Ввалившись домой в начале девятого, усталым и голодным, Лёшка умылся и с улыбкой зашёл в комнату, в которой при его появлении стихли разговоры. В ожидающей тишине звякнули отложенные вилки и все присутствующие уставились на него как на введенного в зал суда обвиняемого. Не успел он определить, что неправильно, как перед ним вылез из-под стола Вадя и встал, словно загораживая. Лёша повернул брата за плечо к себе и, увидев красный нос и блестящие слезами глаза, стараясь не взорвать непонятно чем напряженных родственников, спокойно спросил:
— Что случилось?
— Я не приглашал! Ты-то мне веришь?
— Верю, верю, — успокоил он его, пригладил непослушные вихры и прижал к себе. — Кого не приглашал?
— Меня, — из-за стола встала Катя, он её за отцом и не заметил — Я пришла сама. Хотела сказать, что я давно тебя простила.
— Зачем? — не нашёл больше слов Лёша.
— А-а, увидела, что ты изменил её статус Вконтактике и прибежала! — шмыгнув носом, сдал девушку мелкий. И по гримасе, промелькнувшей на идеально накрашенном лице — хоть сейчас на обложку журнала, — он понял, что Вадя угадал.
— Потому что нам давно следовало помириться. Ты почему-то упрямишься.
— Помириться?! — парень ловил упавшую челюсть.
— Конечно, тебе стоило всего-то только попросить прощение. А ты решил заставить меня ревновать.
— Это не так. То есть, — он растерялся, — в общем... нет, всё не так же...
— Лёш, Вадя похвастался подарком от твоей девушки. И, как мы поняли, это подарок не Кати, — примиряющим тоном вступила бабушка Валя, — но ты сам ничего не рассказывал. Мы не знаем, что и думать.
— Конечно, не мой! Мне бы и в голову не пришло подобную, — она сопроводила слова демонстрацией витого из разноцветного золота браслета на собственном запястье и свела брови, морща в непонимании лоб, — феньку подарить.
"Да, — сообразил Лёша, — Катя ничего, кроме золота, не признавала". И ни разу не одевала подаренную им подвеску из чароита.
— Вадик, мой подарок же намного лучше? — несмотря на заискивающий тон, вопрос прозвучал ультиматумом. Катя так и не запомнила, что мелкий не переваривает этот вариант своего имени. И пусть ему, конечно, хотелось модельку красного рэндж ровера, но продаваться за неё он не собирался. Упёрся рогом, как называла эту его черту мама. Так что он даже не повернулся к девушке, ответив через плечо:
— Нет.
— Нет?
— У меня почти такой же черный есть, — не отлипая от свитера брата сообщил он.
В подвисшей растерянности комнаты приговором ухнуло безапелляционное:
— Это вы ничего не знаете, а я познакомилась с этой довольно наглой особой. Уверяла, что они просто дружат! Как же! Не знаю, что мальчик в ней нашёл, — веско внесла свою лепту Светлана Петровна.
— Лёля ничего! Не наглая! Это ты на неё наезжала! — тут же полез на защиту Вадя. — А мы просто ехали к нам в гости!
— Вот, видите? Он её уже в гости приглашает, брата подговорил. А она его подкупает.
— Это не подкуп! — мальчик задохнулся от возмущения.
— Да это точно не подкуп. Так, безделица, — повела точёным плечиком Катя.
— Это подарок, что ты понимаешь!
— Подарки, да? Что там ещё? Торты? — не отступала бабушка.
— Тирамису, — набычился мелкий, ругая свой длинный язык. — Это десерт, вот! Если ты не знаешь. Мокрый такой, как тёплое мороженое.
— Вот-вот. Десерт. И как это называется?
— Тирамису, я ж сказал!
— Не лезь не в своё дело, — отмахнулась от него баба Света.
"Не лезь, не в своё, а потом опять виноват", — буркнул себе под нос Вадя, но на него никто уже не обращал внимания.
— Может и правда дружат? Конечно, я с нею не знакома. Но считаю это личным делом ребят, — постаралась смягчить разговор бабушка Валя, — мы же пока слышали только версию Кати.
