— Обижаешь, сосед! — взвился Адрайт. — У меня все деревни в полном порядке! Я ведь не лентяй, не жадина и не тупарь.
— Поверю, когда увижу, — еле-еле вымолвил Даналид и показал, что ему дурно.
Объевшегося и упившегося гостя подхватили слуги, отнесли в ванну, а затем в постель. Адрайт, естественно, подложил ему девицу, как и полагалось по правилам гостеприимства, но в эту ночь Даналиду не было дела ни до чего. Последствия от средства, которое позволяло не пьянеть, были потяжелее, чем обычное похмелье.
Назавтра хозяин предложил уникальное развлечение: охоту вне сезона. В Благодати лесов давно уже практически не было, лишь по требованиям храмов вокруг каждого участка высаживались лесополосы из редко стоящих деревьев, в основном плодовых. Лесополоса не должна была быть слишком густой, чтобы ветер ослабевал, а не переходил в вихри, которые портят почву ещё сильнее. Нечто типа лесов были также заросли камышей, осоки и кустарников на берегах рек и озёр. А у Адрайта была целая роща из настоящих, не плодовых, деревьев, и там водились зайцы и лисы.
Поохотившись денёк, к вечеру соседи заехали в деревню около рощицы, где был гостевой домик для хозяина и его друзей-охотников. Жители, за исключением обслуги домика, побыстрее попрятались по домам.
— Посмотри, ведь и эта деревенька аккуратная и зажиточная, — похвастался Адрайт.
— Конечно же, ту, которую будут всё время посещать гости, ты тоже будешь поддерживать в порядке. Но она победнее и я заметил кое-где непорядки, — ответил Даналид. — Не можешь же ты каждый день посещать все деревни.
— Каждый день не могу, но как я с ними управляюсь, я тебе сейчас покажу! — закричал Адрайт и повёл гостя по деревне.
Увидев избушку с непочиненной крышей и покосившимися воротами, он велел слугам вытащить хозяина и хозяйку наружу. Хозяин явно был пьян, а хозяйка запричитала:
— Господине наш, не наказывай строго моего мужа. Он вообще-то работящий, но каждый год разок запивает недели на три. Сейчас он как раз в запое.
— Ну я его полечу, — холодно сказал помещик и велел как следует выпороть мужика. Затем, раз он уж так любит водку, полить водкой, ещё раз отполировать спину и держать до полного протрезвления и до того, как похмелье пройдёт, в подвале на хлебе, воде и рассоле.
— Через неделю проверю, если что-то будет не в порядке, запорю до полусмерти.
Процессия двинулась дальше, не обращая внимания на вопли пьяницы. Жители неохотно выходили из своих дворов пред ясны очи хозяина. Заметив, что крестьянин в грязной и порванной рубашке, Адрайт немедленно велел схватить и выпороть его жену за то, что своих обязанностей не выполняет. Там, где был больной ребёнок в семье, расспросил, как его лечат, и, высказав удовлетворение, дал мужику пять сребреников. Словом, он раздавал награды, наказания, ругань и похвалы во все стороны. Те, кому повезло на сей раз, кланялись, благодарили и побыстрее убирались домой. Другие же хмуро ожидали своей очереди на порку. Судя по всему, процедура "наведения порядка" была обычной и привычной. Вернулись, когда уже стемнело.
— Да, ты не лентяй. Но на все деревни хозяйского глаза не хватит, у тебя их больше дюжины.
— Сосед, не отпущу тебя, пока не проедем по всем деревням и ты не возьмёшь свои слова обратно, — захохотал Адрайт и подлил канцлеру еще вина.
Так что Даналид осмотрел всё имение Адрайта, а тот и не подозревал, к чему дело идет, пока Даналид после возвращения не предложил ему за имение четыре тысячи золотых.
— Да ведь оно двести тысяч стоит! — упал на кресло, не держась на внезапно подкосившихся ногах, Адрайт.
— Подумай ещё немного, — сказал Даналид, сел вместе с семьёй в вызванную им повозку и уехал.
Адрайт услышал от своей старшей жены, которая была ему советницей в делах: Крюнхильт сообщила ей в болтовне о том, что канцлер очень редко просит о чём-то императора, и поэтому властитель никогда ему не отказывает в просьбах. И Адрайт сообразил, что, если он заартачится, то у него насильно выкупят имение по названной Даналидом цене, а то и просто конфискуют. Ему ничего не оставалось делать, как на следующий же день нанести ответный визит и после возлияний робко сказать:
— Я готов продать за сто шестьдесят тысяч.
— Да нет, больше восьми тысяч я не дам, — твёрдо ответил Даналид, и Адрайт понял, что поторговаться-то можно, но Даналид будет уступать вдесятеро меньше, чем Адрайт.
