— Джиро... Ты...
— Кто тут хочет увести мою жену? Уж не этот ли мелкий? — прозвучало из-за моей спины.
Похоже, у пользователей Хирайшина развивается профессиональная деформация — в любой ситуации заходить сзади. Но на этот раз я был готов и рука, устремившаяся к моей макушке, оказалась перехвачена еще на дальних подступах.
— Помнишь, как ты в в шесть лет заявил: 'Мама, я на тебе женюсь'? Я тогда вздохнул с облегчением, потому что успел сделать это раньше! А ведь у тебя были все шансы!
Минато, ничуть не смущенный захватом, улыбнулся мне, я посмотрел на него снизу вверх... и вдруг подумал: а, собственно, почему я злюсь на этого парня? Что он такого сделал? Защитил деревню, где жили все, кто был ему дорог, свой дом? До последнего сражался с врагом, хотевшим уничтожить его жену и сына? Отдал свою жизнь ради тех, кто доверился ему, попутно наградив своего сына проклятием, которое не смог бы вынести никто другой... но в то же время и огромной силой? Кем бы был Наруто без Девятихвостого? Обычным никому не нужным, не очень умным и не особо старательным парнем, который не хотел даже слышать о том, чтобы учиться? И в его жизни не было бы Какаши, Саске, Сакуры, а один только я... Но кто сказал, что для Наруто это было бы лучше?
Вот стоит передо мной он — человек, который доказал, что тогда не хватало всего лишь маленького шанса, легкой соломинки, чтобы все изменить. Этой соломинкой стала смерть другого, но... такова жизнь. Вот рядом стоит прекраснейшая из женщин, выжившая после освобождения Лиса Несчастий потому, что она не какая-то там джинчуурики, а настоящая Узумаки... Где-то бродит ее сын, получивший совершенное оружие. Стал ли он после этого демоном? Нет, как и мой Наруто. Кто настоящий демон — рыжий или Данзо, отдавший приказ вырезать клан ради глаз и чудом не убивший меня? Кто истинный демон — джинчуурики или шиноби, разоряющий чужие могилы, чтобы вырвать души из посмертия? Демон живет не в животе, а в мозгах. И я — на чужом месте, в чужой жизни, берусь судить и выносить приговор. Может быть, стоит начать с себя?
Я выпустил руку Минато и глухо буркнул:
— Ладно.
— Что? — спросил он
— Можешь сделать это. Разрешаю.
— Что, правда? Можно?
— Да, сказал же!
И мужчина с волосами цвета золотого полуденного солнца ('А Йоко неплохо подошел бы такой цвет!' — вдруг мелькнула мысль) наклонился, протянул руку и потрепал меня по голове. Выпрямился, постоял и с совершенно детской улыбкой спросил:
— Джиро, а можно еще разочек?
— Но-но! Не злоупотребляй! — отозвался я и заерзал на стуле, пытаясь отодвинуться понадежнее.
Стол, который я предсказуемо при этом зацепил, дернулся, тарелка звякнула и Кушина, прекратив любоваться картиной моего унижения, встрепенулась.
— Так, хватит меня обсуждать. Я вышла замуж за любимого мужчину, который мне это предложил. Так что прости, Джиро, но у твоего отца было восемь лет форы, — улыбнувшись, сказала она. — А теперь садитесь есть. Менма, мы долго будем ждать?!
Из-за двери в комнату донеслось бурчание. Оно было довольно-таки неразборчивым, но общее пожелание: 'Да отвалите вы все от меня!' все желающие могли разобрать вполне отчетливо. И эти желающие появились...
Кушина одним прыжком метнулась к двери и толкнула ее. Дверь не поддалась.
— Ах, ты еще и запираться будешь! — рыкнула она и, недолго думая, ударила ногой прямо в дверь.
В комнате раздался грохот, будто рушилась гора вещей, а сама дверь предсказуемо рухнула на пол.
— А ну быстро за стол! — рявкнула старательная домохозяйка и шагнула было в темную комнату.
Но я, мимолетно восхитившись непредсказуемым характером принцессы клана Узумаки, быстро подошел к ней и положил руку ей на плечо.
