Часть 6. Одна.

Преподаватель подтянулся, глянул на меня гоголем, свысока обозрел присутствующих, заложил руки за спину, медленно пошёл по аудитории.

— Ответ на этот вопрос, я вижу, многих заинтересовал?

Неуверенные кивки, осторожные озирания, робкие взгляды на 'гуру'. Только мужик в рясе увлеченно мотал головой с закрытыми глазами и махал руками, никого и ничего не видел и не слышал. Работал, значит.

Мелькнула мысль: 'Может он руками эту бедную чакру мацает, а махание обозначает 'работу?'. Я хмыкнула про себя, продолжая держать глупую мину и следить за шагающим между рядами задумчивым преподавателем.

— 'Брать чакру' это значит сконцентрироваться на ней, а потом представить её перед собой и тогда начинать с ней работать. Всем всё понятно?

— Вы не сказали, как с ней работать, — подала голос молодая девушка в среднем ряду.

На неё шикнули. Она покраснела и потупила глаза.

— 'Работать', значит, накачивать в неё энергию, — назидательным тоном произнес Виктор Иванович и повернулся ко мне. — Вам ясно, госпожа Громова?

Я хлопнула ресницами, кивнула и громко сказала:

— Нет!

Виктор Иванович встал столбом. Ропот прокатился по помещению. Все обернулись ко мне.

— И что же Вам не понятно, позвольте узнать? — растягивая слова, с угрозой проговорил учитель. — Что может быть проще этого?

Я заставила себя покраснеть, при этом виновато улыбнулась:

— Виктор Иванович, не сердитесь, пожалуйста! Я действительно не понимаю как можно сконцентрироваться на чакре, которая является частью нашего тела, пардон, тушки, аккумулирует энергию, распределяет её, участвует в энергобалансе всего организма и энергетического тела, соответствующего этой чакре, и вдруг 'поставить' её перед собой. Это что, значит, я должна отделить чакру от тела или создать перед собой энергосгусток, подобный чакре, а потом 'накачивать' его энергией? Или я не правильно что-то поняла? Ведь выделить чакру из тела, то есть тушки, не реально. Тогда тушка просто умрёт или потеряет сознание. Кто тогда будет это выделение восстанавливать?

Какой же красивый этот багрово-красный цвет ярости на лицах и шеях людей! Некоторым он даже к лицу. Например, нашему учителю открывающему и закрывающему рот без звука.

Пришлось толкнуть его лёгкой волной энергии, чтобы хоть вдохнуть смог, а то ненароком ещё упадет тут с инфарктом или инсультом, и реанимируй его потом.

Виктор Иванович глубоко втянул воздух и топая ногами заорал:

— Вы хотите сорвать мою лекцию! Вам не нужны знания! Немедленно покиньте аудиторию и никогда больше не возвращайтесь на мои занятия! НЕМЕДЛЕННО!

Ну вот. Догавкалась. Теперь бумажки за честно просиженные часы мне не видать, как своих ушей.

Я грустно вздохнула, собрала тетрадки в сумку, встала и пошла к двери.

Учитель тяжело дышал. Его руки тряслись от ярости. В ладонях плясал фиолетово искрящий файербол, вполне пригодный, чтобы причинить вред даже мне, если он бросит его в спину, а я этого не замечу.

Дверь открылась. В проеме стоял вампир.

Проходя мимо взбешенного человека, я тихонько шепнула: 'Даже не думайте это кинуть' и пошла к двери, повернувшись к нему спиной.

— Виктор Иванович, я могу Вас просить на два слова? — спокойно поинтересовался вампир.

Тот кивнул и поспешил к двери, оттолкнув меня локтем в сторону. Я оглянулась. Все смотрели на меня. Я закрыла за собой дверь.

13

Мужчины стояли у окна чуть дальше по коридору. Виктор глянул на меня, слегка поклонился. Я подошла.

— Добрый день, Дарина.

— Добрый.

— Тут Виктор Иванович хотел перед тобой извиниться, — серьёзно сказал вампир. — Не так ли, Виктор Иванович?

— Но ведь... — начал было тот и тут же осёкся.

