— Пойдем, я тебе сумку донесу, — донесся до задумавшейся девушки голос отца.
— Да не надо, я сама.
— Надо. Там, сзади еще одна, мать тебе банку райского варенья положила. Трехлитровую. И еще такую же с огурцами-помидорами. И патиссончики.
— Зачем всё сразу? — ахнула Оля, — вы и так меня закормили...
— Не догадываешься разве? Мать будущего зятя пытается заранее ублажить, — хмурясь ответил отец. — И не ошибается ведь. Вон, свет-то у тебя горит в кухне.
— Ох. Забыла, наверное. Растяпа.
— Вот и пойдем. Познакомишь со своим "забыла".
— Пап, да нет там никого... — и добавила про себя: "Людей там точно нет".
— Значит, познакомишь с этим "никого".
— Хорошо-хорошо, пойдем, — обречённо вздохнув, согласилась дочка.
**
Больше неопределенности, больше недоразумений, Лёша ненавидел переделывать работу за кого-то другого. Эта неделя била рекорды беспредела по всем направлениям — повздорить с отморозками на ровном месте, натупить в отношениях с Олей, чудом спасти зачёт случайно принесенным букетом, едва не забыть забрать подарок для Вади в доставке, да ещё проворонить взявшуюся за дополнительную работу бригаду. Теперь и пожинает плоды этой вот последней глупости.
Парень прибавил печку, отодвинул кресло и, растекшись по нему, закрыл глаза. Придётся звонить дяде Саше. С проблемой самому не справиться, какую бы самостоятельность Вадя ему не приписывал. Их подписанный экземпляр договора лежал в офисе и, конечно, без всяких дополнительно пунктов, хоть это хорошо. Бригадира стыдить бесполезно — ушлый, отболтается, мол, и не знал ничего. Понятно, деньжат хотел срубить на последнем перед Новым годом заказе, что ж в этом странного. И что клиент жаждал закончить с ремонтом, тоже ясно. Но вот требование включить эти работы в договор — это серьёзная подстава. Отказ от какого-то сопляка он услышать не пожелал, потребовал разговора с начальством. И тут уж ничего не поделаешь, он в своём праве. И ведь сам же сказал, что есть у них лицензия на работу с газовым оборудованием и сделать можно. Лёшка протяжно выдохнул. Далеко не первый раз и заказчики, и бригадиры старались сыграть на его неопытности, а нередко и подставить. Хоть и выглядел он на пару лет старше, а всё равно мальчишка, так что поначалу всерьёз никто и не принимает. Вот и этот хитро...й товарищ решил смухлевать — купил независимые духовку и две плашки домино, и попросил ребят поставить "по личной договоренности". Те и рады приработку мимо "кассы". Поставили и уехали домой. А ему теперь что делать? Включить в договор они не могут — разветвитель без газовой службы ставить нельзя. Возвращать клиенту деньги? Свои что ли? У бригадира их не стребуешь — тот на голубом глазу врёт, что договаривались частным порядком. А если возвращать — тогда надо и оборудование снимать. И как? Тоже самому? Не оставлять же этому ловкачу, не скрывая наслаждавшемуся его затруднениями.
М-да, закрыл этот гад ему воскресенье. Напрочь. Теперь вместо похода в кино с Олей и ребятами будут разборки с дядей Сашей. Такая нудотень. То ли дело схватиться за ножик или дать в морду, как он вещал еще сегодня утром, а казалось целую вечность назад Эду, — это просто и понятно. Помотав гудящей головой, он нашарил в бардачке баночку "Адреналин раш" и пакетик Вадькиных мишек. Застуженную банку бросил отогреваться на торпеду. Часы показывали начало десятого. Как там, интересно, Оля? Добралась ли до дома? О чем говорила с родителями? Он потянулся, доставая из кармана телефон. Передернул затекшими плечами и набрал номер.
— Ты как? Доехала?
— Да, меня папа отвез, он же волнуется до сих пор, провожает.
— Правильно, прости, я сегодня не мог.
— Чего? — не поняла она.
— Проводить тебя.
— Ты? Зачем?
— Потому что надо же кому-то, — Лёшка растерялся, вроде ничего особенного не сказал. — Поздно же!
