В отличие от своих учеников, рвавшихся устроить охоту за техническими секретами 'Моржихи', адмирал Енаи понимал бессмысленность этой затеи. Допустим на секунду, разведке Флота удастся добыть весь комплекс технической документации по русскому подводному крейсеру — нет, понятно, что это абсолютно невозможно и потому, что данный комплекс документации составляет не один эшелон чертежей, технологических карт и прочей научно-технической документации, и потому, что все реальные подходы к этим секретам намертво перекрыты советской контрразведкой, так что таковая попытка приведет лишь к провалу не столь уж многочисленной агентуры морской разведки — элементарный анализ показывал, что адаптация русских технологий к японскому судостроению займет никак не менее двух лет, и, не менее трех лет уйдет на строительство более или менее ухудшенного аналога 'Моржихи', то есть, в самом лучшем случае, при невероятной милости Богов, теоретически Империя смогла бы получить некий аналог 'Моржихи' в 1948 году. Затем адмирал поинтересовался у своих учеников, как они оценивают шансы Империи продержаться до 1948 года — естественно, выказать себя законченным идиотом в глазах Учителя не захотел никто.
Единственным шансом на выстраивание Игры, способной предотвратить гибель Империи Восходящего Солнца, старый разведчик считал ставку на людей, никак не на технику — и ключом к такой игре было знание процессов, происходящих среди группировок власть имущих в СССР. К сожалению, такой информации катастрофически не хватало — сталинский Советский Союз был не в пример более закрытой страной, чем Российская Империя.
Надо было знать и позицию русских хозяйственников, и руководства советской тайной полиции — также, очень важно было знать, какие варианты предпочтительны для Красного Императора.
Так что выбора у адмиралов Империи не было.
— 'Иванов'-сама, я хочу предложить Вашему вниманию следующий вариант — вежливо, но с должной твердостью, произнес Енаи — мы согласны на указанные Вами цены применительно к ФВ-190 и двигателям БМВ-801; первую поставку Флот оплачивает каучуком; относительно выбора управляемых крылатых ракет или головок самонаведения мы определимся в течение двух-трех дней; что же касается формы оплаты дальнейших поставок, этот вопрос мы решим позже.
— Мицумаса-сама, позвольте мне выразить согласие с предложенным Вами вариантом — вежливо согласился 'Иванов'.
— Что же касается сроков поставки самолетов и двигателей — мы готовы начать поставки через три недели, если Вас устроит приемка товаров в Нагасаки — сообщил 'Иванов', помня полученные им инструкции, гласившие, что появление японцев в советских портах крайне нежелательно — настолько, что, чтобы избежать этого, Сталин приказал выделить дефицитный торговый тоннаж.
— Нас это полностью устроит — охотно согласился Енаи, отлично понявший подоплеку советского предложения.
После теплого прощания 'Иванов' отбыл в неприметную гостиницу, предназначенную для постоя высших чинов Флота — а адмиралы занялись обсуждением текущих проблем.
— Мицумаса-сама, как Вы считаете, не вышел ли данный вопрос за рамки компетенции Флота? — поинтересовался Нагано, весьма прозрачно намекнув и на грядущие сложности, и, на возможный путь их разрешения.
— Мне вспоминается, Осами-сама, что Коити-сама (маркиз Кидо В.Т.) приглашал меня на чайную церемонию; думаю, что не ошибусь, если предположу, что он будет рад видеть Вас своим гостем — Енаи был на редкость прямолинеен для японца, хотя, в данном случае это было простительно — тяжелейшие переговоры до предела вымотали старого адмирала; а, ведь это было только началом.
Визит к маркизу Кидо.
Вечером того же дня, гостиная в доме маркиза Кидо. Присутствуют лорд-хранитель печати, самый доверенный из советников Микадо, маркиз Коити Кидо, адмиралы Мицумаса Енаи и Осами Нагано.
