Принцесса изначально обратила внимание, что крестьяне оставили поклажу. Там могут быть самокрутки. А сейчас почему-то хотелось курить пуще прежнего, возможно, хоть так она сможет унять накатывающую ярость.
— Как все происходило?
— Какая разница, я все равно провалила задание, когда тебя вырубила! — огрызнулась Эрика, не прерывая поиск дурмана.
— Мне интересно, — настаивал Виктор.
— Ах, интересно. Слушай тогда. Выследила смертника. Тот сидел на дереве. Выстрелила в него из арбалета. Оказалось, на дерево его загнал рогопес. Я быстро поняла, что бежать бесполезно. Я воткнула зверю в пасть меч по самую рукоять. Потом добила вторым мечом! Да, я вошла в хайран, иначе бы у меня не хватило ни сил ни реакции его замочить! И мне плевать, что ты думаешь на этот счет! — чем дольше Эрика говорила, тем больше ощущала гнев, который уже не могла сдерживать, — Срубила рог, обмазалась кровью, чтоб другие рогопсы меня не сожрали! Нашла смертника! А его было легко убить, я даже хайраном не пользовалась. Второй раз я бы не смогла, тогда бы я там осталась! Этот упырь был ранен, ещё и вида моего испугался. Вот я и снесла его гребную башку! Так все происходило! — Эрика уже едва сдерживала гнев.
Проклятье, она ожидала хоть какого-то признания, а он пренебрежительным тоном задает какие-то дурацкие вопросы.
Самокруток она не нашла, в котомке был мешочек с дурманом и куски бумаги. Принцесса сняла перчатки и дрожащими от накатывающего бешенства руками попыталась сделать самокрутку. Ей казалось, если сейчас Виктор скажет хоть какую-то мерзость, она впадет даже не в хайран, а в обыкновенное бешенство. Тем временем талерманец окончательно распутался и она почувствовала его шаги за спиной. Следом она услышала его голос.
— Ты какого хера творишь? — едва не срывался на крик он.
— А что тебе не нравится?! Знай, мне уже плевать на твои извинения! Не хочешь быть моим наставником, обойдусь! — с вызовом огрызнулась она и в порыве испортила с трудом сделанную самокрутку, что никак не поспособствовало равновесию.
— Тебе все по хер! Дура, чем ты думала, когда все устроила? Что ты доказать хотела? Что тебе на все плевать? Ъ — Виктор уже перешел на крик.
И тут терпение у принцессы лопнуло.
— Закрой свой рот, гребаный мудак! — почти прорычала она, резко поднялась, развернулась и с размаху кулаком врезала ему в челюсть. Талерманец отлетел к дереву и схватился за челюсть.
— Ты меня достал, сучий выдлядок! Я весь день сегодня слушала, какой я кусок дерьма! Не хочешь быть наставником, катись! Только я не потерплю унижений! Я лучше сдохну! Можешь меня убить! Прямо сейчас! Давай! Впрочем, ни хрена ты меня не убьешь! Ни хрена! Сукин сын! — приговаривала Эрика, потирая разбитую до крови руку и в конце истерически рассмеялась.
Талерманец сплюнул, вновь схватился за челюсть, и почему-то рассмеялся следом.
— Поздравляю, ты второй человек, который выбил мне зуб, — со странной улыбкой сообщил талерманец, когда они оба прекратили смеяться.
— И что теперь? — С претензией спросила наследница, к которой к этому моменту вернулось самообладание.
— Ничего. Ты же права, я не убью тебя. И вообще, я заслужил, потому что я гребаный мудак. Покурить есть? — как ни в чем, ни бывало, попросил талерманец.
— Крестьяне котомки забыли. Там есть дурман и бумага. И мне скрути, не умею я это дерьмо делать, — с этими словами наследница присела рядом с котомками и оперлась спиной о дерево.
После приступа бешенства в какой-то момент она вновь ощутила жуткую слабость. Виктор тоже присел и принялся делать самокрутки. Впрочем, дурман Эрика не дождалась, перед глазами потемнело и сознание покинуло её.
Очнулась она уже на руках у Виктора.
