Бабуин хмыкнул, пожал плечами, продолжил:
— Естественно, что-то когда-то пошло не по плану. Возможно, тоже хотели — как лучше, а получилось — как всегда. Или очередной медведь пришёл и всю малину оборвал. Гришка-Сашка-Ёжка предложил такую версию — окно телепорта осталось открытым после эвакуации хозяев комплекса и обслуживающего персонала. Ну, судьба неведомой цивилизации нам сейчас — до этого самого места. Своя рубаха всё же ближе к телу. Так вот! Возможно, что подобная функция — мгновенное перемещение на невообразимые расстояния — жутко затратная. Ну, согласно тому же закону мироздания — хочешь быстрее — жги энергию. Цена суточного пешего перехода за час — бак бензина. Оказаться на той стороне Земли, обгоняя Солнце — цистерна и все затраты на самолёты и инфраструктуру их создания и обслуживания — заводы, аэродромы, газеты, пароходы. Так вот и тот 'телецентр'. Как исчерпал все имеющиеся источники энергии, как и любая тупая машина — продолжил выполнение поставленной задачи, выкачивая энергию из всего, до чего смог дотянутся. Возможно, что продолжается всё это кино многие не то, что годы, а века. Или — тысячелетия. Или — недавно началось. Как-то не видел я у Петькиных преображенцев шуб и валенок. Шинельки. Да и мамонтов находят в вечной мерзлоте прямо с тропической зеленью во рту. Значит — не вечная это мерзлота. А — недавняя. Ну, учитывая, что эмаль с их бивней ещё даже не отслоилась и кровяные клетки в костном мозге — целы. Я видел эти туши коров из госхрана. Белые, как бумага. Кровяные клетки разрушаются даже в заморозке. Ну, не суть — когда. Теперь — есть. И продолжиться до тех пор, пока на месте Земли не окажется огромная чёрная дыра, куда будет всасываться материя и энергия из окружающего пространства и времени. Даже летящие по своим делам фотоны частицы-волны будут в ней бесследно исчезать.
— Очень любопытная теория, — согласился полковник, — Но, я так понимаю, что неспроста именно тебе была она поведана?
— Именно! — уверенно кивнул Бабуин, — Сашка-Ёжка тоже утверждает, что случайности — не случайны. Что вся моя жизнь, вся череда не связанных друг с другом событий, являющихся последовательными только через одну точку — через меня, и привели меня именно туда, именно сейчас. Да-да! И я задал вполне резонный вопрос — верблюд ли я? И почему именно я?
— Потому что ты — избранный? — усмехнулся майор.
— Нет, как ни странно, — пожал плечами Бабуин, — А — 'потому что!' Так исторически сложилось. Ну, вы же сами люди служивые, знаете, как люди становятся героями. Прошли инфа, что некая банда некоего полевого головореза была идентифицирована в некоем квадрате. Хватают всех, кто оказался под рукой, и рассаживают на контрольные точки, высотки, как лакмусовые бумажки. У нас во всей роте было всего 19 человек. Не только без ротного, даже, гля, ни одного офицера не было. Боеспособной роту считать можно было только с глубокого перепоя. И чё? Туда же! Вы же хотите стать героями, орлы?! Вы же хотите, чтобы Родина вас не забыла?
И Бабуин вдруг запел:
Разбежавшись — прыгнуть со скалы!
Вот я был — и вот меня не стало!
Улыбаясь, пропел ещё строчку:
С криком, камнем падать вниз!
Чтоб поняла — кого ты потеряла!
Вот улыбка его погасла:
— Лишь тогда она, Родина, поняла — кого она потеряла. М-да. Она нас не забыла. Потому как — и не помнила. Какими мы были героями — такие нам и почести. Герои — по необходимости и по приказу, такие же и почести — приказ о награждении. Посмертно. Затерявшийся в 'штабах'. Вот и в этом случае я такой же 'избранный'. Оказался под рукой отца Георгия. Ёжка провёл какие-то свои изыскания, ну... Походил вокруг меня, поводил руками. Оказалось, что он давно ищет человека определённого склада характера и психики. Потому — ребятишки-сиротки. Потому он их и собирает. Ищет, пестует, готовит к отключению 'чёрной дыры'. А подошёл — я. Чисто — случайно. Прицепом пришёл за собственной дочкой, сиротой, случайно застрявшей в той шутке — 'Сирота? Да. А мама-папа — есть!' Избранный, говоришь? Хэ!