— Что ты, зачем мне тебя напрягать. И не поздно. — Оля не могла понять, как он мог бы её проводить от родителей даже теоретически, он же на другом конце Москвы от них. — Да и Эд рядом.
— Эд мне как-то доверия не внушает. Ладно, понял. Как родители? О чем говорили?
— Нормально, — в трубке зашуршало и Лёше показалось, что он услышал пожатие плечами, — а говорили... знаешь... о моих друзьях. Завтра или в следующие выходные мы хотели заехать к ним с Люсей и Максом. А ты как? Поехал бы с нами?
Только что открывший банку, Лёшка облился, резко выпрямившись.
— Что значит "поехал бы"? Ты что, не собиралась меня приглашать?
— Нет-нет, я просто спрашиваю, мне бы не хотелось... ну как бы... понимаешь? Поставить тебя в неловкое положение своим приглашением...
Не хотелось говорить о "знакомстве с родителями" и тем более о "серьезности намерений", как выразился отец, поэтому Оля промычала в конце что-то нечленораздельное и затаилась, обратившись в слух.
— Лёль. Я. Хотел бы. Познакомиться. С твоими родителями. Если ты... — голос всё-таки предал хозяина и дрогнул, — сочтёшь возможным нас познакомить. Как своего парня?
— Постой, ну постой, не гони, ну пожалуйста. Ты обиделся? Просто я не думала... что кто-то... ну... захочет... вообще знакомиться...
— Я не обиделся. Но, мне кажется, это не шутки.
— Хорошо-хорошо. Наверное, нам надо поговорить, а то я, кажется, совсем запуталась... если ты, конечно, не сомневаешься...
— Оль, что ты в самом деле? Ну ошибся один раз, давно не заходил вконтактик... прости?
— Один раз... да, конечно... только... я... я боюсь...
— Хочешь я сейчас приеду и поговорим?
— Нет, что ты, поздно уже. Что ты родителям скажешь?
— Что поехал к своей девушке. Я вообще-то еще не дома, сижу в машине у новостройки на Шмитовском проезде.
— Погоди, как это ты ещё не дома? Поздно же так...
— Работал. Да я на машине, рядом с набережной, быстро доберусь. Так приехать?
— Не надо. Давай не сегодня, я третий день никак в себя прийти не могу, да и при Эде не поговоришь нормально, у него же слух нечеловеческий...
— Хорошо. А когда? Завтра, к сожалению, с вами в кино не смогу, придется с шефом к заказчику подъехать. В понедельник после занятий?
— Ты Эду книги обещал.
— Ах, да. Приеду, положу в багажник, чтобы не забыть. Так точно не приезжать сейчас?
— Ты же устал, наверное.
— Я приеду, если ты согласна поговорить.
— Давай всё-таки ты еще подумаешь пару дней? Для верности?
— Лёля, мне не о чем думать. Если тебе нужно, то конечно, давай поговорим через пару дней. И ложись спать побыстрее, ты не высыпаешься.
— Хи. Ещё один папочка нашёлся.
— Ещё?
— Ну да. Папа пожурил, Эд попенял, теперь и ты тоже...
— Тем более ложись, раз среди нас такое единодушие.
— Хорошо, вот ты доедешь домой, напиши смс-ку, что доехал, и я сразу лягу.
— Ничего со мной не произойдет.
— Нет уж. Я не лягу, пока не напишешь.
— Это шантаж, — улыбнулся в трубку Лёша, согретый этой пикировкой. О нём и мама давно так не беспокоилась. — Хорошо, ты сейчас ложишься и кладешь телефон под подушку. А я как только доеду, сразу напишу.
— И не вздумай лихачить или нарушать правила! Мы только что ехали, очень скользко!
— Не буду. И постараюсь завтра к вечеру освободиться и заехать. Позвоню тогда.
— Спокойной ночи, я жду.
— Ага. Спокойной.
Отключившись, Оля прижала телефон к щеке и мечтательно погладила теплый прямоугольничек, словно он мог передать эту ласку последнему абоненту. Умылась и заглянула на кухню к эльфу. Что-то в нём показалось ей неправильным. Она наклонила голову, ища несоответствия.