— То есть также не собираетесь вмешиваться, как и с его отцом? Пока не забеременеет и не придет сюда качать права? — ехидно поинтересовалась Светлана Петровна.
— Да, почему нет? И разве тогда зачем-то нужно было вмешиваться?
— Вот поэтому-то он и вырос такой же безответственный, как и его отец.
— То есть то, что Саша женился на любимой девушке, — это вы называете безответственностью? — усмехнулась бабушка Валя.
— Беременной девушке!
— Тем более. Что ты всё время это поминаешь, Света? Больше придраться не к чему? Смотри, какие детки выросли хорошие, самостоятельные.
— Мам, не заводись, не стоит приплетать старые обиды, — тихо попросила Маша, приобнимая мать за плечи.
— Алексей, Катенька нам уже всё рассказала, но мы хотели бы выслушать и тебя.
— Да, тогда и решим, что делать! — Светлана Петровна не собиралась отдавать руководящего поста.
— Мам, ты зря вмешиваешься, мама Валя правильно говорит. Мы ничего не собираемся за них решать. По-хорошему даже не надо было бы и слушать их порознь.
— Как это не надо? Катя практически член семьи! Мы привыкли, приняли её. Значит надо и нам защищать их отношения. Я так считаю. — Она поправила как всегда идеальную стрижку и упёрлась взглядом в виновника скандала. Бабушка Света очень любила роль "женщины, которая всегда права", и совершенно не брала во внимание, как сама же два года назад поминала Кате четырех мужей её матери, и поведение самой девушки, "соблазнившей" семнадцатилетнего парня, чересчур "легким".
— Знаешь ли, люди расходятся и после гораздо более длительных отношений, не мне тебе рассказывать, — баба Валя пожалела приунывшего именинника, не успевавшего сообразить, кого кидаться защищать. — Если они расстались, то зачем тебе знать, почему? Ведь я правильно понимаю, Лёш, что вы разошлись?
— Да. — Лёша помотал головой, в которой никак не укладывалась происходящая чертовщина. — Ещё четыре месяца назад.
— Тебе просто стоило нам сказать.
— И мне тоже. А то я как дура, узнаю обо всём последней и из вконктактика! — Катя выглядела злой и решительной. Лёша никогда не задумывался, всегда ли она играет на публику, просто считал, что ей нравится красоваться. Сейчас же совершенно чётко видел, что она не злая, а скорее испуганная. Её даже стало как-то жалко. Что-то он неправильно понял? Да нет уж, что там было не понять-то?
— Ну... я думал, что это без надобности. Ты же сама меня бросила. — Слов у парня не находилось. Когда-то, после эпичного разговора с её любовником, он оттачивал про себя горькие слова о предательстве, чтобы при случае их было проще найти. Но девушка летом не давала о себе знать, и накал обиды постепенно спал, оставив едкую кислоту сгоревшего чувства.
— Я тебя не бросала! Ты на меня злился. За Вадима. И за Володю. Не хотел разговаривать, так и я решила переждать. А ты... — голос неподдельно дрогнул. — Ты успел променять меня на другую! Я... не ожидала от тебя.
— Злился? За Володю?! Нет. — Парень только сейчас с удивлением понял, что, видимо, всё это время оставался для неё "запасным" вариантом, "карманным" удобным "женихом". Появлялся кто-то более интересный — и она на время исчезала, неизменно возвращаясь. Всё встало на свои места и слова вдруг нашлись сами. — Так ты испугалась, что у тебя не останется резервного варианта? Так его давно не осталось.
— Как это? Лёшенька, ну что ты творишь! Давай попробуем всё забыть, а? Я честно, всё прощу. И девушку эту! Ведь это у тебя несерьёзно, правда? Я видела её страничку — ничего особенного. И горами она не увлекается и спортом не занимается. Давай всё забудем и начнём заново? У тебя каникулы скоро, съездим покатаемся на лыжах, а?