— Вить, не надо, — попросила я, — пусть остается при своём мнении. Я не хочу его извинений.

Мне было жаль этого пожилого человека, жаль его заблуждений, жаль его ограниченности. Но всех ведь не обнимешь и не согреешь, и, тем более, всех не научишь думать головой, а не тем местом, на котором сидят.

Виктор смотрел на побледневшего мужчину в упор. Я тоже повернулась к нему.

— Уважаемый Виктор Иванович, будучи человеком не сведущим в своём предмете, Вы напрасно повышаете голос на тех, кто задает вопросы по существу. Я бы на Вашем месте записывала эти вопросы в отдельную тетрадку и на досуге искала на них ответы. Желаю Вам всего доброго.

Бедняга стоял бледный, держа в руках вместо файербола обычный воздух, и смотрел на Виктора расширенными от ужаса глазами. Я глянула на вампира.

— Ты что, ему клыки показал, что ли?

— Я ему, гаду, не только клыки покажу, — рыкнул Виктор, — я ему всю душу вытрясу.

Таким разъяренным я Виктора ещё не видела. Ходячая смерть, не иначе. Глаза светились мертвенным светом, кончики не до конца втянутых клыков придавили нижнюю губу, желваки перекатывались под кожей.

— Вить, успокойся. Мне уже не нужна эта бумажка. Съезжу домой и привезу все свои. А ты мне поможешь найти работу. Хорошо? — я старалась отвлечь вампира от жертвы и мне это удалось. Виктор оторвал взгляд от несчастного преподавателя. — Отпусти его.

Вампир медленно выдохнул, закрыв глаза, до конца втянул клыки и расслабился.

Виктор Иванович часто заморгал. Слезы покатились из его глаз. Видимо страх немного отпустил. Я его понимала и даже сочувствовала. Попасть под действие воли вампира ощущение далеко не из приятных.

Виктор повернулся и молча пошёл к выходу. Я обернулась к Виктору Ивановичу, притронувшегося дрожащими кончиками пальцев к моей руке.

— Так значит, они и вправду существуют? Или у него клыки накладные?

— Настоящие, — буркнула я и поспешила вслед за вампиром.

14

Старенький BMW, припаркованный у подъезда соседней многоэтажки, обдал теплом, когда проходила мимо, и я сразу поняла, что это моя машина. Она должна стать моей. По нахлынувшим ощущениям поняла, что хозяин решил продать машину, но покупателя ещё не искал.

Я покрутилась вокруг, просканировала автомобиль. Битым он не был, ржавчины не наблюдалось, техническое состояние идеальное, года два назад куплен у первого владельца, престарелого мужчины, который ездил на нём только по магазинам, на кладбище к могиле жены и к детям, живущим в соседнем городе.

Мысленно поискала теперешнего хозяина машины, нашла окно квартиры, просканировала помещение. Он, жена и больной ребенок были дома. Сосредоточилась и осторожно передала ему импульс-желание, чтобы вышел на улицу.

Кряжистый черноволосый мужчина, в тёплой рубашке, наскоро наброшенной душегрейке, трико и ботинках на босу ногу, быстро вышел из подъезда и почти бегом направился ко мне.

Я улыбнулась своей самой радостной улыбкой и распахнула самую счастливую эмоцию.

Мужчина резко остановился, натолкнувшись на такой поток излияний моего расположения, с удивлением на меня воззрился.

— Это ваша машина? — выпалила я тут же.

— Да, — удивленно кивнул он.

— Вы хотите её продать?

— Да, мы с женой вчера об этом разговаривали, — удивленно промолвил он. — А что?

— Тогда я её у вас покупаю, — ещё шире разулыбалась я. — За сколько Вы её мне продадите?

— Ну, я ещё не приценивался... не знаю... — замялся мужчина.

— Я вам заплачу три тысячи и вылечу вашего ребёнка, а вы вместе со мной сегодня же поедете в дорожную службу и переоформите машину на меня. Идёт?

Мужик оторопело вытаращился на меня. Это была баснословная сумма для такой старушки, как эта колымага.

