— Сомнаморф обратил внимание, что некоторые рабовладельцы отпускают на волю принадлежащих им рабов. Законы Республики позволяют это. Нужно лишь сделать соответствующее заявление в приёмной магистрата или в присутствии цензора, — рассказала Веста. — Сам сомнаморф хотя и маскируется под торговца, всегда нанимал на работу свободных граждан, так же поступают и остальные сомнаморфы в Та-Кем, Иудее и в Элладе. Мы провели экономическое моделирование, опираясь на собранные сомнаморфами и 'Приоратом' в целом данные по разным регионам, сравнили экономическую эффективность рабского и наёмного труда.
— Ну, то что рабский труд неэффективен, в доказательствах особо не нуждается, — усмехнулся Вентус.
— Не так всё просто, — возразил Вере Фолиум. — У многих рабовладельцев в голове не укладывается, что нужно платить работникам за труд. Им кажется проще и дешевле купить рабов, поставить над ними надсмотрщика с кнутом и бить, чтобы работали от рассвета до заката.
— В то же время раб — это недешёвая инвестиция, он требует постоянных расходов на содержание, и немалых, если рабов много, — пояснила Веста. — Мы посчитали совокупную стоимость владения рабами для типичного римского поместья и сравнительную стоимость использования наёмных работников. Разница получилась существенная в пользу наёмного труда.
Эти данные мы передали через сомнаморфов в отделения 'Приората' во всех регионах, для распространения. Уже через несколько недель количество освобождаемых хозяевами рабов начало расти и продолжает увеличиваться.
Участники 'Приората' поддерживают связи между собой и после окончания обучения в школах. За счёт полученного образования они обычно добиваются успеха в жизни, становятся торговцами или занимают высокие государственные должности. Многие из них владели рабами, просто потому, что рабы есть у всех богатых антро. Типа, а как иначе-то?
Получив наши расчёты для изучения, эти антро из 'Приората' отпустили своих рабов на волю. По законам республики раб, выкупившийся на свободу, обязан проявлять к патрону 'почтительность', завещать ему от трети до половины своего имущества, если у него самого нет наследников. Раб, освобождённый 'по милости господина', должен часть времени работать на патрона или выплачивать ему долю своего заработка.
— То есть типичные для римской действительности отношения 'богатый патрон — бедный клиент', — добавила Фулгур. — Некоторые рабовладельцы даже иногда дают вольноотпущенникам участок земли, мастерскую, лавку, с которых вольноотпущенник вносит долю дохода своему патрону.
— По мере того, как участники 'Приората' освобождали своих рабов и продолжали получать с них доход, не неся при этом расходов, другие рабовладельцы, посмотрев на них и хорошенько посчитав, тоже начали освобождать своих рабов, — продолжила доклад Веста. — Более того, некоторые участники 'Приората' начали покупать рабов и затем освобождать их, переводя в статус своих клиентов и наёмных работников. Они даже организовали ссудный банк, который выдаёт рабам деньги для выкупа под символический процент.
— Вот это интересное начинание, — Вентус с удивлением посмотрел на Весту. — А это вообще законно?
— Настолько же законно, как и позволять рабу оставлять часть заработанных денег для последующего выкупа, — пояснила Веста. — Да и банк как таковой не существует официально. Нет какого-то мраморного здания в центре Рима, куда раб может прийти за ссудой. Это просто объединение богатых антро, у которых любой раб может попросить ссуду для выкупа в частном порядке, разумеется, с заключением кредитного договора. Процент берётся чисто для вида, чтобы не вызывать подозрений у властей. Информация о возможности получить ссуду распространяется среди рабов через слухи — это самый действенный канал в обществе, где нет средств массовой информации.
