Фарж во все глаза уставился на явленное Творцом чудо: принцесса знала, что именно держит в руках, и имя оружейника назвала правильно, поставив ударение на двух слогах, точно растянув последний согласный звук. А Элия дивилась другому. Едва клинок оказался у богини, она тут же ощутила то, что пропустила при исследовании комнаты заклинанием сканирования — вскрывшуюся память предмета.
— Вот и нашли виновника, — с небрежной лаской похлопала Элия по ножнам. — Не долго он от нас скрывался!
— Меч? — удивился вар, переводя недоверчивый взгляд с оружия на лицо принцессы и обратно. Воин всегда считал, что оружие может причинить вред лишь одним единственным образом: если им нанести физический удар.
— Память меча, — наставительно поправила богиня, помахав перед носом воина, привыкшего полагаться на сталь куда больше, чем следует, пальчиком. — Сильный отпечаток личности прежнего владельца — влюбленного в меня мужчины. Ты невольно вошел с ним в резонанс, и взаимодействие оказалось настолько сильно, что повлияло на содержание сновидений. Сон — одно из состояний, ослабляющих личную защиту, поэтому чужая память смогла воздействовать на тебя, навевая грезы. Такое иногда случается из-за схожести некоторых черт личностей, настроений, колебания силы.
Принцесса предусмотрительно умолчала о том, что косвенными виновниками сексуальных 'кошмаров' Фаржа были принцы Лоуленда, закрепившие нити личной силы вара на мече, чтобы заставить работать шкатулку Миреахиля, но не принявшие во внимание возможной угрозы резонанса. Схожих клинков работы Каартахефа в замке было несколько. Кто же знал, что Мелиор повесил в спальне Фаржа один из прежних парадных мечей Нрэна. Кто же знал, что память Бога Войны зацепит Фаржа?
— Как мне все это прекратить? — обратился вар к принцессе за помощью. — Ты можешь снять это заклинание?
— Это не заклинание, — поморщилась принцесса, понимая, что все ее объяснения остались не понятыми. — Лучше всего было бы поместить клинок в воду — ограждающую среду. Но не будем издеваться над творением Каартахефа, а то чего доброго великий оружейник об этом проведает и из следующей инкарнации придет, чтобы нам шеи свернуть, — усмехнулась Элия. — Поэтому поступим проще. Меч достаточно просто унести в другую комнату, чтобы резонанс угас. А очисткой клинка от памяти владельца я займусь позже, ночь создана для более приятных занятий.
После слов принцессы воин немного успокоился насчет своего душевного здоровья, но все-таки решил уточнить, проявляя разумную подозрительность:
— А почему клинок оказался в моей комнате? Что сталось с тем мужчиной?
— Меч из коллекции взяли в королевской оружейной замка ради украшения покоев, не преследуя дурных намерений, — честно ответила Элия. — А что касается владельца клинка, то он жив, здоров и поныне любит меня.
— Я ему не завидую, — снова вспомнив бездну безумия, в которую он погружался по воле чужой памяти, искренне признался Фарж. — Но благодарю ваше высочество за помощь, простите, если мои слова вас оскорбили.
— Мне мила откровенность, — отмахнулась от извинений принцесса и задумчиво заключила. — Впрочем, я ему тоже не завидую, любить меня — та еще мука.
Фарж промолчал, всем своим видом выражая согласие со словами богини. Элия еще раз усмехнулась и исчезла из спальни мужчины, отпустив напоследок шпильку:
— Светлых снов без моего участия, вар! Отдыхайте, но помните, что любой, даже самый неприятный опыт ценен, возможно, и в тех неприятных грезах вы найдете что-то полезное для себя и своей супруги.
На сей раз Фарж покраснел так, что даже смуглый цвет лица не замаскировал смущенный румянец. Но принцесса уже не видела этого, она перенеслась в коридор рядом со своими покоями, зная, что Дарис наверняка ждет там. Начальник королевской стражи сидел в нише недалеко от дверей в комнаты Элии. Углядев богиню с мечом в руках, он привстал и коротко спросил:
— Как?
