Зараза (общий файл)

Несмотря на отсутствие посылок и создание откровенного маяка, я продолжал волноваться о возможности ошибок в своей оценке технологического уровня аборигенов.

— 12 —

Тушка была какой-то странной. Слишком тяжёлой для своего внешнего вида. Но, заворожённый необычностью, первый охотник и великий воин племени не придал этому значения. Раньше ему никогда не попадались чёрные большеухи. Такая добыча поднимала его и без того высокий ранг в племени почти на одну ступень с вождём.

Вход Имбы в поселение как всегда был встречен радостно. А уж когда он всем продемонстрировал подстреленного зверька...

Встречающие радостно загалдели, прося хотя бы подержаться за необычную дичь. Но стоило вести дойти до шамана, как тот явился и заявил:

— Эта добыча должна принадлежать мне, Имба — чёрная грива. Цвет его шерсти однозначно указывает на то, что это дар Богов нашему народу, а дар Богов имеет право непосредственно использовать лишь тот, кто с Богами общается.

— Немедленно приготовьте мне этого большеуха, — отдал шаман тушку зверька своим приближённым.

Приближённые к шаману члены племени сразу же принялись за исполнение указания и занялись готовкой. Но уже на стадии снятия шкуры возникли проблемы. Складывалось ощущение, что она как будто не хочет сниматься. Да и вспарывалась труднее, чем обычно. Боясь гнева шамана, молча переглядываясь, повара ничего не сказали о своих подозрениях, что этот дар может быть вовсе не от Богов. Тем более что шкуру удалось снять целой, и под ней оказалось вполне приличное на вид и вкусное на запах мясо. Хоть и в небольшом количестве. Последнее, учитывая истощение, было не удивительно.

Шкура была разложена на солнышке, и приготовление мяса продолжилось. Без проблем оно шло, пока не стали разбивать череп. Вместо мозга там обнаружилось нечто твердое. Твёрдое, как камень.

— Что это? — не удержал язык за зубами один из кашеваров, вертя в руках очищенный от костей черепа камень.

— Может, стоит позвать шамана? — опасливо поглядывая на странную штуку, спросил другой.

Немного посовещавшись, мужчины пошли к шаману и показали ему свою находку.

Шаман, недовольный тем, что его отрывают, повертел камень в руках и объявил:

— Сие есть камень мудрости, дарованный Богами, и я сделаю из него амулет.

Успокоив своих соплеменников, пока мясо запекалось, шаман уселся делать амулеты и успел расколоть камень на два неравных куска, решив себе оставить тот, что побольше, а вождю подарить тот, что поменьше. Потом, подумав, отколол от своего камня ещё небольшой кусочек, чтобы сделать амулет для добывшего чёрного большеуха Имбы — чёрной гривы. Но всё это время его не покидало смутное беспокойство — ничего подобного он не видел и не слышал о том, что видели его предки или предки воинов его народа. Даже в словах Больших Братьев с севера не было упоминания ни о чём подобном. С другой стороны, разве Большие Братья подчиняются нашим Богам? Но ведь и наши Демоны тоже им безразличны...

Однако об амулетах уже было сказано и оставалось надеяться, что шамана не ждёт позорная казнь за измену Богам.

Окончательное изготовление амулетов пришлось отложить до следующего дня, поскольку подоспело мясо, а после хорошей еды полагалось отдохнуть и набраться сил.

Понимая, что своих сторонников нужно подкармливать, даже в буквальном смысле слова, шаман позволил своим приближённым вкусить божественного мяса.

Все трое, а так же сам шаман, могли бы быть удивлены странным хрустом песка на зубах, если бы не жили в пустыне, где им часто в рот с едой попадал песок. Правда в процессе еды несколько раз живот как-то нехорошо сводило, наводя всё больше на мысли о Демонах.

К счастью ничего неприятного больше не происходило, и шаман решил, что это так произошло принятие его телом тела божественного. Только вот аналогичные эмоции у угощённых заставляли задуматься о том, как сделать так, чтобы они не возомнили себя избранными.

На следующий день с самого утра шаман занялся завершающим этапом изготовления амулетов. Уже в середине дня состоялось торжественное вручение амулета вождю и первому охотнику, приглашённым для этого в жилище шамана. Естественно первым вошёл туда вождь племени.

— Приветствую тебя, Смелая Птица, — сказал вошедшему шаман, сидя на чёрной шкурке большеуха, — я изготовил для тебя амулет мудрости. Ты уже слышал о добытом вчера большеухе.

— Да, шаман. Имба чёрная грива великий воин. Воистину, Боги благоволят ему.

— Возьми это, — шаман протянул вождю амулет, — да будешь ты вечно мудр.

— Благодарю, шаман, — принял Смелая Птица дар и сразу же повесил амулет на шею среди множества других.

Получив разрешение, вождь вышел из жилища шамана племени, а тот, в свою очередь, пригласил к себе великого воина.

