Полынный ветер. Часть 1. След в небе

— Знаем мы вас, осы поганые! Черти! Вон, мужиков у нас совсем нет — все в город подались. Будут ополчение готовить и ваши осиные гнёзда рушить!

— Дарья! Дурында! Что ж ты несёшь? — взвилась черноволосая. — Да что ты говоришь? Да кому? Послал же бог падчерицу-недоумка! У-у!

Она замахнулась котомкой, и Кир взмолился:

— Не оса я! Человек! Сам от дьяволов чуть живой вырвался. Мне б спрятаться где... Погоня за мной идет, найдут — убьют!

— Не найдут! — вдруг с уверенностью заявила младшая. — Гляди, ты в полынь упал, — она кивнула на примятый кустик, — а трава эта, старики сказывают, нечистую отпугивают...

Кир лишь улыбнулся её наивной вере в чудо: такая была и у матушки.

Он наконец-то сумел подняться на ноги и стоял, привалившись к дереву плечом, глядя на женщин отчаянными влажными глазами. Женщины тоже молчали, только дышали тяжело.

— Да ты, никак, ранен... — наконец, тихо проговорила конопатая.

Кир приоткрыл губы, но с ужасом осознал, что не может произнести ни слова. Мышцы перестали повиноваться ему, перед глазами всё завертелось чёрно-бело-красной каруселью, рябью подернулись женские лица, а потом мир качнулся и начал заваливаться набок...

Когда свет и звуки вернулись, Кир отметил, что сидит уже у подножия сосны, а конопатая осторожно, словно боясь причинить ему боль, оттирает со лба кровь и копоть.

— Бедняжка! — бормотала она под нос. — Тут бы шину наложить...

И вздрогнула, одернула руку, увидев, что минутное помутнение прошло.

— Спасибо... — тихо произнёс Кир, преисполненный искренней благодарности. И это непривычное васпам слово, будто тёплые ладони, обняло и наполнило светом душу. — Сейчас... Чуть дух переведу...

— Да тебя к лекарю надо! — решительно сказала черноволосая. — Оставить здесь — так загнешься, или волки на запах крови придут. Вывели бы тебя к людям — да только сами не знаем, куда идти.

Кир напряг память. Вспомнил, как пролетая над чащей, приметил пятно затаенной деревеньки.

Глуховка.

Между васпами и селянами был заключен договор и люди исправно, до поры до времени, платили нетяжелый оброк. А комендант Малх весьма гордился своей дипломатией.

— Я покажу, — проговорил Кир и, схватившись за ствол, попытался подняться. — Видел вашу деревню из вертолёта...

Женщины переглянулись.

— Выведешь — в долгу не останемся, — заверила черноволосая.

* * *

Дорогой разговорились.

Ту, черноволосую, звали Бажена. Всю дорогу до деревни, поддерживая Кира под локоть, она бросала на него лукавые заинтересованные взгляды — словно огнем обжигала. Другая, Дарьюшка, вела себя строже. Хотя его рассказ о горестной судьбе обе прерывали охами и ахами.

А когда Кир замолк, Бажена даже всхлипнула:

— Правду говорят — нелюди они! Такое с мальчишкой сотворить!

Киру льстило женское сочувствие, но он не смог сдержать снисходительной улыбки. Истину говорят о бабах: волос долог да ум короток. Но сейчас это только на руку.

— И давно вы так? Одни? Без мужиков? — участливо поинтересовался он.

— Поди, с год уже, — вздохнула Дарьюшка. — Хорошо, что тятька исправно деньги шлёт и пишет, что ополченцам платят щедро и исправно.

— Что такое деньги? — Кир не мог вспомнить, а слово, меж тем, звучало заманчиво.

— А ты не знаешь что ль? — Дарьюшка хихикнула, прикрывшись пухлой ладошкой.

— Не знаю, — чуть обиженно отозвался Кир.

— Ох, и странный же ты, — поддержала падчерицу Бажена, кокетливо пряча под цветастый платок непокорную смоляную прядку. — Деньги — это великая сила! Без них же ничего не купишь! За любой товар — одежду, еду — за всё платить надо.

— Вот как! И где же их берут?

