Синдер повернулась, осознавая только неожиданно наступившую тишину. Тот самый здоровяк в одних шароварах, с голым пузом, несмотря на последний месяц осени — Ятсухаши, вспомнила Синдер — стоял прямо перед ней, закрывая снайперу линию огня.

Подняв меч, Ятсухаши сказал ровно, негромко, чтобы слышала только съежившаяся женщина в изодранном красном платье:

— Уебывай нахуй, дура. Убью же!

Справа приближалась Вельвет; глядя на нее, Синдер вспомнила: зима, мокрый снег, и фавн-кролик отвечает весело, задорно: "Может, мы и умрем сегодня. Но умрем так, что вы все обзавидуетесь!"

Выпрямившись, Синдер Фолл разгладила одежду и попыталась призвать сабли со словами:

— Я злодей. Злодею погибать можно.

Лицо Ятсухаши перекосилось. Подшагнув, он забросил клинок выше головы.

А потом сделал еще подшаг и ударил.

* * *

Удар армии Вейла оказался такой силы, что Клык покатился по всем улицам сразу. Штаб Клыка не отвечал на запросы. Бой на высотке видели издалека, и молчание штаба понимали так, что командиры убиты, управление потеряно. Бой отгорел быстро, но связь все не восстанавливалась. Последний приказ требовал, в числе прочего, доставить запасной комплект связного оборудования. Пятерка фавнов с рюкзаками побежала к высотке, где из тени навстречу отряду выступила Блейк. Видя ее фавновские уши, Клыки не насторожились, за что и поплатились.

Вытерев и убрав катану, Блейк осмотрела рюкзаки. Быстро нашла пульт: в их отряде покупали такие же рации. На мгновение Блейк почудилось, что она так и не ушла из Белого Клыка, что сражалась тут все четыре дня, и теперь лежит вон там, под стеной, с рассаженной крест-накрест грудью.

Включив связь, Блейк быстро проговорила старые-старые коды опознания, надеясь, что радисты ищут хоть какую-то связь, и все же выслушают ее, прежде, чем отключатся. Конечно, ее первым делом спросили:

— А чего старым кодом?

— Просто я в ахуе! Тут мясо! Наших перебито как в кино!

— Че, правда, страшно?

— Вообще не страшно! Меняешь подгузник и спокойно смотришь дальше! Уберите клоуна со связи! — Блейк рявкнула:

— Синдер убита! Общий отход, всем общий отход!

Договорив, Блейк пихнула оборудование под козырек, показала на него подбегающим десантникам: принимайте. Сама же направилась к палатке, развернутой над Янг.

Видя общий отход Белого Клыка, армия Вейла начала зачистку города. Теперь никто не мешал убивать собственно гриммов. По командам на Свитки та или иная улица открывала ураганный огонь по всем тварям, что люди видели под окнами. Зачищенный кусок быстро выгораживался блоком с зениткой, а главное — перекрашивался на большой карте в зеленый цвет, гербовый цвет Озпина, цвет живой жизни.

Карту видел в сети любой обитатель Вейла, и совокупная аура понемногу напитывалась радостью, от чего гриммы теряли кураж, и били их еще больше.

Вокруг оказавшейся в тылу высотки собрались "буллхэды" докторов. Над Озпином развернули палатку и подключили ему еще одно сердце, запасное. Примчавшаяся Глинда нервно крутила пальцами, от невозможности помочь то натравливая Проявление на сломанные лестницы, то на смятый в комок "А-7", то на обколотую штукатурку.

Пирру в больницу прямо с крыши увезли Вельвет и Фокс на винтокрыле команды CVFY. Адель не полетела с ними. Она подошла к Ятсухаши — тот сидел напротив убитой Синдер; слезы его промыли четкие дорожки в пыли. Ятсухаши бормотал:

— Когда зима приходит,

С деревьев листья облетают,

И лишь сосна

Зеленой остается

На горном пике.

Потом порывался встать, но словно бы забывая нечто, падал на колени, не чувствуя боли, и начинал бубнить все то же снова.