— Подожди... Не нужно его ругать, позволь мне с ним поговорить. Я думаю, мы лучше поймем друг друга.
Ее плечо вздрогнуло под моей рукой, а затем она, не оборачиваясь, произнесла:
— Вы действительно очень изменились за это время...
— Да, мы правда изменились. И я обязательно тебе все расскажу. Только не сегодня... мама.
Я прижался к ней и обнял. Под моими руками расслаблялись мышцы живой и здоровой Кушины Узумаки, а у меня внутри все переворачивалось. Но я все же нашел в себе силы оторваться от ее спины, аккуратно отодвинуть ее из дверного проема и шагнуть в темноту...
Наруто сидел в углу, спрятав лицо в коленях. Всю мебель в комнате он стащил к двери, сотворив из нее баррикаду, которая не стала преградой даже слабой и беззащитной (и как у меня язык-то повернулся?..) девушки, поэтому про обстановку здесь сказать ничего было уже невозможно. Жаль — комната многое говорит о человеке. Наверное, именно поэтому в моем жилище на Узушио ничего, кроме кровати, нет? Мдя...
Я подошел к нему, присел на корточки рядом и тяжело вздохнул:
— Ну и что это значит?
— Айдо, ты не понимаешь! — горячо зашептал он. — Это все ненастоящее! Мои родители герои и они умерли, спасая деревню и меня от Лиса!А это все вранье! И они на самом деле не мои мама и папа, и мы с тобой не братья! Это все подделка!
Я снова тяжело вздохнул. И положил ладонь ему на локоть.
— Наруто... может быть и так, хотя откуда тебе знать? Иногда то, что мы считаем ложью, на самом деле правда. Но скажи, неужели ты никогда не хотел семью? Чтобы у тебя были родители? Чтобы я... был твоим братом?
Джинчуурики слегка дернулся, а потом в упор посмотрел на меня.
— Больше всего на свете, — тихо проговорил он.
— Ну так у тебя есть шанс почувствовать, каково это. Может быть, на самом деле я — никудышный родственник. Как ты еще об этом узнал бы? Все равно это не навсегда... Так что идем, не капризничай.
Я дернул его за руку, вставая, и он поднялся вместе со мной. Мы уже шагнули к двери, когда я слегка придержал его.
— И, Наруто...
— Что?
— Если ты обидишь Кушину, я сварю рамен из Лисьих окорочков, а тебя пущу на приправу к нему. И мне будет все равно, как ее будут называть — наруто или менма, я их одинаково ненавижу. То ли дело двойная порция свинины... Все понятно? — сказал я, ласково ему улыбнулся и, не дожидаясь ответа, прошел в гостиную, где меня уже ждал накрытый стол...
...Я отвалился на спинку стула, сыто отдуваясь. Кушина мыла посуду. Минато с веселым удивлением окинул взглядом меня, а затем немаленьких размеров кастрюлю. Я расплылся в довольной гримасе — счастливый ты, батя, человек, тебе не дано узнать, что, когда сталкиваешься с вкусной домашней едой так же часто, как я, учишься преодолевать законы физики. Да Уроборос по сравнению со мной — младенец, он и половины своего хвоста не съел, а я при желании, наверное, смету кучу еды, равную моему собственному весу!
Наруто хмуро ковырялся в своей тарелке, но за время ужина мы втроем молчаливо договорились его не трогать.
Несостоявшийся Четвертый Хокаге (я почему-то уверен — он ни капли об этом не жалеет) легко поднялся из-за стола.
— Ладно, ребята, уже действительно очень поздно. Нам завтра на миссию...
— Кстати, а можно и я с вами? Я немного отвлекся, пока вы это обсуждали.
Я многозначительно посмотрел на Минато. Он едва заметно стрельнул глазами в сторону жены, но ответил очень неожиданно.
— Нет, Джиро. Тебя ждет твой наставник, а ты к нему, наверное, так и не ходил все время пока нас не было.
Тяжелая артиллерия не помогла.
— Но... — попытался было возразить я. Мне не позволили.
