Мажор. (Ваше высокоблагородие I)

— Сразу, нет! — вселенец решительно перебил его. Значительно поднял палец над головой. — Я сильно, очень сильно, умопомрачительно сильно занят. У меня, дел! — Вон, полная карета бумаг!

— Тогда, может быть к... — гусар решил попытать счастья во второй раз.

— К ней, к нему, к ним — ко всем вместе взятым — тоже, нет.

— Но, ваше сиятельство, Кирилл Васильевич, хотя бы в имение полковника Белова, на пару часов. Господа офицеры два дня готовились, собирали деньги на пари. Ждут, даже те, кого не было в прошлый раз. Surprise приготовили.

— Офицеры? — бровь вселенца резко задёргалась. — Surprise? Хмм, интересно. Договорились. Показывай дорогу.

.....

Вечер встреч господ офицеров был в самом разгаре.

Табачный дым в гостиной комнате не просто висел в воздухе, он с силой долбил пришельца, объединяясь с запахами мужского пота, пудры, дешёвого хлебного вина...

Полковник Белов закашлялся, жилы вылезли на лбу, шея налилась свекольным соком. Он посмотрел на приглашенного гостя: Князь Ланин был весел, остроумен, обнимал глазами, почтительно ухаживал за привлекательной молодой вдовушкой Мари Талакаевой, случайно заехавшей попроповедовать господ офицеров в их трудную, нелегкую минуту одиночества. Мерзавец сидел рядом с ней, держал в руках гитару и вполголоса напевал никому неизвестную песню...

От зари до зари, от темна до темна

О любви говори, пой гитарная струна

("От зари до зари" (Сл. Рождественский с к/фильма "Песни моря" ).

Та в ответ весело смеялась и постоянно восклицала... — Сharmant!

— Господа офицеры, — полковник решил покончить с безобразием и переключить внимание присутствующих на себя (Особенно симпатично-несчастную вдовушку). Он поднялся с места так, что за ним громко упал стул. — Предлагаю пари: Положу на лопатки медведя, которого поймали вчера вечером. За пять тысяч рублей, господа!

— Семен, — обратился к слуге, — заводи косолапого.

Слуги привели зверя в поводке. Подняли на задние лапы. Медведь выпрямился. Недовольно зарычал, замотал головой.

— Оу, — глаза мадам Талакановой стали похожи на большие синие озёра. — Какой большой мишка! — Она тут же забыла про несчастного поэта с гитарой.

— Итак? — полковник ехидно взглянул на князя. — Кто готов принять участие в пари? Кто не боится рискнуть? — хозяин усадьбы продолжил завлекать окружающих. Однако все смотрели на Ланина.

— Господа, — князь опустил гитару. Развёл плечи. Опёрся на спинку стула. Закинул ногу на ногу. — La рose ostentatoire рas digne d'honneur noble. (Показное позёрство не пристойно дворянской чести. Франц.)

— Махать руками, ногами, бороться на грязном полу, в земле — как простые деревенские мужики? Фи, Messieurs! Я предлагаю другое пари. Двадцать тысяч рублей и медведь запоёт вместе со мной под гитару.

— Матерь божья! — воскликнула мадам Талаканова по-русски, — удивлённо повернула голову в сторону нового "идола мужской красоты". Глаза её засверкали. Грудь приподнялась под обтягивающем платьем. Щеки налились румянцем. — Неужели это возможно?

— Конечно, возможно! — залётный ловелас взял руку женщины и поцеловал её. — Двадцать тысяч, mon cher Мари и медведь будет петь лично для вас.

— Господи, — она обратилась к онемевшим офицерам. — Дайте же ему денег! Я ни разу не слышала, как поют медведи. Да ещё под гитару.

Господа офицеры переглянулись друг с другом, вздохнули и нехотя начали собирать необходимую сумму.

Вселенец поставил стул рядом с сидящим на четвереньках зверем. Посмотрел в зал, где застыли зрители, все до единого с открытыми ртами. Громко обратился к косолапому напарнику. — Определимся сразу: Я пою куплет. Ты припев. Тебе! Понятно? Я — куплет. Ты — припев.