— Кто где, — со знанием дела и затаённой грустью промолвила Бажена. — Одни ради них всю жизнь горб гнут и вкалывают, как проклятые. А другие — вовсе ничего не делаю и все равно — при барыше!

Киру хотелось расспросить подробнее, но они уже вышли к околице и Бажена повелела молчать, чтобы лишний раз без надобности не привлекать внимания досужих да болтливых соседок.

* * *

В избе головокружительно пахло свежим хлебом.

Женщины, причитая по поводу того, какой он тощий да болезненный, вились рядом, осыпая заботой.

После бани, перевязки и сытного ужина Кира разморило, но всё-таки, когда Дарьюшка предложила показать ему деньги, он не отказался — уж больно любопытно было. А девушка веселилась над тем, что кто-то таких простых вещей не знает.

Дарьюшка принесла кошель и выложила на стол перед гостем свои сокровища:

— Вот это — монеты. А вот это — бумажные. Вишь, шелестят, — она помяла купюру.

Но Киру куда больше понравились металлические: они блестели, позвякивали, приятно грели ладонь...

Но денежную идиллию молодых людей прервала Бажена: прицыкнув на Дарьюшку, она услала её спать, а сама — увела Кира на свою половину, где взяла в жаркий и сладкий плен...

Однако, засыпая на её плече после страстных обжигающих ласк, заставившись даже боль в руке позабыть, юноша представлял себя богачом, у которого немереное количество чудесных золотых кружочков. И он может купить себе всё, что пожелает.

Надежда звенела заманчиво.

— 2 —

За окном на все голоса бранились воробьи: дрались из-за хлебных крошек.

Кир приоткрыл глаза, но вставать не спешил: нега и сладость разливались по телу. Пуховые перины — совсем не то, что жесткие казарменные кровати. И есть разница, будит ли тебя грубый окрик сержанта или нежные ласки красивой женщины.

Бажена присела рядом, чуть промяв постель, и снова подарила Киру теплый, пахнущий сдобой поцелуй.

— Ну и соня же ты, — сказала весело и отвела с его лба волосы. — Как рука-то? Болит?

Кир помотал головой и, приподнявшись, обвил здоровой рукой тонкий стан своей хорошенькой спасительницы, притянул к себе и неумело ответил на давешний поцелуй.

— Ты — лучшая микстура, — проговорил хрипло и тут же закашлялся: во рту ещё першило от вчерашней гари.

Бажена хохотнула, вывернулась из объятий, бросила ему чистую рубаху из белённого льна.

— Одевайся и завтракать пойдем, ухажёр, — взглядом прошлась, словно ладонями нежно огладила, мурлыкнула кошкой: — Хорош-ш! — и скользнула за дверь.

А Киру показалось, что его в костёр бросили — запылал весь, сердце заколотилось где-то в горле. Но когда жар отступил, осталось ликование: получилось! вырвался!

* * *

От запаха домашней стряпни сразу заурчало в животе.

И всё бы замечательно — только вот Дарьюшка так и стреляла глазами: недовольная, надутая. Сейчас, в свете дня рядом с Баженой, что подкладывала ему кусочки послаще, она и вовсе выглядела неказистой. Кир отвел взгляд: такую не любить, а пожалеть только. А будет людей дичиться — век ей в девках вековать.

Заметив, что за столом все смурные, Бажена, как и полагалось хорошей хозяйке, решила спасти положение. Подлив Киру киселя и отрезая пирог, она спросила:

— А ты, Кирушка, там, у ос, по какой части был? Я слыхивала, там у каждого дело своё?

Голос у неё — певучий, так бы и слушал. А сама — горячая, гибкая, как мёд сладка. Интересно, чего за старого пошла да ещё и с довеском?

Кир снова глянул на Дарьюшку: она скривилась, он хмыкнул.

— Я — механик, — ответил просто.

— Вот здорово! — обрадовалась Бажена. — У нас тут в сарае давно грузовик томится. Невзор бросил. Вечно он так — начнёт одно, повозился-повозился и стало дело.

Дарьюшка на неё злобно зыркнула: ещё чуть-чуть — и в волосы вцепится.