Жена была несколько удивлена поведением мужа. Служба при нищем дворе жалкого императора не была такой уж выгодной. Жалования не полагалось, иногда император дарил подарки, но когда ему самому приваливали деньги, а это случалось нечасто: то какой-то окрестный царёк или хан заплатит за подтверждение королевского титула его предшественника, то удастся скачать деньги за посредничество в конфликте... Были случаи, когда подарки канцлеру за ходатайство или решение дела практически стали нерушимым обычаем и взятками не считались, тогда Даналид брал без сомнений. А вот пользоваться конфискованным имуществом или вымогать под угрозой судебного разорения или несправедливого решения дела — на это он никогда не шёл. Но ведь каждое терпение когда-то лопается. И наконец-то муж, видимо, решил воспользоваться своим положением и отхватить себе богатое поместье. Хильдэ его понимала и была уверена, что, если придётся по-настоящему припугнуть соседушку, император не откажет. Но ведь наличных денег в семье очень мало, даже если муж сторгуется за четверть цены, как он собирается платить? Такие сомнения порою навещали жену, но она гнала эти мысли прочь: муж мужчина, он решит.
Вернувшись после месячного отдыха, иногда прерывавшегося очередным раундом торговли, Даналид начал готовить посольство, но достойные кандидатуры никак не находились. Соседушка понял, что Даналид не торопится, и попытался было продать деревеньку. Но тут же в поместье приехали императорские приставы, описали имение и запретили всякие действия, пока не будут рассмотрены обвинения, выдвинутые ещё одним соседом, Клартхутисом, в злоупотреблениях и набегах со стороны Адрайта. Явно Клартхутис действовал по указке Даналида. Адрайт понял, что шутить не стоит.
А Даналид начал приискивать покупателя на своё поместье, и жена поняла, как он желает расплатиться: с этого-то он возьмет высшую справедливую цену, приложит деньги за поместье к сбережениям и тысяч двадцать пять наберется. Именно за такую цену и сторговался в конце концов Даналид со спавшим с лица и растерявшим самоуверенность соседушкой.
В пятый раз после обсуждения с императором и со своим заместителем Линхасом придя к выводу, что и очередная кандидатура посла никуда не годится для такого опасного и важного дела, Даналид, который как раз нашёл покупателя на свое поместье из двух деревень, сказал:
— Ваше величество, я вижу, что справиться здесь могут либо я, либо Линхас. И я лучше. Сейчас торговля насчёт поместий закончилась, я за неделю оформлю купчую на своё и на соседское поместья и отправлюсь в посольство. Если Вам благоугодно оставить меня на должности канцлера, назначьте на время посольства Линхаса исполняющим мои обязанности.
Линхас просто расцвёл: место канцлера наконец-то у него в руках!
А император благосклонно произнёс:
— Мы назначаем Вас чрезвычайным и полномочным послом, дадим Вам пергаменты с Нашей собственноручной подписью и печатью, дабы без промедления оформлять выгодные для империи договоры. Если кто-то попытается крючкотворством Вас задержать, Мы обойдёмся с ним по всей строгости. Я оставляю Вам титул канцлера, возвожу Линхаса в ранг Высшего тайного советника и назначаю его исполняющим обязанности канцлера.
В Южной империи "Вы" употреблялось часто, но употребление его высшим по отношению к низшему было знаком величайшего благоволения. В этом было отличие от старков, которые сохранили "вежливое" обращение второго лица лишь для редчайших случаев и никогда не использовали его для обращения подчинённого к высшему (оно считалось уместным в важнейших случаях для ученика к учителю, сына или дочери к родителям, предкам или к родителям супруга, и ещё для нескольких практически ритуальных ситуаций).
За два дня до отъезда была совершена официальная сделка по продаже поместья Даналида, и он послал слугу предупредить соседа, что завтра приедет с оговорённой суммой денег. По закону покупатель недвижимости должен был лично вручить деньги её продавцу на пороге дома либо главного дома, если продавалось целое поместье. Слуга проговорился о том, что через день Даналид отбывает в дальний путь на много месяцев, да, впрочем, слухи об этом до Адрайта уже доходили. Получив подтверждение, Адрайт решил рискнуть: ведь Даналид может сгинуть в дороге или же вернуться столь разочаровавшим императора, что можно будет спокойно отказаться от кабальной сделки. "Продавец" быстро ускакал куда глаза глядят, и приехавший покупать поместье Даналид, выглядевший каким-то мрачным и задумчивым, не смог довершить сделку. Видимо, от разочарования он истерически рассмеялся, но на обратном пути глаза у него почему-то повеселели. Поскольку оставлять семью было негде, он выехал в посольство вместе с женой и сыновьями.
* * *
Первой остановкой на пути был Чиланшат. Этот город стоял на берегу реки, которая раньше доходила до Благодати и впадала в Мастрацассу, но ныне вода в старое русло попадала лишь в самые полноводные годы после наводнений. Река была отведена в оросительные каналы, места вокруг Чиланшата были столь же плодородными, как в Благодати, но более благоприятными по климату: не столь жарко и местность не плоская, а холмистая, что препятствовало заболачиванию. Между Чиланшатом и Имашангом (доменом императора) были давние территориальные споры о трёх маленьких клочках земли, одним из которых владел Чиланшат, но император этого не признавал, а двумя другими, ранее принадлежавшими Чиланшату — Имашанг. Поэтому цари Чиланшата уже три поколения не подтверждали королевский титул.