Следующим шагом будет открытие школ для детей вольноотпущенников и вечернее обучение грамоте для них самих. Многие рабы неграмотны, да что говорить, многие свободные граждане республики тоже неграмотны. Образование для них и для их детей будет социальным лифтом, позволяющим значительно повысить социальный статус. Обучение вольноотпущенников и их детей — не благотворительность, а продуманный стратегический ход. Дети получают образование, повышая социальную мобильность. При этом они растут в духе идеалов 'Приората': умеренности, разума, служения обществу — и сохраняют верность организации, даже не отдавая себе отчёта в том, что организация существует. Сеть таких школ создаёт устойчивую прослойку лояльных, грамотных и экономически активных граждан, способных влиять на городскую жизнь за счёт инфильтрации в ремесленные гильдии, муниципальные советы, финансовую сферу.
Также те члены 'Приората', что входят в сенат, будут лоббировать законы, облегчающие освобождение рабов и их последующую свободную жизнь. Например, они планируют внести закон, по которому для освобождения раба достаточно будет письма, написанного его владельцем в адрес магистрата или цензора, без личного присутствия. Также обсуждаем законопроект, обязывающий хозяина обеспечить бывшего раба работой и жильём. Эта практика уже распространена, её нужно только узаконить.
— Годно придумали, — похвалил Вентус. — Ещё бы ограничить массовую продажу пленных в рабство после военных кампаний.
— Над этим тоже думаем, но это сложнее пропихнуть в сенате, — признала Веста. — Но и это ещё не всё. Участники 'Приората' и сами сомнаморфы, встречаясь с другими богатыми римлянами, агитируют их освобождать своих рабов. Рассказывают на личных примерах о преимуществах наёмного труда, приводят расчёты. В результате практика освобождения рабов расширяется не только в Риме и прилегающих областях, но и по всем провинциям (Уже в эту эпоху многие рабы получали свободу к тридцати годам, а к эпохе империи эта практика станет настолько распространённой, что до половины городских рабов будут освобождены ещё до старости).
-= W =-
Рим.
49 год до н. э.
Тёплый пар терм окутывал фигуры отдыхающих, отражаясь в полированном мраморе и медных котлах. Квинт Валерий, землевладелец с латифундиями под Капуей, лениво разминал плечи, сидя на мраморной скамье у бассейна с тёплой водой. Рядом, облокотившись на локоть, возлежал Гай Сервилий Гемин — богатый торговец, чьи корабли регулярно ходили в Александрию и Массалию.
— Ты счастливчик, Гемин, — вздохнул Квинт, вытирая пот со лба. — У тебя — вольные наёмники, умелые, знающие своё дело. А у меня — куча рабов, ленивых, как ящерицы на солнце. Бьёшь одного — другой смеётся. Обещаешь награду — не верят. А если не следишь — урожай гниёт на корню. В прошлом году убыток понёс, хоть сам в поле выходи!
Гемин усмехнулся, не открывая глаз.
— А ты, Квинт, не пробовал дать им надежду?
— Надежду? — переспросил землевладелец, нахмурившись. — На что? На то, что я их отпущу? Да они тогда совсем работать перестанут!
— Напротив, — спокойно возразил Гемин. — Надежду на свободу. Не даром, а за труд. Пусть копят. Пусть знают: через пять лет — вольный человек. Через десять — хозяин своей лавки или участка. Что лучше движет руками: страх плети или мечта о собственном доме?
Квинт задумался. Он видел, как у Гемина работают бывшие рабы — те же лица, что и у него, но глаза — другие. Не тусклые, не злобные, а живые, внимательные.
— Но ведь их надо кормить, одевать... А если заболеют?
