Полынный ветер. Часть 1. След в небе

ПОЛЫННЫЙ ВЕТЕР

Авторы: Яся Белая, Елена Ершова

Автор мира: Елена Ершова

Роман входит в цикл: Царство медное: легенды Сумеречной эпохи

Жанр: фантастика, приключения

Часть 1

СЛЕД В НЕБЕ

<...> А юность осталась там, в безверии смутных лет,

Далёкие поезда уходят, и цель мутна.

Причины — в чужой вине. В учебник — свои примеры...

Так пала с небес звезда. В наш сумрак, достигнув дна...

Не то, чтобы в гневе — нет.

Он просто утратил веру.

Bor G (c)

"Упала звезда Полынь"

ПРОЛОГ

— Вы уже купили подарки на Рождество, господин Морташ?

Эштван Морташ только рукой махнул в ответ.

— Где уж там! Дела, будь они неладны. Вполне можно было перенести заключительную фазу эксперимента на более позднее время. Так нет! Любопытство сгубило не только кошку, но и наших коллег из Дербента. Они вообще слушают меня только на итоговом совещании, когда составляют смету на следующий год, — Морташ страдальчески закатил глаза, словно призывал в свидетели своего помощника. — А теперь — пожалуйста! — придётся встречать праздник одному.

Секретарь Морташа, тщедушный человек с изъеденными оспинами лицом, сочувственно кивнул, плеснул в стакан немного дорогого коньяка, популярной в Эгерском королевстве марки, и протянул его шефу.

Ведь несмотря на то, что салон вертолета был оборудован специально для вип-персон (уютные, обитые кожей откидные кресла, мини-холодильник, навигатор, по которому можно было проследить весь маршрут) — словом, все, что необходимо для путешествия главе Шестого отдела корпорации FORSSA, — однако ничто не способно заменить тепло и атмосферу родного дома. Бенедикт Кратч, преданный помощник, понимал это, как никто другой.

Морташ, вздохнув ещё раз, вылил крепкий напиток в глотку и перевел разговор в другое русло:

— Так может вы, Бенедикт, меня чем-нибудь порадуете?

Лицо молодого человека тотчас же приняло подобострастное выражение.

— О, да! У меня славный улов! Служительницы архива в нашей дорогой корпорации за флакончик духов от парфюмерного дома фру Йенсен готовы мать родную продать, а не то что секретные документы!

Бенедикт тоненько хихикнул. Морташ тоже расплылся в благодушной улыбке:

— Ну и ловкач же вы! И дамский угодник притом!

Секретарь покраснел от похвалы и умудрился расшаркаться, не вставая с кресла.

— И что же там? — нетерпеливо одернул его глава Шестого отдела.

— Всё, как вы и предполагали: экспедиции в Дар проводились не раз. Благо, удавалось перехватить отчёты этих ненормальных фанатиков, а то бы... — секретарь протянул ему пожелтевший лист бумаги. — Извольте взглянуть, прелюбопытный экземпляр...

Морташ взял бумагу и вычитал следующее:

"Особое место в эпосе северных народов занимают загадочные полулюди-полунасекомые, избравшие ареалом своего обитания нежилые северные и северо-западные земли Дара — так называемые васпы.

Впервые термин введен в употребление лахольмским исследователем Кристеном Венге, и происходит от латинского "Wasp" — оса. Согласно мифологии, васпы представляют собой строго организованное, военнизированное, матриархальное общество, построенное на разделении обязанностей (кастовом полиэтизме) и строжайшей субординации. Во главе популяции стоит одна репродуктивная самка — королева улья, в подчинении которой находятся несколько каст бесплодных особей (рабочие, солдаты, и т.д.), что сближает эту расу с некоторыми видами общественных насекомых (муравьями, пчелами, осами и другими). Васпы (как и насекомые с полным превращением) в своем становлении проходят несколько усложненных метаморфоз. Это — резко различающиеся стадии личинки и куколки перед превращением во взрослую форму (имаго).

Принимая во внимание, что первые упоминания о них относятся к началу эпохи Сумерек, можно сделать вывод, что эти существа появились вследствие радиационного заражения северных территорий — как мутация.

Пик активности васпов приходится на зимний период. В этот период королева улья созревает, чтобы дать жизнь новому потомству. Однако, на самом деле она не способна к деторождению. Поэтому, как гласят легенды, васпы утаскивают в свои ульи человеческих детей, чтобы в процессе сложнейших психических и физических практик, нацеленных на управление психическими и физиологическими функциями организма, превратить человека в совершенно новое существо.

Что касается матрицентричного уклада общества, то королеву улья можно сравнить с ведической богиней Кали: их роднит культ войны, пыток и смерти.

Таким образом, мы склонны рассматривать предания о васпах как отображение перехода человека от привычного состояния сознания в измененное, в котором все физические и психические процессы происходят по иным законам. Это ничто иное, как процесс обучения и формирования нового образа мышления, который неизменно наступит взамен отжившего, точно так же, как одна геологическая эпоха сменяет другую".

