В моем ведении была защита периметра, так как уже на второй день вблизи от полигона, но на приличной высоте пролетела "тарелка" Чужих, а к вечеру того же дня начались нападения. Монстры словно почувствовали близость добычи и всеми правдами и неправдами пытались пробраться на территорию. К счастью, "Гефест" справлялся с поставленной задачей на отлично, засекал тварей на дальних подступах и косил их из всех стволов. Кстати, о стволах... Мне-таки удалось восстановить три из шести поврежденных пулеметов, потеря трех других особой роли не играла. Когда становилось совсем скучно, я, прихватив снайперскую винтовку, забирался на вышку и отстреливал мутантов, соревнуясь с "Гефестом" в скорости обнаружения и уничтожения целей.
И если для меня время, проведенное в одиночестве, шло только на пользу, давая возможность задуматься о своем будущем, то остальные предпочитали скромную, но компанию. Доктор сдружился с Неженцевым на почве подготовки запуска атомной электростанции. Было забавно наблюдать за тем, как бывший мясник спорит с профессором физики о природе атома и прочих материях, находящихся выше моего понимания, и при этом часто выигрывает спор благодаря подсказкам чудо-камня. Лена, некогда подчиненная профессора, старалась как можно реже пересекаться со своим бывшим шефом. Впрочем, как и Суржик, которого Неженцев заставлял выполнять самую грязную работу. Женщина большую часть времени проводила с Алей, а машинист отлынивал от работы под любым благовидным предлогом. Например, подменял Лену у постели девушки из другого Мира.
Только вечерами мы собирались все вместе за кружкой чая или кофе. Говорили обо всем на свете, но чаще всего ни о чем. Лишь две беседы запомнились мне своей конкретикой. Отстраненно крутя в руках брелок с надписью "Гефест", Неженцев вдруг спросил:
— Как он умер?
— Кто?— не понял я.
— Человек, у которого вы нашли этот чип.
— Он застрелился... Почему вы...
— Кажется, я его знал. Андрюша Долгов, молодое дарование, можно сказать, гений. Мой бывший ученик. Он сопровождал этот состав и должен был во главе своей команды делать то, что мы делаем сейчас... Мы ведь с ним толком и не поговорили в тот день. Только встретились, и тут я получаю приказ вернуться на полигон. А он остался... Зачем он это сделал?
— Застрелился?— переспросил я и пожал плечами. Для этого могли быть разные причины: трусость, чувство вины, долг, безнадежность.— К чему сейчас гадать?
— Я его хорошо помню. Такой жизнерадостный юноша! У него были грандиозные планы, он бы далеко пошел, если бы...
— У нас у всех были свои планы на будущее!— ответил я резко.— И пусть они были не такими грандиозными, как у вашего Андрюши, но, я думаю, вряд ли кто-то мечтал о том, что случилось с нами со всеми. К тому же это было давно, и теперь уже ничего не исправить. Так зачем терзать самого себя и других?
— Извините...
Второй разговор был с Доктором. Я заметил, что он стал каким-то хмурым и отстраненным в последние дни. Спросил:
— Что-то не так?
— Тошно,— пробормотал мой собеседник.
Я ждал пояснений.
— Если у нас все получится, мы уйдем отсюда.
— Боишься?
— Нет, это не страх. Это... Не люблю неопределенности... и резких перемен. Никогда не любил переезды... У меня была возможность выбраться из деревни, в которой я жил. Мы с приятелем после школы собрались поступать... все равно куда, лишь бы выбраться из этой дыры. Он уехал и остался в городе, а я испугался перемен, и стал забойщиком скота... Но я не об этом... Мы-то уйдем, а как же остальные? В этом мире останутся сотни людей, которые даже не ведают о том, что скоро все, что их окружает, исчезнет.
— Вот ты о чем...
— Здесь останется немало хороших людей. Их и без того потрепала жизнь.
— К чему ты это говоришь?
— Не знаю,— пожал плечами Доктор.— Просто тошно на душе, когда я думаю о том, что мы спасаем свои шкуры, а они...