Вся эта сцена казалась Лёшке нереальной, каким-то кошмаром из сна. Катя, как ни в чём небывало, стоит тут и говорит, что это он во всём виноват. Прощает и зовёт его отдыхать. Как они уже несколько раз ездили. Он же и звал, и покупал билеты, и сам учил ездить. Голова шла кругом. Прощает? Как это? Ну уж нет! Он не собирается прощать предательства! Парень обвёл взглядом ожидающие лица родственников — непонимающие, сочувствующие, торжествующие. И наткнулся на горящие возмущением глаза Вади, который изо всех сил дергал его за полу флиски. Если бы куртка была застегнута — давно придушил бы.
— Лёля же серьёзно, да? Она тоже может научиться ездить на лыжах!
— Причём тут это? А! Да, конечно может, отпусти, молнию оторвёшь.
Эскапада мелкого достигла цели и вернула Лёшу в реальность.
— Тем более, что эта твоя Лёля заявила, что вы просто друзья и про твою невесту она знает. Так что с этой стороны не должно быть проблем, не так ли, внук? — бабушка Света не собиралась пускать разговор на самотёк.
— Оля видела запись вконтактике, и всё. И мы ни о чём серьёзном пока не говорили. Она не знала, что запись устарела.
— Так почему ты своей невесте об этом не сказал?
— Бабушка, давай мы сами разберемся. Кать, выйдем что ли?
Та обернулась в поисках поддержки и, поняв, что никто её выгонять не собирается, отрицательно мотнула головой:
— Нет, ты лучше здесь скажи, почему решил со мной расстаться.
— Это не я решил, это твой Володя сказал, — буркнул под стать Ваде старший, но его-то как раз все услышали.
— А он-то тут причём? — неподдельно удивилась девушка. — Ты его видел-то один раз! Ну поругались немного...
— Но он успел мне всё сказать.
— Что? Я просто... просто хотела, чтобы ты приревновал.
— Тебе это удалось. Больше я такого испытывать не хочу.
— Да что в этом особенного-то? Ну ты и ступил! Только из-за этого весь этот спектакль развёл?
— Знаешь, Алексей, у девушек это бывает, они плохого не хотят, просто дразнят. Правда, дорогая? — вмешался всегда молчаливый дедушка, Андрей Иванович, обнимая бабу Валю.
— Да, только видишь, не всегда это получается по-доброму. Кажется, в этом случае не получилось. Идите-ка вы и вправду, поговорите с глазу на глаз.
Главный герой сцены как-то беспомощно молчал, словно переваривая собственную тупость, и не пытался оправдаться, поэтому Катя решила повторить попытку до него достучаться.
— Тогда мы квиты. Ты меня ревновал, и я тебя поревновала, давай забудем, а?
— Я. Не хочу. Никогда больше. Ревновать. Это подло.
— Что подло? — опешила от неожиданности Катя, — немного погулять с кем-то у тебя на виду?
Всё вот так просто — поревновали, переспали с кем-то на стороне, простили, начали заново? У Лёши это не укладывалось в голове. Да и обещания, данные Лёле, он пустыми не считал. Тем более, что сейчас, невольно сравнивая и выбирая... впервые после ссоры получив такую возможность... он совершенно не собирался возвращаться к Кате. Да и возмущенно пыхтящий подмышкой Вадя ему этого не простит. Тоже сочтет предательством. Сказать Кате было нечего. Просто не находилось слов. Всё уже сказано, решено и закрыто. Зачем ворошить? Но придётся.
— Выйдем?
На этот раз девушка не стала спорить, и они зашли на кухню. Лёша плотно притворил дверь и подпёр её для надежности плечом. Катя привычно расположилась на табуретке, обняв колено и уложив на него подбородок. Такая изящная и милая. Грациозная кошечка, а не девушка. Такая красивая. Мечта, королева. Но уже не его. Оля на этом же месте выглядела вовсе не так органично. Сидела, как на еже, то подрывалась, то смущаясь, места себе не находила. Варианта, кого из них выбрать, он не видел. Поймав внимательный взгляд Кати, Лёша пожал плечами.
— И всё? Ты просто так меня увёл? Я думала, ты позвонишь, мы всё обсудим. А ты как провалился — ни слуху, ни духу.
— Хм-м. Веришь, не знаю, что и сказать.
— Трусишь? Позвонить не смог, хоть бы смс-ку написал!
— Зачем звонить-то? Всё и так ясно.
— Что именно?
— Что ты выбрала другого.