После ритуального чаепития адмирал Енаи подробно доложил советнику Тэнно о проведенных переговорах и высказал свои соображения по данному поводу.
Маркиз Кидо задумался. Новости были не самыми приятными, но за последние два года маркиз отвык от хороших новостей — блестящий государственный деятель, один из лучших умов Японии, он слишком хорошо понимал, что даже самые блестящие победы Флота и Армии не могут повлиять на подавляющее экономическое превосходство США. Называя вещи своими именами, они лишь оттягивали неизбежное поражение. Можно было лишь сожалеть о том, что популярная в определенных кругах в середине 30-х годов идея оси Берлин-Москва-Токио, при Италии в качестве младшего партнера, не состоялась из-за зоологической русофобии Гитлера. Имея в своем распоряжении большую часть экономического потенциала Евразии и выгодное стратегическое положение, три великие державы спокойно могли осуществить раздел британского и французского 'наследства'. Что же касается США, то, в лучшем для Америки случае, ей бы пришлось умерить свои аппетиты Западным полушарием. Альтернативой этому стала бы ожесточенная морская война в Атлантическом и Тихом океанах, с превосходящими силами евразийских держав. Впрочем, жалеть о прошлом было глупо — сейчас надо было искать варианты, позволяющие ограничиться поражением Империи, не переходящим в абсолютный погром.
У маркиза были прекрасные источники информации, позволяющие знать настроения в высших кругах западных держав — японские финансисты, работающие в Банке Международных Расчетов, присылали ему подробные отчеты о беседах с коллегами.
Вкратце суть этих отчетов можно было выразить в нескольких фразах. В Великобритании хватало людей, по-прежнему сожалевших о расторжении очень выгодного для обеих островных Империй союзного договора 1902 года, но экономическое положение Британской Империи исключало любые попытки самостоятельной игры с Японией. Франция погрязла во внутренних проблемах — проведение ей самостоятельной политики в ближайшие годы было невозможно. Самостоятельная политика Германии, по понятным причинам, исключалась. Ватикан, как обычно, вел сеанс финансовой 'игры на нескольких досках' — договорившись с русскими о согласованной политике в Европе, иерархи РКЦ отнюдь не разрывали налаженных контактов с Ротшильдами и Рокфеллерами. Американцы были откровенны — сожалея о выгодной торговле, имевшей место в прошлом, они прямо говорили и об абсолютных гарантиях, страхующих их от повторения нынешней войны, и о необходимости компенсировать понесенные убытки, и о рынках сбыта американских товаров. Можно было торговаться о второстепенных условиях, но ключевые моменты не подлежали обсуждению.
Решительно непонятно было, чего хочет Россия — нет, в данный момент русские явно хотели ослабить пока еще союзника, попутно заработав денег на поставках Империи, но их стратегические цели оставались неясными. Возможно, что адмирал Енаи был прав — господин Сталин собирался определиться с целями Советского Союза, исходя из хода событий.
Излюбленная в некоторых военных кругах теория об игре на противоречиях между Америкой и Советской Россией вызывала у маркиза неприкрытый скепсис — да, теоретики из армейского Генштаба и штаба Квантунской армии были правы в том, что интересы Америки и России были диаметрально противоположны: Америка была заинтересована в Японии в качестве стратегического барьера, запирающего русских на севере Тихого океана, в то время как России была нужна Япония, являющаяся их передовой позицией, защищающей материковые владения Красной Империи, и форпостом, используя который, русские могли бы начать продвижение к центру и югу Тихого океана. Но было неясно, из чего они делали вывод о заинтересованности Америки и России в сильной Японии.