— Поставь меня, — возмутилась она, и талерманец тут же выполнил её просьбу.
— Извини, но ты потеряла сознание, — оправдался он.
— Дай покурить, — бросила Эрика, при этом опасаясь свалиться в обморок второй раз.
Принцесса схватила самокрутку, и только Виктор поднес к ней огонь, тут же с наслаждением затянулась. Осмотревшись, она заметила, что они уже стоят возле дороги, а неподалеку привязана лошадь Виктора. Талерманец так же закурил, хотел что-то сказать, но замялся.
Принцесса присела на землю возле дерева и, окинув взглядом талерманца, решила начать сама.
— Что ты хотел сказать? Что я, как обычно, не справилась? Я же использовала хайран.
— С рогопсом не считается, — бросил Виктор и присел рядом.
— Спасибо на этом. Но ты же все равно найдешь повод предъявить мне претензии. Хотя бы то, что я потеряла сознание. Давай, расскажи мне, какая я бездарность.
— Я тебе про другое расскажу. Поэтому в Талермане не одобряли подобные халифатские традиции. И я с ними согласен. Думаешь, дело в моей ненависти к халифатскому образу жизни? Нет, поверь. Понимаешь, какой бы хорошей не была у воина подготовка, использование своих возможностей до предела не позволит разумно распорядиться ими. Всего то, — спокойно пояснил Виктор, чем весьма удивил Эрику.
— Я не понимаю, к чему это все? Может, ты хочешь передо мной извиниться? — напрямую предположила принцесса.
— Да, — совершенно серьезно сообщил он.
— Я слушаю.
— Во-первых, извини за то, что когда ты вернулась, наговорил ерунды. На самом деле ты прошла испытание. То, что ты избавилась от моего присутствия и сама отправилась искать жертву, это была единственная возможность его пройти. В Талермане далеко не все смогли это сделать. А взбесился я, потому что просто волновался. Ну не думал я, что ты справишься. Пока я торчал на том дереве, чуть с ума не сошел, думая, что этот мудак мог сделать. И про рогопсов тоже думал. Откуда я знал, что это рогопсам и мудакам бояться надо? Вот такой я идиот, — с горечью закончил он.
— А когда ты меня весь день сегодня оскорблял ничтожной доходягой, посылал в дом для убогих и обвинял в безнадежной бездарности, это ты тоже так волновался? — с претензией спросила принцесса.
— Я же сказал, я идиот, — обречено признал талерманец, и в который затянулся дурманом.
— И мудак, — напомнила ему принцесса, а сама ожидала, когда же он извинится за свою самую главную ошибку.
— Да. Теперь самое важное, извини за то, что наговорил тебе восемь месяцев назад. Ну и за то, что поначалу учил херне, тоже извини. Кто же знал... Карл хоть и самодовольный безумец с манией величия, в этом смысле оказался умнее.
— Он Темный Мессия, мания величия ему положена, — сыронизировала принцесса.
— Если он Темный Мессия, тогда ты Проклятый. Не верю я в эту чушь, — отмахнулся Виктор.
— Думаешь, я верю? На самом деле все это херня, — согласилась Эрика.
— И впрямь, херня, — как-то грустно произнес талерманец и они какое-то время курили молча.
— Я знаю, ты хочешь скорейшего возвращения в Эрхабен, — она решила не ходить вокруг да около и решить этот вопрос раз и навсегда.
Виктор вдруг странно вздохнул.
— Понимаешь, сейчас хороший момент. Тадеус не станет вечно тебе прислуживать. Я уже говорил тебе. Вероятность, что ты сможешь лишить его дара, минимальна. Он скоро поймет это. И про план рассказывал. А воинскому искусству ты можешь учиться тайно. Но принимаешь решение ты, — не поворачиваясь к ней, выдавил из себя Виктор.
— Ты прав. Хороший момент и хороший план. Но дело во мне. Я не готова, — признала Эрика.
— Думаешь, другим было проще? Путь к власти тернист и опасен, — возразил Виктор.
— Мне плевать на других. У каждого свой путь. Можешь считать, что я проявляю непозволительную слабость, но я все уже решила. Я не готова. Ты тоже решай. Ты можешь остаться, а можешь просто уйти, — предложила Эрика.