Усевшись, Адель достала бы здоровяку до плеча головой. Так что Адель встала рядом и прижала голову парня к груди. Чтобы ощутил живое тепло. Чтобы чувствовал, что не один.

— Плачь, Ятсу. Только не молчи. Плачь.

* * *

— Плакать не надо, — бормотал доктор, — нервные стволы не задеты. Вот у Никос, да... Только протезирование. А у вас всего лишь некоторое снижение функций.

Капитан стоял рядом, Янг видела его лицо, в накатывающем осеннем сумраке бледное, чуть не зеленоватое. Толмач откровенно подпирал снайпера сбоку, так что Янг испугалась больше за этих идиотов. Стоило так бежать! С ней-то все в порядке.

Тут Капитана и Толмача без малейшего почтения отодвинула рослая Охотница, залившая медпалатку водой с черных волос:

— Допрыгалась?

Капитан выпрямился, словно бы не умирал только что. Рейвен заметила движение и спросила с неприкрытой ревностью:

— Ты ей кто?

— Хотел бы я такую дочь.

— У нее отец есть. Вот матери...

Янг подняла здоровую руку:

— Мама, не позорь меня перед парнем.

Рейвен выкатила красные глаза натуральными стоп-фонарями:

— Перед парнем? Твоим?

— Твоим, дура!

Подмигнув Капитану, Янг красиво ссыпалась в обморок.

Рейвен закрыла глаза. Рейвен открыла глаза, только уже не так широко. Вернал никогда не называла ее дурой!

Вернал!

Химринг, Конон, Тераторн...

И ведь этот самый Капитан чуть не убил ее саму на "мосту придурков".

И он же спас Янг. Рейвен себя не обманывала: сквозь мелочь из RWBY Торчвик с Нео прошли бы, не заметив.

Капитан развел руками. Толмач закашлялся в кулак. Стоявший за ним невысокий мужичок в некогда ухоженной пилотской форме, выверив движение как сложную посадку, от души наступил Толмачу на ногу.

Слыша, что обычная перестрелка привела взрослых в состояние нестояния, а потому толку не будет, Янг открыла глаза и потянула Рейвен за рукав:

— Мама...

— А?

— Молчи, — вздохнула Янг. — Одного прощелкала уже. Молчи! Не говори ничего!

Тогда мужчины сочли за лучшее тактично свалить наружу, в закипающий вечерний дождь. Капитан глянул на медицинскую палатку над Озпином.

— Время не для послов. Кому теперь грамоты вручать?

Подошла хмурая Глинда:

— Наверное мне. Я в курсе вашего дела.

— А с ним... Что?

Сунув грамоты в плоский стальной сейф, Глинда размашисто приложила ладонь к биосканеру.

— У него искусственное сердце, а он в бой полез, чудак на букву Оз! Не мог в стороне посидеть! Будет валяться в коме неизвестно сколько теперь!

Капитан отмолчался.

Старший брат переглотнул и почему-то повторил слова, услышанные до того еще, как назвали его Толмачом:

— Ведь он муштчина, кайн сопляк! Как он мог не идти? Сможешь ты трус любить?

Глинда фыркнула и аккуратно пробила Толмачу щелбан в лоб:

— Радуйтесь, что победителей не судят. Я бы вам устроила урок местной тактики.

Неловкое молчание прервал пилот:

— Капитан, тут нашли оборудование. Установили связь с городом Ноль.

— Там тоже волна?

— Тревога объявлена. Дежурный доложил, что вскрыт конверт номер два ноля семь. Но Волны нет.

* * *

— Волны больше нет! Валите мимо!

— Ну и вас больше не будет, людишки гнойные!

Бранвены залегли по правую руку от сарая, косого настолько, словно бы он все долгие годы стремился сбежать на соседский участок.

По левую руку за кустами и в кюветах рассыпались десятка два фавнов Белого Клыка, выбравшие для отхода из Вейла ту же самую дорогу.

Впрочем, это здесь и сейчас их два десятка, в округе их до гриммовой мамы; хотя, кажется, именно к ней их сегодня и наладили. Но затягивать нечего, сбегутся — не отплюешься.

