Вздохнув, я медленно, через силу преодолела последний десяток ступеней и остановилась рядом с ним.
— Ты не ответила на мой вопрос, — мрачно проговорил он, не глядя на меня и по-прежнему опираясь на перила.
-Хо..хорошо,— заикнувшись, ответила я,— просто прекрасно.
— Ты не представляешь, как я за тебя рад,— Хромов, наконец, оторвался от перил, выпрямился и, сложив руки на груди, посмотрел на меня.
' Да он пьян,— мысленно присвистнула я,— совершенно пьян.'
От осознания этого факта стало еще страшнее. Пьяный Александр вряд ли будет добрее и рассудительнее трезвого.
— Вижу, ты тоже неплохо отдохнул,— заметила я, не удержавшись, и в тот же миг пожалела, что не прикусила себе язык. Его глаза налились злобой. Нет, не злобой, ненавистью, лютой, беспощадной, такой, что мне захотелось отойти от него как можно дальше,— извини, не то ляпнула.
У него нервно дернулась щека, сжимая кулаки он сделал шаг ко мне, но остановился и растягивая слова произнес:
— И что же мне с тобой делать?
— Ничего не надо со мной делать. Давай, завтра поговорим, — я постаралась проговорить это спокойно, но голос предательски дрожал, выдавая мое состояние,— мне кажется, сегодня разговора не выйдет, ты не в состоянии трезво мыслить.
Он молча сверлил меня неприятным, колючим взглядом.
'Не провоцируй его, пожалуйста,— мысленно уговаривала саму себя,— ему сейчас легче прибить тебя, чем отпустить.'
Сжавшись в комочек, я попыталась тихонько обойти его, намереваясь сбежать в свою комнату. В тот момент, когда мне это почти удалось, Хромов метнулся ко мне, крепко схватил за руки и толкнул к стене. Я сильно ударилась затылком, в голове противно зашумело, перед глазами замелькали черные точки. Тем временем Александр навалился на меня всем телом и больно сжал плечи:
-Завтра поговорим?— прорычал он, — я так не думаю.
— Отпусти,— я стала вырываться, и страх придавал мне силы,— немедленно отпусти меня. Слышишь?
Хромов только сильнее сжимал меня, и мне показалось, что еще чуть-чуть и я начну задыхаться. Кроме сильной хватки на меня обрушился поток энергии, его энергии. Пропитанная невероятной мощью, яростью, тьмой она, казалось, разрывала меня изнутри. Мелькнула мысль позвать на помощь, но пришлось от нее отказаться. Слуги не посмеют и близко подойти к хозяину в таком состоянии, а помогать уж точно не станут. Могла откликнуться Вика, но тогда и ей бы наверняка досталось, а она абсолютно не виновата в необдуманных поступках подруги.
Изловчившись, мне удалось сильно пнуть его по колену, от неожиданности и боли он меня отпустил, воспользовавшись этим, я бросилась бежать в свою комнату, там можно было запереться и не выходить пока Хромов не протрезвеет и не придет в себя. Как же было страшно. Я бежала по коридору, сердце бешено рвалось из груди, и не было ни желания, ни смелости оглянуться и посмотреть, настигает ли он меня.
Заветная дверь была все ближе и ближе. Из последних сил я налетела на нее, ввалилась внутрь и сразу захлопнула, запирая на задвижку. Прижавшись спиной к двери, прикрыла лицо руками, и медленно сползла на пол, пытаясь отдышаться. Все тело дрожало от нервного напряжения и пережитого страха. Судорожно сглотнув и обернувшись, я прижалась ухом к скважине, пытаясь что-нибудь расслышать. Тишина. Шаги Хромова не раздавались. Он не преследовал меня, возможно пинок вышел слишком сильным, а возможно помешал избыток выпитого. Так или иначе, но он оставил меня в покое... пока...надолго ли?
Я потерла затылок в том месте, где он 'нежно' соприкоснулся с каменной стеной. Скорее всего, будет шишка, но на сотрясение не похоже, мысли ясные и четкие, не тошнит и голова не кружится.
Посмотрев на плечи, я с огромным неудовольствием заметила ярко-красные пятна в тех местах, где в меня впивались Сашкины пальцы.