Конечно же, одной из задач Даналида было попытаться урегулировать территориальные споры и договориться о том, чтобы Чиланшат вернулся в структуру Южной империи. Когда Даналид уезжал, пришли вести, что с северо-востока в Благодать вторглось войско йолуровских фанатиков. Эти новости дошли до Чиланшата вместе с посольством. И Даналид с царём Ючжин-Оолом быстро пришли к соглашению. Все территориальные споры решаются в пользу Чиланшата. Царь Чиланшата ходатайствует о восстановлении королевского титула и соглашается предоставить для войны с фанатиками пять тысяч отборных воинов по первому требованию императора, но не для войн с другими государствами Благодати. Царь шлёт посла с заключённым договором, двумя тысячами золотых и получает титул на королевское достоинство. Но, поскольку у канцлера был готовый пергамент с печатью и подписью императора, титул он выписал прямо на месте и сам получил две тысячи. Пересылать их императору он не стал, а обратил все деньги в чеки менял, которые писались на обороте лоскутов старой кожи и пришивались в сапоги под видом заплаток. По этим чекам он мог получить свои деньги в любом месте Южного мира, вплоть до Агаша. Естественно, за перевод бралось десять процентов.
Император, когда к нему прибыл посол Чиланшата с договором и без денег, разгневался, тем более что стало известно: отряд фанатиков-единобожников составлял всего пару тысяч конников, он после первого отпора отступил и скрылся в степях. Но, поразмыслив вместе с Линхасом, он решил не аннулировать договор и пока ограничиться снятием Даналида с поста канцлера и конфискацией его городского дома, поскольку помощь Чиланшата всё равно могла потребоваться в любой момент. А разорвать договор означало, наоборот, войну с Чиланшатом. И только сейчас император сообразил, что Даналид ушёл со всей семьей и без верных людей императора в посольстве.
Тем временем Даналид достиг по Храмовому тракту Южного Великого монастыря, и, конечно же, остановился там на пару недель покаяться, помолиться и просто передохнуть в безопасности. По дороге он продал местным князькам несколько титулов имперских князей, а деньги опять оставил себе. Выйдя из монастыря, он двинулся через земли пустосвятов.
После того, как старки и лангиштцы побили пустосвятов во время остановки старков в Лангиште, на пустосвятов накинулись все соседи, и теперь эти "набожные" люди, грабившие и убивавшие паломников на пути из монастыря, скрывались в горах. Они по-прежнему иногда налетали на паломников, требовали простить их и благословить, после чего убивали и грабили, считая, что совершают доброе дело: паломники очистились молитвами и покаянием, а перед смертью простили врагов своих и попадут прямо в райский сад.
Поделившие эти земли князья и царьки встречали редкое в этих местах большое имперское посольство. Даналид по первой просьбе царька Кхуринатха за очень умеренную цену выдал полноценный титул на королевское достоинство с правом наследования и необходимостью подтверждения в каждом новом поколении. После этого ещё шесть князей и царьков затащили его к себе и тоже стали королями. А вот князь Лангишта отказался наотрез:
— Я почитаю лишь сильных и мудрых великих царей Ашинатогла и Атара. И для них я не подданный, а союзник. Посему титул развалившейся империи для меня унижение, и больше не заводи об этом разговор.
Такой исход показал Даналиду, что он не обманулся в своих ожиданиях: на Юге действительно появилась новая сила, и будущее за нею или же за Йолуром. Выяснив, что Южный Союз уже состоит из трёх царств, четырёх княжеств, великого пуникского ханства и ещё трёх ханств, Даналид оценил мощь фактически возникшей всего за три года новой империи и понял, что единственное спасение для Южной империи — император из Южного Союза и её возрождение на этой основе. Так что действительно надо было двигаться или в Лиговайю, или в Агаш.
С первым же большим караваном Даналид двинулся на восток, оставив за собой земли, которые стали называть: Лангишт и Семь королевств. И вправду, Лангишт был сильнее каждого из новоявленных ленов Южной империи.
Когда корабль отплыл, жена и сыновья напрямик спросили отца:
— Отец, вернёмся ли мы когда-нибудь в Имашанг?
— Может быть, вернёмся, вместе с первым императором новой династии, — прямо ответил Даналид, который уже принял решение. — А если нет, найдём себе место в Южном Союзе. На самом деле это новая империя.
Крюнхильт уже после Чиланшата подозревала такое, но всё равно расплакалась при мысли о расставании с родиной, родными и дочерьми.
— Но ведь император конфискует наше имущество и утолит свой гнев на наших дочерях и твоих внуках, — сквозь слёзы сказала Хильдэ.
— Городской дом он уже конфисковал, с должности канцлера меня уже сместил, но он слишком мягкотелый, и я надеюсь, что ничего страшного с нашими дочерьми не произойдет, — ответил Даналид, успокаивая жену и самого себя. — Главное имущество я распродал под предлогом покупки соседского поместья ещё до отъезда, и деньги у меня хранятся в надёжном месте, куда императору не добраться. А мы доберёмся, как только осядем в Лиговайе или в Агаше.