— А разве твоих не кормишь? Не лечишь? — мягко спросил Гемин. — Ты посчитай сам: рабов надо купить, а стоят они недёшево. Их надо кормить, голодный раб много не наработает. Их надо лечить, иначе ноги протянут. Рабам нужна хоть какая-то одежда, чтобы они выглядели прилично перед твоими гостями, особенно рабы, что заняты в доме. Им надо где-то жить, значит, тебе нужно построить и содержать для них помещение, при том с железными решётками, чтобы не сбежали. Их надо охранять, чтобы не взбунтовались и не разбежались, иначе они и тебя, и твою семью зарежут. Значит, нужна охрана. Охране нужно оружие и доспехи, а металл дорог, сам знаешь. Ты платишь охранникам и надсмотрщикам, которые целый день ничего не делают, только наблюдают за твоими рабами. По сути, ты содержишь и вооружаешь кучу дармоедов, которые жрут и пьют за твой счёт. Вот и посчитай совокупную стоимость владения хотя бы сотней рабов.
— Совокупная стоимость владения? — это понятие для Квинта было новым, раньше он такого не слышал.
— Да, стоимость владения рабом складывается из его цены и доли затрат на его содержание и охрану, и расходы это немалые, — пояснил торговец. — Но почему бы не платить самим работникам за труд, освободив их?
Взгляни на это с другой стороны. Раб — это не бык и не осёл. Это — человек. И если он знает, что его труд ведёт к свободе, он станет работать не 'чтобы не били', а 'чтобы выйти'. Он сам будет следить за скотом, за зерном, за порядком. Потому что это — его путь к воле.
Наёмного работника не надо кормить, одевать, обеспечивать жильём, и главное — не надо охранять. Он будет работать не за страх, а ради своего будущего. Он будет тебе благодарен за свободу и помощь, и никогда не причинит зла тому, кто его освободил.
Он помолчал, давая словам осесть, задержаться в памяти собеседника.
— Я недавно нашёл нового управляющего. Десять лет он служил честно моему знакомому. Я его выкупил, отпустил и дал ему лавку в Остии — теперь он продаёт вино из наших погребов. Он платит мне десятину с прибыли, но работает так, будто всё — его собственное. И не потому что боится меня. А потому что уважает. Я — его патрон. Он — мой клиент. Мы связаны не цепью, а честью.
— Честью? — Квинт усмехнулся. — У раба есть честь?
— У вольноотпущенника — есть, — твёрдо ответил Гемин. — И закон это признаёт. Он не может подать на тебя в суд без веской причины. Он обязан оказывать тебе услуги, если попросишь. А если умрёт без наследников — треть его имущества достанется тебе. Освобождение раба — не утрата, Квинт. Это инвестиция. Ты не теряешь работника — ты приобретаешь союзника.
Квинт долго смотрел в воду. Потом тихо сказал:
— Допустим... я отпущу десяток... кто же тогда будет работать на полях?
— Они же и будут, — улыбнулся Гемин. — Только теперь — не из страха, а из расчёта. Подумай сам. Вот ты отпустил раба на волю. Куда ему податься? У него нет ничего, кроме тех лохмотьев, что на нём. Ни дома, ни работы. Предложи ему работу на своих полях. Дай ему ту мотыгу, которой он обрабатывал землю вчера — она ничего не стоит. Освободи десяток рабов и предложи им построить себе дома на твоей земле, из камней, которых полно на твоих полях. Твои поля будет легче обрабатывать, а у них будет где жить. Те, кто не захочет — уйдут. И пусть уходят. Лучше десять верных вольных, чем сотня злых рабов, что сжигают жатву из мести.
— Ты... часто так делаешь?
— Я никогда не использовал труд рабов. Всегда нанимал свободных, либо покупал рабов и освобождал, — признался Гемин. — Многие мои знакомые, торговцы, землевладельцы, чиновники, всё чаще освобождают своих рабов. Мы советуемся, помогаем друг другу. Один выкупает раба для другого, второй даёт мастерскую, третий — поручительство перед магистратом. Вольный человек — надёжнее. Он не сбежит. Он строит свою жизнь. А где она начинается? У тебя. У его патрона.
Квинт кивнул. Впервые за долгое время он почувствовал, что проблему можно решить не кнутом, а умом.
— Может, и мне стоит попробовать...
