— Ваша... сестра? — спросила Эмеральда.
— Ну, — признала Тиффания, — она дальний родственник, по отцовской линии, но она мне как сестра и она мне часто помогала, но год назад она пропала во время одной из своих поездок! Пожалуйста... это значит, что это не она вас послала?
— Эм. Н-нет, — нерешительно ответила Лили. — Нас не посылала твоя... эм, сестра. — Всё шло не так, как она предполагала. Она сама не была уверена, как оно должно было быть, но по идее, оно должно было включать поменьше крестьян и побольше роскошной обстановки.
А та, кого они искали... она не пылала готовностью или серьезностью, и это её беспокоило. Она была больше похоже на ту, кем хотела стать сама Лили, спокойная, учтивая и соблазнительная. Не голодной, беспокоящейся полукровкой, моложе, чем она сама. Люди должны были быть самой Злой расой из всех разумных — конечно же, не считая гоблинов, которые не были на самом деле разумны — но она не выглядела злой, несмотря на свою человеческую кровь. Она в основном выглядела голодной.
— О. Эм. Какая жалость. Зима была... очень тяжелой без её помощи, — сказала Тифа, её взгляд сместился с эльфов на окно. Её глаза сфокусировались на голом маленьком квадрате, очищенном от подлеска, с несколькими мечеобразными значками, которые люди втыкают над мертвыми телами. — Еды не хватало, а Республиканцы забрали в армию дружественного нам целителя из соседнего селения. И... — её губы задрожали, пока она смотрела на эту просеку с маленькими холмиками, — а лечебный перстень моей матери исчерпал заряд, поэтому... поэтому я не смогла помочь. Потому что... потому что я не умею исцелять и... — она вытерла глаза рукавом, прикусив губу. — Давайте поговорим о чем-нибудь еще, — сказала она, с фальшивой бодростью в голосе.
Лили учили в школе, что это был признак злобности людей, что они символически пронзают своих мертвецов — и еще что люди настолько испорчены, что им приходится пронзать своих мертвецов, чтобы они не могли превратиться в нежить. Технически, сейчас, когда она была темным эльфом, она должна была приветствовать осквернение мертвых, но эти мечеобразные отметки были скорее... жалкими, и почему-то от них хотелось плакать. Ветки были связаны бечевкой, и некоторые из них были украшены цветами.
У неё было ужасное чувство, что всё идет не так, но она игнорировала его. Лили всегда жила в таком состоянии, но только в половине случаев все действительно превращалось в золу в её руках. Поэтому она сглотнула и заговорила.
— М-мы сделали пророчество, — объяснила она, переплетя пальцы.
— Ага! — согласилась Эмеральда, и в этот момент Лили захотелось заткнуть старую подругу. — Это было очень и очень весело, делать пророчество, потому что мы стали... типа, вау такие парящие и голые, вроде того как говорит нам наша Темная Богиня, а затем моя рука превратилась в радуги, и единорогов, и пауков и ушла гулять. Или, может быть, и нет. Однако пророчества — это весело!
— И... эм, когда все п-проснулись н-на следующее утро, мы в-вроде как у-упали в яму и нашли эти каменные таблички, — покраснев, объяснила Лили.
— Что было изрядной проблемой, потому что у нас не было одежды. Но всё же! Зло требует пожертвовать такими примитивными вещами как скромность!
Со стороны Лили раздался тихий писк, потому что она была сторонником скромности, и ей не слишком-то понравились воспоминания о том случае.
— В любом случае, т-там было н-написано, — Лили прокашлялась.
— Наследница Зла будет рождена королевской кровью, из рода великой греховности, — начала она, её голос стал неожиданно зловещим и перестал запинаться. Свет потускнел, словно бы солнце, сияющее в чистом небе, закрыла туча. Воздух стал тяжелым и липким, несмотря на раннюю весну, и одновременно каким-то холодным.
— Всегда такое происходит, когда мы декламируем его, — сообщила Эмеральда.