— Постыдилась бы! — сказала строго, будто это она старшая. — Тятенька тебя, можно сказать в люди вывел, а ты!.. Да ещё при чужом!

В глазах девушки задрожали слёзы обиды. Приподнявшись со скамьи, она выкрикнула:

— Душегубица!

— Уймись, дура! — прицыкнула Бажена и махнула половником.

Дарьюшка вскочила, скамьёй о пол грохнула и выбежала прочь. Кир проводил ее долгим взглядом, искоса глянул на Бажену — ее груди высоко вздымали пенное кружево сорочки, черные глаза горели угольями, пальцы до белых костяшек сжимали половник. Может, не будь Кира — схлопотала бы падчерица затрещину. Но Бажена скоро поостыла, расслабилась и улыбнулась дорогому гостю.

— Не обращай внимания, — вздохнула она, снова становясь прежней любезной хозяйкой. — Малохольная она. Как маменька у неё померла — так умом и тронулась.

Она поднялась и, не ожидая ответа, принялась убирать со стола.

Кир перебрался к печке. Там на подстилке нежился огромный чёрный кот. Но едва юноша приблизился к нему, как тот вскочил и, взъерошив загривок, грозно и предупреждающе зарычал. Кир замер, и сердце его замерло тоже.

Молодая хозяйка обернулась на звук.

— Барсик, ты чего? — постаралась она усмирить зверя. Но тот продолжал шипеть, всем своим видом показывая, что Киру здесь не место.

— Кирушка, — миролюбиво сказала Бажена, подойдя к парню: — Ты внимания не обращай. Глупая животина — да и только!

Кир выдохнул и упрямо мотнул головой.

— Нет, мне маменька говорила — коты дичат, когда нечистую чуют.

— Ну, какой же ты нечистый, — молодица прильнула к нему и потёрлась щекой, — вон пахучий какой. Словно кулич пасхальный.

Кир обнял её и поцеловал, но в этот раз — уже рассудительно, без прежнего пыла. И себе отметил: с этой шельмой надо ухо востро держать. Не просто так, из ревности и обиды за отца, Дарьюшка на неё накинулась. Чутьё подсказывало, что здесь кроется какая-то тёмная тайна. Но выяснять — не время.

Бажена отстранилась и за собой на двор поманила:

— Мне надо проверить запоры на поскотине, кормов задать. А тебе — подышать не мешает. Вон, бледный какой!

Кир ей возражать не стал: уж больно хотелось взглянуть на машину, о которой давеча говорила Бажена...

* * *

... Когда Кир касался техники — та сама к рукам льнула, как кошка ласковая. Даже довольное урчание слышалось. Не то, что Барсик-злюка! Вот и со стареньким грузовичком, что мирно дремал в ангаре на заднем дворе, было то же. Из-за сломанной руки дело продвигалось ни шатко, ни валко, но Кир не спешил, а работал размеренно, в свое удовольствие — некому было стоять у него над душой, некому было торопить. К полудню машина ожила: Кир отёр испачканное мазутом лицо и счастливо улыбнулся, похлопав нового друга по облезлому боку:

— Ну, привет.

И машина, показалось, буркнула: "Ззззддррррасте!"

Цистерна топлива нашлась в сарае. Невзор Седлак, Дарьин отец и Баженин муж, как всякий крепкий деревенский мужик, делал припасы на чёрный день.

Кир наполнил бак и, немного рисуясь, лихо дал круг по деревне. Во дворы высыпала детвора и повисла на изгородях, улюлюкая вслед.

Сердце колотилось в такт ревущему двигателю, и Кир чувствовал себя единым целым с грузовиком, будто и сам сейчас был из железа и это в нём самом урчали и крутились детали.

На обратном пути заприметил Дарью. Девушка шла откуда-то с котомкой пряжи. Остановился рядом, распахнул дверь:

— Садись. Нам по пути.

Дарьюшка рассмеялась. От смущения и мороза ее щёки зарумянились, и оттого она казалась почти хорошенькой.

Девушка забралась на сидение и, взгромоздив на колени свою ношу, проговорила с восхищением:

— Вот уж не думала, что тятькина машина снова побежит! Ты и впрямь мастер!