Для начала, было совершенно непонятно, почему сторонники этой теории считают, что русско-американские противоречия в ближайшее время обострятся до такого уровня, что обе стороны начнут искать союза с Империей — или, по крайней мере, что они дойдут до грани военного конфликта между США и СССР до падения Японии, а не после того. В первую очередь, конечно, это касалось США — получалось, что США простят Японии Перл-Харбор, сохранят ей значительную часть ее нынешних возможностей, ради борьбы с СССР. Маркиз хорошо разбирался в реалиях Америки — он понимал, что если руководство США сойдет с ума настолько, чтобы принять этот, отдающий шизофренией, вариант в качестве основного, то, ему, как минимум, гарантирован тяжелейший внутриполитический кризис.
Не вызывало сомнения то, что янки с удовольствием будут использовать японцев в качестве 'пушечного мяса' — с тем большим, подозревал маркиз, что они не пошли на конфликт с Россией из-за Германии. Американские финансисты не скрывали своего глубочайшего недовольства по поводу того, что русским досталась вся Германия, доходя до открытых сожалений, что союзники не могут выбить Красную Армию из Центральной Европы. Это был ключевой момент — русские настолько сильны в сухопутной войне, что союзники, при всем их экономическом превосходстве, не рискнули схватиться с ними за столь важный для них приз, как Германия. Конечно, свою роль играло и то, что мгновенно переключить пропагандистскую машину было возможно — но не добиться требуемого результата; проще говоря, американцев можно было убедить в том, что 'русские вовсе не хорошие, а очень плохие парни', но для этого требовалась пара-тройка лет. Еще очень важно было то, что единственной гарантией реальной независимости для Японии было господство на море в западной части Тихого океана — а возможное использование японцев в качестве современного аналога сипаев плохо соотносилось с реальной независимостью, скорее, наоборот. Да из требований американцами гарантий невозможности повторения нынешней войны автоматически следовала, как минимум, ликвидация Императорского Флота в качестве реальной силы и переход тяжелой промышленности Империи под контроль янки, как максимум — превращение Империи в островное подобие Сиама.
Что же касалось русских поставок, то русские предложили боевые самолеты, средства ПВО и систему, рассчитанную для поражения тяжелых боевых кораблей. Заинтересованность русских в ослаблении США и зарабатывании денег была видна невооруженным глазом — но в этом маркиз видел и шанс для Империи Восходящего Солнца. В отличие от генералитета он не рассчитывал на то, что удастся измотать Америку настолько, что элита США сочтет подписание почетного для Японии мира менее затратным, чем доведение войны до победного конца — для этого Коити Кидо слишком хорошо знал внутреннее положение США. В случае подписания такого мира США получали не только потерю значительной части капитализации своей экономики, что существенно повышало вероятность рецидива Великой Депрессии, подкрепленного массовым недовольством населения. Маркиз в совершенстве владел английским языком, и, в частности, знал американскую поговорку 'Победа, это когда все солдаты врага убиты — а все вещи в его доме разбиты и переломаны'. Применительно к Германии и Италии даже американская пропаганда не могла объявить США победителем, чересчур уж убедительна и широко известна была роль русских; Франция, по ряду причин, не годилась на роль полноценного врага; так что единственным врагом, победа над которым могла подтвердить авторитет правящих кругов США, оставалась Япония. Но, в случае упорного и эффективного сопротивления появлялся шанс выторговать чуть лучшие условия — это было немного, но приходилось обходиться имеющимся.
Еще одним выводом, сделанным маркизом из русского списка предлагаемых поставок, было то, что русские, во всяком случае, пока, не собираются вести широкомасштабных операций на море — это было пусть и небольшим, но облегчением. Это нисколько не отменяло русскую угрозу континентальным владениям страны Ниппон, но, все же, было чуть лучше угрозы совместного русско-американского десанта.
Маркиз Кидо решился.
— Господа адмиралы, завтра утром я еду во дворец — и буду молить Божественного Тэнно благосклонно одобрить предложение столь преданных его слуг, как Вы, всегда безупречно служивших ему — вежливо проинформировал гостей Коити Кидо.
