Собеседница сжалась, прижала уши к голове, попыталась освободить мордочку...
— И...? — Макинтош поторопил хищницу.
— Я... — по щекам Алу побежали крупные слезинки, оставляя на короткой шерстке влажные дорожки. — Я тоже хочу щенят...
Примечание к части
Вот как-то так.
Не судите строго...
Жду отзывов.
Прошу обратить внимание на рассказ "Зверомир". Автору важно ваше мнение.
ЧЕРНАЯ ПОЛОСА
ЧЕРНАЯ ПОЛОСА.
В большом каменном гроте, расположенном в глубине невысокой горы на востоке от Кантерлота, несмотря на глубокую ночь царила суета. Молодые перепончатокрылые жеребцы и кобылы развешивали магические светильники на высоких отвесных стенах, между приземистыми одноэтажными круглыми домиками, похожими на большие пряники, сложенные из каменных блоков, натягивались гирлянды из ночных цветов, на площади перед окруженной высокой стеной башней выстроился в две шеренги почетный караул из самых сильных и искусных воинов клана. В маленьких окошках домов горел тусклый свет, на деревянных дверях висели щиты с изображением полумесяца и головы аликорна, мерцающие на периферии фонарики, поднимающиеся от самого пола и до небольшого отверстия в потолке, напоминали далекие звезды. В воздухе поселения ночных пегасов ощущалось напряженное радостное ожидание...
Миновав туннель, проложенный в толще камня более тысячи лет назад, принцесса Луна вошла в грот в тот самый момент, когда ночное светило висело ровно над башней местного лорда, заливая ее через отверстие в потолке почти материальным серебряным светом, делая окружающее пространство визуально еще более темным, нежели было на самом деле, благодаря чему даже глаза покровительницы снов в первые секунды видели только тысячи тусклых огоньков, парящих во мраке. Она была одета в посеребренный нагрудник, метко обозванный учеником "бронелифчиком", кольчужную юбку с широкими полосами темно-синего шелка, спускающимися до колен спереди и сзади, наручи и поножи, а так же зубчатый обруч серебряной короны без драгоценных камней. На поясе висели две изогнутые рукояти мечей, отлитые из матово-черного металла и являющиеся сложнейшими артефактами, цена которых равнялась стоимости всего имущества ночного народа.
Следом за темно-синей аликорном, грива и хвост которой развевались на неощутимом ветру и напоминали кусочки ночного неба, запутавшегося в шелковистых волосах смертной богини, из туннеля бесшумными тенями вышли четыре перепончатокрылых кобылы, одетые (или раздетые?) схожим с принцессой образом, а так же четверо жеребцов, облаченных в чешуйчатые жилеты, надетые поверх облегающих черных трико, с легкими элементами наплечной и набедренной брони. Ночные пегасы были вооружены длинными кинжалами, шипованными кастетами, метательными ножами, дротиками, дымовыми шашками, шелковыми шнурками... Эти пони в большей степени были убийцами, а не воинами.
Полурасправив крылья и высоко подняв голову, Луна неспешно прошествовала по дороге, ведущей к крепости лорда, благосклонно кивая на приветствия подданных, искренне радующихся возвращению госпожи. Праздничные одеяния перепончатокрылых пони могли бы быть восприняты слишком откровенными с точки зрения других жителей Эквестрии, так как состояли из коротких жилетов и юбок, безрукавок и шорт, сшитых из очень тонкой и невесомой ткани, а в ряде случаев платья кобылок напоминали несколько широких лент, обвивающих стройные и гибкие тела крест накрест. При этом грань, за которой начиналась вульгарная пошлость, не пересекалась, так как несмотря ни на что, ткань прикрывала все, что необходимо...
— Принцесса!
— Мать ночи!
— Ваше высочество...
Жеребята подбрасывали вверх горсти лепестков лаванды, бутоны кувшинок и иные цветы, которые плотным ковром ложились под изящные копытца покровительницы снов. Тускло светящиеся желтым глаза, в которых отчетливо выделялись вертикальные зрачки, с жадностью следили за каждым плавным движением крылато-рогатой пони, на губах которой играла легкая приветливая и несколько игривая улыбка.