— Я тебе что, сказала, что люблю другого? Я бы не стала пропадать ни с того ни с сего.
— Так пропала же. Вадька прав, объявилась, увидев запись.
— Да. Думала, ты никак не остынешь.
— Давно уж... остыл.
— И что? Так типа и не передумаешь? — Катя поставила локти на стол и, соблазнительно выгнувшись, дотянулась до его сжатого кулака, погладив побелевшие костяшки. — Расслабься.
— Нет. — Лёшка отдёрнул руку, сцепил пальцы и, заставив себя поднять глаза, чётко выговорил:
— Я не умею прощать предательства.
— Какое предательство? Что ты заладил? — от картинного всплеска руками у Лёши заныли зубы.
— Такого, — упрямо повторил он, — ты хочешь сказать, что я спокойно должен делить тебя с другими? Типа подождать своей очереди? Вдруг вернешься, да?
— Что ты упёрся-то в Володю! — капризным тоном протянула красавица. — Я хотела, чтобы ты оценил, что теряешь.
— Я оценил.
— И что? Вот она я. Вернулась и вся твоя. И не уходила никуда. У меня вообще-то тоже экзамены были.
— Многому научилась? Практику прошла? С ним интересно было?
— Откуда ты? — растерялась она и через маску уверенной женщины снова проглянула испуганная девчонка.
— Да он мне всё успел сказать.
— Что всё? — Катя затеребила серёжку, — вы же пару минут говорили-то.
— Всё, что нужно. Кать, не надо делать из меня дурачка, я и так долго им проходил.
— Почему дурачка?
— Потому что, если девушка может тебя завтра поменять на любого другого, то нужно быть идиотом, чтобы называть её своей невестой.
— Ты что? Что такое говоришь-то? Как это поменять? — голос задрожал и с ресниц посыпались бриллиантики слёз. Беззвучно, как по заказу.
Лёшке как-то разом всё осточертело. Совсем не хотелось делать никому больно, тем более девушке, на которую до сих пор смотреть спокойно не получалось, — шершавилось что-то на сердце и всплывала какая-то детская обида: "За что?".
— Что услышал. У вас такая практика интересная. Учат всему. И на тебя очередь. Учить. И чтобы я занял место. Где-нибудь в конце. Не дорос ещё.
— Это Володя такое сказал? Но это же неправда! Почему ты ему поверил? И меня не спросил?
— Что, совсем неправда? Вот нисколечко?
— Нет! Зачем всяким пошлякам верить? А мне он сказал, что ты слабак, вот!
— Слабак?
— Да! Потому что отступился от своей девушки!
— И девушка была не против!
— Я сказала, что ты мой жених и ждала, что ты как-то покажешь ему это!
— Зачем я буду что-то доказывать, если девушка передумала?
— Я этого не говорила!
— Но показала.
— Я его позвала, чтобы ты поревновал!
— Поэтому и дальше, в августе, продолжила с ним встречаться, да?
— Мы вместе работали!
— И вот совсем ничего больше? Я не настолько тупой!
— Ну... тебя же не было... ну, рядом...
Глядя в глаза очень сложно врать. И Кате не удалось удержаться, — глазки потупила, нижняя губка выпятилась, уголки изогнулись вниз. Через оскорблённую невинность проступил пойманный на горячем воришка. Запутавшуюся девушку стало искренне жаль, но Лёша действительно не находил в себе никакого желания прощать и начинать сначала.
— Ты сама всё решила. Извини. Для меня всё прошло.
— Ты всегда занят! Работа, учёба, брат! Когда успел девушку-то найти? Или назло мне? Так вот, видишь, я сама пришла мириться! Неужели я не стою того, чтобы один раз простить?
"Прозвучало как-то обидно", — подумал Лёша. Как будто он надулся букой и ждал, пока его позовут обратно. Да, он, конечно, занят. И девушки у него по сути так и нет пока. И всё же соглашаться на подачки... Нет. Ощущать себя дрессированной собачонкой, которую зовут, когда нужен и отпихивают, когда находится кто-то поинтереснее? Он хорошо запомнил пренебрежительно брошенные этим пижоном слова: "Молокосос, что ты ей можешь дать?"