Процедура вручения амулета повторилась и, покончив с официальными неотложными делами, шаман мог заняться вопросом о своих помощниках явно тоже получивших по его недосмотру Божественное покровительство. По его представлениям допущенную им ошибку можно было исправить только силами Богов. А для этого их требовалось чем-то умилостивить. Или получить разрешение на войну с соседями, где бы Боги вполне официально могли призвать в свои шатры избранников. Главное, чтобы призваны были лишь лишние избранники.

— 13 —

Наблюдение за своей колонией проявляющей странную активность при полном выходе из строя органической составляющей выявило следующее — нити, ведущие к фотоэлементам заменившим шерсть, были разорваны, и колония разделилась на две самостоятельные части. После этого "шерстяная" часть оказалась на солнце, а остальное, тоже подвергшееся разделению, очутилось в каком-то гораздо более жарком месте. Очень жарком. Та же часть меня, что была создана на месте мозга подчинённого зверька, очутилась в весьма прохладной и затенённой области.

Затем температура второй части начала падать, и некоторые из моих структур испытали небольшое замыкание. К счастью поверхностное. Однако из-за толщины моих нитей это означало потерю части своей массы. Во всяком случае, потерю контроля над этими частями. Не зная, где они оказались, я постарался вывести их из сферы своей мыслительной деятельности.

В прошлый раз наблюдалось нечто подобное, но тогда был большой кусок меня и он смог достаточно хорошо пережить эту ситуацию. Тут же я был разделён.

Если меня опять съели, то сколько времени я буду добираться по системе пищеварения до достаточно сухих мест?

Вопрос был совершенно лишён ответа. Занятый путешествием я не занимался детальным исследованием физиологии своих подопытных, и теперь базы для сравнения времени пищеварения у меня не было. Оставалось проверять положение дел каждые четверть часа, отправляя запросы на находящиеся во влажной среде части.

Следующие несколько часов они не отзывались вообще.

Переварились? Лишены энергии?

Я мог только ждать, с каждым запросом теряя надежду на положительный исход.

Конечно оставалось ещё несколько фрагментов в благоприятных условиях, но задействовать их было не менее опасно.

Мало ли где они находятся?

Прошло часов восемь, прежде чем обрывки моих нитей стали проявлять активность. Очень маленькую, но активность. Пусть и в условиях чудовищного дефицита энергии. Тем не менее, окружающее пространство было тёплым. Это был ещё один довод в пользу нового съедения меня. Думать при таких объёмах о прорастании к поверхности не приходилось. Рост объёма привёл бы к росту дефицита энергии.

Где взять энергию внутри организма?

Я стал анализировать имеющиеся у меня сведения по земной биологии и биохимии.

Если здесь жизнь основана на тех же элементах, то может быть тут есть и аналогичные нашим митохондрии. Они ведь вырабатывают электричество. Надеюсь, переключение некоторой части митохондрий на мои нужды не убьёт организм.

Базируясь на предположении, что мои нити находятся в толстом кишечнике, я стал осторожно увеличивать напряжение и пытаться продвинуться к ближайшей клетке, внедриться в неё и найти уже внутри нужную структуру. Благодаря тому, что уцелело больше нитей, чем я рассчитывал, внедрение удалось начать сразу в нескольких местах. И, вероятно, нескольких организмов. Как показал последующий анализ, мои нити оказались в четырёх телах. При чём подавляющее большинство в одном. В трёх других буквально считанные единицы.

Первичные проблемы удалось решить за несколько суток, постепенно разрастаясь по клеткам кишечника и подключаясь к их "генераторам". Это не решало проблему радикально, но позволяло начать рост к поверхности. При этом серьёзную проблему составлял дефицит строительного материала. Органическое тело оказалось явно гораздо крупнее чем предыдущие.

Объём замещавший мозг последнего образца к этому времени тоже подвергся разделению. Все три части перемещались независимо и время от времени оказывались на солнце. Фотошерсть же наоборот переместилась в тень.

Самый крупный фрагмент третьей части колонии находился рядом с самым крупным скоплением нитей. То, что он был на свету и периодически оказывался совсем на солнце, следовало, что этот кусок был НА теле. А из этого можно было заключить, что точно так же на телах находятся и два других. Причём телах, не заражённых моими нитями.

Я предпочёл сосредоточиться на самом большом скоплении нитей и, несмотря на дефицит кремния, стал решать проблему дефицита энергии, одновременно направляясь в район нахождения частей колонии своим телом на колёсиках.

Примерно спустя ещё пару недель я выбрался на поверхность неизвестного тела. Признаков шерсти я не обнаружил. Первым предположением было, что я попал на какой-то безволосый участок, тем более что район вблизи кишечника волосами обычно не покрыт. Во всяком случае на Земле. Потом я допустил, что на этих телах вообще нет шерсти. Но в любом случае явно отсутствовало солнечное освещение, характерное для лысой кожи или чешуи. Из этого всё больше выходило, что я попал в тело местного разумного. А значит, следовало искать его мозг и оттуда распространяться по слуховым и зрительным нервам.

