Но сначала Младший.
— Как он?
— Очень плох, — коротко ответил Ангел-ветеран.
Остальные двое (напомним, их и было-то всего пятеро) промолчали. Лишних комментариев не требовалось. В чем заключалась проблема, Архангел видел и сам. Короткий взгляд на впавшего в прострацию Младшего...
Щелчок пальцами, больше ради хоть какого-то действия, чем для дела, заклинание статиса — и вот уже пострадавший отряд покидает поле брани, унося с собой раненного бойца.
Вся описанная канитель продолжалась от силы минут пять в режиме реального времени. К началу шестой минуты, открылся очередной портал, уже черт знает какой по счету, и из него, соблюдая боевой порядок, вышли тринадцать эссов во главе с Эс-Тьери. Порядок, впрочем, немедленно нарушился, и превратился в обычнейшую толпу по одной причине — комнатка Флоретт была слишком мала. Главный полубог внимательно осмотрел место преступления, прощупал структуру Пространства, исследовал ожоги от Нитей Света и зачем-то заглянул под софу. После чего преспокойно вышел, как все люди, через дверь. Его эссы вереницей потянулись следом.
В эту же ночь весь высший свет благословенного Таварра, собравшийся в поместье барона Армслейта Райджента, министра Двора, узнал страшную весть — дочь барона похитили!!! И когда сиятельный Эс-Тьери, прежде чем начать расследование по всем правилам, свяжется с королевой, она впервые за много месяцев вспомнит о своем брате....
Все в том же Замке.
— Живы? — без особого ажиотажа осведомился Стив, выглядывая из соседней каморки.... То есть, тьфу ты, комнаты. А еще точнее — из "Бранной залы N 1", из которой он следил за ходом приключения по Черному Зеркалу. Как за футбольным матчем.
— Живы! — облегченно-жизнерадостно отозвался Наместник, обнимая за плечи Флоретт. — Рассказать — никто не поверит!
— В полиции поверят! — тут же взвился Черный Менестрель, вернувшийся в свое тело и теперь сосредоточенно его общупывавший, как будто проверяя — а точно ли свое, родное? Кожзаменителя не подсунули? Правда, Наместник не был уверен, что в этом захолустном Мирке кожзаменитель существует, но ведь могут и изобрести, не правда ли? Как всегда, чисто случайно. Идею он отметил, как ценную.
— Вы сначала доберитесь до полиции, молодой человек, — устало посоветовал де Морральен. — Учтите, что там, за дверью, ее никоим образом даже для вас, как для дорогого гостя, нету. Разве что Френ... Френсис, выйди, покажись гостям!
Суккубочка выскользнула из-за портьеры, изогнулась в фривольном пируэте, Аларик легонько подтолкнул ее вперед... И произнес, чуть рисуясь:
— Разрешите рекомендовать вам, молодая диара, мою свиту. Вот этот, встрепанный белобрысый, с невинными, но нахальными голубыми глазами юноша — Стив Ламбер, мой первый верный помощник, демон-сподвижник. Прошу любить... и так далее.
А вот эта нескромно одетая особа с прической "пожар в брачную ночь" и повадками голодного мреша — девица Френсис, мой второй помощник, но отнюдь не на вторых ролях сподвижник. Вампир.
Собственно говоря, вампирами были оба, и оба же церемонно поклонились, приветствуя дочь барона. Де Морральен отчего-то не сообщил, что Стив тоже вампир, а она сама не заметила, каким голодным огнем загорелись глаза инкуба. Он переглянулся со своим господином и едва заметно кивнул ему.
— С господином Черным Менестрелем, в чьем теле я имел честь пребывать недавно, вы уже знакомы. — завершил Наместник Тьмы список ролей театра абсурда.
— Господа, а вам я представляю новую солистку нашей замечательной труппы — баронессу Флоретт Райджент.
"Замечательная труппа" еще более церемонно раскланялась. Даже Непонятый Менестрель, начиная осваиваться, совершил сложный пассаж двумя руками. Дочка барона произвела ответный реверанс, после чего деловито спросила у певца:
— А вы тоже демон?
