— МакГонагалл там с… ним? — спросил Ральф. — Она э-э… в порядке?
— Она директриса, — серьезно ответила Сабрина. — Она в порядке.
— Надеюсь, — тихо ответил Джеймс.
Остаток пути они проделали в молчании. Это заняло довольно много времени, и Джеймс чувствовал себя ужасно усталым и разбитым, когда добрался до вершины. Ральф пыхтел позади него, держась обеими руками за толстые перила. Наконец, лестница уперлась в комнату, расположенную на вершине башни. Она представляла собой невысокую площадку с тяжелыми балками, заполненную пылью веков и пометом сов и голубей. В узких окнах, расположенных по периметру комнаты, виднелись кусочки утреннего солнца. Там находилось несколько людей, но никто из них не был директрисой или Мерлином.
— Джеймс, — произнес хриплый голос, и на его плечо опустилась рука. — Что вы здесь делаете? Боюсь, это место не для вас.
— Его попросили прийти, профессор Слизнорт, — сказала вошедшая вслед за остальными Сабрина. — Директриса лично попросила его привести, а также Ральфа и Зейна. Они должны подняться наверх.
— Наверх? — тяжело дыша, произнес Ральф. — Еще выше? Так мы не на вершине?
— Ах, мистер Дидл, — сказал Слизнорт, разглядывая Ральфа. — Боюсь, что так, но осталось немного. Это прямо над нами. Вы совершенно в этом уверены, мисс Хильдегард? Это неподходящее место для детей.
Джеймс подумал, что Слизнорт выглядит немного взволнованным из-за того, что ему, Ральфу и Зейну позволено пройти туда, куда самому Слизнорту нельзя.
— Вы были в комнате, когда директриса послала нас на поиски, профессор, — сказал Тед, вкладывая в свой голос чуть-чуть суровости.
— Ну, я был там, — подтвердил Слизнорт так, словно этот факт мало что доказывал.
— Пропусти их, Гораций, — сказал профессор Флитвик со скамьи у окна. — Если их позвали, значит, они приглашены. Едва ли здесь будет безопаснее, если этот дикарь победит.
Слизнорт посмотрел на Джеймса, а затем явным усилием воли его лицо смягчилось. Он повернулся к Ральфу и неуклюже хлопнул его по плечу.
— Представьте нас как следует, мистер Дидл.
Тед кивнул в сторону короткой каменной лесенки, выступающей из деревянного пола и идущей к люку в потолке. Джеймс, Ральф и Зейн приблизились к ней и медленно стали подниматься по изношенным ступеням. Люк был не заперт, Джеймс откинул его, и солнечный свет на мгновение ослепил мальчика, когда он выбрался наружу.
Комната была почти такой же формы и размера как и Пещера, почти целиком сделанная из камня, за исключением деревянного пола в центре, в котором и открывался люк. Вокруг были расположены мраморные колонны, но крыши не было. Солнечный свет сиял на белом мраморе и камне террасы. Мерлин сидел всего в нескольких футах впереди, лицом к трем мальчикам, когда они шагнули в мягкий ветер и теплый солнечный свет. Его лицо было окаменевшим, неподвижным, только его глаза повернулись, чтобы взглянуть на них.
— Мистер Поттер, — раздался голос директрисы в тишине, — мистер Уолкер и мистер Дидл. Спасибо, что присоединились к нам. Пожалуйста, располагайтесь слева от меня, мы вскоре перейдем к вашей истории.
Джеймс повернулся, пока Зейн закрывал люк и увидел МакГонагалл, сидящую позади них, напротив Мерлина. Она была одета в огненно-красную мантию, выглядя в ней гораздо серьезней и представительней, чем Джеймс привык ее видеть. Также она выглядела моложе и опаснее, словно какая-нибудь деспотичная королева. Кресла, на которых они с Мерлином сидели, вырастали прямо из камня, оба смотрели друг на друга через деревянный пол в центре. Слева от МакГонагалл по краю терассы находилось еще четыре высеченных, но не столь впечатляющих кресла. На них расположились Невилл Долгопупс, профессор Франклин и Гарри Поттер.