Отложив заметку, главный финансист корпорации даже присвистнул.

— Остаётся только радоваться оперативности нашей службы безопасности, — жестко, по-военному прокомментировал он. — Эти учёные даром, что умники, совершенно не понимают, о чём можно говорить, а о чём лучше помалкивать. Хорошо, что их бред не попал в прессу. Уничтожите это, Бенедикт. А то мало ли у кого ещё найдётся лишний флакончик духов...

— А как быть с Торием? — убирая документ в папку, полюбопытствовал секретарь.

— Сейчас он проблема номер два, — начал глава Шестого отдела, но договорить не успел: в разговор вклинилась трель внутреннего звонка. Морташ включил громкую связь.

— Прием, — донёсся из рации голос пилота. — Запрашиваю разрешение на снижение. В зоне видимости Головной Улей.

— Прием, — откликнулся Морташ. — Запрос подтверждаю.

И повернулся к помощнику с улыбкой.

— Главное сейчас — уничтожить Королеву. Это дезориентирует ос. А потом — вы откроете охоту.

Глаза начальника Шестого отдела хищно блеснули. Бенедикт поежился и отвернулся к иллюминатору. Увидел, как за дымкой облаков отделился и начал снижаться военный самолет.

— Огонь по первой цели, — закончил в громкоговоритель Мортош.

И тогда бомбардировщик выплюнул свой смертоносный груз. И раскаститый гул, как от разбитого колокола, прокатился над Даром: то, один за другим, взрывались Улья васпов...

ИРЖИ

— 1 —

По Уставу рапорт принято начинать так:

"Коменданту приграничного восточного Улья господину Малху

Отчет о прослушке за неделю"

На автомате написав эти строки, Иржи досадливо поморщился. Имя коменданта вызывало в нем раздражение — оно походило на хриплый собачий лай. Имя, которое даже на бумаге норовило испортить гармонию округлых, будто ноты, каллиграфических букв, и где-то в районе окончания расплылось некрасивым чернильным пятном.

Иржи огляделся по сторонам, словно испугавшись, что у стен есть не только уши, но и глаза, быстро наклонился над листком бумаги и слизнул кляксу кончиком языка — привычка, оставшаяся с детства. Из прошлой жизни Иржи помнил одно — как беззлобно ругала его учительница музыки, неизменно получая из рук мальчика пестреющие кляксами листы.

Но Иржи не собрался переписывать работу ни тогда, ни теперь. Обмакнув перо в чернильницу и немного подумав, он продолжил:

"В ходе прослушивания радиоэфира города N

выявлено следующее: люди четко разделяют между собой козлов и баранов.

Бараны упрямы и глупы. Они редко принимают самостоятельные решения. В случае возникновения критической ситуации — впадают в ступор и создают панику.

Козлы тоже глупы. Часто неадекватны, но при этом агрессивны. Страдают тем, что принято называть сволочизм. Поэтому их не любят".

На этом месте Иржи ухмыльнулся и представил, как этот обрюзгший, пренебрегающий тренировками и очень любящий отчеты толстяк выравнивает на своем столе полученные бумаги, любуется аккуратными стопками — как солдатами на построении, — потом берет верхний листок и начинает читать... и его маленькие глазки округляются и наливаются праведным гневом. Иржи разрешил бы отрезать себе ухо, лишь бы в этот момент находиться рядом. Он подавил рвущийся из груди смешок и быстро дописал:

"Также, по последним данным, были замечены мутации, названные "козлобаранами". Мутаций в "баранокозлов" пока отмечено не было.

Число. Подпись.

Иржи, инженер связи".

Тут он поморщился во второй раз — собственное имя также не отличалось благозвучием, да еще оказалось непростительно длинным. При перерождении его не изменили по ошибке или халатности, но Иржи на всю дальнейшую жизнь остался с ощущением собственной ненормальности. Даже по меркам васпов.

С чувством выполненного долга Иржи отложил перо, с невозмутимым видом свернул лист бумаги в трубочку, вложил в тубус и кинул его в распахнутый зев вакуумной почты. Еще одно интересное чтиво дорогому коменданту на долгий зимний вечер.

Инженер связи откинулся на стуле, прикрыл глаза и нащупал болтающиеся на шее провода наушников.

Говорят, зрение — важнейший из способов восприятия мира для многих живых существ. Для многих — но не для Иржи. Для него важнейшим являлся слух.

Надев наушники, Иржи ласково, как когда-то в детстве гладил по спинке любимую кошку, покрутил колесико рации. В штабной службе были свои преимущества, и, только попав в связисты, Иржи понял, как ему повезло.

Огромный, доселе неизведанный, но такой пленяющий мир раскрылся перед ним во всей своей полноте и величии. И мир этот был — музыка.