— Нет, я пока человек, — усмехнувшись, ответил тот.
— Ключевое слово "пока", — пробормотал инкуб, скромно опуская глаза.
Наместник Тьмы за спиной Флоретт погрозил ему пальцем. Заявленный в свиту на общих правах Менестрель попросту отвесил подзатыльник, машинально включив прыткого птенца в одну возрастную категорию с Керитом.
— Шеф, а почему вы его не убили?
— Кого? Рисса что ли? — недопонял Наместник Тьмы, блаженно жмурящийся на огонь в камине, сидя в свежесотворенном кресле-качалке. Водился за ним такой грешок, любил он посибаритствовать в свободное время в духе лордов старой Англии, точнее, в их карикатурном варианте...
— Нет. Ангела. У вас была такая хорошая позиция. Один удар — и всё.
— Один удар, всего один удар... — задумчиво повторил Наместник. — Вино насквозь багряное прольется, кипящей силой сердце перелив...
— Шеф??? Если, конечно, это ваша очередная тайна, то я не смею...
— Да какая тайна, Стив! Просто ему не время умирать. — Аларик протянул к огню руку, и окунул ее в Огонь. Ему на ладонь немедленно вскарабкалась юркая саламандрочка, состоящая из переливающихся язычков огня, и принялась кувыркаться, змейкой скользя по пальцам и запястью...
Наместник какое-то время рассеянно наблюдал за ручным элементалем, а потом вернул зверюшку обратно в камин, где та и устроилась с полным своим удовольствием. Пару минут царило умиротворенное молчание... Ненадолго.
— Шеф?
— Да. В смысле — да, я пока еще Шеф. Твой, — подумав, уточнил Наместник.
— Скажите, а это был тот самый Ангел? — осторожно уточнил инкуб.
— Все они те самые... Ты в каком смысле?
— Мне Френ рассказала.
— Вот ведь болтушка! — обозначил намерение сплюнуть Наместник. — Скорострельность тысяча сплетен в минуту. Учитывая ее возраст, мы теперь знаем, от кого пулемет произошел.
— Я сказал лишнее? — проницательно заметил инкуб.
— Если вздумаешь извиняться — оторву голову! — косо взглянул на него де Морральен.— Темные не извиняются ни перед кем и никогда.
— Вас понял, шеф! — на бесстрастном лице вампира остановились все мускулы.
— Это был он, — спокойно сказал Аларик де Морральен. — Пощадил... А что, кто-то сказал, что у меня нет такого права? — с интересом заозирался он, словно выискивая законодателя-самоубийцу.
Стив стушевался, но уже через секунду природное любопытство пересилило:
— Но ведь это тот самый Архангел, который заморочил голову вашей де... госпоже Хэлли... Не понимаю!
Наместник потянулся в кресле, разминая связки, хрустнул суставами пальцев, покрутил до серии явственных щелчков головой. Параллельно его незамысловатые действия приводили к интересным результатам.
Легкая разминка организма архидемона отражалась на Стиве с удесятеренным КПД. Его пальцы вырывало из суставов, сухожилия рвались, как натянутые струны. Вампиры чувствуют боль, почти как люди, и разумеется, Стив кричал. Даже самый отъявленный стоик-партизан закричал бы, если б с ним такое проделали.
Вопли зарвавшегося подчиненного Наместник Тьмы слушал, греясь под пледом у живого огня и увлеченно покачиваясь в кресле. Потом, когда решил, что на первый раз впечатлений хватит, прекратил пытку.
Инкуб полудышал-полухрипел, пытаясь выпрямиться и встать, и с помощью внутреннего запаса крови залечивал раны. Повреждения были нешуточными, а он пока не обладал достаточным опытом, и поэтому регенерация шла изнурительно медленно.
"Восстановление, — мысленно поправил себя Наместник, — регенерируют только живые ткани."
Едва птенец оклемался, как вошел, медленно переставляя ноги, голем по имени Белый Клоун.