И Бранвены аккуратно снесли угол сарая, чтобы затем сломать его полностью и тем самым расчистить сектор огня. Но прежде, чем успели выстрелить с любой стороны, на уцелевшей стене сарая открылась прикованая — натурально, цепями, как в боевиках — зачуханная девка, по лицу которой ливень сразу потянул грязь со спутанных волос.

Стрелки с обеих сторон посмотрели на пленницу.

Девка посмотрела на них исподлобья.

— Ты кто?

— Меня украли на улице. Давно. Может, год. Не помню! Держали тут, и...

Вообще-то Бранвены никогда не стеснялись насчет "и". Но перед лицом зверожопых ронять человеческое достоинство?

Перестрелка затихла, не начавшись. Фавны хором сплюнули, командир их сказал четко, раздельно:

— Люди.

— Бляди, — Ева нашла, чем парировать. — Пидорасы среди фавнов тоже встречаются. Они на Луне встречаются, вон как ее... Распидорасило.

Цепи срезали подобранными на руинах сарая арматурными клещами. Девка стояла столбом, не проявляя никакого желания, не выказывая никаких намерений. Но Бранвены, не раз выводившие из подземных тюрем самых обычных мистральских рабов, знали, что скоро пленница оттает. И ее повели за руку, мягко, и фавны, переглянувшись, тоже сочли повод нестоящим перестрелки.

В конце-то концов, конец.

Налет на Вейл обломался. Ради чего теперь стрелять?

И командир фавнов махнул рукой, ленясь даже материться в оконцовке затеи настолько нелепой:

— Йух с вами, пидоры. Идите!

* * *

— Идите, — повторил Капитан. — Мне нужно подумать.

— Здесь геологи к вам.

— Ну подпиши им сам расходы, первый раз, что ли?

Толмач фыркнул, но развернулся и вытолкал Звездочета в коридор впереди себя.

Закрыл дверь кабинета и для верности привалился к ней спиной. Звездочет показал на дверь глазами:

— Пить будет?

— Маленький ты еще. Лучше бы он в самом деле напился, потом прочухался... Видно, придется все-таки звать Хоро. Стой тут, никуда не отлучайся, никого не впускай. Эй, где там геологи?

— Мы здесь! — из светлой рекреации подошел мужчина. Роста среднего, над высоко открытым лбом буйные черные кудри, лицо почти треугольное, сужающееся к бескомпромиссному острому подбородку. Но из-за внимательного и серьезного выражения глаз общее впечатление вполне приятное. Побывал, повидал, "совой смаленой не напугаешь", говорил про таких отец. Ровные движения выдавали в мужчине привычку к долгим пешим походам.

— Начальник поисковой партии два ноля шесть пять три...

— Что там у вас, давайте, я подпишу. — Пожав гостю руку, Толмач вышел в рекреацию сам и вытолкал геолога перед собой: с его-то пузом задача плевая. В рекреации Толмач увидел еще нескольких парней и девушек помоложе, судя по ромбикам на рукаве штормовок — НИИ Геологии Арктики. Серьезные ребята, умеют не только бренчать на гитаре и искать для Родины разные интересные вещи, но и прекрасно умеют молчать о том, о чем Родина попросит. В бытность старшим братом Толмач пересекался с НИИГА в Ленинграде. Правда, никого конкретного сейчас не узнал. Наверное, Серов таких нарочно подобрал, ведь официально они с младшим сейчас на радиоастрономическом объекте "Плутон" в Симферополе.

Геологи, привычно скинув рюкзаки в большую кучу на центр помещения, вовсю распускали хвосты перед симпатичными девчонками из собственной партии. Все девчонки как на подбор: смешливые блондинки в плакатных ало-комсомольских косынках. Месяц назад приказали всем носить красную или оранжевую деталь одежды, достаточно крупную, чтобы поисковая партия замечала потерявшихся с "буллхэда". Девушки обычно выбирали косынки, а парни модные кожанки, в которых у них сами собой развертывались плечи, втягивались животы и выпучивались грудные мышцы. Ну, у тех, кто мышцы успел наработать за битьем шурфов, греблей и переноской снаряжения по неудобьям.