— Тебе плохо? — нелюдь как-то скривился, но не отвечал. — У тебя всё в порядке? — спрашивая, она обвела быстрым взглядом кухню. Всё вроде по-прежнему.
А Эд так и не ответил. Ноль внимания, будто рядом никого нет. И выражение лица такое брезгливое, прям как раньше, ещё до злосчастной вечеринки.
— Ты постригся? Что-то случилось? Тебе чем-то помочь? — сомневаясь в собственных словах, Оля пыталась расшевелить какого-то заторможенного эльфа. А тот перебирал свои браслеты. Давненько она не видела этого жеста. Да и браслеты он то ли прятал, то ли снимал, но они точно не звенели. — Эд! Ответь, не молчи! Что с тобой? Я беспокоюсь же...
— М-м-м. Эд? И я это терпел? — Оле не понравился изучающий взгляд гостя, но он недолго обращал на неё внимание, слово разглядывал какое-то невидимое кино между ними. — Любопытно. Вот это, видимо, было возмущение и что-то, что можно назвать нетерпимостью на вашем языке. Забавно-забавно. Никогда долго не находился в подобной форме и не следил.
— Что терпел? Да что с тобой?
— Хм. Нет, конечно, ничего. Просто принял опять полностью человеческую форму.
— А... зачем? И почему волосы короткие?
— Потому что так удобнее, не нужно ни глаза отводить, ни иллюзии накладывать, выискивая в ваших головах соответствия. Это очень затратно. Кстати, что такого опасного в сектах? Это вроде поклонники какого-то бога?
— Секты? — удивилась Оля смене темы, но, как и подобает гиду, послушно ответила. — Нет, некоторые морочат людям головы, отбирают деньги, квартиры. Это такая страшилка.
— То есть твой отец беспокоился за эту вот конуру? Она много для вас значит? Понятно.
— Отец? Отец думал о секте? — Плюхнувшись на табурет, хозяйка заново переворошила те полчаса, что родитель провёл в её обиталище. Действительно ведь осмотрел стены, книги на полках, даже горшок с лимоном удостоился подозрений.
— Ты не ешь, плохо выглядишь, к ним не приезжаешь, забываешь позвонить и зарядить телефон, — перечисляя, эльф по-человечески загибал пальцы, — у него много сомнений в том, что ты не врёшь.
— А ты мог бы заметить, что он опасается не за конуру, а за меня! В общем, всё ясно! — резюмировала она с тяжелым вздохом.
— Что именно?
— Что трусить вредно для близких. — А про себя Оля подумала, что пусть ей лучше будет больно потом, но сейчас стоит познакомить ребят с родителями, это будет как раз доступный ей вариант позаботиться. Чтобы хотя бы не думали плохого.
— Ты права, ему плохо, и он не хочет тебя подозревать. Пока я прятался под невидимостью, он несколько раз пожалел, что тут не оказалось просто какого-то парня, так ему было бы и проще, и понятнее. Да, и постарайся договориться с ними так, чтобы мне больше не приходилось этого делать!
— Но раньше... тебе же было удобнее...
— Не удобнее! Вот приставучая! Ладно. Я находился между формами. В чём-то проще стать полностью материальным, отражением этого вашего мира, привязаться к конкретному месту и времени.
— Что-то тут не так. Зачем ворчишь? Если бы только проще, ты бы давно так сделал... а ты... я видела! Выглядел такой яркой сетью с материальным грузиком тела в центре...
— Точно описала, молодец, — ехидно прокомментировал нелюдь. — Это и есть между формами, как бы и частица и волна, как выражаются ваши физики.
— А сейчас?
— А сейчас только частица. И выглядит это, если ты сможешь увидеть — поплавком на леске, на другом конце которой всё остальное. Раз уж у тебя такие рыболовные сравнения.
— Да уж, просто так я не увижу, конечно, — и пробормотала почти про себя, — интересно, а что тогда на крючке?
— Вот и мне интересно, что окажется на крючке. Или кто, — с сомнением очень тихо закончил Эд, оглядывая её.
— Так в чём же причина перемены?
— Вот прицепилась. В демоне и его форме. Я понял, зачем им принимать полностью человеческую форму.
— И зачем? Ты тянешь, потому что не хочешь говорить? Так и скажи!