— Рассмотрел? Вот тот, который тоже много себе позволял, — лаконично сообщил Наместник.
Несколько театрально получилось, зато подействовало. Стив вздрогнул. И угомонился.
Вошел в привычный образ корректного, обходительного, природно скромного юноши.
А его шеф, стало быть, вновь перевоплотился в демократичного руководителя.
Словно бы от жары сняли на секундочку маски, обмахнулись ими как веерами, да и нацепили обратно. Для пущего спокойствия себя и окружающих.
— Итак, требования по повестке дня... — негромко сказал Хозяин. — Конспектируйте, мон шер, на сей раз задачка по вашему профилю.
Стив поклонился.
— Флоретт необходимо как можно быстрее привязать к нам, к Темной стороне. А сделаешь это ты, мой друг.
— Первородный грех?
— Он самый, — де Морральен смежил веки. — Учти, она не из тех, кто легко расстается с невинностью.
— Она из тех, кто долго и всерьез переживает ее потерю, — согласился Стив, — вне зависимости от того, добровольно она потеряна или же в силу... гм... обстоятельств.
— Переживать ей будет не о чем, — загадочно усмехнулся собеседник. Но развивать идею не стал. — Твоя задача — одна ночь с ней. За сколько справишься?
— Неделю! — мгновенно сориентировался инкуб.
— Сержантский зазор? — ухмыльнулся Аларик. — Три дня!
Стив отдал честь по-местному, приложив правую руку к сердцу.
— А где Керит? — вдруг вспомнил инкуб. — Он же остался в поместье! Его наверняка уже допрашивают!
— А знаешь что, сокол мой, — серьезно посоветовал шеф, — иди-ка ты....трапезничать — и спать! Или вон — твою подопечную начинать обхаживать. Все остальное — не твоего ума дело.
Как допрашивали Керита.
"Черный Менестрель — свинтус!" — думал Керит, третий час ожидающий своей очереди на допрос.
Очередь почему-то особо не торопилась. Ну привели. Ну сдали с рук на руки полицейским "следопутам". Вместе с еще целой прорвой народу разной степени облагороженности происхождения. Распихали по камерам, но вот ему почему-то выделили одиночную. Что это, знак расположения, или уже следует пугаться? Керит не знал. Его опыт общения с полицией был, надо сказать, не то,чтоб поверхностным, а скорее вообще отсутствующим. Исчерпывался сей опыт парочкой прочитанных на досуге исторических книг, знания из которых, в силу малопригодности в быту, уже потихоньку выветривались из головы. Смешно сказать, он помнил историю создания полиции Таварра, мог пока еще назвать имена нескольких отличившихся офицеров, помнил даже методы, которыми господин Нариа наводил железной рукой порядок во вверенном ему учреждении, а потом и во всей стране в целом... Но увы, это было все. Настоящей, а не книжной, логики, которой руководствовались бы сыщики по отношению к нему самому, Керит просто не знал. Соответственно, не мог разработать даже более-менее убедительной модели поведения, несколько продуманнее, чем "не был, не знал, не участвовал".
Впрочем, даже если бы мог, это бы ровным счетом НИЧЕГО не изменило. Он был объявлен в розыск вместе с этим сукиным котом (прости, мама, за выражения!), который оказался аватарой персоны, занимающей место по ту сторону шахматной доски, получил от нее "маячок", да вдобавок еще и попался в лапы эссам. Конец игры, милосердные господа. Отбегались. Отприключались. Менестрелю-то там что в цепких Хозяйских когтях (то есть гостях), небось и в ус уже не дует, тренькая себе очередную балладу в компании кувшина молодого вина. И дела ему нет до попавшего в беду молодого товарища, с которым он уже почти успел подружиться...
Керит горестно вздохнул, поворачиваясь на другой бок на тюремном топчане. Поначалу вообще боялся на него садиться — несметная орда кровососущих ничтожных тварей, прикормленная многочисленными предыдущими постояльцами с полного попустительства хозяев "заведения" в народе давно стала общеизвестной аксиомой (хотя лишь очень малая часть народа знала такие мудреные слова). Однако ж, ему на удивление, оказалось чисто. Лежать удобно, думая о сиюминутном. О вечном пока что-то, простите, не тянет... Охо-хонюшки...