Во исполнение принятого решения я стал прорастать по телу, ища нервные волокна, а найдя, расти вдоль них, продолжая разбрасывать свои отростки в соседние клетки, подключаясь к их митохондриям.

Да. Я действовал как паразит. Но к такому поведению меня вынудила склонность разумных пользоваться одеждой вместо совершенствования своего духа.

Тут я замер. Такие мысли означали, что очень может быть, что я перестал ассоциировать себя даже с человеками. Они ведь тоже разумные... Вроде... Было над чем подумать. Но сначала нужно было понять, в ком я оказался. Сделать это с помощью тела на колёсиках было затруднительно из-за пустынной местности, осложнявшей маскировку.

Рост выявил, как я уже упоминал, сильный недостаток кремния, что логично допускало предположение о нерегулярном питании. Вместе с наличием радиосвязи и, вероятно, огнестрельного оружия это вело к заключению о колонизации представителя какого-то племени.

Медленно разрастаясь по нервным волокнам, я стал строить примерный объёмный макет тела, чтобы понять к какой стороне надо прорастать для пополнения в ночное время запасов кремния из окружающего песка или почвы.

Составить объёмную модель я смог только основательно колонизировав спинной мозг, на что понадобился ещё месяц. К этому времени я добрался до места стоянки племени, но так и не решился высунуться из-за горизонта.

Мало ли как они отреагируют на камень на каменных же колёсах.

Помня о вероятности встречи с их патрулями или охотниками, колёсное тело я отвёл немного в сторону и полностью сосредоточил своё внимание на колонизации разумного, которая теперь пошла гораздо быстрее, благодаря появившейся возможности втягивать ночами песок. Трудностью явилась только необходимость преодоления подстилки, для чего понадобилось вырастить микроскопические иголки и для их восстановления создавать подкожные ёмкости наполненные кремнием. Прошли ещё всего пару недель, прежде чем я нашёл зрительные и слуховые нервы и принялся за расшифровку проходящих по ним сигналов. Это оказалось не трудно, поскольку их кодировка от смены биологического вида не изменилась.

Как я и предполагал, это было достаточно примитивное племя. По виду изнутри, жилище напоминало вигвам. Почему-то мне пришла именно эта ассоциация. Вторым впечатлением стал вид собственной конечности. Нет, то, что я оказался внутри гуманодного тела я уже знал, но то, что это тело принадлежит негру, оказалось неожиданно.

— 14 —

Боги не торопились призывать в свои шатры лишних избранников. Воевать было не с кем. Ко всему где-то внизу тела появились небольшие неприятные ощущения. То, что другие съевшие божественное мясо ни на что не жаловались, как и вождь с первым охотником племени, ни о чём не говорило, они могли скрывать нелицеприятные факты. Только у него, шамана, объявившего это странное животное божественным, начали местами образовываться опухоли. Сами они не болели, но лежать на них было страшно не комфортно. А ещё пришлось постоянно опасаться, как бы кто не заметил, что с шаманом чего не так. А то ведь заболевший шаман уже и не шаман, если не сказать больше и хуже.

Неужели я прогневил Богов? — испугался шаман.

Пугаться было чего, ведь он сам просил призвать тех, с кем поделился священным мясом. Боги могли и покарать того, кто возжелал избавиться от конкурентов, присвоив себе всю милость высших созданий. Но что теперь было делать? Разделить уже не только съеденную, но даже давно переваренную тушку на всё племя было невозможно. Оставалось только молиться, чтобы получить прощение за свои греховные мысли.

И шаман изгнал всех из своего жилища, сказав племени, что должен побыть наедине с Богами. Пищу, впрочем, принимать он не отказался, но велел оставлять её снаружи у входа. Просить соплеменников молиться за себя он тоже не решился. Или, скорее, не решился раскрыть истинных причин своего уединённого затворничества.

Пока шаман племени сидел в своём жилище один, а над его вытяжным отверстием курился лёгкий цветной дымок, члены племени погрузились в ожидание. Проблему составляла необходимость благословления шаманом уходящих за добычей охотников. Затворившись, тот полностью устранился от жизни племени, дабы скверна гнева Богов не тронула невинных существ. А существа хотели есть.

Уже к истечению первой недели затворничества в племени появились первые ропщущие. Поползли слухи, что с шаманом что-то не в порядке. Однако тот продолжал забирать еду, и вождю удавалось пока сдерживать ситуацию под относительным контролем. Выданные шаманом каменные амулеты ни Смелая Птица, ни Чёрная грива с себя не сняли, тем более, что никаких отрицательных эффектов не чувствовали, а авторитет в племени позволял поддерживать уверенность в их положительном влиянии.

В итоге, в середине второй недели шаманского затворничества, вождь единолично приказал Имбе отправляться на охоту, мотивируя, что благословение шамана висит у него на шее, и если бы не обязанности Главы племени, Смелая Птица отправился бы на охоту вместе со своим первым охотником.