— Папа! — выдохнул Джеймс, и улыбка облегчения и радости расплылась по его лицу. Он бросился вверх по ступеням к отцу.
— Джеймс, — тихо сказал Гарри, лицо его было мрачным. — Мне сказали, что ты пропал. Ты заставил нас поволноваться. Я бы сам пошел за вами троими, если бы известие о том, что вы нашлись, не пришло в тот самый момент, когда я приехал.
— Как вы узнали об этом? — спросил Ральф, морща лоб.
Гарри выдавил кривую улыбку и продемонстрировал резиновую уточку Уизли. На ее дне почерком Теда было нацарапано: «Нашли их! Скоро будем!»
— Это Петры Моргенштерн, но она сказала, идея принадлежит вашей троице. Очень удобно.
— Прости, я взял карту и твою мантию, пап, — быстро сказал Джеймс. — Я знаю, я не должен был. Я действительно устроил неразбериху. Мерлин вернулся, и это моя вина.
Гарри перевел взгляд на кресла, стоящие в центре.
— Не будь столь строг к себе, мой мальчик. У нас будет много времени, чтобы обсудить все это позже, а сейчас думаю, у нас другие причины, чтобы собраться здесь.
Джеймс повернулся обратно к директрисе и Мерлину. Он почти забыл о них от восторга и облегчения при виде отца.
— Конечно, прости.
Трое мальчиков встали вдоль террасы рядом с Гарри, Невиллом и Франклином. Джеймс только сейчас заметил, что на другой стороне террасы собралось удивительное множество птиц и животных, пристально глядящих на Мерлина. Там были совы, голуби, вороны и даже несколько соколов. Все они расположились на перилах, на четырех креслах и на верхних ярусах террасы. Среди них неуместными казались домашние животные, которых разглядел Джеймс. Они так же глядели на бородатого мужчину. Лягушки и крысы тихо теснились среди птиц. Даже кот Зейна, Пальчик, был там, сидел впереди, и его черно-белый нос, слегка подергивался.
— Продолжайте, профессор Долгопупс… — сказала МакГонагалл, она по-прежнему не сводила взгляда с огромной неподвижной фигуры Мерлина.
Невилл дернулся и встал.
— Я просто хочу выразить свои возражения по поводу ваших переговоров с этим… этим незваным гостем, который ворвался в школу с неизвестно какой гнусной целью на уме, и говорит на языке, который мы, ваши давние партнеры и друзья, не можем понять. Кроме того, ваш удивительный наряд, я должен заметить… ну, уверен, вы понимаете… как это выглядит для нас.
— Простите меня, мистер Долгопупс и все остальные, — сказала МакГонагалл, наконец, отводя взгляд от Мерлина и глядя на тех, кто собрался справа от нее. — Я чуть не забыла сама. Этот джентльмен пришел из времени формальностей и ритуалов. Я приму его, как он и ожидает, в церемониальной мантии, соответствующей моей должности. Боюсь, что, когда он впервые встретил нас, он решил, что все мы, включая меня и персонал школы, это крестьяне, которые каким-то образом захватили замок. В его времена для знатного пендрагона было крайне неприлично носить какие-то бесцветные мешки, за которые он принял наши мантии. Что до языка…
— Я могу говорить на языке ваших слуг, если вы пожелаете, госпожа пендрагон, — прервал Мерлин своим низким, звучным голосом. — Однако, почему вы разговариваете с ними, как с равными, когда их стоит наказать за такую наглость, я не могу понять.
МакГонагалл вздохнула и закрыла глаза. Джеймс догадался, что подобное недопонимание длится уже некоторое время.
— Это мои коллеги, а не мои слуги, сэр. Это другое время, как я вынуждена вам постоянно напоминать. Я не пендрагон королевства. Я пендрагон лишь крошечного кусочка земли, который вы полностью можете обозреть с этой башни. Но, да, пожалуйста говорите так, чтобы все вас понимали.
— Как пожелаете, мадам, — ответил Мерлин. — Я полагаю, теперь ваш совет полностью в сборе?
— Это так. Джеймс Поттер, Ральф Дидл, Зейн Уолкер, — сказала директриса, поворачиваясь по очереди к каждому из мальчиков, — этот человек утверждает, что является Мерлином Амброзиусом, вернувшимся в мир людей сквозь время из небытия благодаря совместным усилиям его призрачного ученика и еще пятерых человек. Что вы можете сказать по этому поводу?