Что бы не говорила Селестия, но большинство пони Эквестрии если не побаивались, то хотя бы опасались принцессу ночи. Это не отменяло их восхищения темно-синей аликорном (что во снах воплощалось в самые разнообразные фантазии с непредсказуемыми сценариями), однако лишь здесь она ощущала искреннее обожание, не замутненное никакими иными эмоциями. На грани сознания даже промелькнула мысль о том, что эта ночь будет слишком короткой, чтобы вволю насладиться этим приятным чувством.
"Но сперва дела".
Одернула себя младшая из венценосных сестер. Остановившись в воротах, она грациозно развернулась к притихшей толпе, мысленно отмечая тот факт, что ночных пегасов за тысячу лет стало гораздо меньше, чем было когда-то.
Медленно расправив крылья во всю ширь, разведя в стороны руки, будто бы желала обнять всех присутствующих, покровительница снов набрала в грудь побольше воздуха и, посмотрев вверх, на столб серебряного света, посылаемого ночным светилом, произнесла усиленным магией голосом всего два слова:
— Я дома.
В следующую секунду своды грота огласил ликующий рев сотен глоток, а к потолку взлетели облака выпущенных из банок светлячков, начавших кружиться в бешенном танце, рассыпая невесомую пыльцу. Жеребцы и кобылы всех возрастов впали в неистовство, ощущая первобытный суеверный трепет перед силой, заполняющей все свободное пространство словно густой невидимый туман.
...
Тронный зал лорда клана ночных пегасов выглядел как широкое прямоугольное помещение, вдоль боковых стен которого размещались стойки с разнообразным оружием, над которыми висели всевозможные щиты. Алая ковровая дорожка вела от входных дверей до каменного кресла-трона, расположенного на небольшом возвышении, по обеим сторонам от которого на треножниках стояли каменные же чаши, заполненные горючей смесью, дающей синее пламя.
На троне сидел даже на вид старый жеребец, одетый только в широкие черные штаны с широким ремнем и амулет в виде диска луны, висящий на толстой серебряной цепи, обхватывающей шею. Несмотря на возраст, отразившийся сединой в гриве и морщинами на морде, его тело бугрилось жгутами упругих мышц, при каждом движении перекатывающихся под шкурой будто каменные валуны, а яркие желтые глаза сияли словно два прожектора, выдавая немалую магическую мощь, клокочущую внутри смертной оболочки.
Справа и слева от главы клана ночных пегасов, кутаясь в собственные крылья как в плащи, молча стояли члены его семьи: дети, внуки, правнуки. Их головы были опущены, руки покоились вдоль тел, весь вид же буквально кричал о смирении и готовности принять свою судьбу.
— Ваше высочество. — низким, хриплым голосом произнес перепончатокрылый лорд, поднявшись с трона только для того, чтобы опуститься на одно колено и склониться в поклоне. — Всю вину за произошедшее я беру на себя. Остальные были вынуждены следовать моей воле, подчиняясь праву сильного.
— Оставьте нас. — звякнул сталью голос Луны, заставив подданных вздрогнуть.
Свита принцессы подчинилась не мешкая, скрывшись в коридоре перед тронным залом, семья старого жеребца же задержалась, бросая неуверенные взгляды на патриарха.
— Вы не слышали приказ? — яростно пророкотал жеребец, так и не сменивший своей преклоненной позы. — Пошли вон!
На этот раз оклик подействовал и молодые (и не очень молодые) перепончатокрылые пони метнулись к выходу. Когда же в тронном зале остались лишь двое, створки тяжелых дверей захлопнулись, отделяя их от внешнего мира.
— Простите их невежество, госпожа. — виновато произнес старик. — Молодые поколения слишком долго жили под светом солнца и им еще надлежит узнать, что значит сияние луны и воля матери ночи.