— Джиро, — сказала Кушина, развернувшись к нам. — Я понимаю, что тебе сложно, да и не все приятно, наверное. Твой наставник действительно... очень особенный шиноби. Но он тебя очень хвалил! Он говорил, что еще немного и у тебя все получится. Нужно только чуть-чуть постараться и ты сможешь освоить настоящее Шосен-дзюцу!
От таких новостей рот захлопнулся на полуслове а правый глаз немного задергался. После увиденного и услышанного вчера и сегодня я как-то не испытывал иллюзий о месте своего двойника в здешней табели о рангах, но Шосен, который я освоил в девять лет?! Шосен, бл!..
Убедившись, что бунт подавлен, Минато оглядел меня, слегка кивнул и повернулся к Кушине.
— Дорогая, я вижу, ты сильно устала. Не пойти ли нам тоже как следует отдохнуть? Только, раз парни дома, звуковой барьер нужно поставить. Помнится, ты говорила, что я храплю во сне?..
Минато не отводил взгляд от Кушины, как-то по-особенному улыбался и смотрел на нее как на... как на... Срочно взять несколько уроков у родного отца!!!
— Барьер поставь лучше ты, — мурлыкнула девушка в ответ и шагнула к нему. А я резко почувствовал, что мне здесь не место. — Ты же помнишь, что я только три года как вернула контроль над чакрой после... того и до сих пор не могу уверенно использовать техники. Барьер может упасть в самый неподходящий момент!
— Извинитемнепораспокойнойночи! — на одном дыхании выпалил я, вывернулся из-за стола и рванул в свою комнату, изо всех сил хлопнув дверью и подавив желание забаррикадироваться подобно Наруто. Но напоследок я все же увидел, как Минато и Кушина переглянулись и захихикали мне вслед, как два подростка.
В комнате я просто стянул с себя одежду и рухнул на кровать. Свет включать не стал. Почему-то, вопреки собственным недавним мыслям, смотреть на комнату моего двойника не хотелось. Не знаю почему... Впрочем, не буду врать самому себе — знаю. Было страшно. Страшно, что он окажется таким же, как и я...
Единственное, что я сделал — уже почти заснув, опустил руку и пошарил по полу. Он оказался именно там, где я и ожидал — седьмая доска от окна, двадцать третья от двери. Деревяшка не была прибита к полу, а дырки от гвоздей были аккуратно замазаны и закрашены. Я довольно улыбнулся — тайник был обустроен точно так же, как и у меня дома, а то, что Джиро там хранит, скажет мне о нем все. Ведь того, что держу там я, здесь просто не может быть.
Я еще немного подвигал ладонью, а потом разочарованно закрыл глаза — в нише, как раз подходящей по размерам под стандартный свиток запечатывания, ничего не было...
Глава 40.
Вокруг простиралась все та же старая добрая Коноха — знакомая и незнакомая одновременно. В этой версии реальности деревня, видимо, не переживала катаклизмов, выпавших на ее долю в моем мире — тут не было ни нападения Орочимару, ни визита Нагато, ни иных событий, вроде атаки мертвецов или массированного минирования деревни, о которых я только слышал. При такой нежной и трепетной любви к строгому соблюдению архитектурного правила: 'Никаких правил!' разрушенные здания неизбежно отстраиваются потом немного другими. И сейчас я медленно шел мимо домов, которые уже давным-давно не существовали, по переулкам, впоследствии застроенным сплошь и где было так удобно прятаться от приютских воспитателей... В общем, в округе было что вспомнить, но вот только в данный момент ничего из этого меня не волновало. Передо мной впервые с тех самых пор, как я стал шиноби и, казалось бы, наконец нашел так долго искомый смысл жизни, во весь рост, как перед каким-то интеллигентом, замаячили вопросы: 'Кто виноват?' и 'Что делать?' с ясно просматриваемым в итоге ответом: 'Мы все умрем!'. Потому что моих печатей больше со мной не было...
...Сегодняшнее утро началось замечательно. Я проснулся от того, что в дверь моей комнаты постучали:
— Джиро, пора вставать! Завтрак уже готов!
Кушина встала раньше и уже успела о нас побеспокоиться. Я улыбнулся, не открывая глаз — сбывались детские наивные мечты. Даже 'Джиро' не смогло испортить мне настроение и, клянусь, мало какое начало дня приносило мне столько счастья! Ну разве то, когда мы с Таюей ночью забыли закрыть окно, а утром морской бриз перемешал наши волосы на подушке. Правда, перед жителями острова за незакрытое окно было потом немного стыдно...
Пока я предавался воспоминаниям, за дверью устали ждать. В голосе Кушины прорезалось рычание:
— Но если, упаси тебя Ками, твоя порция остынет!..
Я мгновенно вспомнил, чем в этом доме оканчивается праздник непослушания, даже еще полностью не проснувшись, выпрыгнул из кровати к двери и распахнул ее.
— Доброе утро! Я сейча-а-а-с!
Удержать зевок я все же не смог, но мое хамство осталось незамеченным. Красноволосая девушка, которая до сих пор оставалась девушкой, несмотря на замужество, двоих детей и возраст около тридцати пяти лет (по понятным причинам уточнять я опасался), удивленно разглядывала меня. Ее взгляд опускался все ниже... и ниже... и ниже... И я, посмотрев вниз вслед за ней, обнаружил, что я стою в одних трусах! Вот же черт! Я забыл запереть дверь! Кто-то ночью пришел и меня раздел! Позаботились обо мне... Но все равно — блин!
— Я... это... извини... Не ожидал, что в доме еще кто-то есть...
Я начал нести какую-то абсолютно ахинеистую чушь, медленно отодвигаясь назад и стараясь не покраснеть. Но сбежать я не успел.
— Джиро, — сказала Кушина и ее голос стал как-то уж чересчур ласковым и заботливым. — Ты опять себя разрисовал?
Ее слова настолько не соответствовали тому, чего я ждал, что они просто выпали из моего восприятия.
— Ч-чего?.. — тупо переспросил я.
— Джиро... вот это.
Она провела пальцем по моей груди от ключицы до нижних ребер. Но действие, которое в другой ситуации стало бы причиной бури эмоций оставило меня полностью равнодушным. Потому что я наконец-то удосужился внимательно себя осмотреть. И сразу стали понятны причины странных взглядов на меня в бане. Не сказали — примелькалось, наверное... Причины, по которым я уже два дня не пользовался ни одним фуин, хотя раньше без них себя не мыслил. Мои печати, к которым я настолько привык, что уже перестал замечать, перестали быть печатями. Они превратились в один сплошной абстрактный узор, не имеющий никакого смысла. Молча таращился на этот чернильный хаос, тщетно пытаясь обнаружить в нем хотя бы контуры таких знакомых и родных мне символов — 'скорость', 'сила', 'жизнь'. И не мог.
Кушина шагнула впереди обняла меня, притиснув к груди. И бездна, разверзшаяся под моими ногами вдруг начала отступать.
— Джиро, мы ведь говорили с тобой об этом, помнишь? Мне очень, очень жаль, но ты неспособен использовать фуин. Я понимаю, что в это трудно поверить, но, наверное, это Лис так повлиял , когда я была беременна тобой. Прости меня, пожалуйста!
Она отстранилась и посмотрела мне в глаза, не убирая ладоней с моих плеч.
— Но ничего страшного, фуин — это всего лишь одно из многих разновидностей искусства шиноби! Позанимаешься немного с наставником, потренируешь контроль, а потом и твой отец тебя чему-нибудь научит! Договорились?!
Я, не задумываясь, кивал на каждую ее фразу, особо не вслушиваясь. Потому что все это время я пытался запечататься в Хирайшин. Биджу с ними, с метками, должен получиться хотя бы первый шаг. Хирайшин предсказуемо не работал.
Кушина положила руку мне на грудь, провела ею вдоль полос, бывших когда-то печатями, ненароком меня пощекотав, и посмотрела на ладонь. Она была чистой.
— А в этот раз ты неплохие чернила придумал, совсем не пачкаются. Расскажешь, как сделал, а то мне тренироваться нужно?
