Поговорили с подхорунжим весьма содержательно. Эффективность пулеметов в ходе отражения атаки французов поразила всех. В том числе и моих людей, среди которых было много ветеранов войны на Кавказе. Не думал, что идея пулеметной тачанки появится в умах аборигенов так быстро. Хотя, похожие проекты уже были. Но там вместо пулемета предполагалось использовать легкое орудие. Возможно, опыты прошли не совсем удачно, поскольку развития подобные системы не получили. Сейчас идея пулеметной тачанки для войны в Крыму преждевременна. Причем проблема не в "матчасти". Подходящие таратайки можно найти в Севастополе, и после небольших переделок они будут работать ничуть не хуже махновских тачанок. Но где взять для них прорву патронов? На отражение одной атаки нам хватило. Хватит и еще на две-три. А вот потом — финита ля комедия. Не только пулеметы, но и винтовки окажутся без боеприпасов, пока не прибудет следующий обоз из столицы. Что нам категорически не надо. Поэтому пока повременим с массовым применением автоматического оружия. И будем потихоньку готовиться к походам в Среднюю Азию, предварительно потренировавшись на североамериканской равнине. Вот где пулеметы скажут свое веское слово...
Когда все ценное из французского лагеря было вывезено, а что невозможно вывезти, уничтожено, мы двинулись в обратный путь в Севастополь. Идти сейчас в Евпаторию нет смысла. Сначала надо выгрузить трофеи и пленных, пополнить запасы, да и какая-то свежая информация от разведки за время нашего отсутствия могла появиться. А уцелевшие французы могут делать, что хотят. Если начнут заниматься грабежом окрестных селений, то их даже крымские татары возненавидят. Одно дело, если им платят звонкой монетой. И совсем другое, если отбирают силой, да еще и прикладом в рожу дать могут, если какой "туземец" не захочет добровольно расстаться с тем, что потребовалось французской армии. Если уйдут в Балаклаву к англичанам, те им все припомнят. Как бы там не разразился локальный англо-французский междусобойчик, где каждая сторона будет считать другую виновной во всех случившихся бедах. В этом случае больше шансов на победу будет у англичан. Поскольку, в отличие от французов, оставшихся с голым задом, хоть какие-то запасы в Балаклаве есть. Особенно, если англичан поддержат турки. Но это маловероятно, поскольку туркам до смерти осточертели как англичане, так и французы. И те, и другие считают их "туземцами" со всеми вытекающими. А это значит, что для незваных гостей из Европы в Крыму наступают веселые времена.
Возвращение в Севастополь вышло триумфальным. Здесь уже все знали, поскольку наш сухопутный отряд вернулся в город гораздо раньше флота. Когда "Лебедь" встал к причалу и начал погрузку угля, я надеялся, что как минимум пара дней отдыха нам обеспечена. У командования Черноморского флота сейчас своих забот хватает, поэтому могут забыть о штатских штафирках. Однако, ошибся. Очень скоро прибыл офицер из штаба и настоятельно попросил срочно отправиться к командующему. Ничего не оставалось, как последовать за провожатым. Ясно, что по пустякам звать не будут.
Корнилов принял меня незамедлительно. Причем он был один. После поздравлений с победой и вопросов о состоянии "Лебедя" и экипажа перешел к главному.
— Юрий Александрович, у меня есть конфиденциальные сведения, затрагивающие Вас. Мне только что сообщили о попытке проникновения вражеского шпиона в Севастополь. К сожалению, взять его живым не удалось. Но при нем было найдено письмо к князю Меншикову, где в весьма настоятельных выражениях требовалось оказывать всяческое содействие данному господину. В том числе требовали от князя любым способом нейтрализовать чрезмерную активность некоего Юрия Давыдова и одесского отряда паровых судов.. Понимаю, что сую нос, куда не следует. Но не могу не спросить. Вы что-то знали о князе еще в нашу первую встречу? Просто не стали говорить открыто, сказав лишь о том, что он отдаст преступный приказ затопить флот?
