Тем не менее, сомнения закрадывались: уж больно долго идем. Разумеется скорость у нас еще та, но все же...

Становилось все темнее и холоднее. Приходилось до предела напрягать зрение, чтобы рассмотреть следы саней. Белая спотыкалась в два раза чаще и уже успела отдавить мне ногу, так что хромали мы теперь вдвоем.

Внезапный ветер налетел, сбивая с ног и валя в снег и меня и животину. Я вскинула голову, и вопль замерз на губах. Кружащиеся снежинки собирались вместе, в плотный кокон и миг спустя разбив его, на снег ступил Князь Северин. Волосы распущенные, треплются ветром во все стороны, глаза горят синим ледяным пламенем. Он был совершенно наг, но в данный момент это не волновало ни меня, ни его.

Это не телепорт завязанный на точку... Не портал, о каких мне рассказывали маги...

Северин не вышел из бури, он БЫЛ ЕЙ!

Недаром ветер, взявшийся ниоткуда, уже утихает!

— Лазорь! — Князь кинулся ко мне, поднял на руки, прижал к голой груди. Я пошевелиться не могла от страха, и от всего пережитого за этот день. Смотрела, не отрываясь, в синие глаза, смотрела, смотрела... — Слава Богам живая! — Северин прижался своим лбом к моему, прикрыл облегченно глаза. — Все хорошо? Ты не ранена?

Я медленно мотнула головой.

Он не просто не человек... не просто маг высшей ступени... он вообще непонятное существо!

Князь!

Он, кажется, понял ход моих мыслей. Перехватил одной рукой, ласково провел пальцами по щеке.

— Не бойся, Лазорь. Я такой же, как многие, я из крови и плоти, видишь? Не бойся, принцесса, не надо. Успокойся, — он взял мою ладонь положил себе на грудь. — Сердце бьется, чувствуешь? Не бойся...

Его голос успокаивал как это ни странно. Я провела пальцами по его груди, по широким плечам...

И вдруг спросила:

— Не замерзли, Княже?

Он вымученно улыбнулся:

— Нет пока, но скоро. Подожди немного, сейчас за нами приедут.

— Те, кто напал, они?..

— Сальвиры. Ушли все, до последнего.

— Возница мертв... и лошадь...

— Я знаю, Лазорь. Скажи, зачем ты взяла с собой увечное животное? Без него шла бы гораздо быстрее!

— Белую? Не знаю... Жалко стало, ей ведь больно и страшно было... и мне одной... страшно...

— Тс-с, все уже кончилось, скоро будем в безопасности. Тихо, — он принялся меня укачивать словно маленькую. Я чувствовала себя странно. Словно тело не мое, а чужое, мне было сейчас совсем все равно... Только холодно...

— Княже! — Чей-то голос вытянул меня из темноты забвения, заставил рвануться из держащих рук, забиться как птица в силке.

— Осторожно! — рявкнул Князь, сжимая меня так, что чуть ребра не треснули. — Расшибешься!

Я вцепилась в него и зажмурилась, хотя глаз так и не открывала; паника отступала. Видимо прочие северяне подъехали, и шум меня... разбудил? Да именно разбудил, оказывается, я умудрилась уснуть прямо на руках Князя. Неодетого. Хм-м.