— Все улажено, дорогой, — серьезно ответила принцесса. — Бедолага Фарж 'расколдован' и утешен. А с этим атрибутом эмпатической магии я поработаю, когда будет свободная минутка.
— Делай, как считаешь нужным, — не задавая лишних вопросов, спокойно согласился бог. — Я тебе больше не нужен?
— Ждал, чтобы задать этот вопрос, а, бдительный начальник стражи? Или просто ревнуешь? — игриво уточнила богиня, пробежав пальцами по щеке воина.
— Пожар ревности в моей душе потух давным-давно, — без притворства тихо ответил Дарис, ловя ладонь богини и прижимая ее к своему лицу. — Теперь там горит куда более чистое пламя.
— Я этого не заслуживаю, — покачала головой Элия без следа прежней шутливости.
— Позволь мне решать это самому, — откликнулся воин и нежно поцеловал пальцы принцессы.
Глава 29. Нужное время суток: предвиденное и непредвиденное
Реальность моргнула, как всегда при заклинании телепортации, и он оказался практически в полной темноте. Мысленно похвалив себя за предусмотрительно наложенные чары ночного зрения, мужчина покосился в сторону окна. Плотные задернутые шторы исключали возможность вмешательства в дело случайного наблюдателя-полуночника.
Принц улыбнулся похожей на оскал хорька быстрой хищной улыбкой и скользнул к кровати, занимавшей большую часть спальни, отведенной жрице. Полог балдахина был откинут. Мягкая горка среди подушек у правого края ложа, излучающая сонное спокойствие, ясно указывала богу на местонахождение его цели. Джей еще раз вознес мысленную хвалу. На сей раз ее адресатами стали хитроумный брат Мелиор, наведший чары сна на беспокойную Ижену, и принцесса Элия, подсказавшая столь простой выход из, казалось бы, безнадежного положения.
Но всякое доверие имеет свои границы. Джей неподвижно замер, ожидая каких-нибудь неприятных сюрпризов. Вдруг жрицы Кристалла теперь приучены просыпаться при появлении в спальне посторонних, несмотря на мощные заклятья богов, и поднимать визг. Но единственным звуком, слышимым Джеем было громкое тиканье здоровенных напольных часов с кучей фарфоровых фигурок. Ижена спала, завернувшись в одеяло с головой, и спала настолько крепко, что даже не пошевельнулась за те несколько минут, что бог находился в ее спальне.
Довольно хмыкнув, принц подкрался к кровати и потянул края одеяла. Показался край рыжего меха. Опешивший Джей, в голове которого зароились нелепые мысли об оборотнях, тем не менее, продолжал волочить ткань на себя до тех пор, пока объект не предстал его взору во всем своем великолепии. Здоровенный игрушечный кот по-хозяйски развалился на розовой простыне и теперь издевательски подмигивал принцу глумливым зеленым глазом, будто говорил: 'А я тебе не сгожусь?'
Не сгодился. Даже самая красивая игрушка не могла заменить принцу жрицу с вожделенным амулетом на шее. Резко отпрыгнув от кровати, Джей тихо выругался сквозь зубы, соображая, какого демона здесь творится, а самое главное, что ему теперь делать и где теперь искать Ижену. Но ответ на последний вопрос не заставил себя ждать.
— Кто здесь? — откликнулся на подзаборную ругань бога сонный голосок справа, и то, что он поначалу принял за груду пледов в кресле, зашевелилось.
Выпросталась немного зареванная, заспанная мордашка Ижены, в темном ореоле растрепанных косичек. Тонкая ручка жрицы нашарила и на ощупь хлопнула по пластине. Застигнутый врасплох принц Джей оказался в круге нежно-голубого света лилии ночника, стоявшего на столике рядом с креслом.
'Поймали с поличным! — вне себя от недоумения подумал бог, в голове которого никак не укладывался этот совершенно невероятный, абсурдный факт. — Я — лучший вор Лоуленда — пойман с поличным какой-то сопливой девицей-пророчицей из убогого провинциального мирка, о котором во вселенной и слыхом не слышали. Не верю! Черт бы побрал Мелиора с его шкатулкой и сестрицу Элию с ее обещаниями! Надо было просто убить девицу, пророчица там она или нет!'