В ответ, к удивлению публики, медведь приподнялся и махнул головой.

— Тогда начали, — зазвучал гитарный перебор...

В сон мне - жёлтые огни,

И хриплю во сне я:

"Повремени, повремени -

Утро мудренее!"

Но и утром всё не так -

Нет того веселья:

Или куришь натощак,

Или пьёшь с похмелья.

Эх, раз... а-а-а... — заревел медведь, продолжая песню.

Да ещё... а-а-а-а...

Да ещё много, много, много, много.... а-а-а-а-а-а-а-а... (Длинный проигрыш с рёвом медведя).

Да ещё... а-а...

Или пьёшь с похмель... а-а-а... (Недовольно пел — всё же медведь. Видно, не любит пить, с похмелья!).

(В. Высоцкий "Эх раз, ещё раз".

Прелюдия 5.

Груженые скарбом подводы, длинными, колючими, шипастыми змеями, втягивались с двух сторон во внутренний двор усадьбы, где всё гремело, двигалось, кричало, стучало, ругалось и посылало к "такой-то" матери.

Крепостная актриса Глафира Суконникова широко раскрытыми глазами смотрела на безумство происходящее вокруг. — Солдаты, солдаты, солдаты — она никогда не видела сразу столько военных. Они, словно огромные, безумные муравьи, перемещались по внутреннему двору. Что-то носили, катили, сгружали, толкали, перемещали. Беспокойство добавляли ржущие лошади, повозки, озлобленные крестьяне.

— Боже! — она со страхом посмотрела на дядьку Степана, который управлял подводой. — Это, что? Война?

За последние полгода крепостной театр поменял четырёх собственников. Скатываясь вниз по "социальной лестнице" всё ниже и ниже: Петербург — Москва — Коломна. И вот сейчас какое-то Вардеево. Какой-то безумный князь.

— Господи, сколько же солдат?! — прошептала она и тут увидела массивную трубу на колёсах, втаскиваемую шестью лошадьми запряжённых цугом сквозь ворота. За ней следующая восьмёрка протаскивала ещё более страшного мутанта. — Дядя Степан, а это, что за чудовища? — обратилась она к вознице.

— А это, Глаша... — бывалый мужик завис на несколько минут рассматривая уродцев. — Матерь божья, — он перекрестился и удивленно посмотрел на юную актрису. — Это... Это... пушки.

— Пушки? — девчушка прижала руки к лицу. — Ой, божечки святы! Дядя Степан, страшно-то как. Зачем этому извергу пушки? Какой же он, наверное, страшный, неприятный и кривоногий! Может убежим от него? Погляди, во что превратил имение. Представляю, что он сделает с нашим театром.

Глава 5.

"Родной Отец" полка шёл перед выстроенным строем своих новоявленных "детей" и рассматривал их с большим интересом. Маленькие, плюгавенькие, неказистые, исхудавшие, в шито-перешитой униформе. Остановился перед невысоким, седовласым, с большими седыми усами солдатом. Смерил его невидимой линейкой. Пересчитал со старославянских саженей, локтей, вершков на обычные сантиметры. Сделал выводы — старичок едва доставал до плеча.

— Как зовут тебя блаженный, — решил с ёрничать подполковник.

— Лядовой канониль Плохол Гломов, — неожиданно громко ответил недоросль. Открывая рот без половины зубов.

— И сколько же тебе лет, лядовой канониль?

— Солок два, ваше высокоблаголо-ди-е.

— Что? — вселенец повернул голову в сторону шедшего за ним капитана Игнатова, показывая ему возмущенным взглядом на вопиющее безобразие, творящееся в полку... "Сорок два! Это, как? Солдату! Мать его за ногу! Солдату!!! Сорок два года!".

Он окинул строй и громко крикнул. — Быстро подняли руки кому исполнилось больше сорока?

Чуть ли не две трети присутствующих неуверенно потянули руки вверх.