— Все, кто глядит на них, увидят их великое Зло, и они будут наследниками темнейшей магии. Принц, лишенный трона, падет их жертвой. Греховность будет их силой и оружием, древние секреты будут нашептаны им. Полуденный сон никогда не придет, а их слуги будут считаться нижайшими и гнуснейшими. Среди падшего мира они создадут свой дом, и там ты найдешь их". Лили замолчала, дотянувшись до чашки с водой и выпив её одним глотком.
Наступила тишина. Тиффания оглядывалась вокруг, не понимая, что происходит, пока затуманившаяся природа приходила в норму.
— Эм, — сказала она. — А я тут причем?
Темные эльфы переглянулись. Говорить пришлось Эмеральде.
— Насколько мы можем судить, вы являетесь прямым наследником — возможно последним — эльфийской монархии.
— Я?
— Вашей матерью была Титания Руменея, член падшего дома, низвергнутого во время политических игр за контроль над Сенатом, которая сбежала в человеческие земли, чтобы избежать обвинения в предательстве.
— Она?
— И насколько нам известно, она была частью древнего заговора по возвращению трона, а клан на самом деле состоял из тайных наследников низложенной королевской семьи. Или, по крайней мере, так говорится в записях из архива, которые мы украли, так что это должно быть правдой.
— Вы не шутите?
— Кроме того, наша темная богиня сказала нам, что мы найдем то, что мы ищем, здесь, — вмешался Апостроф. — А когда мы делаем ошибку и задаем ей вопросы, она... засасывает нас в свои темные владения и говорит, что мы сможем уйти, только когда пересечем Проклятые Пустыни Хатанара достаточно быстро, чтобы удовлетворить её, -сказал он приглушенным голосом.
— Не знала, что у эльфов есть королевские семьи, — сказала Тиффания, широко распахнув глаза. — Но я почти ничего не знаю о эльфах, мама никогда о них ничего не рассказывала.
— Уже нет. Понимаете, — сказал Апостроф, выпятив свой тонкий подбородок, — давным-давно у нас, эльфов, были короли и королевы. О, они были очень и очень могущественны, и во всех учебниках говорится, что они были злыми и ужасными тиранами, которые жестоко вводили налоги на такие вещи как чай с Востока, золото и серебро, и — старейшины до сей поры проклинают их за это — они брали приличную часть дохода с каждого мужчины и женщины, только потому, что они были главными! И они крали собственность кланов и домов, и ходили темные слухи, что они собирались запретить договора об эмиссии ценных бумаг, с чем согласны учебники. Это ужасно неправильное деяние, и такое невозможно было вытерпеть. Сейчас, когда мы стали темными эльфами и начали поддерживать неправильные вещи, это логически приводит нас к поддержке королевской власти!
— А наших родителей обложат такими же налогами, что были при древних королях и королевах, а не тем мизером, что берет Сенат, — твердо сказала Эмеральда. — Они заставляют платить нас за свое обучение, знаете ли! И если у нас будет Темная Королева, мы уверены, что все соберутся под её знамена, и мы сможем низложить старое правительство и провести несколько нормальных социальных реформ! И перераспределить прибыли, да! Вообще не правильно, что мы бедные, а всякие старики, вроде наших родителей, богатые!
— Я запуталась, — тихонечко сказала Тиффания. Свет из окна делал её бледной и подчеркивал изнуренность. — Я... я просто присматриваю тут за детьми. Кое-кто пришел из поместья отца, они сбежали оттуда, а другие... ну, гражданская война оставила множество сирот. Им некуда идти. Некоторые из них... их родители тоже были казнены Республиканцами. Я никогда даже не знала фамилии матери, не говоря уже про всё... это. Я... я не должна буду их бросать, да? Потому что я их не брошу. У них больше никого нет!
— Мы н-не просили бы о таком, — проскрипела Лили, её горло до сих пор болело после пророчества. Она окинула взглядом болезненно пустую кухню. Затем она посмотрела на девушку, слишком худую, несмотря на свою крупную грудь, которая заставляла её выглядеть старше, чем она была, и на которую они, фигурально выражаясь, возложили столько надежд. — Ф-фактически, — сказал она, — мы тоже м-можем помочь.