— Пьяный сукин сын. Свинья.
— Приятно слышать из твоих уст такие нежные комплименты,— раздался насмешливый голос из глубины комнаты.
От неожиданности я вскрикнула и, прижав руки, ко рту резко обернулась: Хромов вальяжно развалился на моей кровати, закинув руки за голову:
— Ты серьезно думала, что я буду бегать за тобой?
— Ну...
— Или может, в твоей буйной голове родилась светлая идея спрятаться от меня в этой комнатушке?
— Ну... в общем да,— нехотя призналась я.
— По-моему, ты забыла, где находишься и с кем имеешь дело,— в его голосе не было ни намека на дружелюбие, лишь безграничная надменность, холод, презрение.
— К сожалению этого так просто не забудешь,— огрызнулась я, поражаясь тому, откуда взялась смелость.
Идея спрятаться здесь была действительно нелепой. В пределах своего родного замка для него не существовало никаких преград, тем более его не могла остановить запертая дверь.
— Так чем ты занималась, когда сбежала отсюда?
— Я не сбегала. Если бы мне пришла в голову такая идея, то обратно бы я точно не вернулась. Мне просто надо было развеяться, в городе был праздник,— мои брови сошлись на переносице,— хотя не понимаю, почему я должна оправдываться перед тобой? Где, как и с кем я провожу свое личное время, тебя совершенно не касается.
— Ты так считаешь?— я и глазом не успела моргнуть, как Хромов оказался у меня за спиной.
Я испуганно отпрянула от него, налетела на стул, и, не удержавшись на ногах, позорно, неуклюже повалилась на пол. Тоже мне тренер по фитнесу! Любая тетушка-бегемотиха смогла бы приземлиться более грациозно, чем я.
Он стоял надо мной, и его стальные глаза полыхали от ярости:
— Это мое дело, к сожалению
Я медленно поднялась на ноги и теперь потирала ушибленный при падении бок:
— Ах, я же совсем забыла, что слышу этот проклятый Зов Вора,— нервная усмешка сорвалась с моих губ,— а ты так задвинут на этом куске металлолома, что трясешься от одной только мысли о ее потере. И если я вдруг окажусь в 'плохих руках', то выкраду у тебя твое драгоценное сокровище, и ты останешься ни с чем...
Хромов, не дав мне договорить, рыкнул:
-Заткнись,— и меня откинуло на несколько метров горячей волной воздуха.
Ни капли не больно, но безумно обидно.
Я покачнулась, но устояла на ногах, и ошарашено посмотрела на него:
— Да пошел ты,— прошипела и на всякий случай отскочила подальше.
— Что ж, ты давно пыталась вызвать меня на серьезный разговор и разобраться в наших отношениях,— начал он с каким-то внутренним злорадством,— думаю, пришло время поговорить.
— Можешь катиться к черту со своими разговорами. Мне это не интересно!
— Твоего мнения я не спрашивал.
— Как всегда!
Хромов проигнорировал мои последние слова, поднял с пола поваленный мной стул и сел на него. Я так и осталась стоять, с опаской глядя на него, как на дикого зверя:
— Ты хотела знать о моих чувствах? Отлично! Я тебя люблю, и никого так не любил,— зло произнес он,— довольна?
— Нет,— пробормотала, чувствуя, как внутри все покрывается коркой льда. Он признался в в своих чувствах. Я получила то, о чем мечтала столько времени, но никакой радости это признание мне не доставило. Наоборот внутри все оборвалось, а волосы на голове неприятно зашевелились. Саша сказал, что любит меня, но в его взгляде не было ни намека на любовь. Он смотрел на меня так, словно перед ним стояло самое мерзкое создание на земле, недостойное дышать воздухом и топтать грешную землю,— Саш, ты слишком много выпил и болтаешь всякую чушь. Завтра тебе будет стыдно за такие глупости.
— Ты мне не веришь?— Вроде бы удивился он,— впрочем, ничего удивительного. Ты всегда была непроходимой идиоткой. Чтобы я не делал, как бы не издевался над тобой, как бы не унижал тебя, ты все прощала. Сколько я не пытался тебя оттолкнуть все напрасно.