— Идёт, — растерянно протянул он.

— Через полчаса я приду к вам с деньгами, а вы пока идите и приготовьте свою жену и ребенка к сеансу.

— Но мой ребёнок...

— Знаю-знаю, — перебила его, — упал с лестницы, сломал позвоночник и теперь лежит в постели. Ничего, это поправимо. Идите и делайте то, что я вам говорю.

Я не дала ему договорить, развернулась и побежала домой.

Через полчаса я позвонила в квартиру. Мужчина открыл дверь. Из комнаты выглянула его жена, вытирая руки полотенцем. Она только что умывала проснувшегося сына.

— Вы меня извините, но я должен спросить... — начал было мужчина.

— Если вы хотите поговорить или задать какие-то вопросы, давайте это сделаем потом, после того, как я закончу свою часть нашего уговора, — перебила его с улыбкой.

— Но мы не можем вам позволить трогать ребёнка! Ведь мы не знаем, кто вы такая. Вы врач? А вдруг вы сделаете только хуже? — возмутилась его жена.

Я слегка улыбнулась, посмотрела ей в глаза:

— Вы хотите, чтобы ваш ребёнок был здоров? Вам это нужно? Или вам нужен мой диплом с вкладышем и оценками, и печать учреждения его выдавшая? — спросила с нажимом.

— Конечно, я... — смешалась женщина, не найдя сразу слов, и жестом пригласила меня войти.

Я перевела взгляд на мужчину. Тот отступил от двери, пропуская меня в квартиру.

Я сняла шубу, отдала её растерянному хозяину моей машины.

— Где я могу помыть руки?

— Вот здесь, в ванной, — хлопотливо показала женщина.

Я прошла в ванную, открыла кран, засунула руки под горячую воду, расслабилась и резко сконцентрировалась на мальчике, лежащем в соседней комнате. Ребенок ойкнул и потерял сознание. Я тут же прошла в комнату, присела на кровать рядом с ним.

Мальчику было около девяти лет. Бледно-серая кожа, обтянутые скулы, кое-как коротко стриженные русые волосы, правильные черты лица. Похож на мать. Значит, должен быть счастливым. И я не видела повода, чтобы это было не так.

Тяжёлый запах в квартире говорил о том, что комнату редко и коротко проветривали, боясь застудить измученное болезнью дитя. Это нагнетало и без того тяжёлую обстановку.

Я положила руку на его лоб, вторую подсунула под спину в месте давно сросшегося перелома. Сосредоточилась. Перелом был не сложный. Часть остистого отростка отщепилась, головка ребра сместилось и придавила корень выходящего из позвоночника нерва. Перелом сросся, а ребро так и осталось смещённым, а нерв придавленным.

Времени у меня было, как всегда, мало, минут пять, пока ребенок будет без сознания. Значит, надо успеть сделать всё возможное.

Я обернулась к родителям, напряжённо стоящим в дверях комнаты.

— Вы, — глянула на мать, — пойдите на кухню, поставьте чайник и приготовьте завтрак для сына, а Вы, — глянула на отца, — приоткройте окно и помогите мне.

Надо же было их чем-то занять, пока я сделаю своё дело, чтобы они не мешали мне своими взглядами и эмоциями.

Они молча послушались.

Я быстро обхватила тело мальчика руками, нащупала пальцами одной руки выступающее ребро. Одно резкое сильное движение и ребро вошло на свое место, освободив нерв, мышцы легли как должны лежать. Растянула, сжала, ещё раз растянула, послала импульс активации нерва по всей длине. Дрожь прокатилась по всему телу ребёнка. Хорошо, что он без сознания, а то потерял бы его от резкой боли в позвоночнике и ногах.

Потянуло свежим воздухом, наполняя комнату ароматом зимы и вынося вон запахи боли, страдания и терпения.

Подошёл отец мальчика, стал с противоположной стороны постели.

— Приподнимите ребёнка, — приказала я безапелляционным тоном.