— Не буду отрицать очевидное, Ваше превосходительство. Да, знал. Но неопровержимых доказательств, которые бы имели силу в суде, у меня нет. Да и не дали бы мне довести дело до суда. Сами понимаете.
— Понимаю... Но это сильно осложняет наше положение. Не дам гарантии, что у князя нет сообщников в Севастополе.
— Наверняка есть, Ваше превосходительство. О связях князя с англичанами на самом высоком уровне мне многое известно. Но какие-то мелкие фигуры вполне могут оставаться в тени. Я могу узнать подробности этого инцидента и поговорить с теми, кто пытался задержать вражеского шпиона?
— Да, конечно. Эти люди сейчас здесь. Я был уверен, что Вы сами захотите выяснить подробности...
Вскоре передо мной предстали двое казаков — сотник и вахмистр. Но сотник не принимал участия в операции, а лишь доложил о случившемся, заодно доставив найденные бумаги с непосредственным участником событий. А вот рассказ седоусого вахмистра со знаком отличия военного ордена оказался очень интересным.
Это был как раз тот случай, когда хорошо разработанный план может накрыться из-за нелепой случайности, которую практически невозможно предусмотреть. Отряд вахмистра Фетисова находился в засаде. Поступила информация, что ожидается проход татарской банды. Но точный маршрут ее движения был не известен, поэтому перекрыли все известные тропки в этом районе. Банду накрыли, но чуть позже, и в другом месте. А вот в засаду отряда Фетисова неожиданно угодила совсем другая "дичь". Поняли это не сразу, поскольку с татарскими бандитами казачки не церемонились. И взять их живыми не стремились. Внезапным нападением перебили всех. Что сразу показалось странным, банда была уж очень малочисленной, — всего восемь человек. Каково же было удивление станичников, когда среди убитых обнаружилась персона в татарской одежде, но с совершенно не татарской физиономией. Более "детальный" осмотр со снятием штанов подтвердил, что перед ними ряженый. Главарь банды погиб, но двоих удалось взять живыми. Пленные сообщили, что им было поручено сопроводить этого человека как можно ближе к Севастополю. Кто он, они не знают. Разговаривал с ним только старший, остальным велели не лезть с расспросами. Дальше сюрпризы продолжились. В вещах ряженого "татарина" нашли русский мундир штабс-капитана инженерных войск, документы на имя Николая Ивановича Шмидта с предписанием прибыть в Севастополь, а также письмо к князю Меншикову. Подозреваю, что там была еще крупная сумма денег и ценные вещи. Но о них вахмистр скромно умолчал. Произошло это три дня назад. Пока возвращались, пока доложили начальству, пока оно разбиралось, пока до штаба в Севастополе добрались, вот время и прошло. Надеясь на чудо, я поинтересовался, где сейчас находится тело этого "татарина". Но чуда не произошло. Бросили на месте засады вместе с другими бандитами. Кому они нужны? Скорее всего, их уже и зверье обглодало. Правда, вахмистр довольно подробно описал внешность ряженого. После чего у меня зародилась надежда. Взяв лист бумаги и карандаш, быстро набросал портрет (с помощью Ганса, разумеется) лейтенант-коммандера Брентона. Вахмистр, едва увидев рисунок, сразу воскликнул.
— Он!!! Точно он, Ваше благородие!
Ниточка появилась и сразу же оборвалась. Какую тайну ты унес с собой, Стивен Брентон? Ведь не просто так ты сказал адмиралу Дандасу: "Война еще не закончена". И у самого Дандаса спрашивать бессмысленно. Все, что он может знать, находится на уровне "оказывать всяческое содействие". Про других и речи нет.
Отпустив казаков, Корнилов с интересом посмотрел на меня.
— Знали его, Юрий Александрович?
— Не могу сказать, что знал, Ваше превосходительство. Так, видел со стороны... Как его настоящее имя, не знаю. Мне он был известен, как Стивен Брентон. И судя по финалу его жизненного пути, мои подозрения подтвердились. Брентон — сотрудник английской разведки. Скорее всего, он не знал о кончине князя Меншикова, когда направлялся в Севастополь. Иначе не стал бы держать у себя письмо сомнительного содержания. Кстати, я могу с ним ознакомиться?