— Ты родился позже моего изгнания, но все же помнишь старые традиции. — заметила покровительница снов, начав неспешно приближаться к своему собеседнику.
— Мой отец учил меня так, чтобы ему не было стыдно. — грустно улыбнулся лорд ночных пегасов. — Увы, я не унаследовал его преподавательского таланта.
— Его верности ты тоже не унаследовал. — холодно заметила крылато-рогатая кобыла, остановившись в двух шагах от жеребца. — Или же попытаешься оправдаться?
Вздрогнув, будто от удара, глава клана ночных пегасов поднялся на ноги и, выпрямившись в полный рост, расправил плечи и раскрыл крылья, после чего твердо заявил:
— Я делал то, что было необходимо. Я готов понести наказание за свои проступки. Я вновь пойду на преступление, если того потребует выживание моего клана.
Легкая улыбка тронула губы Луны, но в ее глазах, зрачки которых вытянулись в вертикальные щелки, проступила печаль. Вытянув в стороны руки, темно-синяя аликорн при помощи телекинеза притянула к себе два изогнутых меча, на рукоятях которых сомкнулись ее пальцы. В следующую секунду прозвучали слова, объявляющие приговор:
— Ты предал меня, склонившись перед моей сестрой и присягнув ей на верность. Ты предал Селестию, стоило мне вернуться из заточения. Ты подтвердил, что вновь готов предать... Твоя верность — пустой звук, а измена — доказанный факт. В знак уважения за твои труды, я даю тебе выбор: уйти из клана, отрекаясь от всех прав и титула, или же уйти как воин.
Выкинув в сторону ладонь правой руки, жеребец стряхнул с пальцев несколько капель крови, которые, долетев до стены, врезались в древко копья с лезвием обоюдоострого короткого меча вместо наконечника. Алая жидкость превратилась в туман и, выдернув оружие из стойки, стремительно вернулась к хозяину, тут же попытавшемуся нанести рубящий удар по диагонали справа налево и сверху вниз...
...
Спустя минуты после того, как закрылись двери, ведущие в тронный зал, створки вздрогнули и снова распахнулись. Взглядам перепончатокрылых жеребцов и кобыл предстала принцесса ночи, целая и невредимая, даже не запыхавшаяся всерьез. За ее спиной же виднелись разгром, выщерблены в каменном полу, а так же лежащее перед троном обезглавленное тело, сжимающее в руках древко сломанного копья.
— К рассвету мы желаем видеть нового лорда клана. — проскользив по мордам подданных внимательным взглядом, объявила темно-синяя аликорн.
* * *
На этот раз чтобы добраться до Эпплузы, Биг Макинтошу пришлось бронировать не отдельное купе и даже не отдельный вагон в составе, а целый поезд из восьми вагонов. Причиной тому было то, что на свадьбу еще не коронованного, но все же аликорна, решили поехать многие аристократы, деловые партнеры, обычные знакомые, многочисленные родственники... ну и, конечно же, охрана в виде грифонов, алмазных псов, ночных пегасов, единорогов и земных пони. Еще один дополнительный грузовой вагон оказался завален коробками с подарками, чемоданами с одеждой и прочими мелочами, которые "жизненно необходимы в поездке".
При виде страдальческого выражения на морде мужа, Сноу Лайт как верная жена всячески старалась его подбодрить, что получалось бы гораздо лучше, если бы в процессе она не похихикивала над темно-красным жеребцом, грива и хвост которого словно бы выцвели до почти чистого белого цвета. Алу, в свою очередь, была просто счастлива и, мечтательно улыбаясь, временами замирала у окна, глядя куда-то вдаль, время от времени кладя ладонь правой руки себе на живот и дергая хвостом...
Эпплроуз и Литл Мун на семейном совещании было решено не тащить на свадьбу (чему красная пегасочка была искренне возмущена), но так как оставить их в Понивиле было практически не с кем, вестнику Бога Пороков пришлось уговаривать свою наставницу. Луна в первые секунды после озвучивания просьбы впала в ступор, потом попыталась отказаться от чести играть роль няньки, но в конце-концов вспомнила, что она — принцесса и согласилась, предупредив ученика, что собирается спихнуть все обязанности на горничных.