— Зачем отталкивать, если, по твоему собственному признанию, ты меня любишь? Странная какая-то любовь получается.
-Да затем, что мне эта самая любовь не нужна. Она мешает мне жить, дышать и делать то, что я должен. Знаешь, вчера, заметив, что среди гостей тебя нет, я вытряс из Вики, куда ты направилась. Не сразу, но она мне все-таки поведала про то, как ты укатила с этим слащавым недотепой Викором. И, знаешь, чем я после этого занимался?
— Пил, наверное?— ехидное замечание сорвалось с губ, прежде чем я успела подумать.
— Да,— согласился Саша, не обратив никакого внимания на мою интонацию, — но главное не это, а то, что я безумно ревновал, что ты укатила с другим мужиком. Подумал, что ты опять решила заняться своим любимым делом:"клин клином выбивать".
— Ничего у нас с ним не было,— нехотя заметила я, расстроенная тем, что опять пытаюсь оправдаться перед ним,— просто доехали до города, немного поучаствовали в карнавале.
— Знаю. Не спрашивай откуда, просто знаю и все,— раздраженно ответил он,— до решающего момента остается все меньше времени. Брат сегодня самолично пожаловал на прием, миновав все мои защитные барьеры, узнал, что у меня есть тот, кто слышит Зов, и четко дал понять, что ни перед чем не остановиться, чтобы заполучить Стража. А что делаю я? Вместо того, чтобы усилить бдительность и меры безопасности, просчитать возможные варианты действий, я схожу с ума ревнуя какую-то непутевую бабу!
При этих словах я вспыхнула:
— Если бы ты не вел себя как последняя сволочь, то не надо было бы никого ревновать!
Хромов вскочил на ноги и метнулся ко мне. Я проворно отскочила в сторону и в два прыжка оказалась вне зоны его досягаемости:
— Если ты любишь меня, то почему не мог сказать об этом раньше? Зачем нужно было все это? Зачем пытаться втоптать меня в грязь? Почему ты не мог поступить как нормальный человек? Мы ведь...мы ведь просто могли быть вместе, все это время. Все могло быть по-другому!
— Мне не надо по-другому! Ты не слушаешь меня? Мне не надо, чтобы было по-другому, мне надо, чтобы было так, как хочу я! И мне не нужна эта любовь, она делает меня уязвимым и слабым!
— Любовь наоборот делает человека сильнее,— горько возразила я.
-Да неужели? — усмехаясь, спросил он. Усмешка вышла совсем не доброй,— ну и намного ты стала сильнее с того момента как втюрилась в меня? Чего молчишь? Нечего ответить? Я люблю тебя, и это наваждение не приносит мне ничего кроме проблем. И я ненавижу тебя за это, так сильно как никого ранее. Даже злейших врагов. Даже брата!
От этих слов я не смогла сдержать слез обиды, которые горячими ручьями потекли по щекам:
— Чем же я тебе так мешаю?
— Хочешь знать всю историю? Пожалуйста, мне не жалко. — Хриплым голосом проговорил Александр, приближаясь ко мне в плотную,— я влюбился в тебя сразу, как только увидел на том проклятом вечере. Да, я был безмерно счастлив с тобой, те два месяца, которые мы провели вместе. Счастлив до идиотизма. Я просыпался посреди ночи и мог часами смотреть, как ты спишь, был готов положить весь мир к твоим ногам. Я жил и дышал только ради тебя. Я вел себя так беспечно, что забыл обо всем, о своей главной цели, о Страже, обо всем. Когда мы были в Париже, в тот вечер, после посещения ресторана, незабываемой прогулки по ночному городу, мы вернулись в номер, ты заснула. А у меня было такое хорошее настроение, такой подъем душевных сил, что никак не получалось заснуть. Тогда я вышел на балкон, долго смотрел на звезды, думал о нашем будущем. Почему-то вспомнился Страж, и раз уж все равно не спалось, я решил проверить, как там обстоят дела с его приездом в наш город. И, знаешь, что я обнаружил? Что все мои многомесячные труды пошли коту под хвост. Я ослабил контроль, и все развалилось. Выставка, на которую должны были привести Стража, не состоится, а вся коллекция, вместе с этим несчастным Стражем отправляется в турне по Северной Америке. Я был в растерянности. Что же случилось? Почему так произошло? И тут все стало на свои места. Всему этому только одна причина— эта проклятая любовь к тебе. Из-за нее я отвлекся от самого важного дела в своей жизни.