Зря он затронул эту тему. И он ошибается, если думает, что я беспокоюсь исключительно о своей драгоценной тушке. Мне тоже было жаль тех, кто останется здесь. Прав Доктор, не все они законченные мерзавцы и заслуживают смерти. Проблема лишь в том, что мы не могли ничем им помочь. Им всем. Поселения разбросаны по всему Миру, на то, чтобы посетить их все, потребуется слишком много времени, а его-то у нас и не было. А кроме того... Я все еще не был уверен в том, что нам удастся открыть Портал. Да и не известно, что нас ожидало в другом Мире? Не придется ли нам жалеть о том, что мы не остались вместе со всеми...
И вот настал день запуска реактора.
Неженцев в сотый раз перепроверил готовность оборудования, сказал "С Богом!" и начал нажимать какие-то кнопки. Доктор внимательно следил за его манипуляциями, прислушиваясь к тому, что говорил ему камень. Впрочем, тот помалкивал, что значило — профессор все делает правильно.
Я был бы приятно удивлен, если бы нам удалось запустить станцию с первого раза. Уже через десять минут произошел первый сбой, и профессору пришлось принудительно вырубить установку во избежание непредвиденных осложнений.
Повторный запуск произошел лишь на следующий день, после того, как все было снова проверено и перепроверено. И на этот раз все шло вроде бы в штатном режиме. Вначале мы снова собрались поблизости и наблюдали за происходящим, затаив дыхание, но со временем, поняв, что ничего экстраординарного не происходит, разошлись по своим делам, лишь изредка посматривая в сторону стоявшего у Портала состава.
То ли реактор слишком медленно набирал мощность, то ли Неженцев не хотел рисковать и поэтому не спешил. И вот однажды случилось то, чего мы все так долго ждали: вспыхнул один из символов на арке Портала.
— У нас получилось,— констатировал Доктор, но в его голосе не прозвучало никакого энтузиазма.
— Еще рано об этом судить,— профессор был более осторожен в выводах.— Насколько мне известно, Портал откроется лишь тогда, когда будут активированы все эти знаки.
Это произошло около полудня. Следующий знак засветился примерно через два часа, третий — еще через час.
Мы терпеливо ждали, прислушиваясь к выстрелам пулеметов. В последнее время они звучали все чаще, словно монстры чувствовали, что мы задумали недоброе и всячески пытались нам воспрепятствовать. Ближе к вечеру, когда большая часть знаков была активирована, снова появился летательный аппарат Чужих. Сначала он прошел вдалеке, но, сделав разворот, в следующий раз пролетел над самим полигоном. Впервые за все время ожило зенитное орудие и открыло огонь по "тарелке". Та резко ускорилась и ушла за холмы, так что трудно было судить о результате стрельбы.
Мы уже знали, что именно сегодня все решился. И пусть в Новом Мире наступила ночь — мы не станем откладывать открытие Портала на завтра. Спать никто не собирался. Когда стало темнеть, мы включили уцелевшие прожекторы, направив их на простанство вокруг электростанции. Портал не нуждался в освещении, он уже и сам светился и переливался, словно новогодняя елка. По логике вещей нам оставалось активировать всего два символа, чтобы открыть врата в Альтиндор. Но...
Очередная атака "тарелки" сопровождалась шквальным огнем. Похожая на летающее крыло машина, едва вынырнув из-за холма, произвела серию выстрелов лучевым оружием. Похожий на пунктирную линию залп ударил в землю за пределами полигона, а потом начал быстро приближаться к вагону с реактором. Так и не дождавшись подключения зенитного орудия, я вскинул винтовку Чужих и начал стрелять по тарелке на упреждение. Стрелял до тех пор, пока не закончился заряд, после чего винтовка на какое-то время стала бесполезной. Большая часть выстрелов ушла "в молоко", а те, что попали, на первый взгляд, не нанесли тарелке существенного урона. Но главной цели я добился — получив отпор, тарелка прекратила стрелять и резко сменила курс. Однако, зайдя на разворот, она снова пошла на бреющем, паля из бортового орудия. К счастью, "ожила" зенитка. Она била прицельно, поэтому уже первые снаряды застучали по корпусу летательного аппарата. Продолжая двигаться вперед, "тарелка" закачалась, отчего выстрелы бортового оружия разметало по округе, и они так и не добрались до вагона, а машина снова исчезла за холмами.