— Не хочешь говорить, так и скажи, — передразнил он её. — Нет, просто не хочу зря время тратить, мне трудно тебе объяснять. Мы не можем поместить всё своё сознание в эту ма-а-аленькую человеческую форму. Значит, оно становится ограниченным, а это плохо.
— Чем же?
— Тем, что есть у ограниченной формы — эмоции, страхи, сомнения.
— Которые вам не свойственны?
— Неужели догадалась? Или всё-таки вспомнила? И нет, конечно, не свойственны. Откуда? У нас вообще подобных чувств нет и быть не может.
— Ага, то-то ты так раздражался в начале по малейшему поводу... эй! Эд, а ты не станешь снова таким же, ну, как тогда? — Олино воображение тут же подсунуло пару картинок раздражённого нелюдя. Уловив горящий взгляд, она постаралась переключиться на менее яркое воспоминание и ляпнула:
— А машин бояться снова не начнёшь?
— Ты сомневаешься в моём умении обучаться? — ледяное презрение в голосе эльфа звенело сосульками. — Нет, не беспокойся. Теперь я вижу разницу и буду наблюдать за этими проявлениями формы со стороны.
— Это откуда это можно наблюдать за собой со стороны?
— Неясно? Из той части себя, большей, которая наверху, за "леской".
— Всё равно не понимаю, зачем тебе эта человеческая форма, тебе и без неё вроде неплохо жилось.
— Глупенькая. А ведь я уже говорил, и не раз. Чтобы посещать тёмные миры.
— Ты же говорил этому учиться надо... долго.
— Говорил, потому что не знал подробностей. Нам предлагают задачу и мы учимся, решая её. Нейтральные миры и оказались такой задачей.
— То есть ты к нам на самом деле попал, чтобы научиться ходить по тёмным мирам?
— Скорее всего именно эта цель и заложена как основная.
— В вашем споре?
— Да, в нашем соревновании.
— Почему же вам прямо об этом не скажут?
— Потому что мы должны найти и задачу для себя и её решение сами.
— А-а... бросили в море и плыви?
— Примерно так, только бросили на безопасное мелководье.
-Так ты теперь можешь больше ничего не искать?
— Почему? Внешняя задача не отменяет внутренней сути. Многие играют не первое столетие, а в тёмные миры до сих пор ходить не могут. Значит, не нашли скрытую задачу.
— А если что-то случится с этим телом, если будет какое-то... ну, снова нападение?
— Да ничего. Развею и соберу заново, где и когда захочу. Главное — не поддаваться ограничивающим эмоциям. А, кстати, мне теперь нужно будет, наверное, иногда спать. И тряпку, которую ты зовешь полотенцем, чистую повесь, я не хочу из-за каждой мелочи напрягаться.
— Ты ж говорил, это просто?
— Когда есть силы и желание. Ты зачем препираешься?
— Так, удивляюсь, как всё серьёзно. Ну ладно, не буду тебе мешать.
— Иди-иди, выспись!
— И тебе хорошей ночи. — И подумала про себя, что хочет увидеть во сне Лёшу. А тут и телефон пискнул смс-кой:
"Я дома. Хорошо выспись!" И смайлик-цветочек в конце.
Лёля залезла под одеяло, обняла подушку, подложив под щёку ладошку с телефоном и представила, что раскладушка хранит воспоминания о нём и она в них заворачивается вместе с одеялом...
**
С утра день обещал Лёше семейное общение и много вкусной еды, пару часов разборок с клиентом и, как он надеялся, вечернюю встречу с Олей. Разбудивший его запах булочек с корицей подтвердил радужные планы, заставив улыбнуться детским воспоминаниям, — бабушка Валя частенько баловала их вкусностями. Проинспектировав на завтрак, пока никто не поймал, заготовленные для праздничного стола салатики, он уехал к дяде Сане, собираясь побыстрее расправиться с вредным клиентом. Увы, эти надежды не оправдались — они-то с шефом всё обговорили, распечатали повторно договор, а клиент перенес встречу на шесть. Пришлось звонить Оле и, выловив её где-то у родителей Люси, извиняться за отсутствие. Настроения ему это не прибавило, конечно.
