— У Алеши и Коли всегда были конфликты. С самого рождения Коли. Алеша придирался к ребенку по любой мелочи: не так ест, не так и не то говорит, не так спит, не так ходит. Муж дочку хотел. Рождение Коли стало для него настоящим разочарованием. Мои родители, конечно, пытались переубедить — мол, сын — наследник, и на время Алеша смягчился, но потом — все вернулось на круги своя. Представляете, нам даже пришлось к психологу пойти на семейную терапию?! Алеша принял сына, когда Коля попал в секцию по плаванию и стал участвовать и выигрывать в соревнованиях. У мужа появился повод хвастаться перед сотрудниками и друзьями! А сам все равно иногда приходил домой и ворчал: "Коля в учебе не успевает, плаваньем много денег не заработаешь, перспектив у ребенка в "столице" все равно не будет!"
— Сомнительный повод для убийства.
— Понимаете, Оксана... то есть Ксана, Алеша под конец, перед самой трагедией, придумал, что сын обязательно должен в будущем пойти учиться на экономический факультет. Раз Коля — наследник, значит, после получения высшего образования обязательно должен перенять бразды правления фирмой. А там от той фирмы-то?! Только название одно. Алеша кондиционеры из Европы возит, продает и устанавливает. Но в глазах моих родителей он, конечно — бизнесмен!
— Они были согласны по поводу будущего Николая?! То, каким его видел ваш муж?
— Да. Родители поддерживали Алешу едва ли не во всем. Они говорили мне, что раз природой ума женщине не досталось, надо держаться за правильного мужчину. После того, как Алеша собрал вещи и ушел к любовнице, догадываетесь, кого они поддержали, а кого во всем обвинили?! Где справедливость? Где та демократия, за которую мы в двадцать первом веке все так боремся?!
— Мне жаль.
— Я поддерживала Колю, как могла, но они с Алешей ругались чуть ли не каждый вечер в последние полгода. Коля хотел стать журналистом. Алеша кричал, что не позволит своему сыну спустить будущее в унитаз! Всякий раз чудом не доходило до драки. Хотя муж замахивался, я видела.
— И все равно — это не доказательство.
— Алеша — тиран!
— Он вас бил? Удерживал против воли? Насиловал?
— Нет, — Рената едва не поперхнулась чаем, но все же признала. — Вряд ли вы, как и все, сочтете две оплеухи за время нашего брака реальным физическим насилием?!
— Конечно.
— Но Алеша и родители не давали мне жизни! Они все выбирали за меня! Заставляли отчитываться по каждому шагу, каждому походу в магазин, каждому потраченному рублю! Алеша звонил мне ежечасно, выспрашивал, где я и с кем! Родители приезжали к нам в гости каждые три дня и тоже... все выясняли: что я готовлю семье, как стираю, как убираю, какую одежду ношу, вплоть до цвета нижнего белья! Это — насилие! Над личностью!
Я дала время женщине напротив успокоиться и снова вернулась к вопросам.
— Как получилось, что Алексей ушел из семьи к другой женщине? Когда это произошло?
— Около пяти лет назад я познакомилась с Индирой. Она — мастер эзотерических практик. Индира открыла мне глаза...
— На измену мужа?!
— На вселенную. На законы течения праны(45*). Индира объяснила, что Алеша и родители своим влиянием блокировали во мне пять чакр из семи! Представляете?! Только благодаря силе главных надей(46*) прана сохраняла жизнь в моем теле. Однако из-за блокировки пяти чакр я все равно медленно угасала... еще десть лет с Алешей под контролем родителей, и я могла попросту истаять. Умереть во сне. Или от сердечного приступа. Тому свидетельство, что каждый год я оказывалась в больнице с подозрением на воспаление легких!
— Как это связано с уходом Алексея из семьи и его любовницей?