Разъярённый князь, снова повернулся к Игнатову, приблизился вплотную, наклонил лицо и зашипел. — Капитан, я не понял??? Солдаты мои, где? Я с кем воевать буду? С инвалидами, пенсионерами, больными, ущербными калеками. Они же после первого марш-броска "лапти склеят"?

— Ваше высокоблагородие, — начал оправдываться капитан. — Бригаду комплектовали с остатков трех полков. Комплектованием бригады занимался бывший командир — полковник Александр Юрьевич Фогель. Как, кто, почему к нему направили этих людей. Я сказать не могу. Служить приходиться с теми, кто уже есть.

— Ты сейчас пошутил?

— Никак нет, ваше сиятельство.

— Мне всё понятно! — вселенец недовольно закусил губу. Поморщился. — Распускай народ и быстро за мной в штаб.

.....

— Капитан! — подполковник коршуном навис над Игнатовым. — Слушай приказ номер два. У нас недокомплект бригады почти сорок пять процентов? И рекрутов до сих пор, нет — верно?

— Так точно.

— Замечательно, — князь потёр руки. — С каждой роты выбираешь по два офицера и восемь солдат. Формируете восемь команд по пять человек. Берёте деньги. Много денег. Я дам достаточно. Совершаете круиз по нелегальным крестьянским рынкам крупных городов. И чтобы через месяц! Ты, слышишь меня? Через месяц! У меня в строю стояло две сотни молодых, здоровенных лбов, призывного возраста, ростом не ниже 190 сантиметров. Тебе, всё ясно... капитан.

— Так точно, ваше высокоблагородие.

— Отлично, — выдохнули и начали снимать перчатки. Завалились на стул. Достали толстенную пачку ассигнаций. — Давай, быстро определяй, кто поедет из офицеров и направляй по одному ко мне на разговор.

.....

— Эх, господин подполковник, поработали на славу... — вселенец сладко потянулся, после того как отпустил после "собеседования" последнего офицера. Расправил плечи. Размял пальцы. Даже хотел пару раз присесть. — Надо передохнуть. Собраться силами. Пообедать. Интересно, что сегодня на обед в усадьбе?

Он выглянул за дверь и обомлел. Коридор был переполнен народом.

— Что происходит? — с удивлением выдали княжеские уста. — Люди, вы, вообще... кто?

— Просители, ваше сиятельство, — с поклоном ответил крупный седовласый мужчина, стоявший первым у двери. — У каждого своя просьбишка. Порешать бы.

"Э не, так не пойдет!" — недовольно зашевелились благородные мысли в княжеской голове. — "Не царское дело заниматься просьбами простых людей! Я тут до утро прокопаюсь. Мне, что? Заняться нечем?".

— Афанасий, — заревел князь.

— Да ваше высокоблагородие, — из толпы появился денщик.

— Быстро, найди мне управляющего имением и бегом его ко мне.

— Слушаюсь, — Афонька крикнул на бегу, ныряя в толпу.

— Я, управляющий, — мужчина подбоченился. — Не надо искать никого.

— А! Раз ты управляющий. И уже здесь. Тогда, заходи.

— Горелов Семён Ильич, — склонив голову, начал говорить седовласый. — Ваше сиятельство, имение теперь ваше. Хотел уточнить ряд вопросов касаемо...

— Присядь-ка, Семён Ильич, — челобитчика насильно усадили за стол. — Сперва скажу я. Точнее покажу. — Перед Гореловым развернули большой холст, на котором была красочно нарисована схема военного городка. — Смотри внимательно, подмечай особенности, минут пять — десять. Потом, скажешь, что думаешь?

Вселенец разместился напротив управляющего, достал платок. Развернул. Постучал по нему. И начал быстро как паук перебирать пальцами.

— Есть, пара мыслишек, — Горелов бросил фразу, не отрываясь от плаката.