Джеймс ответил настолько четко и честно, насколько мог, как получилось так, что три реликвии Мерлина оказались вместе на острове Пещерных Врат. Он был осторожен, рассказывая, к своему стыду, как профессор Джексон пытался защитить мантию и уберечь ее от попадания в пещеру, сорвать план Делакруа, но Джеймс невольно помешал его намерениям.
— Это была моя ошибка, — печально пояснил он. — Ральф и Зейн только помогали мне, потому что я рассказал им обо всем. Я хотел… — он умолк и сглотнул. — Я хотел спасти положение, я думаю. Но я все разрушил. Простите.
Лицо МакГонагалл было спокойным, но непроницаемым, когда Джеймс закончил. Он повесил голову, но секунду спустя почувствовал отцовскую ладонь на своем плече, теплую и тяжелую. Он вздохнул.
Мерлин окинул взглядом собравшихся, затем медленно вздохнул:
— Вижу, план Астрамаддукса нарушил намерения многих, хороших и плохих. Однако, я предполагаю, что после свидетельства этого мальчика больше нет сомнений в моей личности. Позвольте мне повторить, тем не менее, что я, по-видимому, стал предметом весьма мерзкой кампании, оболгавшей меня и опорочившей мою репутацию. Похоже, сейчас бытует мнение, что в свое время я был своенравной и бесчестной личностью, человеком сомнительных связей и бесконечного лукавства. Это не более правдиво, чем перечень добродетелей, приписанных этому злодею Волан-де Морту, которого вы описали мне. От меня не больше зла, чем от сильного ветра. Я убивал лишь тогда, когда не было надежды на раскаяние или исправление. Я собирал дань только с тех, кто заслужил эту плату, и даже тогда треть моих сборов шла бедным и церкви. Я не ужас, к которому обращаются презренные существа, которого вы беспричинно зовете «злом», чье зло — всего лишь жалкая свечка на фоне факелов беззакония, которые я наблюдал в свое время.
— Я не сомневаюсь, что вы верите в это, — заявила МакГонагалл, — но уверена, вы в курсе того, что легенды о самом могущественном в мире волшебнике с темным сердцем появились еще до того, как вы покинули свое время, когда вы еще ходили по земле. Многие жили в страхе перед вами.
— Только те, чьи злоба или невежество привели их к этой ошибке, — проворчал Мерлин. — И даже в этом случае я бы скорее подошел к ним с розгой, чем с мечом.
— Может быть и так, Мерлин, но вы и сами знаете, что вы пробовали себя в искусствах, которые, хоть и были технически дозволены в ваше время, не особо дозволены сейчас. Вы подвергли себя магическим силам, которые отделили вас от всего человечества, силам, к которым, на самом деле, большинство людей не могут прикоснуться и остаться при этом в здравом уме. Вы изменились под воздействием этих сил. Возможно, они даже извратили вас. Даже вы, должно быть, сомневались в ваших собственных суждениях в те времена. Сомнительная мораль Мерлина Амброзиуса была хорошо известна, как и его высокомерное отношение к жизни неволшебников. Вас вполне обоснованно подозревали в том, что вы можете встать на сторону тех, кто желал уничтожить и поработить мир маглов. Я не могу говорить за ваше время, но в нашем — все, кто хочет войны с миром маглов — это наши заклятые враги. Ваша лояльность должна быть доказана, прежде, чем мы позволим вам покинуть этот замок.
— Вы смеете оспаривать мое великодушие? — спросил Мерлин, и голос его был ровным и спокойным. — И предполагать, что я не сумею просто стереть всех вас с земли одним взмахом руки, если захочу?