— В тот день Алеша вернулся из офиса к ужину особенно раздраженным. Весь вечер он придирался ко мне и к Коле — мол, и еда была пересоленой, и сын получил очередную двойку по алгебре. А когда Коле алгебру учить?! У него с утра — тренировки, после обеда — тренировки, и вечером — тоже тренировки. И так — три раза в неделю. Были. Я предложила Алеше перевести сына в спортивную школу — мол, Индира посоветовала. Ее сын Махавир, ровесник Коли, как раз в такой учится. Естественно, школа платная. А тогда еще и удачное время было, когда течение восходящих и нисходящих потоков праны способствовало раскрытию коронной чакры, сахасрары(47*)... Алеша даже слушать не стал — взорвался, как вскипевший чайник. Как он кричал! Все повторял: "Ты со своей Индирой и сахасрарой окончательно мозгов лишилась! Тебе бы только семейные деньги тратить на пустое баловство! Какая польза от частной спортивной школы, если в будущем Колька все равно пойдет на экономический?! Или в журналистику!" В запале он и признался, что уже много лет встречается и спит с другой женщиной, нормальной, в отличие от меня. В тот же вечер Алеша собрал вещи и ушел.
— Когда это было?
— За месяц до... гибели Коли. А в апреле Алеша прислал документы для расторжения брака. Даже похорон Коли не стал дожидаться, предатель...
Из-за явного сожаления в голосе женщины, я подумала, что в отношениях супругов мне не суждено было разобраться — настолько сложными и запутанными они выглядели. Рената считала мужа тираном, винила его в смерти сына, но не спешила развестись и даже, кажется, искренне сокрушалась по этому поводу. Наверное, несмотря ни на что, любила...
— Почему вы до сих пор не похоронили сына?
— Я уже ответила на этот вопрос вашим коллегам, — к моему удивлению в праведном гневе вскинулась женщина, — Татьяне и Леониду. Я хотела получить независимое экспертное заключение! Моего сына убил мой муж!
— Серьезно?!
— Индира сказала, что вражда Алеши и Коли...
— Это Индира посоветовала обратиться к Зое Николаевне Радионовой?! — не церемонясь, жестко перебила я Ренату. — Именно за "экспертным заключением"?! Не более?
— Индира велела... не распространяться...
— Как мило. А вы взаправду и поверили, что Алексей Долгов убил сына? Исключительно потому, что предпочел труп будущему журналисту?! Не доставайся же ты никому, да?
— ДА!
Теша свое любопытство и дальше, я напросилась в комнату Николая Долгова.
Еще несколько важных вопросов крутились в голове и своей навязчивостью мешали вернуться к плану с деньгами и непричастностью, а после — как ни в чем не бывало отправиться к бабушке Станислава Рыбчика. Неприятная мысль о моей большей осведомленности ходом расследования, нежели других участников, тяготила. Как-то так случилось, что самые полные факты были известны только мне.
Андрей умолчал о "раскаленном пламени" и сигиллах, а потому Леонид и Татьяна перебирали показания впустую.
В самом деле, на что он рассчитывал? Саботировал расследование?! Почему?
Зо также не спешила признаваться в знакомстве с Ренатой и последующем обращении в ночь на областном кладбище. Но, пожалуй, подругу в этом винить было глупо и странно: Зо сама не понимала, что обнаружила и насколько это оказалось важно. Значит, вопрос заключался лишь во времени, когда она расскажет обо всем Юре и команде детективного агентства. Или почти обо всем. Понравившегося мужчину подруга будет держать на расстоянии от своих личных способностей и "маленьких" тайн до последнего — я была в этом уверена.
Странная пугающая своим вниманием и природой происхождения Астра также не давала покоя. Блондинка пыталась руководить моими действиями, направлять, раздавала подсказки и всячески старалась удержать вокруг истории убитых мальчиков. Ее истинные мотивы, неясные, тревожили и беспокоили.
Почему Астра выбрала меня? Почему помогала только мне? Почему крутилась вокруг мальчиков и так желала выяснить имя убийцы? Почему, в конце концов, не пошла к кому-нибудь куда более сговорчивому?! И уверовавшему?