Как и всякий васпа, Иржи немногое помнил из своей прошлой, человеческой жизни. Но был уверен в одном — ему повезло появиться на свет с абсолютным слухом. Яд Королевы, переродивший его в васпу, довел природные способности до совершенства.

В тот миг, когда Иржи выбрался из кокона, он слышал вокруг себя мерное биение сердец у спящих эмбрионов, лязг и скрежет металла где-то на нижних ярусах Улья и мягкое падение снежных шапок с еловых ветвей. Многоголосый хор, не слышимый обычному уху, но взорвавший голову Иржи изнутри. Тогда он уже не думал, что тонкий слух — это его дар. Он думал, что это — проклятье.

Способности неофита не остались без внимания начальства. В последующие за перерождением годы бесконечных тренировок и пыток его проводили по тонкой грани между реальностью и безумием, между сном и смертью. Со временем Иржи научился настраивать себя, как рацию. Он мог бы подслушать, о чем перешептываются солдаты в соседней казарме, или как скрипит по бумаге перо коменданта Малха, но предпочитал не знать ничего, и большую часть времени — когда не сидел в рубке или не занимался в тренажерной комнате, — ходил в бессменных наушниках связиста. Начальство не возражало — знали, что бережет ценный инструмент. А Иржи это было на руку — находясь в своем холодном и жестоком мире, окруженный стенами Улья, как скорлупой, мысленно Иржи был далеко-далеко, там, где звучала музыка.

Он помнил момент, когда впервые услышал ее.

Тогда ему показалось, что пол под ногами качнулся, сердце замерло, а затем забилось тревожно и сладко. Он хотел расплакаться — но не мог, хотел кричать — но слова застряли в гортани. Он лишь сидел в рубке связиста, завороженный и потерянный, и от этого вся былая бравада улетучилась, и он казался себе маленьким и жалким, словно прикоснувшимся к некой прекрасной и сакральной тайне, которой не касался еще ни один васпа.

Отныне это стало его секретом и его спасением.

Составлял ли он глупые отчеты для коменданта Малха, или просыпался от кошмаров в глухой беспросветной ночи, или, шатаясь, выходил из тренажерного зала, неся на себя несмываемые отпечатки всех издевательств, принятых в его жестоком мире, — Иржи принимал это, как должное, и не противился судьбе. Потому что реальным был другой мир, и только там Иржи чувствовал себя по-настоящему свободным.

* * *

Комендант Малх вызвал связиста на ковёр сразу же после построения.

Кабинет начальника уподоблялся ему самому — такой же округлый, гладкий, забитый бумажным хламом. Бумаги тут были повсюду — на кушетке, на полу, на письменном столе. Не разбросанные, отнюдь. Иржи был уверен, что каждый отчет здесь находился на своем месте, был рассортирован по алфавиту и тематике. И эта глупая, суетливая скрупулезность раздражала, будто бросала вызов стройному и гармоничному миру самого Иржи.

— Доигрался, рядовой?

Последнее слово было произнесено с особым подчеркиванием — несмотря на привилегированное положение связиста, Иржи все еще оставался солдатом, и Малх не упускал случая напомнить об этом.

— Никак нет, господин комендант! — по уставу отрапортовал Иржи, глядя мимо начальника и острым ухом улавливая размеренную капель из плохо завернутого крана — кап... кап...

Малх распрямил плечи и вытянулся на носочках, но все равно доходил Иржи до подбородка. Связист подумал, что дай начальнику волю — он бы взобрался на табурет, чтобы хоть так показать свое превосходство.

"Как его вообще поставили комендантом?" — подумал про себя Иржи.

Воистину, пути Королевы неисповедимы.

— Тогда что это? — Малх сунул связисту под нос исписанные листы.

— Отчеты, господин комендант! — Иржи вложил в ответ все свое прилежание и ссутулился, угнул голову в плечи — вот, мол, я какой, недостойный вас ничем, тварь дрожащая. И хорошо, что в этот момент Малх не видел его лица — уголки губ связиста уже дернулись в язвительной усмешке.

— На прошлой неделе... получаю отчет. О сборе яблок-паданцев, — продолжил комендант. — Потом о каком-то инвалиде Бетх... — Малх запнулся, сверился с листком и закончил: — ... ховене. А теперь...

— О баранах и козлах, — с готовностью подхватил Иржи.

Малх размахнулся, тыльной стороной ладони хлестнул связиста по щеке. Во рту сразу стало солоно и горячо, Иржи быстро облизал рассеченную губу, но даже не дрогнул — не положено. Малх мстительно ощерился, погрозил окровавленным кулаком — Иржи заметил, как тускло блеснули нашитые на перчатку металлические пластины. Комендант приграничного восточного Улья всей душой стремился в преторию, но его почему-то не брали, и он выслуживался, как мог, и даже в быту старался копировать привычки, присущие телохранителям королевы.