Следующие четверть часа нас никто не беспокоил. И когда активировался предпоследний знак, захотелось верить, что на этот раз нам уже никто не сможет помешать. Однако после непродолжительного затишья снова застучали пулеметы. Сначала те, что защищали подступы к полигону с севера, а потом и по всему периметру. Оставив друзей у Портала, я бросился к ограждению, чтобы взглянуть на непрошенных гостей. Это были мутанты. Такой волны я никогда не видел. Создавалось впечатление, будто они пришли сюда со всего Мира, и связано это было, как мне казалось, с желанием Чужих воспрепятствовать нашему проникновению в Альтиндор. Не знаю, как им удалось согнать сюда столько монстров, причем не только обычных мутантов, но и Детей Восхода. Пулеметы работали почти беспрерывно, куда-то в ночь улетали мины, а один раз даже противотанковая ракета. И теперь я уже не был уверен в том, что боеприпасов хватит на то, чтобы отразить накатывавшую со всех сторон волну.
— Доктор!— крикнул я громиле, "гипнотизировавшему" арку Портала, словно от этого врата откроются быстрее. Он обернулся, скользнул задумчивым взглядом за забор и, кивнув... куда-то ушел.
Махнув на него рукой, я вскинул автомат и принялся подрезать приближавшихся монстров короткими прицельными очередями. Пулеметы уже не справлялись, и одиночные мутанты стали добираться до забора. Некоторые подрывались на минах, но следующие за ними проходили еще дальше. Очередной преградой на их пути становилась "егоза". Запутавшись в колючей проволоке, мутанты дико визжали, и их я отстреливал в первую очередь, чтобы поберечь свои слух и нервы. А уже по их трупам к забору перебирались самые удачливые. Сначала я думал, что сетка станет для них непреодолимым препятствием. Однако я ошибся. Как одержимые, они принялись бросаться на забор, вздрагивавший от каждого прыжка. Я, как мог, валил их, но примерно то же самое происходило по всему периметру, и кое-где забор начал проседать.
Хуже всего дело обстояло на южном участке. Ворот, как известно, не было, а поставленный в проходе паровоз служил не самой лучшей преградой. Положение усугублялось тем, что по неизвестной мне причине вышел из строя один из пулеметов, что позволило мутантам приблизиться вплотную. Дальше они либо огибали паровоз, либо проползали под ним и попадали на территорию полигона. К счастью, вовремя появился Доктор, вставший на пути хищников с пулеметом в руках. Еще один, запасной, он поставил рядом. Там же, у ног, стоял ящик с набитыми патронами барабанными магазинами. Доктор хладнокровно стрелял от пояса, не жалея боезапас. Мутанты ожесточенно рвались к нему и умирали у ног, неприступного, как скала, громилы.
Послышались автоматные очереди на севере полигона. Это Лена и Суржик занялись делом, оставив Неженцева у турбогенераторного блока.
Но и Чужие не собирались сдаваться. Между холмов, подсвечивая путь мощными прожекторами, показалась знакомая уже "тарелка". Она шла низко над землей, прячась от зенитного оружия. Пулеметы зашивались и, наверное, только поэтому не посчитали ее за приоритетную цель. Я же успел выпустить короткую очередь из автомата и, кажется, даже попал, но "тарелка" пронеслась над полигоном и сбросила на территорию какую-то хреновину. Зенитка отработала с близкого расстояния, прошивая броню летательного аппарата, а потом еще добавила вдогонку. "Тарелка" завалилась на крыло и врезалась в холм. Ожидаемого взрыва не последовало, лишь скрежет и шорох осыпавшейся земли.