— Попробуй, — сказал Гемин, поднимаясь. — А если понадобится совет — найдёшь меня на форуме. У меня всегда найдётся место для друга... и для будущего патрона.
Он ушёл, оставив Квинта в тёплом пару — не только телом, но и мыслью.
-= W =-
Комплекс 'Умбриа', Италия.
46 год до н. э.
— Сомнаморф сообщил, что сенат вручил Цезарю полномочия диктатора на десять лет! — сообщила Веста Трицесима Секунда. — Учитывая, что ему пятьдесят четыре года, это, считайте, пожизненная диктатура.
— На десять лет? — переспросил Вере Фолиум. — Обычный срок полномочий диктатора — полгода ('Диктатор' — официальная должность в Римской республике. Назначался сенатом на определённый срок, обычно не более полугода, для решения конкретной задачи).
— Да, всё верно. Это уже третий раз, когда его назначают диктатором, — подтвердила Веста. — Первый раз был три года назад, тогда его выдвинул диктатором претор Марк Эмилий Лепид, с формулировкой 'для созыва комиций' (народного собрания), конкретно — для организации выборов. Причём назначили его заочно, он тогда находился в военном походе. Тогда Цезарь не нарушал установленные сроки и после возвращения в Рим через одиннадцать дней сложил полномочия, не назначив даже своего помощника.
Второй раз его выдвинул в качестве диктатора уже на год консул Публий Сервилий Ватия Исаврик, причём Цезарь тогда был проконсулом, а после окончания диктаторских полномочий вступил в должность консула. Так что этот диктаторский срок у него уже третий.
— Для какой цели конкретно его назначили диктатором в этот раз? — уточнил Вентус. — Да ещё и на такой срок, фактически, пожизненно?
— В том и дело, что в этот раз, в отличие от прошлых периодов диктатуры Цезаря, никакого официального обоснования в сенат не вносилось, — пояснила Веста. — Он воспользовался преобладанием своих сторонников в сенате. Цезарь проводит значительные реформы в сфере государственного управления. Видимо, его сторонники решили облегчить ему задачу.
— Реформы? — переспросил Вентус. — Какие именно?
— Например, он увеличил количество преторов вдвое, число квесторов увеличивалось на двадцать каждый год, при этом на вновь вводимые должности назначаются представители из народа, — рассказала Веста. — Это не случайные совпадения, а осознанно проводимая политика. Проводя в государственную систему управления своих ставленников из числа небогатых граждан, он затем рассчитывает на их верность. С другой стороны, наиболее важные решения проводят даже не выбранные чиновники, а назначенные Цезарем лично.
Он также пополнил сенат, сильно поредевший в результате гражданской войны и увеличил количество сенаторов с четырёхсот до девятисот, хотя не все из них присутствуют на каждом заседании. Пополнение проводилось за счёт провинциальной аристократии и из сословия всадников. То есть в сенат с подачи Цезаря попали те, кому должность сенатора ранее была недоступна. Они тоже ему благодарны и поддерживают его реформы.
В то же время Цезарь законодательно причислил некоторые роды к сословию патрициев, которое по итогам гражданской войны сильно сократилось, а также распустил многие общественные коллегии. Это тоже шаг к укреплению личной власти и ограничению свобод граждан. Однако Цезарь не меняет систему традиционных политических институтов, а действует внутри неё и при одобрении сената, хотя бы и формальном.
При этом он пытается сократить безработицу — принял указ, чтобы не менее трети пастухов набирались из свободных граждан, построил новый форум, сейчас строится новое здание сената взамен сгоревшего шесть лет назад — эти проекты позволили дать работу хотя бы части городской бедноты Рима. Многим плебеям он законодательно списал долги, а также уменьшил квартирную плату в Риме. Служившим под его командованием офицерам он раздал кому высокие должности, кому — места в сенате. Поэтому поддержка в народе у него колоссальная. Наконец, он ввёл новый, более точный календарь, потому что старый уже расходился с астрономическим временем на целых сорок четыре дня.