— А ты не торопись, смотри внимательнее. Вдумчиво. Тебе ведь его строить и решать организационные вопросы. — Князь продолжал со скоростью электропоезда закидывать кубики с гигабайтами знаний в голову абонента. — Тут же не просто городок, а ещё стрельбище в паре километров. Исследовательские лаборатории. Кузнечное производство. Литейное. Опытная мастерская. Запруда на реке. Ну и... дорога в город.

— В целом понятно, — Горелов деловито оторвался от чертежа. — Штатное расписание управлением стройкой подам завтра. А вот со сметами и расчётом стоимости придётся повозиться. Денёчка три надо.

— Три дня, потерплю, — князь сунул платок в карман. Кивнул в сторону коридора. — И ещё. Семён Ильич, все организационные вопросы с жителями имения решаешь самостоятельно.

— Всё ясно, ваше сиятельство, — управленец поднялся с места. — Разрешите идти, заниматься делом.

— А, ты? — сделали удивлённое лицо. — Ещё здесь?

.....

— Совсем другое дело! — князь выглянул из кабинета. Коридор был девственно пуст. Даже мухи покинули помещение. — Теперь можно заняться обедом.

— Ваше высокоблагородие! — вбежал дежурный солдат. — Господин губернатор с друзьями подъехали. Ожидают у входа. Просят присоединиться к охоте.

— К охоте? — удивлённо переспросил вселенец. — "А вот и княжеские дела подоспели! Охота с губернатором — это, — мысленно по-кавказски щёлкнули и вскинули два пальца у виска. — Понимаешь! Не какие-то там просьбишки! Это серьёзно!".

— Выйди, передай. Буду через несколько минут.

* * *

После удачной проведённой облавы, довольные охотники, как и договаривались, вернулись к яркому шатру — месту сбора.

— Спасибо тебе, милейший Иван Петрович, — рассыпался в благодарностях московский гость губернатора. — Прямо удружил так удружил. Не ожидал, что улов будет таким удачным. Постарались твои собачки. Смотри какого русака загнали. Фунта на четыре. А то и на все пять. Ещё один, чуть поменьше, утёк прямо из-под ног. Эх, говорил, не надо разделяться. Глядишь загнали бы обоих.

— Не скажи, Пётр Андреевич, — губернатор погладил небольшую бородку. — Я эти места знаю лучше. Здесь, недалече, под березками, тоже кое-что было. Конечно, не такой здоровый как у тебя. Зато... — потрясли тушками — двое, как с куста.

— Эх, с утрица надо было ехать, — москвич досадливо закинул руку за голову. Почесал шею. — Утром заяц не пуганный. Ещё спит. Если бы за князем не заезжали. Добыли гораздо больше. Кстати, а где он? Чего-то не видать.

— Не знаю, — губернатор повертел головой по сторонам. — Сказал, чуть отстанет, осмотрится, а потом зайдёт со стороны солнца. Хотя, если честно — охотник с него никудышный. Толком не умеет ничего — ни загонять, ни обходить, ни сигнал подать. Он даже, по-моему, ни разу не выстрелил. Хотя ружьишко дал ему неплохое.

— Да, — раздосадовано протянул московский гость. — Молодцы нынче пошли, Иван Петрович — не те. Ничего не знают. Не умеют. Ни к чему не стремятся. Вот, не дай бог, умрём. Как жить будут? Чем заниматься? Не понимаю?

В подтверждении его слов, откуда-то сбоку, со стороны непролазного кустарника, послышался треск, шум, топот идущего напролом добытчика.

— А не — жив, здоров, — приятели повернулись в сторону бредущего человека.

Из кустов, как-то боком и даже чуть спиной, чтобы не поцарапаться и не порвать одежду, вышел потерявшийся "охотник". Повернулся лицом к друзьям, держа в руках тушу крупной пушистой птицы с большим как у фазана хвостом, весом фунтов на двадцать.

— Господа? — произнесли, извиняясь. — Я только спросить... — Он поднял добычу над головой. — А вот эта, курица? Она, кто? Тетерев, рябчик или глухарь? И вообще, она... съедобна?