"Другого я и не ожидал".
Подумал тогда "рыцарь порока". Он и сам бы мог нанять нянек, но слуги во дворце сестер были более опытными, надежными и верными принцессам. Да и сами крылато-рогатые кобылки в случае чего могли принять экстренные меры.
"Сказал бы кто-нибудь мне в прошлой жизни, что я буду использовать Селестию и Луну как нянек для своих жеребят... Не поверил бы".
Пока раскрашенный в ярко-красный цвет локомотив, разукрашенный гирляндами искусственных цветов, флажками и иной атрибутикой из арсенала Пинки Пай тянул состав по путям железной дороги, в вагонах уже гудел праздник: успевшие за первые часы перезнакомиться гости по несколько раз приходили в первый вагон, где выпивали с будущим трижды женихом, выражали ему всяческое уважение и фактически клялись в вечной дружбе. При этом темно-красный аликорн лишь символически прикладывался к бокалу, в то время как его собеседники себя ничем не ограничивали. Закончилось же паломничество только тогда, когда машинист дал гудок и по внутренней связи объявил, что до Эпплузы осталось сорок минут ходу.
...
— Нервничаешь? — спросила Каденс, стоящая чуть позади и слева от Макинтоша, одетая в нежно-фиолетовое платье с сапфировым ожерельем, покоящимся в вырезе на груди кобылки.
— Не в первый раз уже. — отозвался вестник Бога Пороков, облаченный в бело-серебряный костюм, справа и слева от которого пристроились Алу и Сноу Лайт, красующиеся очень похожими синими платьями.
— А я не у тебя и спрашиваю. — хихикнула нежно-розовая аликорн, крепче цепляясь за руку Шайнинг Армора, закованного в парадную бело-золотую броню капитана королевской дневной стражи. — Лайт, ты как? У Алу я не спрашиваю: она по всей видимости не с нами и все еще плавает где-то в облаках. Маки, ты что вообще с ней сделал?
— Я бы сказала, что он с ней делал. — с деланным недовольством произнесла Эпплджек, вместе с Эпплблум стоявшая в третьем ряду от двери, через которую должна будет выходить свадебная процессия со стороны жениха. — Могу даже в позах описать.
— Джек! — возмутилась белая пегаска. — Ты что, подглядывала за братом?
— Пф-ф — отмахнулась от подозрений подруги земная пони. — У меня слишком живое воображение, а эта парочка даже не пыталась сдерживаться. Хоть бы о жеребятах подумали... Кролики доморощенные.
— Мне кажется, что о жеребятах они тогда как раз и думали. — хмыкнула принцесса любви. — Алу же думает о них до сих пор.
— Пошлячки. — закатив глаза к потолку, констатировал белый единорог. — Может быть, сменим тему?
— Хорошо, милый. — покладисто согласилась Каденс. — Когда мы, наконец, поженимся? Учти, я не собираюсь ждать бесконечно: могу уйти и к более решительному жеребцу.
На последних словах, нежно-розовая аликорн покосилась на спину "рыцаря порока", в область между второй парой лопаток, к которым крепятся крылья.
— В первом числе следующего месяца тебя устроит? — словно бы и незаметив намека, безмятежно спросил капитан дворцовой гвардии.
— Я... да. — промешкав одну секунду, тут же ответила принцесса любви.
— Ура! — радостный возглас Эпплджек подхватили ее сестра и брат, а затем встрепенулись темно-серая сука и белая крылатая пони, за которыми уже и остальные гости подтянулись к ликованию.
— Шайнинг, если бы я тебя не знал, то подумал бы, что ты специально так подстроил свое предложение. — задумчиво изрек темно-красный крылато-рогатый жеребец. — Мне даже сложно представить иную ситуацию, при которой в одном месте собралось бы столько влиятельных свидетелей.