Мысли кружились в голове, как у заправского арестанта из многочисленных романов, в былые времена проглатываемых запоем. Что делать? Как себя оправдать? Каким будет наказание? Когда за тобой придут? А что придут непременно, это уж, можно сказать, ожидаемый зрителем конец очередной серии. Навязываемый неумолимой логикой событий.
Пусть бы побыстрее пришли, что ли... А то лежать очень уж скучно. И кормить, похоже, пока не собираются. Как втолкнули в эту камеру два с лишним часа назад (по внутреннему хронометру), так и оставили куковать в гордом одиночестве. Даже самого господина Нариа не показали, между прочим, хотя по ранжиру полагается! Как-никак, арестован по коронному подозрению! То есть, тьфу, зараза (солома лезет в рот!), преступлению.
Как говаривал его дядя, квинтэссенция маразма.
И на кой черт понадобилось кое-кому похищать дочку того барона? Игроки, понимаешь. Шахматисты. Играются в свою партию беззаботней, чем мальчишки на улице гоняют "голого мяча". Наместник, Эс-Тьери, королева... Все. Превратили нормальную жизнь в поле игровой войны, в которой, между прочим, убивают по-настоящему. Чушь какая-то лезет в голову. Эх, мама, где же ты?.. Роди меня обратно! Погулял на воле, называется...
Перевернулся на другой бок. Силой заставил себя думать о злободневном.
Раз похищением баронской дочки с самого занялись эссы, никто и предположить не мог, что это дело отдадут теперь на контроль полиции. Похоже, главный полубог просто кинул кость собакам, но почему тогда за него означенные собаки еще не взялись всерьез? Этот вопрос мы уже себе задавали. Не в привычках Кеш-ги забывать про самую ценную добычу, разве что он хочет ее помучить. Но особо изощренный садизм, по слухам (коих бродило множество), не в его духе. Он — охотник, ловец, а не палач.
А что, если все не так, а с точностью до наоборот? Кеш-ге просто приказали. Сдали с рук на руки изловленного, и повелели беречь и пальцем не касаться. Почему Эс-Тьери, Наместник Эс-Дагара — тот еще интриган и сволочь, не хуже самого господина Нариа, только на десяток уровней выше — не выдал Керита тому, кто уже давно за ним охотится, и полмира отдал бы, только чтоб изловить беглеца? Ответ может быть только один — потому, что старший сын Бога решил придержать сей козырь в рукаве, просто на будущее, чтоб предъявить в тот момент, какой он сочтет нужным. Заначить, как крапленую карту. Правда, сила его, как карты, пусть даже и с крапом, невелика, но...
К месту вспомнилась еще одна из любимых поговорок дяди: "Туз бьет любую карту. Козырная шестерка бьет туза". Мальчишка примерил на себя роль козырной шестерки и пошевелил плечами: тесновато, эх-ма, но жить можно. В конце концов, смертельная опасность ему в любом случае не угрожает. Но смертельная скука, от которой он и ввязался в это сумасбродное приключение, лишенное любых других целей — не для Менестреля, а для него лично — смертельная скука вновь начала одолевать его. Вздохнув, Керит устроился поудобнее, заворачиваясь в свои руки, как в крылья, и задремал, время от времени ворочаясь на топчане, из которого всякий раз, как уляжешься с некоторым комфортом, начинала лезть подгнивающая солома...
Разбудил его водопад холодной воды, опрокинутый прямо на голову. Отфыркиваясь, мальчишка вскинулся, машинально сжимая кулаки, и остановился под холодным, изучающим, с вкраплением какого-то странного сарказма, взглядом серых глаз. Он не колол, не резал, не жег — нет, он просто пришпиливал к полу, как бабочку к листу картона, лишая всякого желания совершать резкие движения. Но угрозы в том взгляде не было.