— Я смею и то, и другое не без оснований, — твердо сказала МакГонагалл. — Ваши мотивы были сомнительны в ваше время, на этом сходятся даже лучшие историки. Вы остаетесь таким и в наше время. А что касается вашей силы, хотя она и кажется грозной, но еще в ваше время источник, из которого вы черпали свои силы, начал иссякать, поскольку земля была укрощена. Не притворяйтесь, что это не было важнейшей причиной для вас уйти из того времени. Вы надеялись вернуться во времена, когда источник земли восстановится, когда ваша сила снова станет безграничной и полной. Но это не то время. Источник еще больше истощился. Ваша сила, возможно, по-прежнему велика, и вы все еще можете победить всех в этой комнате, но это не значит, что вас нельзя остановить иными средствами. В наше время следует осторожнее выбирать союзников, Мерлин.
Лицо Мерлина оставалось неподвижным как камень, когда он взглянул на директрису.
— Я действительно вернулся в темные времена, если пендрагон считает, что простая угроза смерти может поколебать намерения благородного волшебника. Но я вижу, что вы честны в ваших речах, даже если ваши методы такими не являются. Я никогда не клялся в верности кому-либо, чье сердце было направлено против неволшебников. Я действовал, чтобы сохранить баланс между магическим миром и миром маглов, чтобы ни одна из чаш не перевешивала другую, хотя никто и не догадывался о моих истинных мотивах. Я служил всем, но всегда с этой целью в душе. Справедливость — это миф, распространенный среди павшего человечества, но равноправие в битве может быть сохранено, даже если это лишь слабый призрак истинной справедливости.
— Вы хорошо говорите, Мерлин, — сказала директриса, — но вы не обозначили четко ваши намерения. Вы здесь, чтобы сотрудничать с нами или чтобы уничтожить нас?
Впервые на лице Мерлина отразились эмоции. Он закрыл глаза и сжал губы. Его борода лоснилась от чего-то, что Джеймс предположил, было каким-то маслом. Изредка запах его, резкий и пряный, разносился ветром по вершине башни.
— Астрамаддукс заслужил судьбу, которую я предназначил ему, и, пожалуй, даже во сто крат хуже за то, что вернул меня в это время, — он снова открыл глаза и оглядел собравшихся. — Я подхожу к замку, самому роскошному строению, какое я когда-либо видел, наполненному сверкающими лучами солнечного света, но не нахожу ни охраны, ни передового отряда, ни даже слуги, чтобы он наполнил мне ванну или поприветствовал согласно регламенту. Вы встречаете меня без признания моего статуса, без воздаяния хвалы мне, в одежде, более подходящей шутам и пастухам, хотя столы ваши ломятся от явств, а посуда круглая и гладкая, как планеты. Самой госпоже пендрагон не выказывают должного почтения и не преклоняются перед ней, но одевается она, как и ее слуги в бесформенные мешки. А затем, ко всему прочему, моя честь и лояльность подвергаются сомнению, в то время как мне самому приходится сдерживаться, чтобы не потребовать положенную мне дань уважения, поскольку я нахожусь в чужом времени. Воистину, моя миссия превратилась в пыль. Ни один век не будет готов принять меня.
— Возможно, Астрамаддукс и действовал из личной корысти, — согласилась МакГонагалл, слегка наклонившись вперед, — но то, что вы вернулись именно в это время, не может быть ошибкой, Мерлин. Некоторые считали, что вы возглавите восстание против мира маглов, но если вы говорили правду, то вас могло привести сюда само провидение, и вы сможете помочь нам предотвратить трагедию. Даже сейчас, силы хаоса пустили в ход события, которые приведут нас к концу. В этот самый момент среди нас находится человек, магл. Его привели сюда сторонники хаоса, и он сумел преодолеть наши сильнейшие защитные заклинания с помощью некоего средства, которое маглы называют «технологией». У него есть доступ к орудию, называемому «пресса», с помощью которого он может раскрыть тайны магического мира всему человечеству. Только благодаря сохранности этого секрета на протяжении последнего тысячелетия сохранялся баланс сил. Если этот человек и его тайные сообщники преуспеют, они будут злоупотреблять воссоединением магического мира и мира маглов. Они будут основывать новые организации, стремиться к власти и, в конечном итоге, развяжут войну. Вы, более, чем кто-либо, знаете, что бывает в таких случаях. Вы должны помочь нам. Те, кто устраивает этот хаос, ожидают вашей помощи. Пусть же они пожинают то, что хотели посеять в мире, Мерлин. Будьте на нашей стороне.