— Принц Джей! — вместо того, чтобы возмущенно вопить или испуганно визжать, восхищенно выдохнула девушка, вне себя от радости.
После того разговора с варом Фаржем, жрица еще трижды пыталась выскользнуть из своих покоев, чтобы пробраться к принцу на последнее свидание и вновь заявить ему о своих претензиях на его любовь. Все тщетно! Всегда и во всем подчиняющиеся ей стражники на сей раз были неумолимо жестоки. Ижена упрашивала, приказывала, грозила скандалом и немилостью Кристалла, но без толку. Вредные мужики только предложили ей позвать вара Фаржа, чтобы тот во всем разобрался.
Разочарованная девушка снова вернулась в свои покои, чтобы ждать, когда же, наконец, дремота одолеет отряд, и ей удастся проскользнуть незамеченной. Но Ижена проявила постыдную слабость, заплакала от огорчения. А вдоволь нарыдавшись, неожиданно для самой себя задремала самым легкомысленным образом. Она едва не проспала своего счастья! Сердечко девушки замерло в жестоком испуге. Но, хвала Кристаллу Авитрегона! Хвала его Свету, приведшему к возлюбленной принца Джея этой ночью!
'Он здесь, любимый!' — именно эта мысль была первой, мелькнувшей у проснувшейся жрицы.
— Ты пришел, Джей! — ликующе улыбнулась девушка, отшвыривая пестрые пледы, которыми прикрыли умаявшуюся хозяйку заботливые руки толстухи Кары.
— Э, да... — согласился опешивший принц, радуясь уже тому, что Ижена не паникует и не зовет на помощь стражу из коридора.
— Любимый! — не без патетики воскликнула Ижена, мигом вскочила и, подбежав к мужчине, пала ему на грудь, стараясь вцепиться в предмет своего обожания покрепче и не дать ему растаять, словно утренний сон.
Джей машинально, сказывалась многовековая привычка брать, что дают, прижал затихшую девицу к себе и тем самым выиграл несколько минут на размышление. Значит, преступником его не сочли, и на том хвала Силам! Удача по-прежнему на стороне своего любимчика, пусть и любит иногда посмеяться над ним! Первый прилив паники схлынул, но вернулся с новой силой, как только бог сообразил, что вором его не сочли только потому, что приняли за жаждущего трепетных ласк и жарких признаний возлюбленного. Даже если бы принц не улавливал бурного потока эмоций девушки, способного свалить с ног самого нечувствительного к эмпатии субъекта, ее поведение толковалось однозначно. Выбравшись из одной ловушки, бог угодил в другую. Мозг Джея лихорадочно заработал, подыскивая способ выпутаться из щекотливой ситуации без урона для своего имиджа 'ласковый брат', обороняющего принца от подозрений. Кажется, что-то сообразилось. Быстро, пока еще можно было толковать ситуацию в свою пользу, принц осторожно погладил жрицу по растрепанным темным волосам и, бережно отцепляя ее коготки от своей рубашки, промолвил:
— Ижена, милая крошка, ты прелестна, но мы уже говорили о том, что я не хочу смущать твой душевный покой. Прости за то, что невольно подал тебе ложную надежду. Но ты для меня лишь подруга Мирабэль, словно еще одна младшая проказливая сестренка.
Ижена молчала, потрясенно глядя в серьезное, такое искреннее, чуть печальное, с виновато кривящимися губами лицо принца, и старалась осознать смысл его слов. Ласковых, но таких беспощадных слов.
Джей тряхнул шевелюрой и продолжил, пока его не перебили какой-нибудь выходкой, вроде сеанса стриптиза:
— Я не должен был приходить, но мне казалось, после такого бурного дня, — бог склонил голову, — ты должна крепко спать. Услышав, что вы завтра уезжаете, я решил оставить подарок на память. Талисман счастья. Такие вещицы не преподносятся официально, их нужно оставлять тайком, словно дар судьбы. Но раз уж ты проснулась, стало быть, так рассудили Силы. Наверное, у вас, жриц, с ними особые отношения. Не откажешься от маленького сувенира?