— Мы можем? — спросил Апостроф, сморщив нос.
— Мы можем, — сказала Лили, скрестив руки. -Мы... эм, нам нужна секретная база в Альбионе, а это довольно симпатичный лес и... и мы не наши родители! Они говорят, что жадность — это хорошо, а щедрость — плохо, значит, мы будем поступать плохо!
В комнате установилась неловкая тишина, которую разбила Тиффания.
— Большое вам спасибо, — сказала она с явной благодарностью в голосе. — Вы... вы не знаете, насколько это была плохая зима. Мне пришлось сделать несколько... нехороших вещей, чтобы мы смогли дотянуть до весны. Всё что угодно лучше, чем опять голодать. И... и спасибо вам, спасибо. Пожалуйста, зовите меня Тифа.
— Вы не должны, — Лили сделала вдох, — есть еще какие-то препятствия, чтобы стать Темной Королевой и выступить против людей и эльфов?
— Если это будет значить, что нам не придется голодать... нет, — просто сказала девушка. — Всё, что позволит нам избежать этого, не может быть плохим, и... и я не знаю, сможем ли мы дотянуть до урожая без... мы не дотянем до урожая. Я уже использовала свою магию для вещей, которыми не могу гордиться, потому что у крестьян вокруг тоже нечем особо делиться, но у нас еще меньше и... а без старшей сестры у нас нет денег. Ну. Я думаю, что должна представить вас детям, а вы расскажете мне, что вы можете сделать и чего хотите от меня. И может быть, несколько ваших друзей с луками могут пойти на охоту и принести немного еды.
— О-о-о-о, охота, — оскалившись, сказала Эмеральда. — Это я могу! Я там видела оленя, и... м-м-м-м, оленье жаркое.
— Это было бы прекрасно, — выдохнула Тифа.
Лили была вегетарианкой.
*
Объяснения были сделаны для группы мелких, довольно неопрятных детей. Что хуже всего, дети не просто слушали. Они обсуждали.
— ...и поэтому, эм, мы хотим, чтобы они прекратили рубить деревья, поэтому н-ночью мы п-проберемся туда, где они х-хранят инструменты, и украдем их. А иногда мы будем поджигать сараи, чтобы они не могли продолжать, но мы... эм, не будем делать это слишком часто, потому что будет много п-плохого дыма. Эм. А однажды мы. Эм. Заложим бомбу и отправим предупреждение, и остановим их работу на три дня пока они. Эм. Разминируют.
Лили глянула на Тифу. Она выглядела сомневающейся, когда услышала их планы о том, как они разрушат планы Лесопилки Петтироуза.
— Я наделаю листовок, и мы расклеим их по соседним городам! — гордо сказал Апостроф. — Люди восстанут и сбросят власть плутократов, устроив оргию кровопролития и убийств, когда узнают правду!
— Я буду перераспределять богатства, воруя их у богатых и затем отдавая бедным. Потому что, да, благотворительность делает бедняков ленивыми и жадными, поэтому мы будем этим творить это зло! — сказала Эмеральда, кивая головой. — Конечно же, я вычту из этих денег наши расходы, так что получится, что я также ворую у бедных, что даст нам двойное зло!
Восьмилетний мальчик с ободранными коленками поднял руку.
— Ага, — сказал он, — есть вопрос.
Лили сглотнула. Это прозвучало ужасно недружелюбно.
— Пожалуйста, маленькое человеческое дитя,— сказала она, пытаясь улыбнуться ему.
— Ну... хорошо, вы сказали, что будете взрывать их шахты и места, где они рубят деревья, и такое прочее, да? Магией? Ну, чего я не понял... зачем их предупреждать?
Тифа мрачно кивнула.
— Я нахожу это довольно странным, — признала она, — но не хотела говорить. Определенно, у вас есть причины.
— Н-ну, да, мы...