— Ладно, подожду, пока ты будешь готова, — обреченно ответил Виктор. Вполне ожидаемый ответ.
— Вообще-то мы уже докурили. Да и дождь снова собирается. Может в путь? — бросила принцесса.
— Ну да, пора, — не возражал талерманец.
— А голову зачем взял? Я понимаю, рог. Но это... Мне её на кол насадить в своей комнате? На хер она нужна? — спросила принцесса, морщась, когда её взгляд зацепился за ту злосчастную корзину.
— Почему бы и нет? И вообще, похвастаешься, мол, сама срубила, — съязвил талерманец.
— Выброси лучше, мне есть чем хвастаться, — огрызнулась Эрика.
— Шучу я. По идее, это сбежавший смертник. Его ищут. Ты сделала доброе дело, устроила казнь убийцы, — наигранно похвалил её талерманец.
Принцесса не особенно помнила, как они добрались до замка. Ей казалось, сил не было даже на то, чтобы думать. Хотелось впасть в забытье. В себя она пришла только на заднем дворе, где её встретили гвардейцы, а вскоре там была вся челядь. Немудрено, вид её казался весьма потрепанным. Началась суматоха. Стражников и челядь взял на себя Виктор. Гвардейцы поначалу опешили от её внешнего вида, а после пояснений, почему все-таки на ней кровь, были и вовсе шокированы. Посыпались вопросы. Тут всю усталость как рукой сняло. Ей было что поведать, а главное, стыдно за это не было.
Глава 19
Когда Алан вместе с Лютым вошли в зал, гости уже расселись. Рядом со столом наследницы, за которым предстояло сидеть и гвардейцам, стояли столы для советников с их семьями, потом шли столы для каких-то мелких баронов, чьи фамилии было даже лень запоминать. Ну а дальше, столы для незанятых караулом стражников, и свободной от обслуживания пира челяди. Обычный пир, если не считать грядущего сюрприза, о котором умудрился он узнать. А так даже странно, вроде как у наследницы день рождения, а из Эрхабена никто не приехал. Император только прислал своих людей, с подарками.
Гости уже принялись за трапезу. Челядь и стражники начали веселиться. Знатные господа вели себя как обычно. Поначалу они всегда сидели со скорбными лицами. Алан никак не мог взять в толк, почему у благородных так принято, скорбеть вначале пира? Заканчивалось все одинаково. Кто-то уходил чуть ли не вначале. И вот зачем, спрашивается, приходить? А иные изрядно напивались, и происходящее превращалось в веселую попойку. Бароны и даже графы подпевали певцам, ругались с супругами, порывались штурмовать бордели, причем за компанию со стражниками, с которыми перед этим играли в азартные игры.
— А на поле разбросаны кишки, Проклятый, тяни свои мешки..., — залихватски запел Лютый.
Именно эта песня звучала, когда Алан с варваром вошли. Они уже успели выпить накануне, причем так изрядно, что даже Лютого немного торкнуло.
— Заткнись, придурок! Не порть мою любимую песню! — возмутился Алан, пихнул гвардейца, и тот едва не полетел на идущую мимо служанку.
Лютый выругался, Алан же принялся подпевать сам.
— Наше дело, резать и рубить, идет война — значит, будем жить!
Тут его пихнул уже варвар.
— Сам заткнись! Ты не лучше поешь! Тебе рогопес все уши сгрыз!
— Да пошел ты! Рогопсы это по части Её Высочества! — весело отмахнулся Алан.
— А то! Что ни говори, а служить ей не только хорошо, но и не стыдно, — они как раз подошли к столу, Лютый, присаживаясь, сразу потянулся к бутылке, — И вот ещё друг, ты мне скажи, кто же ей про все премудрости охоты на рогопсов поведал? Я! Я постарался! Я говорил, её ждет великое воинское будущее!
— Ты? Говорил? Когда? Что-то я не припомню такого, — возмутился Алан.
Варвар больше всех говорил, что девицам не место на войне. Разумеется, не самой Эрике, он хоть и дурак, но не настолько. Но все же.