Я прекрасно помнила то утро, когда, открыв глаза, увидела перед собой мрачное лицо Александра. Тогда он сказал, что у него возникли срочные дела на работе и им надо возвращаться домой. Я поверила, а после нашего возвращения все сломалось.
— Я попытался свести контакты с тобой к минимуму, придумывал важные дела и прочие поводы, чтобы не встречаться с тобой. Хотя почему придумывал? Дел действительно было невпроворот, надо было разгребать ситуацию со Стражем,— продолжил он свой тяжелый рассказ,— однако вскоре стало очевидно, что ты так просто не сдашься, и будешь бороться за наши отношения до конца. И я боялся, что поддамся тебе, таким сильным было желание быть с тобой. Тогда, мне пришлось принять сложное решение о полнейшем разрушении отношений. Я устроил то веселое свидание,— произнес он и совсем невесело усмехнулся,— нашел для своих целей сисястую деваху. Господи, я даже не помню, как эту дуру звали...
-Катерина,— горько произнесла я,— ее звали Катерина.
Он смерил меня странным взглядом и продолжил:
— Все прошло как надо, ты нас увидела, поскандалила и убежала в слезах. Я кстати чуть не сломался и не пошел за тобой, еле хватило ил остановиться, но пришлось вытерпеть, хотя на душе было ужасно. Я своими руками должен был все разрушить, в то время как мне безумно хотелось быть с тобой.
На какую-то долю секунды, маска равнодушия слетела с его лица, и я увидела неподдельную боль в его глазах. Но это ничего не значило и ничего не могло изменить, от этого слезы потекли еще сильнее.
— После такого свинского поступка с моей стороны, твоя гордость должна была взбунтоваться, и ты, по всем законам логики, просто обязана была послать меня куда подальше. Я сходил с ума, от осознания этого факта, метался как тигр в клетке. Но нет, через две недели ты опять позвонила. Я дал слабину и мы встретились...и все могло начаться сначала, но мне уже было известно к чему все это приведет, поэтому, невзирая на то, что сердце обливалось кровью, я снова ткнул тебя носом в дерьмо, помнишь?
Это тоже отчетливо сохранилось в моей памяти. То проклятое утро, когда я нежилась в постели, после бурной ночи, и была счастлива от одной мысли, что все у нас наладилось, в квартире появилась та самая Катерина из ресторана и наговорила мне кучу неприятных слов. Хромов при этом лежал рядом, закинув руки за голову, и с улыбкой посматривал на нас. Такого позора и унижения я никогда в жизни не испытывала.
— Кстати если для тебя это имеет значение, то с той самой Катериной у меня никогда и ничего не было. Я ее просто нанял, заплатил кучу денег. Ты себе представить не можешь, как она была счастлива, выполняя свою роль. Мне даже практически ничего не надо было делать, она все придумывала сама, такая вот затейница.
Я громко и некрасиво всхлипнула. Я умирала тогда от боли, а он просто заплатил, чтоб меня сломали и растоптали.
— Мы расстались, как я считал, уже окончательно. И ты пошла в разнос. Как вы там с Викой говорите? Клин клином выбивают?— усмехнулся он, а в глазах появилось неприятное колючее выражение,— скольких мужиков ты успела тогда поменять?
— Не считала,— сердито ответила я
— А я сначала пытался, но сбился на втором десятке. Если бы ты знала, как я ревновал, как метался в ярости от своего бессилия, от почти непреодолимого желания остановить все это безумие. Я сотни раз сидел в машине перед твоим домом, наложив на себя заклятие невидимости, наблюдая, как ты уходишь на очередное свидание. Это было нестерпимо больно, а еще больнее было осознавать, что все это происходит исключительно по моей вине. Я сидел и мечтал все это прекратить.