— Да, конечно. Извольте.
Корнилов вынул из ящика стола пакет, какие обычно использует российская почта. Текст письма был написан на русском языке. Имя отправителя ни о чем не говорит. Ничего подозрительного в письме не было. Одна лишь просьба "оказать всяческое содействие" штабс-капитану Шмидту. И если бы не упоминание о моей скромной персоне, и о нашей "хулиганской флотилии", то вообще нельзя было бы ни к чему придраться. Но Ганс, внимательно изучивший текст, сразу высказал предположение, что писал его человек, для которого русский язык не родной. Выдают характерные фразеологические обороты, применяемые англосаксами. На это обратил внимание и Корнилов.
— Не понимаю, зачем было так рисковать? А если бы это письмо попало в чужие руки? Ведь все, что касается лично Вас и одесского отряда, можно было передать на словах!
— Подозреваю, что Меншиков прочно сидел на крючке. Но либо начал своевольничать, либо не проявлял должного усердия с точки зрения англичан. Вот они и решили напомнить ему, кто он есть.
— Возможно, возможно... Что дальше собираетесь делать, Юрий Александрович? Думаю, что эта попытка приструнить Вас не единственная.
— Остается ждать следующего хода островитян, Ваше превосходительство. Ниточка с Брентоном оборвалась очень неудачно. И других направлений поиска нет. Единственное, что мы можем сделать в настоящий момент, это попытаться сохранить в тайне гибель Брентона. Пусть англичане считают, что штабс-капитан Шмидт все же добрался до Севастополя, но князя Меншикова уже не застал в живых. На какое-то время нашего блефа хватит. А там посмотрим. Может еще кто-нибудь пожалует...
Разговор с Корниловым оставил неприятный осадок. Значит не забыли обо мне англичане... Находился бы я в Петербурге, можно было бы взять кое-кого за шкирку из числа "друзей" Меншикова. Да только вряд ли и они что-то знают. Поэтому придется ждать очередных "гостей". Уже ясно, что в покое меня не оставят. Все идет к тому, что "мальчику из хорошей семьи", богатенькому буржую Юрию Давыдову, изо всех сил старающегося соответствовать своему статусу, снова придется становиться отмороженным на всю голову коммодором Космфолота Сергеем Тихоновым. Которого никогда не заботило количество трупов врагов за его спиной по пути к цели.
Однако, уйти к Евпатории в назначенное время мы не успели. Операция Черноморского флота в Камышовой бухте заставила действовать более активно наших генералов. Получив сообщение о разгроме французов, и о плачевном положении англичан и турок в Балаклаве, наши сухопутные "превосходительства" тут же вдохновились, и прислали своих эмиссаров к Корнилову, чтобы согласовать совместные действия армии и флота по разгрому оставшихся плацдармов противника в Евпатории и Балаклаве. Чему Корнилов был только рад.
Началась подготовка, занявшая неделю. Французский контингент экспедиционных сил коалиции к этому времени фактически исчез. Командующий французскими войсками генерал Канробер погиб. Командование принял генерал Боске. Многие французские солдаты просто разбежались, и при встрече с нашими казачьими разъездами дружно сдавались в плен, даже не думая о продолжении военных действий. Причем разница в численности не имела никакого значения. Бывали случаи, когда десяток казаков приводил к нашим позициям сотню пленных. Около полутора тысяч французов во главе с Боске все же смогли пробиться к Балаклаве, но там им были не рады. Остальные остались лежать на плато Гераклейского полуострова, став молчаливым напоминанием о болезненных амбициях Наполеона Третьего. Который наступил на те же грабли, что и его дядя. Но это было еще не все. В Балаклаве взбунтовались турки. Причем толчок к этому дали турецкие офицеры. Видя скотское отношение со стороны европейских "союзников", они всего лишь перестали быть сдерживающей силой. И этого хватило. При очередном инциденте турки взбунтовались и ушли в горы к татарам, с которыми уже наладили связь, прихватив при этом часть запасов. Что поставило англичан на грань продовольственной катастрофы. Балаклава доживала последние дни.