— Я бы сделал так, — сказал мальчик, скрестив руки, — я бы никому не говорил, и подождал бы, когда их там соберется много, и потом бы оно было так, — он широко раскинул руки, — бабах! И будет много-много трупов кругом, и кровь, и ноги, и прочее, и вы сможете смеяться над этим и сказать им, что вы будете продолжать, пока они не прекратят рубить деревья!
— Это было бы круто! — сказала девочка постарше, которая, кажется, была его сестрой. — Кровь кругом! И затем вы сможете делать то, что делают злые маги в сказках и делать... вроде, кровавых големов, которые будут прятаться среди трупов, и когда люди пойдут их хоронить, они их сожрут, и они так испугаются, что могут умереть.
— И призвать гигантских орлов, чтобы они летали над городами и гадили в воду, чтобы все заболели и умерли! Потому что Старшая Сестра Тифа говорила нам про гиену ги, поэтому напустите на них еще гиен, чтобы кругом были болезни и дерьмо, — щебетал грязный рыжеволосый ребенок с солнечными ожогами.
— Знаете, чего я думаю? — пропищал голос, в котором недостаток лет компенсировался обилием злобности. Пятилетняя девочка крепче прижала к себе свою грязную куклу, глядя на группу шокированных эльфов. — Я думаю, вам нужно найти лидера людей, которые вам не нравятся, и предложить им сделать для них несколько грязных дел, а затем еще раз, потом сказать им: "Привет, Мистер Лидер, помните нас? Мы для вас много чего сделали. А значит, это вы виноваты. И если вы не хотите, чтобы об этом узнали люди, делайте, что вам скажут!" Это сработает лучше, потому что лидер будет слушаться, если не хочет, чтобы с ним произошло что-то плохое, поэтому он не сможет просто сказать: "О, я такой важный, мы можем просто отстроить всё заново, и неважно, что его уничтожили?".
Девочка запнулась, её лицо скривилось, пока она пыталась сконцентрироваться.
— А еще, — добавила она, — вы можете сделать: "У нас есть ваша любимая кукла, и если не будете делать, что вам сказано, мы пришлем её волосы, по кусочкам", — а никто не захочет иметь лысую куклу. А когда отрежете ей волосы, вы можете начать отрезать ей руки, и ноги, и глаза, чтобы они знали, что вы правда супер-серьезны! И я уверена, что они вас послушают, если вместо кукол вы возьмете их детей!
— Дети, дети, пожалуйста, — начала шокированная Тифа. — Вы не должны так говорить!
— С-спасибо, — прошептала Лили, чувствуя что её тошнит.
— Разве вы забыли о хороших манерах? Вы должны дождаться своей очереди, чтобы сказать нашим посетителям, что вы думаете! — Тифа прочистила горло. — И Магда, я думаю, что это была очень продуманная идея, даже несмотря на то, что я просила тебя прекратить брать кукол Ханны. Это же её кукла у тебя сейчас в руках?
Маленькая девочка замотала головой.
— Нет!
— Ты мне врешь, Магда?
— Нет! Мари-Анна моя! Мы провели... — она опять скривила лицо, собираясь с мыслями, — пере-говоры об обмене за-ложниками!
— Эм, — сказала Лили.
Полуэльфийка уперла руки в бока.
— Видите! — сказала она, просветлев. — Даже дети могут помогать идеями!
Потом ее лицо стало строже. Не похоже было, что здесь всё в порядке, но время покажет, удастся ли с этим справиться.
— Знаете, вы правы. Я думала, что только нам не повезло, но судя по вашим словам, всё нечестно. Ну, мы это изменим. Мы всё изменим. Здесь, в Альбионе предостаточно людей, которые заслуживают всё, что они получат. Я надеюсь, что мы поладим, и я смогу стать Темной Королевой Эльфов, как вы и хотели!
Лиллистрадание Багровопроклятиекрови — которая в данный момент скорее ощущала себя Лили-Розой Прекрасноцветный Куст — оглянулась на своих друзей. С неприятным выражением на лице, она заметила отсутствие ужаса на их лицах.