Все это время принц держал руки за спиной, но теперь, закончив импровизированную речь, протянул Ижене стянутый украдкой с собственного запястья и ужатый до размеров тонкой девичьей ручки браслет. Золотая змейка с голубыми глазками-сапфирами и чешуйками, инкрустированными мелкими драгоценными камешками, заискрилась в свете ночника.
Разочарования юной жрицы хватило бы на десятерых очень несчастных девушек, но лицо Ижены в теплой летней ночи неподвижно застыло, словно карнавальная маска. Кажется, слова принца заморозили боль. Она стала какой-то далекой, туманной, почти ненастоящей. Сдавило грудь, иглой пронзили сердце, но слезы так и не полились из глаз. Даже яркая голограмма кристалла на плече словно выцвела. К чести жрицы и девичьей чести, Ижена смогла вымолвить:
— Обычаи Лоуленда странны мне. Прошу простить меня за то, что я превратно истолковала ваши намерения. Благодарю, я с радостью приму дар, но по обычаю Жиотоважа позвольте и мне вручить вам ответный. Не откажитесь?
Голосок девушки чуть дрожал, но все-таки не сорвался. Ижена даже смогла печально улыбнуться, снимая с шеи свой талисман: серо-голубую жемчужину в золотом овале.
— Я поражен вашей щедростью, жрица, — хрипло прошептал потрясенный Джей, склоняя голову, чтобы девушка смогла надеть на его шею цепочку с талисманом, и в свою очередь бережно нацепил на ее запястье браслетик. — Спасибо, Ижена, ты не могла сделать мне более дорого подарка. Путь мой дар хранит тебя так же, как прежде оберегал тот, что ты вручила мне.
Ижена поднесла руку к лицу, разглядывая драгоценное украшение и почему-то, глядя в веселые глазки змейки, жрица почувствовала, как тает в ее душе разочарование и боль. Может быть потому, что, неожиданно ясно увидела девушка, отбрасывая притворство, и не было никакой любви, а было всего лишь минутное увлечение красивым профилем бога. Был азарт, желание почувствовать внимание самого принца Лоуленда, чтобы потом вспоминать о том, как за ней ухаживал настоящий мужчина. Да, любовь Джея получить не удалось, но его симпатию она все-таки заслужила. Наверное, у него много любовниц, но младшая сестра только одна. А быть второй младшей сестренкой принца куда более почетно, чем девочкой на одну ночь. Он пришел сделать ей подарок на прощанье, значит, что-то жрица из Жиотоважа стала значить для Лоулендского бога. Свет Кристалла уберег ее от ошибок и боли!
— Я... мне так стыдно, — кокетливо улыбнулась Ижена. — Стыдно за то, что я приставала к вам... И это появление в моей спальне...
— Да что уж там. Я и сам ночные посещения дам привык толковать однозначно, — ухмыльнулся Джей, блеснув лукавыми голубыми глазами. Он чувствовал, что опасность миновала. Заполучив улику, бог ощущал удивительную легкость и благодушие, готов был теперь искренне любить весь мир. Именно это мощное, полное оптимизма излучение и вернуло столь быстро радость Ижене, погасив пустое разочарование.
Жрица рассмеялась, и принц с готовностью подхватил ее смех.
— Кстати, — совершенно успокоившись, Джей обратил внимание на предмет, водруженный на столике рядом с ночником. — Знакомая вещица! Никак шкатулка с сокровищами Бэль работы мастера Себара!
— Да, ваша сестра оставила мне ее поиграть до отъезда. Я хотела птичек перерисовать, чтобы в Житоваже вар Монистэль заказал бы такую же, — призналась жрица.
— Только сейчас не рисуй, поздно художествами заниматься. Ложись-ка лучше спать! — шутливо погрозив девушке пальцем, посоветовал бог и в порыве дружеских чувств, более вызванных облегчением, чмокнул жрицу в щеку.