От полнившейся копилки оксюморонов так просто было не отмахнуться.
Расплакавшись, Рената осталась в кухне, выспросив несколько минут одиночества. Мой жесткий категоричный тон задел ее раны, заставил их вновь кровоточить, а намеки о напраслине, которую Рената навела на мужа по совету, по-видимому, подруги, серьезно подкосили. Думаю, не пройдет и получаса, как она позвонит Индире и нажалуется. На большее Рената самостоятельно не была способна.
Просторная комната Николая Долгова разве что не блестела в лучах весеннего солнца чистотой и порядком. Все здесь лежало на своих местах: от канцелярской скрепки на письменном столе до идеально сложенной пирамиды из спортивных "блинов" рядом со штангой и турником. Кровать была заправлена свежим бельем, однотонные шторы еще хранили лимонно-травяной запах кондиционера, а в небольшом круглом аквариуме на подоконнике плескались, то и дело забавно булькая, разноцветные неоновые рыбки. Я не нашла и намека на пыль. Выстиранная и выглаженная одежда висела в гардеробе в порядке цветовой гаммы и сезона, школьные учебники стояли на полке под стеклом по алфавиту, коллекция кубков, медалей и грамот величаво приветствовала с самого видного места — прикроватного комода, по размеру, цвету и важности.
Спальня казалось нежилой, всем своим видом напоминая музей памяти Николаю Долгову, экспонаты которого хранили с особым тщанием.
Личные вещи мальчика мать разложила аккуратными стопками в ящики при письменном столе: ноутбук, полностью заряженный смартфон, дневник и тетради, игровую приставку, несколько блокнотов с черновиками, школьные записки и миллион открыток-валентинок.
Я мельком просмотрела все.
Николай Долгов пользовался успехом среди одноклассников, водил дружбу со многими из школы, секции и даже с несколькими ребятами-соседями по двору. Его ценили за оптимистичный взгляд на жизнь, легкий и веселый характер, явные лидерские способности, готовность прийти на помощь. В сомнительных компаниях Николай Долгов замечен не был, закон не нарушал, а подлости сторонился, как огня. Большинство его друзей придерживались тех же точек зрения, а остальных мальчишка держал на том безопасном расстоянии, на котором еще дружба могла считаться в принципе дружбой, но не приносила пагубного влияния в уклад жизни.
Николай Долгов был грезой девчачьих сердец — я нашла около пятнадцати переписок с ровесницами, но никого особо не выделял. Регулярно он получал приглашения на свидания: открытки-валентинки, зазывающие смайлы и стикеры, но сосредоточенность на спорте, в значительно большей степени, чем на учебе, оставляла мальчишку равнодушным к подобным знакам внимания.
Сила, ведающие, окультизм и эзотерика никак не касались жизни Николая Долгова. Этому я уделила особое внимание. Ни подозрительных запросов в браузере поисковика, ни сохраненных вкладок, ни секретных папок. Мальчишка-то и к увлечению матери тантрическими практиками и идеями относился с презрением и насмешкой — я нашла косвенные свидетельства и под одобрительный голос интуиции предположила, считал Индиру мошенницей и всячески старался придумать, как открыть Ренате глаза на происходящее и отвадить от семьи шарлатанку.
Кстати, судя по той же переписке в социальной сети, но уже с отцом, мужчины-Долговы едва ли не накануне трагедии успели помириться. Алексей Олегович отступился от своих требований в выборе будущей профессии сыну, а Николай принял его желание развестись с Ренатой и даже пообещал прийти на свадьбу с любовницей вскоре после подписания всех бумаг.
— Ваши коллеги, сотрудники полиции и следственного комитета здесь все тщательно просмотрели: проверили каждую тетрадку, прочитали каждую записку и сообщение, — в комнате появилась поникшая и уставшая Рената Долгова. Голос ее снова дрожал от нервного напряжения. — Никто ничего не нашел. Потому мне и разрешили убраться в комнате сына. Вскоре после... Индира сказала, что это поможет душе Коли обрести покой в бесконечном пространстве вселенной...