— Мы счастливы служить Божественному Тэнно — и бесконечно благодарны Вам, Коити-сама, за Вашу бесценную помощь — на правах старшего поблагодарил хозяина адмирал Енаи — у него были все основания быть очень довольным результатами визита, поскольку маркиз Коити Кидо был одним из очень немногих людей, к чьим советам внимательно прислушивался Император, так что его обещание помощи было почти стопроцентной гарантией успеха.
Хозяин и гости обменялись глубокими, выверенными до миллиметра, поклонами, означавшими не только взаимное уважение, но расположение собравшихся друг к другу.
— Я немедленно сообщу Вам, господа, о результатах аудиенции, которой, надеюсь, удостоит своего скромного слугу Божественный Тэнно — на прощание сказал Кидо.
Послесловие первое.
Утро следующего дня, личный кабинет императора Хирохито. Присутствуют император и лорд-хранитель печати, маркиз Кидо.
После чашки чая со сладостями, которой Тэнно неизменно угощал, пожалуй, самого близкого для него человека, после супруги и детей, началось обсуждение текущих дел.
Маркиз доложил Тэнно о ведущихся переговорах — и, высказал свое мнение, почтительно рекомендовав императору одобрить закупки вооружения у СССР, для чего следовало приказать министерству финансов выделить необходимое количество золота.
— Это понятно, Коити-сама — кивнул монарх — если у нас появилась хотя бы тень шанса на относительно благополучное окончание войны, ее надо использовать. Если нам удастся использовать этот шанс, то золото станет ничтожной платой за успех, даже если нам придется отдать русским весь золотой запас Империи; если же Аматерасу не будет к нам благосклонна, то это золото ничему не поможет и ничего не спасет — так что жалеть, по сути, не о чем.
— Я, собственно, хотел обсудить с Вами другой вопрос — как Вы оцениваете эту комбинацию в свете наших внутренних раскладов?
Маркиз Кидо смотрел на своего повелителя — и снова чувствовал глубочайшее уважение не к живому Богу — символу Империи Ямато, а к уже не столь молодому, но неизменно мудрому и мужественному человеку Хирохито.
Маркиз сам был незаурядной личностью — и умел ценить мудрость и силу духа других людей. Хирохито было за что уважать — родившийся болезненным ребенком с замедленным восприятием, юный принц сумел закалить свое тело и развить интеллект. Да, к его услугам были сначала лучшие учителя Японии в знаменитой школе пэров (Гакусюин — школа, в которой учились дети высшей аристократии Японии, в т.ч. отпрыски императорского дома В.Т.), затем его образованием занимались лучшие ученые и военачальники Японии (это действительно так — Хирохито учился в т.н. Институте наследного принца; проще говоря, его учили по специальной программе, составленной для всесторонней подготовки будущего главы государства, лучшие профессора Токийского университета и высшие военачальники Империи В.Т.) — это так, но не зря еще в давние времена было подмечено, что 'Из вязанки соломы не сделать мудреца'.
На плечи совсем еще юного, двадцатилетнего принца лег тяжкий груз — ему пришлось стать регентом Империи, т.е. фактическим императором при тяжело болевшем отце (соответствует РеИ — у императора Есихито было не все в порядке с психикой; к началу 20-х его болезнь обострилась В.Т.); юноша принял этот груз в очень непростое время, когда положение дел в Империи оставляло желать лучшего — помимо обычной борьбы между Тесю и Сацума, страну сотрясали 'рисовые бунты', общество было весьма разочаровано неуспехом 'сибирской экспедиции' (так было принято выражаться в Японии того времени — переводя это выражение на разговорный русский язык, пожелавшая оттяпать русский Дальний Восток Армия Империи Ямато болезненно получила по чувствительным частям организма от сибирских партизан, так что вместо победоносного завоевания, с сопутствующими ему прибылями, получилась бесславная эвакуация экспедиционного корпуса, с очень серьезными для Японии убытками; так что разные группировки увлеченно сваливали друг на друга вину за провал В.Т.).