Бабуин отмахнулся, поморщившись:
— Оказывается, той хреновиной, супер-пупер-телефон-телевизором с климат-контролем управляет некий продвинутый компьютер. Как и любой комп — умный, но тупой. Войти в охраняемый периметр может только носитель определённого генотипа. Обезьяньего, наверное. Бабуин ведь — подошёл. А супер-герои из этой школы икс-ментов — нет, не подходят. Ах, да — определённые частоты мозговой деятельности! Живой мертвец. Живой человек, что уже умирал, но — выжил. Оказывается — это перестраивает мозги в определённой последовательности, чего я раньше не замечал. Из наличия таких было четверо — я, Колян, Ёжка и его жена. Но Колян и Ёжка, как впрочем, и Лилия — инородцы. Или — инопланетяне, не суть. Не имеют права вмешиваться. А я — местный. Тут родился. Так уж исторически сложилось!
И Бабуин развёл руками.
— А выключение такого морозильника — чудовищное изменение текущей реальности. Если в случае похищения Дашки Колян смело слал всех подальше — он выполнял свою целевую миссию — защищал избранницу Матери, то вот тут его полномочия заканчивались. Отбрёхиваться — нечем! Судьба Земли в руках только землян. Так как-то! Как-то так!
И Бабуин опустил голову.
— А ты говоришь — Нео, Избранный! Любой отморозок недобитый — годиться! Колян с Ёжкой меня проводят до самых силовых барьеров. Дальше — сам. Должен пройти и дёрнуть рубильник.
— А ты? — тихо спросил майор.
— Как видишь! — развёл руками Бабуин, — Я — тут. Не пошёл с ними. Никуда не пошёл. Надо было ехать, лететь, идти на лыжах. Не знаю — ползти, наверное! Всё же — 'чёрная дыра!' Вот уж Абсолютное Зло — во весь свой злобный рост! Всю жизнь искал его, зло, а как нашёл — так и заднюю врубил. Герой, говоришь?! Избранный?!
И Бабуин зло рассмеялся, бросая обрывисто:
— А дело не в том, что я — зассал! Да! Я — зассал! И даже не стремаюсь признаться! Я — трус! Полезу в какую-то инопланетную хрень, пусть и построенную землянами лишь для землян, но, блин! Я не Индеец Джо! Я в Храм Хрустального Черепа никогда не мечтал попасть! Мне вся эта хрень даром не снилась!
— И ты прямо так им и ответил? — удивился майор.
— Нет, конечно! — отмахнулся Бабуин, — Признаться, что я — трус? Сейчас — легко. А в тот момент — не смог. Я им загнал, что Генерал Мороз — единственный гарант нашей конституции и державности. И он нас защищает много лучше презика Ёлкина! Как вражина подваливает к нашим столицам — мы выпускаем из клетки Генерала Мороза. Если вдруг закончиться текущий Малый Ледниковый Период — что станет с моей страной? Когда пастбища мамонтов — опять зацветут? Что будет с Россией? Гейропой станет, как столица наша? Что будет с народом нашим? Маасквачами станем? Нытиками и хануриками, с красными от наркоты глазами, с непроходящим геморроем, пластиковыми людьми в пластиковой обёртке? Моделями человеков? Одинаковыми, как пластиковые бутылки с газировкой? Как мы изменимся, кем станем? Мы такие — из-за климата. Непредсказуемые, стихийные, цикличные, несокрушимые и неостановимые, как ураган. Мы — стихия. Нам надо чтобы всё менялось. Нам жара, за время нашего короткого лета — надоедает, мы морозов хотим! 'Когда же зима?!' — ноем. Вот и зима пришла нежданно, опять отопление починить не успели! Начинаем авральные работы без сна и отдыха, без премиальных и забыв о нормировании труда и технике безопасности. И рот — шесть на восемь — мы укротили стихию! Мы — сделали это! Мы — сильнее морозов! Потом нас холода — заикали, погреться надо — бах — май! Оглянуться не успели, опять — посевная, уборочная, летние полевые работы и учения! Опять — бой! Битва за урожай, за сданные километры и тонны! Надо успеть намолотить всего-всего, да — поболее, поболее! И в вечной мерзлоте — спрятать! А вдруг — враг, а мы — со спущенными штанами, да — голодные? И опять — шесть на восемь — мы сделали! Мы — молодцы! Всё и всех — перемолотили, всё — в вечной мерзлоте так хорошо спрятали, что сами забыли — куда спрятали. Всех врагов — под слой чернозёма спрятали. Этих — и вспоминать не хотим! Мы — сделали это! Забороли — суровую реальность! Теперь можно и выпить. Чуть-чуть. На пару недель запоя. А не будет зимы? Как быть с нашей характерной цикличностью?