Знала бы она...
— У Николая было много друзей.
— Да. Он общался с одноклассниками, ребятами из секции, бывал в компании мальчишек-соседей, — подтвердила женщина.
— Вы знали всех поименно?
— Конечно! Я же — мать!
— Что насчет Стаса Рыбчика?
— И снова... я отвечала на этот вопрос вашим коллегам, сотрудникам полиции и следственного комитета... Среди друзей и приятелей, одноклассников или даже соперников Коли не было никакого Стаса Рыбчика. Кто он вообще? Этот Стас?!
— Неважно, — я убрала все личные вещи мальчишки обратно в ящики при письменном столе, встала и подошла к окну. — А девушка у Николая Долгова была? В переписках я ничего не нашла, но может он приводил кого домой? Такой возраст...
— Нет. Коля ни с кем не встречался, если вы об этом.
— А секс?
— Что?! Ему было тринадцать, вы в своем уме?! Какой секс?!
— Про книгу рекордов Гиннеса слышали?! — цинично осадила я женщину. — Ваш сын еще опоздал. В тринадцать лет подростки уже занимаются сексом. Не все, да. Но мы сейчас и не о статистике.
— У Коли не было девушки! — отчеканила Рената жестко и категорично. — Мы воспитали сына ПРАВИЛЬНО!
— Как скажете, — я подняла руки ладонями вверх, сдаваясь. Продолжила уже мягче и снисходительнее, с реальным сочувствием, которое испытывала к судьбе мальчика: — Расскажите про день, когда убили Николая. В подробностях, пожалуйста.
— Да как вы...
— Пожалуйста.
Рената прошла в комнату и присела на кровать сына, закрыла глаза и, будто испытывая физическую боль, начала:
— Одиннадцатого марта. Была суббота. У нас в гимназии — шестидневка. Я проснулась по звонку будильника, разбудила Колю. Пока сын занимался зарядкой, я сделала завтрак — яичницу с колбасой, заварила растворимый кофе с молоком. Коля еще выпил какой-то свой полезный белковый коктейль... он сам себе всегда его делал в день тренировок в секции. Мы поели, и я убежала на работу. Коля проводил меня, но задержался, чтобы подождать ребят, с которыми обычно ходил в школу и возвращался домой. Они учатся в параллельном классе. Полиция допросила всех — путь в школу и из нее прошел обыденно.
— Что было на уроках, знаете?
— По расписанию у Коли стояли информатика, русский язык и физкультура — на втором и первом этажах. Мы не виделись с сыном во время перемен, так как мой кабинет находится на третьем. Однако после уроков я поймала в столовой всех учителей Коли и расспросила об успеваемости сына. Я иногда так делала. Учеба всегда давалась Коле труднее плаванья, но коллеги закрывали на это глаза и подтягивали его оценки. Он — гордость и честь нашей гимназии! Столько грамот, медалей и кубков ей принес! Одиннадцатого марта на информатике класс Коли был занят лабораторной работой, по русскому они разбирали новую тему, а на физкультуре — играли в баскетбол на улице. Ничего примечательного.
— Дальше.
— После уроков Коля вернулся домой на обед вместе с ребятами, переоделся и отправился на тренировку в секцию плаванья. Она у нас при школе в отдельном спортивном комплексе. Меня вызвали на педагогическое собрание по итогам недели, потому о том, что все на тренировке прошло, как всегда, я узнала из разговора с тренером Коли. Позже, перед уходом домой, я подошла к нему и поинтересовалась.
— Почему?
— Что "почему"?
— Почему вы подошли к тренеру по плаванью и поинтересовались успехами сына?! Насколько я поняла, у Николая не было таких проблем в секции, как с учебой. Откуда беспокойство?