Кир просиял от похвалы.

— Поломка несерьёзная. Столкновение?

— Да, — девушка опечалилась, словно туча налетела, — из-за того маменька померла...

— В аварию попали?

— Да, Бажена на дорогу выскочила — тятька объезжал её. Да в дерево и в канаву. У, кошка чёрная! Недаром говорят — у неё в роду ведьмы были! Вон и отец — едва увидел — голову потерял! И ты теперь!

Кир резко затормозил. Дарьюшка охнула, выставила вперед руки — ее пальцы уперлись в приборную панель. Кир посмотрел на девушку серьёзно. Конечно, Бажена — раскрасавица. Но как зимнее солнце — если и светит, то не греет. А вот скромница Дарьюшка станет верной подругой и опорой в делах. А друг и опора ему сейчас не помешают.

Поэтому, придвинувшись ближе, взял её за руку и проговорил:

— Ты — лучше. Ты — тёплая!

Дарьюшка зарделась. А пухлая её ладошка задрожала в твердой ладони Кира.

— Глупый, — смущённо промолвила она, — это просто у тебя здесь тепло. Вот я и разомлела.

— Внутри, — продолжил Кир, прижимая, через тулуп, ладонь к девичьей груди, где испуганной пичужкой билось сердце, — и в глазах.

Потом обнял за плечи и поцеловал в губы — неумело, но жарко. И почувствовал, как ее руки уперлись в грудь. Он отстранился, вопросительно глянул на Дарью — та потупила взгляд и сказала тихо:

— Не надо. Не играй со мною.

Кир склонил голову, горячим дыханием взвил рыжеватые прядки на ее висках.

— Доверься. Я не причиню тебе вреда.

Кир слышал, как гулко и взволнованно бьется ее сердце. Дарьюшка задрожала вся и зарделась, но окончательно высвободилась из его объятий, отодвинулась, поставила сбоку от себя корзину — отделилась.

Юноша не без самодовольства отметил её волнение. Чем-то эта девушка ему нравилась, напоминала старшую сестру, что и отругать умела и приголубить. Только Дарьюшка его сверстница, а то и меньше по годам будет. Просто крупная да рослая, вот и кажется старше.

Девушка заговорила, на него не глядя:

— Почему я должна доверять? Я ведь тебя едва знаю и мачехе моей ты люб.

Он лишь хмыкнул и завёл мотор. Но себе наметил — разговор нужно повторить, чтобы всё-таки завербовать союзницу.

До двора ехали молча.

А у ворот их встретила взвинченная Бажена, нарядная, в цветной шали и алых бусах. И едва молодые люди выбрались из кабины — накинулась с выговором:

— Вы, чай, оба ополоумели? Тут уже все соседи гудят: что, твоя падчерица жениха завела? Я устала отбиваться от сплетников!

— И что ты им сказала? — бледнея, спросила Дарьюшка. — А-то ж если тятько узнает — шкуру снимет.

— Хорошо, хоть теперь вспомнила, — фыркнула Бажена и перевела взгляд на Кира: — А ты тоже — молодец! Какие черти тебя кататься понесли?

— Те самые, — огрызнулся Кир и глянул на нее с неприкрытым недовольством, а про себя подумал с раздражением, что только бабы-командирши ему и не хватало. В постели она была куда более покладистой.

Бажена тут же сбавила обороты:

— Я всем любопытным сказала, что ты — племянник мой. Так что пока поутихнут.

Дарюшка шмыгнула носом и, подхватив корзину с пряжей, юркнула в избу. Проводив падчерицу взглядом, Бажена припала Киру на грудь, приподнялась на цыпочки и коснулась губ лёгким поцелуем, выдохнула:

— Ой, Кирушка, беду чую. Так что — сиди тихо.

Он провел рукой по её талии, и показалось вдруг, что не женщину красивую ласкает, а змейку тёмную трогает. И глаза угольные замерцали хищно и недобро.

— Только попробуй мне сердце разбить, негодник, — проговорила, погрозив пальцем с длинным наманикюренным ногтем. — Пожалеешь, что на свет уродился. И дуру эту конопатую тоже изведу.