Но я отметил это лишь мимоходом, так как самое важное происходило сейчас вблизи Портала. Та хреновина, которую успели сбросить с "тарелки", раскалилась добела.
— Бомба!— закричал я, пытаясь привлечь внимание ничего не замечавшего Неженцева.
Профессор отреагировал с запозданием. Он, все еще отстраненный и витающий в облаках, обернулся, глянул на шар подслеповатыми глазами, и бомба рванула.
Впрочем, трудно назвать глухой хлопок настоящим взрывом. Да и эффект от него вышел какой-то странный. Во все стороны от эпицентра распространилось кольцо ударной волны, хотя и зримой, но довольно слабой. Она прокатилась по моей спине — такое впечатление, будто пробежал муравьиный рой — и вылетела за пределы полигона.
Я обернулся, все еще лежа на земле. От бомбы не осталось и следа. Воронки, просто обязанной появиться на месте взрыва, не было. Да и профессор, которого должно было разобрать на атомы, стоял живой и невредимый разве что ошалевший от пережитого испуга.
Похоже, и у Чужих случаются накладки. Не сработала их бомба. Жутко представить, что бы произошло в противном случае.
Все это время я слышал рокот пулемета в руках Доктора. Он тоже был по-своему увлечен, и даже не заметил случившегося.
— Что это было?— услышал я, поднимаясь с земли, встревоженный голос Суржика. Машинист, вооруженный "калашом", оставил Лену одну и прибежал, чтобы потешить свое любопытство.
Идя навстречу Суржику, я открыл, было, рот, чтобы ответить, и в этот момент пуля угодила в голову машинисту, снеся часть черепной коробки. Он рухнул на землю, так и не получив ответ на свой вопрос.
Как?! Кто?!
Сначала я решил, что Суржик стал жертвой дружественного огня. Взглянул на Доктора. Тот продолжал стрелять, да, но в противоположную сторону. Рикошет? Вряд ли.
И тут следующую пулю получил уже Доктор. Она попала в плечо, крепыш выронил пулемет и припал на правое колено. Лишь благодаря этому новая очередь прошла над его головой.
А я заметил вспышки выстрелов и человеческую фигуру, протискивающуюся между паровозом и забором. Когда он попал в свет прожектора, я увидел генеральскую звезду на погоне. И только благодаря ей я определил, что это наш старый знакомый Антонов. Выглядел он ужасно. Тело изувечило взрывом и опалило огнем. Черепушка была настолько повреждена, что мозг вывалился где-то по дороге. И тем не менее, он не только шел, но и стрелял, твердо держа автомат одной рукой. Я выпустил в него длинную очередь, опустошив "рожок", но он продолжал идти, отвечая мне взаимностью. Пули засвистели совсем рядом. Я бросился к ближайшему укрытию, каковым оказался вагон, набитый оружием и боеприпасами, меняя на бегу магазин. Когда и у генерала закончились патроны, и он стал перезаряжать оружие, я высунулся и стал бить по нему короткими очередями. Мне ответили из-за генеральской спины — подтянулись подчиненные Антонова, выглядевшие ничуть не лучше своего командира. Они ковыляли медленно, подволакивая окоченевшие ноги.
Но гораздо хуже было то, что ожили не только они, но и те мертвецы, которые устилали территорию полигона. Я понял это лишь тогда, когда один из них, безоружный, напал на меня сзади и обвил шею одеревенелой рукой.
Задыхаясь, я ударил его назад локтем. Он этого даже не почувствовал. Тогда я схватился за душащую меня руку и попытался перебросить мертвеца через плечо. Хрустнула кость, затрещала прогнившая материя, конечность оторвалась, а однорукий теперь мертвец снова попытался меня достать. Я расстрелял его в упор. Тело разорвало пулями, а мне снова пришлось спрятаться за вагоном, который неспешно обходили мертвецы во главе с генералом Антоновым.