И опять смотрит глазами деревенского мудрилы.
— Мы ведь и вкалывать так ударно можем, потому что потом в спячку впадаем. Запой, апатия, новогодние каникулы. Кроме этого, без наших зим, к нам повалят волны чурок, как в фильмах про зомби. Что делать будем? Армии — нет. Уж я-то знаю! Сержант ВДВ! Каких-то вшивых бандитов в стране с гулькин нос размером — раздавить не можем уже три десятка лет! А когда они попрут приливом? Миллионами! На оттаявшие мамонтовы пастбища? Там и чинайцы вдруг вспомнят, что у них принято многодетные семьи иметь, полезут из своей Поднебесной в нашу рашку, Небесную. Кто их будет останавливать? Офисный кокаиново-плановый планктон? Под визг правозащитников с клапаном ширинки на заднице, что 'они' — тоже люди, тоже — человеки! И 'они', с херали вдруг — тоже имеют 'право' на наши мамонтовы луга и наш Байкал! Загадив всю Землю, превратив её в пустыню — ломанутся к нам! Что будем делать? Мы же, гля — жалостливые, сердобольные! Кормить зверят будем с полевых кухонь?
Бабуин — злился.
— Засранцы! Что — паразиты! Это сейчас Русь — стихия. Замороженная страна, полная отморозков! Стихия, в которой мы себя чувствуем относительно неплохо, а остальные — дохнут. И люди, которых все бояться. Настолько суровые, что струёй раскалывают унитаз, не то, что чьё-то хлебало! Закалённые перепадами жары и мороза, как булатный клинок! А не будет оберегающих гиперборейских поясов холода? Эпидемии, истощение всех возможных ресурсов? Это нас ждёт? Все эти миллионы бежняжек беженцев же кормить придётся, а к естественной санитарии их приучить просто невозможно! Они в сапогах — по дому, на стол — ноги в ботфортах-говнодавах, своим же детям — в тарелку! Цивилизаторы, гля! Ресурсы? Это сейчас всё это — труднодоступно, а вся зараза и вредители раз в год — вымораживается. Наши легендарные чернозёмы — сразу исчезнут, как у чинайцев, как станем по 3-4 урожая риса с них снимать. Без перерыва на зимнее ТО. Нет, дорогие мои дорогие! Пусть будет Генерал Мороз! Он — наше всё! Бабуин тоже не согласился на столь радикальный шаг. Пусть Гришка-Ёжка ищет другого дурака. Возможно, когда мы, отморозки, вымрём, и страну нашу более цивилизованные наши потомки подробят ещё на полтора десятка Приблатнённых Внакраин, найдётся Иванушка-дурачёк, что включит разморозку девственных земель сибирских. Не я!
'Казённые' переглянулись, оба поглядели на просвет окна под потолком — стемнело уже, встали, распрощались. Бабуин вяло отмахнул рукой на прощание.
Глава 21.
Печь Хорда.
— Как они восприняли ваш отказ? — спросил майор, — Уговаривали?
— Конечно, уговаривали, — кивал Бабуин, — Доводы приводили. Кроме контраргументов на мои доводы — вовсе неожиданные были.
— Очень любопытно, — майор бросил карандаш в блокнот, сел прямо, — Хотя... Выбор не велик! Ты же, Нео, избранный! Лох — это судьба!
— Прямо с языка снял, гражданин начальник! — расплылся в улыбке Бабуин, — Почти так и было. Лох — это судьба! То, что я пришёл — судьба! Отключение глобального морозильника — мое предназначение. Потому как — знаешь, что бывает с теми, кто отказывается принимать своё предназначение?
— Догадываюсь, — кивнул майор, — Не умеешь — научим, не хочешь — заставим?