Он подчинился без вопросов. Подошёл к постели сына, подсунул руки под его тело, приподнял малыша

Я провела ладонями под спиной, ягодицами и ножками малыша раскрытыми ладонями, посылая телу мощный импульс усиления кровообращения и лимфообмена, и по моим расчетам это должно было ускорить регенерацию организма. Когда мои руки проскользили над держащими тело руками отца, пришлось усилить поток, чтобы импульс достиг нужного места. Отец, от неожиданности ощущений, распахнул глаза и чуть не уронил дитя, но сумел вовремя взять себя в руки.

— Положите его, — приказала я.

Пора будить малыша. Я снова положила руку ему на лоб и привела его в сознание. Ребёнок открыл глаза.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила тихо.

Мальчик удивлённо прислушался к своему телу.

— Не болит, — с удивлением признался он.

— Хочешь попробовать встать? — нажала я голосом, заставляя его согласиться.

Он глянул на отца, потом на меня, оперся на локти и сел, недоверчиво озираясь.

— Не болит? — спросила я.

Он помотал головой в разные стороны.

— Нееет, — протянул, слушая себя, — только в голове немного кружится.

Я коснулась его лба. Взгляд мальчика прояснился.

— Пойдём завтракать? — предложила с улыбкой.

Он недоверчиво кивнул.

— Держись за мою руку, — предложила малышу и глянула на отца. — Идите к жене и смотрите, чтобы она не упала в обморок от неожиданности.

Мужчина без слова, с вытаращенными глазами пошёл на кухню.

Мать ребенка сидела за столом, отец стоял рядом с ней, положив мозолистую руку на узенькое плечо.

Увидев идущего сына, она вскрикнула и зажала рот кулаком. Ребёнок был так занят своими ощущениями, что даже не вздрогнул. Отец придержал её, успокаивающе поглаживая по спине и ласково зашептал:

— Наш сын здоров, успокойся, он ходит. Ты сама видишь, что всё хорошо.

Мать рванулась было к своему чаду, но я жестом показала, что этого делать не стоит и муж удержал её на месте.

Усадила мальчика на стул с высокой спинкой, придвинула тарелку с бульоном и ложку.

— Поешь сколько сможешь и спать. Тебе нужны силы, чтобы полностью выздороветь и снова вернуться к прежней жизни.

Ребёнок поспешно взял ложку и начал есть. Мама рыдала за всех троих, отец шмыгал носом, но держался.

Глядя на них, мальчишка расплакался, но продолжал есть, как я и сказала, пока не заснул от усталости с ложкой в руках и слезами на ресницах.

Я придержала ребёнка, чтобы не упал и глянула на отца.

— Отнесите его в постель, пожалуйста, и закройте окно, чтобы не было холодно.

— Что с ним? — обеспокоенно спросил мужчина, .

— Он просто спит, — успокоила я их, — и не будите его, пока он сам не проснётся. А потом опять накормите бульоном. Завтра ему можно будет давать всё, что едите сами. Понемногу. И пусть, как можно больше, спит. Это его поставит на ноги. Только пусть обязательно встает сам в туалет и к столу.

Мать тихо плакала, утираясь отглаженным фартуком и качая в такт своим мыслям головой, пока отец относил сына в постель, и боялась поднять глаза.

Вернулся отец, сел рядом.

— Вот деньги, — я вытащила пачку и положила на стол. — Пересчитайте пожалуйста. И выполните свою часть договора.

Мужчина отодвинул деньги ко мне.

— За то, что Вы сделали, я Вам отдам машину просто так. Я во много раз больше уже заплатил за консультации у разных знаменитых профессоров и академиков, но это не помогло. Все сказали, что он неизлечим, помочь ему не смогут и он обречен лежать прикованным к постели до конца жизни. А операцию он не переживёт из-за врожденного порока сердца. Поэтому берите машину так.

Я покачала головой, удивляясь его словам. Неужели я могла ошибиться? Или это отговорка профессоров?

— Я не нашла у вашего мальчика никакого порока сердца. Видимо это ошибка, — пожала плечом и слукавила. — А машину я покупаю и взять её просто так не могу. Был уговор. Его условия надо выполнить, иначе лечение не поможет. Вы же этого не хотите?