Впрочем, именно сейчас парни старались как-то сильно, буквально из кожи лезли. Толмач не успел понять причины, потому что начальник партии парой фраз привел всех в движение. Гитара исчезла. Завхоз вынул ведомости расходов. Повар — длинную ленту запросов на крупу и мясо. Снабженец и радист протянули Толмачу заполненные наряды на батареи, палатки, лопаты, брезент — что не стоило перевозки через портал. Хоро портал наконец-то запустила, но таскали через него немного, налаживали. Хотя до геологов уже дошло.

А ведь говорил Капитан, после выигранной войны даже разведчику полагается отпуск. Съездить бы домой, повидать своих... Только сперва разобраться с самим Капитаном. Тут не Вейл, атомное сердце в случае чего поставить не сумеют, нету спецов таких...

Толмач теперь часто подписывал экспедиционные бумаги: началась промышленная георазведка, партии шли одна за одной, так что разобрался быстро. И только подняв голову к заснеженным холмам за окном, почувствовал: рядом стоит...

Кто-то.

Не человек.

Осторожно и плавно Толмач повернулся.

Нависшая грозовой тучей Рейвен молча кивнула в сторону коридора.

Толмач поморщился.

— Я подожду, — только что Рейвен стояла у плеча, разгоняя холодок начала зимы одним присутствием. От нее натурально теплом тянуло, словно из печи! А потом раз, и вот она уже в коридоре, и доносится ее негромкая перебранка со стоящим насмерть Звездочетом.

Зато геологи стихли разом, как выключили. Парни, не скрываясь, глядели вслед Охотнице, и если не роняли слюну, так исключительно потому что вот рядом их же девушки наставили уши, повернувшись как по команде "равняйсь!" От вида ровненькой их шеренги Толмач вспомнил военную молодость. Выпрямился и с лейтенантской резкостью приказал:

— Александр Сеич, приведите своих в меридиан. Объясните на будущее, что Охотники не только чувствуют взгляд, но и могут оторвать ноги совсем не фигурально.

— Да уж, такая может, — согласился начальник партии, в темных мудрых глазах которого Толмач с ужасом различил те самые искорки.

И этот готов.

— Хорошо, не Белый Клык, — сказал Толмач вполголоса. — С теми вам лучше не пересекаться. Встретите — бегите со всех ног. Это приказ, если что. А сейчас простите, тут как бы до дипконфликта не дошло.

Повернулся и бросился в коридорчик, где Рейвен уже почти взяла Звездочета за горло.

— Я пришла поблагодарить его за Янг, — Охотница говорила вроде бы негромко, но рядом с ней оба немелких мужика ощутили себя запертыми в клетке тигра. — У меня не так много дочерей, чтобы пренебрегать вежливостью в подобных случаях.

— Простите, — сказал Толмач. — Вы точно без претензий?

— А то что?

— Пока мы Вейл защищали, у него тут сын погиб на тренировке, — Толмач понизил голос, помня о натопыривших уши комсомолках буквально за углом.

— Лось пробовал трещину перескочить на мотоцикле. Мотоцикл вынесло течением, а тело не нашли до сих пор.

— Сын? Ты что несешь! Какой сын!

Толмач с удовольствием воспользовался наукой пилота и аккуратно, тщательно всадил брату локоть в пузо. Звездочет возмущенно булькнул.

— Простите еще раз, — Толмач теперь говорил очень ровно, нарочито официально. — Мой брат полагает что это дело сугубо личное, не следует знать никому. В общем, я с ним полностью согласен. Согласен, брат, помолчи. Но вас я видел... Там.

— Тела не нашли?

Братья переглянулись и Толмач ответил:

— Нет.

— Значит, пока не умер. Здесь Ремнант. Пока сам не хоронил, возможно все.

— Надо ему сказать.

Рейвен отодвинула братьев на две стороны коридора, словно переставила пустые стаканы, совершенно без усилий: