Но главная битва развернулась на самом верху. Там шла битва за КОНЦЕПЦИЮ.
Несмотря на провозглашенный конец 'холодной войны' и начало сотрудничества между СССР и США, на самом деле отношения потеплели не на много. Совместные базы, совместное дежурство систем ПКО и станций слежения, согласование некоторых спорных вопросов, обмен некоторой информацией — и, пожалуй, все.
Информация о столкновениях с мехами и АКИ 'Эскадрона смерти' была выдана в полном объеме и СССР, и США. Фотографии, киносъемка, технические отчеты первичного осмотра, рапорты и показания очевидцев, некоторые образцы с поля боя — всего этого было в избытке. Куда меньше информации было об исследованиях, хотя постоянный обмен новыми данными был постоянен, и этот поток данных тек в обе стороны. Но вот о новых разработках обе стороны предпочитали знакомить друг друга только на минимально-необходимом уровне. Из-за этого концепция применения мехов обеих стран строилась независимо друг от друга.
Эксперты в США были в полном восторге от тяжелых и штурмовых машин. Анализ боев около Мюнхена и в Берлине, отчаянная оборона 'Союза' и засада у реки — везде тяжелые машины являлись наиболее устойчивой единицей, вокруг которой строилась оборона и атака. Гигантская огневая мощь, чудовищная устойчивость, ужасающий психологический эффект. Да и кадры кинохроники были весьма красноречивы — на них то и дело мелькали кадры, как тяжелый мех за несколько секунд превращает дом в кучу мусора, одним залпом выводит из строя несколько танков и идет, начхав на кучу попаданий из самого разнообразного оружия. Минусы же предполагалось компенсировать применением мехов в составе механизированных групп, в состав которых должны были входить танки и мотопехота. Поэтому основу мехподразделений США предполагалось составлять из тяжелых машин.
Но тут свое веское слово сказали те, кто планировал и проводил освобождение заложников в Тегеране. И те, кто благодаря этой операции остался в живых. Они четко дали понять, что спецназу нужны легкие, маневренные машины. Такие, как тот 'Страус', что поддерживал группу рейнджеров во время захвата посольства и последующей эвакуации. И им все равно, что этот мех называется 'Саранча' — если он выглядит, как страус, носится, как страус и имеет такую же походку, как страус — то и быть ему 'Страусом'. Мнение это прозвучало весьма громко и весомо (то есть его поддержали несколько очень важных людей и корпораций), и с ним были вынуждены считаться.
А в СССР был свой, особый взгляд на вопрос конструкции и применения мехов. Конструкция, разработанная во Внутренней Сфере, была признана не очень удачной. Прозвучало это как гром среди ясного неба. Нате вам. Конструкция, которая прошла через горнила множество войн; которая была отшлифована столетиями; которая была признана экспертами куда более технически сведущими — признана неудачной? Многие в ответ на это покрутили пальцем у виска. Но советские конструкторы уперлись рогом, и добились одобрения своего собственного проекта, который не имел с привычными мехами практически ничего общего. Кодовое обозначение проекта было 'Индигирка', но все его называли совсем иначе. Обычно его называли 'Таракан'...
Кусочек.
Томас Гроссман был на летном поле, когда все началось. Через ворота в космопорт начал втягиваться конвой. Следы взрывов и огня, плюс отсутствие нескольких машин, еще несколько на буксире. Отсюда вывод — опять нарвались. Предупрежденные заранее медики шустро утаскивали раненых, техники на глазок — по внешнему виду, и по рассказам экипажей сортировали технику для ремонта по боксам. Пехотинцы спрыгивали с брони и тут же раздевались — хотя погода была не жаркая, но из-за шлема и бронежилета все были мокрыми. Да и напряжение боя сказалось.
Гроссман был зол. Из-за ранения Грегерсона старшим офицером автоматически становился он. Правда, у него было подозрение, что это не на долго. Сразу после доклада медика ему придется связываться с герцогом Кентом и докладывать обстановку. А герцог почти наверняка тут же утвердит главным своего нового любимчика — Майделя. А тот, ничего не зная о положении на базе и блокпостах, мог наворотить таких дел... Куда там местным партизанам до командира-самодура!
То, что два транспортера, ехавшие самыми последними, въехали в стоящий за оградой 'Союз', сначала прошло мимо внимания не только Гроссмана, но и всех остальных. Кстати, тот факт, что люк на дропе был открыт, было грубейшим нарушением целой кучи инструкций. Хотя открылся он только перед траспортерами, и за ними же сразу закрылся. А через полтора часа — началось.
Дроп вдруг окутался клубами пара. Это означало, что экипаж начал прокачку и проверку целостности сопел ориентации. В принципе, ничего странного, такую процедуру периодически проводили на всех дропах, и 'Союз' тоже, но не сегодня. Затем зашевелились турели — стрелки проверяли системы наведения. Тоже ничего странного, турели периодически дергались у каждого дропа. А затем 'Союз' окутался огнем.
Лазеры и РРС ударили по ближайшим ангарам, стоящему возле ограды 'Леопарду' и блокпосту на входе. Ракеты из пусковой установки устремились к вышке связи. Не долетели — слишком далеко, досталось нескольким техникам, которые шли через взлетное поле. Ангар загорелся. Блокпост под ударом плазмы превратился в братскую могилу для дежурного отделения. Броню 'Леопарда' покрыли выбоины и шрамы. А 'Союз', нанесший предательский удар, тем временем медленно поднимался вверх, балансируя на струях плазмы. Через несколько секунд дроп поднялся слишком высоко, и огонь с него прекратился. Внизу все застилал черный дым, поднимающийся от горящих блокпоста и ангара. А 'Союз' улетал, все быстрее набирая скорость и высоту. На высоте в несколько километров от бока дропа отделилась маленькая, почти незаметная черточка и камнем полетела обратно, вниз, к земле. Только ее никто не заметил.
Предупрежденный 'Леопард', висящий на орбите, попытался его перехватить, но несколько выстрелов охладили его пыл. 'Союз' имел и броню толще, и вооружения больше. Не так чтобы сильно больше, но влезать в бой для более слабого 'Леопарда' это было самоубийством. Не собьют, так покалечат до состояния 'пристрелить, чтоб не мучился, и на свалку'.
На земле тем временем Гроссман подводил итоги. Разбит пустой ангар (совсем придурки они, что ли, размещать что-то в крайнем, ближайшем к ограде, ангаре?). Уничтожен КПП на въезде, погибли пять человек. Три техника убиты, десяток ранено. Слегка поцарапало броню у дропа. А вот тот факт, что местные ухитрились угнать дроп... причем ЕГО ДРОП! Это вызывало у Томаса глухую ненависть. Таких пощечин 'Черные воины' прощать не собирались. Но как оказалось, это было еще не все. Наоборот, все только начиналось.
От висевшего в космосе 'Леопарда' пришло сообщение о дальнейших действиях сбежавшего дропа. Выслушав его, Гроссман на минуту натурально 'завис', а затем рванул к коммуникационной вышке, попутно выкрикивая приказы в рацию.
Разведгруппа капитана Михаила Долова отдыхала. После недели постоянного хождения вокруг космопорта и блокпостов группе разрешили сутки отдыха. К тому же к ночи должны были подкинуть кое-какой груз: продовольствие и мины, в основном. Отмахав от дороги почти пять километров, разведчики устроились среди скал. Со стороны их видно не было, посторонний наблюдатель увидел бы только кучу камней. Да и сверху заметить их было сложно, часть камней стояли под наклоном, прикрывая людей. Но вот внутри этого нагромождения была неплохая расчищенная площадка, на которой с комфортом расположились люди.
Большинство разведчиков использовало свободное время для того, чтобы выспаться. Несколько человек не спеша приводили в порядок потрепанное обмундирование, попутно разговаривая и травя байки и разные случаи из жизни. Сам же Михаил не спеша разбирал и чистил свою винтовку. Не из нужды, а просто так. Нравилась ему эта неторопливая, обстоятельная процедура, навевающая покой и умиротворение. Поэтому он не торопился, растягивая удовольствие.
Но благодушное настроение разом пропало, когда со стороны дороги донеслись звуки боя. Серьезного боя, с применением тяжелого вооружения. Многочисленные взрывы и перестук орудий доносился до их укрытия отчетливо, несмотря на расстояние. Удивленный, капитан быстро собрал свое оружие и попытался понять, в чем дело. В этом районе 'работала' только его группа, и ни о каких других он не слышал. Тогда что же происходит на дороге? В звуки боя стали вслушиваться и остальные, спящие бойцы стали хором просыпаться и тихонько тянуться к оружию. Но вокруг укрытия было тихо. Спустя примерно минуту после начала шум боя начал затихать и вскоре пропал совсем.
— Командир, в чем дело? — тихо спросил Долова Вернер, его напарник по жарким казахстанским степям.
— Не знаю, Отто, не знаю. Проверим?
Отто замолчал и задумался. Но тут проявился второй напарник по их боевой тройке — Маккензи. Он тихо спросил:
— Утром по дороге прошла колонна техники с мехами. Может, это ее?
Все дружно посмотрели друг на друга. После чего все трое синхронно подхватили свое оружие и снаряжение и двинулись к выходу. Оставшиеся шесть человек повторили их движения через несколько секунд. Спустя минуту на пятачке, где раньше отдыхало девять человек, не осталось никого.
До дороги добрались только через два часа. На подходе Долов остановился и прислушался. Стояла тишина, а вот в воздухе отчетливо воняло. Воняло взрывчаткой и дымом. Подчиняясь его безмолвным приказам, первая тройка с рацией осталась на месте. Они должны будут организовать секрет и следить за эфиром. Вторая тройка развернулась и нырнула в каменные россыпи, почти сразу скрывшись из виду. Они должны были прикрывать тройку Долова. А сам капитан направился к дороге. Сзади, образуя треугольник, шли Отто и Ричард.
Быстрый осмотр места занял всего минуту. Имело место нападение на колонну техники. Довольно грамотное нападение. Колонну подстерегли около поворота, где техника должна снизить скорость, и обстреляли ракетами. Повсюду на дороге и около были мелкие воронки от ракет и черные проплешины от сгоревшей огнесмеси. Результативно отстрелялись, на дороге остались стоять сгоревший ховер и обгоревший танк. Судя по следам, еще несколько машин получили повреждения, но их утащили на буксире. На дороге были следы крови, обрывки обмундирования и остатки ИПП — кому-то во время обстрела не повезло, но тел не было.
Судя по следам, в колонне были танки, БТРы и мехи. Обстреляли их с расстояния примерно 200 метров, из-за камней. Точнее, где когда-то были камни, довольно много и приличного размера. Сейчас от дороги до позиции тянулся 'лунный пейзаж', все было изрыто воронками от ракет и снарядов и располосовано лазерами. Самый большой камень не превышал по размерам кулака. И что было интересно, не было никаких следов нападавших. Возникало ощущение, что ракеты материализовались прямо на месте и сами по себе выстрелили. Бред какой-то. И Долов, поколебавшись, вызвал вторую тройку и дал ей отмашку на более тщательный осмотр.
Но осмотр загадок только добавил. Нашли кусок установки РБД, разорванный и искореженный, отброшенный взрывом далеко в сторону. Нашли куски металла, пластика и остатки креплений на местах установки РБД. И никаких следов нападавших. Следов конвоя — море, любые и в любом количестве. И техника, и мехи, и люди — все было. На на дороге россыпи гильз от самого разного оружия. А вокруг огневой позиции — ни одного, даже самого завалящего следа от людей не было.
С обстрелом более-менее было понятно, на куске направляющей был закреплен кусок электронного блока. Подключенный к электроспуску, он, видимо, позволял открыть огонь дистанционно, по радио. Вполне нормальное решение, они и сами нечто подобное состряпали в свое время. Вот только изнутри на блоке осталась часть маркировки, и согласно ней этот блок сделали не абы где, а в ЛСМ. А оттуда на Заимку ничего подобного не ввозилось. Ну, разве что бралось в виде трофеев у всяких залетных. Все, что так или иначе касалось оружия, либо делалось на месте, либо проходило через местного макграфа, т.е. было производства Штайнера. В том числе и электроника. Но про такие блоки им ничего не говорили.
Осталось загадкой полное отсутствие следов тех, кто эти пусковые устанавливал. Ни следов на земле, ни укупорок или ящиков, ни следов привала. А пройти по местной гальке и не наследить было нереально. Не феи же тут порхали, а шло несколько человек, причем с немаленьким грузом. Но — ничего. Словно нападавшие сошли с небес, аккуратно расставили уже собранные и заряженные пусковые, полюбовались получившейся икебаной и также спокойно вознеслись обратно. А ведь все вокруг обшаривали парни из второй тройки, спецы из 'Борогоза'. Для которых местные горы — дом родной. И которые обшарили все вокруг на совесть, даже все подходящие камни перевернули и проверили.
Так ничего не поняв, Долов все тщательно записал на портативную видеокамеру и дал команду на отход. Но, пройдя с километр, он разделил свой отряд. Две тройки налегке побежали в сторону космопорта, а оставшаяся — двинулась обратно на точку встречи. Ждать и докладывать. Вот только добежать до космопорта никто не смог. Согласитесь, что трудно бегать, когда тебе на голову падает что-то тяжелое. А в данном случае именно так и произошло.
— Повторяю! Говорит Гроссман, код опознания HJG45278996! 'Союз' захвачен! Повторяю, 'Союз' захвачен! На нем местные диверсанты!
Гроссман стоял посреди диспетчерской и смотрел на данные, которые выводил на экран висящий в космосе 'Леопард'. Его компьютер непрерывно посылал запись направленной антенной в область предполагаемого появления прыгуна. Пока там было пусто, а в эту область летел захваченный 'Союз'. И наверняка не для того, чтобы пожелать пребывающим доброго утра.
Гроссмана мучили два классических вопроса — кто виноват и что делать. О том, что прилетит прыгун, знало довольно много народу. Но вот точное время прибытия и — самое главное! — прыжковую точку знали всего трое. Сам Гроссман, герцог Кент и его зам, Грегерсон. И все. Гроссман в себе был абсолютно уверен, эти данные он хранил исключительно в голове. Ни на бумаге, ни в компьютере их не было. Значит, утечка была со стороны Кента и его зама. Но как тогда о этой информации узнали местные? От кого? Или об этом уже знают все поголовно? Насколько помнил Томас, местные могли захватить в плен всего несколько человек. По крайней мере, за все время боев они не смогли обнаружить тела всего пяти человек. Остальные были найдены и идентифицированы, либо были четкие доказательства, что эти люди мертвы. К примеру, что весь экипаж 'Страйкера' был уничтожен попаданием лазера с меха. Вот только его маленькая разведывательная сеть, состоящая из нескольких человек и собирающая всевозможные слухи и болтовню, ничего подобного не докладывала. Да, что прыгун прилетит, это многие знали, но место и время — нет. Хотя знать хотели бы многие, да.
И еще один важный вопрос занимал его разум. Как местные диверсанты смогли так четко провернуть эту операцию? Захватить дроп, да так, чтобы никто ничего не заметил. И возможно, с поддержкой изнутри. Кто-то же открыл им люк! Знать бы, специально или дежурного сумели обмануть. Сразу, без раскачки, начать подготовку к старту, провести ее без сбоев, за установленное время, нормально взлететь... Пока перебили или захватили экипаж, пока раскачегарили реактор, пока провели проверку и начали запуск — а время-то идет, часа два как минимум для этого всего надо. А они за полтора часа справились, шустрики. Значит, знали они много. И такое ощущение, что они знали все, начиная от расположения каждого человека в дропе и заканчивая всеми кодами для опознания и запуска всех систем. А это уже показатель. Либо местные настолько крутые спецы, что могут справиться с прибывшими одной левой и не напрягаясь, либо кто-то им слил просто море информации. Причем зачастую такую, которую большинство людей (и он сам) не знает. Например, коды для быстрого запуска двигателей дропа знают всего три человека — капитан, старпом и главный механик. И все! Остальным это просто ни к чему. А тут был именно быстрый запуск. Наводит на очень печальные мысли.