Тем не менее, начать решили с Евпатории. Русская армия выдвинулась вперед и заблокировала Евпаторию с суши, не пытаясь штурмовать город. В то же время, Черноморский флот вошел в Каламитский залив, и огнем своей артиллерии полностью уничтожил все береговые укрепления противника. Обстрел вели как пароходы, так и парусные корабли, обеспечив подавляющее превосходство в огневой мощи. После чего турки долго не продержались. Но узнали мы об этом только по возвращению в Одессу, поскольку пароходы "хулиганской флотилии" в этом участия не принимали. Мы, по согласованию с Корниловым, устроили представление для широкой публики, чтобы это обязательно дошло до английских агентов, находящихся в Севастополе. Якобы командование Черноморского флота недовольно нашими действиями, и спровадило обратно в Одессу, чтобы не путались под ногами. Новосильцев даже скандал учинил в штабе, что с его репутацией никого не удивило. А я, видя такую "несправедливость", забрал на борт "Лебедя" нашу кочующую батарею. На возмущенные вопли ответил, что орудия опытные, на вооружение не принятые, в процессе стрельбы выявлен целый ряд недостатков, поэтому конструкция нуждается в доработке. Продолжать стрелять их этих пушек опасно. А посему, господа хорошие, обходитесь пока что старыми проверенными системами. Не согласны? Хотите рискнуть? Пожалуйста, но только без моих людей. Я грех на душу не возьму. Можете забирать себе это железо, и делайте с ним, что хотите. Но отчет о проведенных испытаниях и выявленных при этом недостатках я в Военное ведомство все равно отправлю. И если у вас здесь что-то случится... Что, уже не хотите? Ну, как хотите...
Иными словами, открытый "шкандаль", как Новосильцев, устраивать не стал. Но фактически всех вежливо послал. Что взять с сугубо статского буржуя, понятия не имеющего ни о воинской дисциплине, ни о субординации? Ничего. Зато проблем, связавшись с ним, нажить можно. С его-то связями в Петербурге. Поэтому, когда Черноморский флот вышел в поход за славой и подвигами к Евпатории, мы, трое "купцов", "не солоно хлебавши" отправились обратно в Одессу. По принципу "мавр сделал свое дело". Больше всякие штатские "шпаки" здесь не нужны. Все в духе лучших традиций российского императорского флота. Другого английская агентура в Севастополе и не подумает. Какое-то время в Лондоне будут уверены, что возмутителя спокойствия господина Давыдова удалось вывести из игры, не прибегая к радикальным мерам. Как и нейтрализовать нашу "хулиганскую флотилию" вместе с ее командиром Новосильцевым. Все знают, что деньги поделить легко. Гораздо труднее поделить славу.
Глава 15
Новые действующие лица
По возвращению в Одессу игра на публику продолжилась. Новосильцев не скрывал своего недовольства, но не распространялся о его причинах. Остальные говорили всякое, из чего нельзя было сделать однозначных выводов. Пароходы встали на профилактику машин, и "хулиганскую флотилию" в Черном море сейчас представлял лишь один "Ланжерон", не удалявшийся дальше Большого Фонтана. Правда, получивший одно нарезное орудие из последней партии. Создавалось впечатление, что либо конфликт между Новосильцевым и командованием Черноморского флота зашел слишком далеко, и теперь отставной каперанг искусно занимается саботажем, либо каким-то влиятельным силам все же удалось нейтрализовать активность одесских "корсаров", и теперь они выведены из игры. То, что это не так, в Одессе знали лишь двое. Сам командир одесского отряда Новосильцев и отъявленный смутьян, капитан "Лебедя" Юрий Давыдов. В Севастополе полностью владели информацией тоже только двое — адмиралы Корнилов и Нахимов. Остальные может и догадывались, что все это жу-жу неспроста, но никакой конкретики не знали.