— А я ей лично это говорил, — принялся настаивать Лютый, а сам уже наполнял их кубки, — И вообще, давай лучше выпьем за виновницу торжества. За Её Высочество! — он поднял кубок.
Алан спорить не стал, и поднял кубок следом.
— За Её Высочество, и за самую лучшую службу! — выпалил гвардеец, в чем не лукавил. Служить у наследницы ему нравилось.
Только они выпили, певцы запели припев одной из самых известных песен среди наемников, и они вместе с варваром подхватили.
— Эге-ге-гей, гой-гой-гой! Проклятый получит души, а наемник — золотой!
— Эх! Хороша песня! Душевная! — воскликнул Лютый, и со стуком поставил пустой кубок на стол.
— А-то! Кто их научил? Её Высочество всякую херню петь не позволит. Помнишь, как на пиру она дала нагоняй певцам? — Алан вспомнил первый устроенный Эрикой пир.
Принцесса была весьма недовольна, и потребовала исполнить песни, которые гвардейцы распевали во время совместных пьяных посиделок.
— Помню! Эрика знает толк в песнях. Вот, что, значит, наш человек. А те псы как начали завывать какую-то дрянь. Про весну, лесных нимф, суженых. Тьфу! Херня, а не песни! — возмутился колдландец и рассмеялся.
— Так нормальных песен они и не знали! Олухи, а не певцы. Да в каждом трактире наши песни поют, как их можно не знать? Её Высочество верно сказала, ещё раз херню запоют, она прикажет их пинками вышвырнуть. А я пожалел несчастных. И вызвался научить их хорошим песням. Вот, глянь, как теперь поют! — заявил преисполненный гордости Алан и до конца осушил кубок.
К столу тем временем подошли Велер с Гарри. Те, как обычно, не расставались с самокрутками. Наследница милостиво объявила, что на пирах можно курить прямо за столом, поэтому никто особенно не стеснялся.
— А где Эрика? Пир начался, а виновницы торжества нет, — осведомился Гарри, присаживаясь на свое место.
— Пора бы уже знать, она всегда приходит, когда все собрались и напились, — напомнил Велер.
— Пир в её честь все-таки, — возразил Гарри.
— Так сейчас тут все равно скука смертная, — возмутился Лютый, и опрокинул только что налитый кубок.
— Да уж, — согласился Велер.
— Это пока скука. Вот придет Эрика, веселье начнется, — заявил Алан.
— Ещё скучнее будет. Подарки дарить начнут, идиотские речи говорить. Сейчас хоть песни поют. Но и те затихнут. Слушай всех этих лизоблюдов сраных, — отмахнулся Гарри.
— Зато потом вам веселье будет. Она же на радостях такой сюрприз приготовила. Я краем уха слыхал, принцесса оплатила всех шлюх Небельхафта на всю ночь, и вскоре девки будут здесь! — поведал Алан. Хотя Эрика и поручила это не ему, а Темному Мессии, было бы странным, если бы он, знакомый едва ли не с половиной города, не узнал.
— Вот это дело! — обрадовался Лютый, с которым гвардеец поначалу не стал делиться этой новостью, решив, пусть останется сюрпризом.
Но в итоге Алан, уже успевший напиться, так и не удержался порадовать друзей. Ему и без шлюх есть чем заняться, а те обрадуются, что в бордель идти не надо.
— Ты че опять ерунду городишь? Затрахал сплетни собирать, — вместо того, чтобы обрадоваться, возмутился Гарри.
— Ладно вам, чего вы думаете, что сплетни? — в недоумении спросил колдландец, настроение которого после услышанного явно улучшилось.
— А на кой ей шлюхи? Я понимаю, курить позволила всем, так она сама курит. Пить не разбавленную санталу, то же самое. А шлюхи ей на хер? Ты чего, думаешь, она девками интересуется? — снисходительно спросил Гарри.
— Ну а что? Такое же бывает! Ей нравится все, что нравится мужикам! А всех шлюх позвала, чтоб выбрать лучшую! — предположил Алан, и все расхохотались.
— А давай, ты у нее сам спросишь, правда ли это? — сыронизировал Велер, и криво улыбаясь, затянулся дурманом.