— Люди везде одинаковы. Даже если некоторых из них другие люди называют 'богами'. Отказ от предназначения — отказ от судьбы. Суд Божий. Та самая криминальная троица верховного трибунала. Конь белый, конь рыжий, конь чёрный. Мне сначала будут намекать, что я отклоняюсь от траектории, типа как вспыхивают габаритные огни, потом будут пытаться меня силой затолкать на путь истинный. Не буду понимать — будут пороть ремнём. Боль, обычно, самое доходчивое средство донести важное и ценное знание до головы. Ну, а если я покажу свою полную невменяемость и не состоятельность — замена игрока. При этом у всех троих — Ёжки, его матрёшки и Коляна — на лицах была тень фантомной боли от всех этих стадий 'убеждения'. Получается, что они всё же прошли все эти круги ада. А я чем хуже? Подумаешь! Что мне — три коня? Три бледных коня — декабрь, январь и февраль?! Я — Бабуин! Я твёрдо решил! Не пойду ломать неведомую хрень! И так — переломал всё, что только можно! Если 'морозилка' работает — значит это кому-то нужно! Кому мешает сквозняк — пусть сам захлопнет дверцу морозильной камеры. А я — отморозок! Меня ледяными безднами — не испугать!
Бабуин не смог усидеть на месте, вскочил, заметался:
— Тем более — в первый раз, что ли? Наша рота легла тогда! Плановые потери! Но! Я — вот он! И рота — жива! Дашку заделал не самой последней бабе на свете! Тоже, пусть и не богородица, но — чудородица! Дашка, по определению — сиротой должна была стать! А — вот он я! Бабе своей ещё одного замастырил так, что даже рак ушёл в декретный отпуск! Судьба? Да я смеюсь ей в лицо! Ха-ха-ха!
— Удалось? — спросил полковник, — Всё же ты — тут.
Бабуин тяжело вздохнул и сел.
— Русский мужик задним умом крепок, — вновь вздохнул он, — Знал бы, как всё завертится — лучше бы пошёл к 'Морозильнику'. Или — нет? Не знаю.
Бабуин некоторое время размышлял, потом решительно кивнул и продолжил:
— Но, сначала всё шло планово. Ёжка отстал от меня. Ему, как бы, тоже досталось от нашего прихода. Я вам говорил, что они, как и я — недобитки? Колян, вон, амнезийный. Тут — помню, тут — не помню. Оказалось — такой же контуженный и хозяин наш. Рассказывал нам свою автобиографию. Жизнь его началась с того, что осознал себя в теле уже мёртвого человека, которому и при жизни доставалось на орехи не по-детски, он был физическим уродом, инвалидом. И вот будущий Ёжка — в чужом мире, в чужом теле, ничего не знает, ничего не помнит. Кто он? Откуда? Чё происходит? Ничего не знает! Тогда он и познакомился с Боярыней. Спас ей жизнь. Погеройствовал. Тоже — вынуждено. Магом оказался. Умирал несколько раз. Опять — геройствовал. Пока за героическую службу, выслугу летов и заслуги перед 'высшими силами' не получил этот пансион отца Георгия. С некоторыми необременительными сопутствующими обязанностями. Этим сумел себе выторговать зазнобу свою — Лилию, вытащить её к себе, 'на дачу'. И всё у него было хорошо. Ему высшие покровители сказали, чтобы ждал того, частью чьей личности он и является. Чудно! Обычно в одном лице существуют несколько личностей, шизофрения называется, а тут — одно Я на несколько харь? Чего только в жизни не встретишь! Представь, идёшь себе по лесу, бах — Я-2! Похудеть — не встать! Вот и отцу Георгию — так же! И вот он нас и принял за тех, кого ждал. Только вместе с нами к нему прилетела птица Обломинго — никто из нас частью его личности не являлся. Парадокса не случилось. Случилось другое. Тот Мамонт, с которым мы анадысь общались, что так просился в лучший из миров погеройствовать — как раз и оказался отцом Александром Мамонтом, а ещё — отцом Георгием, Дедкой-Ёжкой, Дедом Морозом и ещё десятком разных легенд. С нашим приходом он это вспомнил. Часть утраченной личности — встала на место. Хотя никто из нас частью его личности — не являлся. Трудности перевода! А каково это, если ты прожил всю жизнь как Великий и Ужасный Гудвин, а потом оказаться местной гопотой и душегубом раёного масштаба? А-а?
